Амплерикс. Книга 3. Полет ласточки

— Далонг, почему от папочки нет известий? — этот вопрос Калирия задавала секретарию каждый день. — Я уверен, что с ним все в порядке, Ваше Величество. — Едва ли Далонг мог сказать Королеве что-то еще. — Я каждый раз слышу это от тебя. Не успокаивай меня больше! — Мне нечего добавить, к моему сожалению, — отведя взгляд, ответил Далонг и тут же перевел тему разговора: — До меня дошли вести, что Хранилище существенно пополнено соком диетр. Это воистину величайшая радость для всего Амплерикса, Ваше Величество. Дела понемногу налаживаются, видят черные небеса. — Дела наладятся, когда я увижу отца в Престольном уступе. Иногда мне даже кажется, что я начинаю забывать его лицо, Далонг. — Уверен, в вас говорит страх за Келия. И скука по нему. Совершенно понятная скука. Подождем еще, Ваше Величество. Есть и другие вести. — Что-то плохое? — Отнюдь. Королевская стража отыскала деквида, который пару недель назад убил торговку тканями на Живой площади. — Напомни мне ее имя, пожалуйста. — Милада. Одна из продавщиц Живой площади смогла опознать убийцу. — Его уже предали суду? — Пока нет, Ваше Величество. Сейчас его… — Далонг на мгновение задумался, подбирая деликатную замену слову «пытка». — Его допрашивает старший стражник. — Я слыхала, что Милада должна была скоро родить ребенка. — Все так, Ваше Величество. — Бедная, несчастная женщина. Если это действительно сделал тот плененный негодяй, то он всенепременно должен предстать перед суровым судом. — Королева сжала кулаки. — Уверен, наши стражники сработают, как надо. Они весьма опытны в делах допросов. *** Вернувшись домой, в Марьяни, Эрви сначала не поверил своим глазам, когда обнаружил в Ярком замке Тайреса. Его друг словно и не покидал пределы Эр-Нерая, словно и не был обречен на смерть великой Одой. Тайрес стоял рядом с хрустальным троном, на котором, по своему обыкновению, восседала мать Эрви, и внимательно слушал свою правительницу, время от времени кивая в ответ на ее слова и говоря «да-да» и «угу». Когда Тайрес успел вернуться на донья Эр-Нерая? Неужели Ода передумала? В безопасности ли отныне жизнь друга? Эрви прокашлялся, и Тайрес обернулся. Он подошел к Эрви и крепко обнял его. «Тайрес, — улыбался Эрви, прижимая к себе юношу. — Я уже отчаялся найти тебя. Где ты пропадал?» — Положим, я скрывался от гнева владычицы, — молвил смотритель замка, покосившись на Оду. — Но где? — В Гальтинге. — Мама более не гневается на тебя? — Спроси сам госпожу. Ода привстала с трона и распростерла объятия навстречу сыну. Эрви подбежал к ней, припал к ее ногам, коснулся губами пальцев ее изящной тонкой ручки, после чего поднялся на ноги и обнял матушку. Ода, которая сегодня, вероятно, пребывала в прекрасном настроении, улыбнулась сыну. — Тайрес сообщил мне некие вести, которые я сочла поистине ценными. Столь ценными, что освободила его от смерти за твое, сын, непослушание. — Матушка, мы с тобой договорились, что… — Не старайся, не надо. Пустое. То уже в прошлом. Нам предстоит большая работа, сын. И ты поможешь мне. — Все, что пожелаешь, матушка. Изволишь посвятить меня? — Позже. А что изволишь ты? — Я не понимаю тебя, мама. — Отпустили ли твои помыслы ту девчонку? Лерию. — Матушка, мне помнится, мы достигли с тобой согласия в этом. Или ты вновь противишься моему с ней союзу? — Нет, сын. Не противлюсь. Но вода показала мне то, что может изменить твое отношение к той деквидке. — Что ты отыскала, мама? — воскликнул Эрви и сжал ее руку. — Кое-что интересное. — Ода, недовольно поморщившись, освободила свою руку из ладони сына. — Покажи мне скорее, молю! — Как знаешь. С этими словами Ода величественно, подобно Королеве, присела возле одного из открытых узких каналов, изрезавших пол Марьяни, и опустила пальцы в голубую воду. Почувствовав прикосновение владыки, вода задрожала, зарябила, и несколько капель поднялись из канала в воздух и слились друг с другом, образовав сплошной водяной шар. Синева воды налилась краской, затем помутнела, после побелела, и Эрви увидел лицо незнакомца. Глаза незнакомца нервно бегали, выдавая сильное беспокойство во взгляде. — Кто это, матушка? — спросил Эрви в непонимании. — Его зовут Медо Дайтан. Он плавиец. Живет в Саами. — Для чего вода показывает мне его лик? Как это связано с Лерией? — Медо Дайтан ее муж. Рот Эрви приоткрылся против его воли от этих слов, которые словно стукнули его по затылку, как булыжник. — Этого… Но этого не может быть. Не может. — Но это так, сын. Девочка вышла за него замуж. И возлегла с ним как со своим законным супругом. — Это не может быть правдой, мама! — В его глазах стоял ужас. — Хотела бы я, чтобы это было ложью, Эрви. Ибо вижу, что твое сердце сейчас переполнено болью и непониманием. Но Лерия сделала свой выбор. Не в твою пользу, согласен ты с этим или нет. Мне жаль, мальчик мой. Эрви опустился на колени, поднес ладони к лицу и затрясся. Он не плакал. Судороги боли бежали волнами по его телу. «Она возлегла с ним, — шептал он. — Возлегла, возлегла, возлегла». Ода вздохнула и посмотрела на Тайреса, который стоял рядом с юношей и не знал, уместно ли будет обнять Эрви, не отшвырнет ли друг в порыве ярости его руку. К Эрви подошла Ода и присела рядом с ним. Она нежно провела рукой по его черным густым волосам. Локоны колыхались от всхлипов юноши. «Возлегла, возлегла», — зло шипел Эрви, не ощущая прикосновения матери. — Ты из Мастеров воды, мальчик мой. Она же — деквидка. На той же ступени, что и ее муж. — Она возлегла с ним, понимаешь? Возлегла после того, как ложилась со мной! — Не всем нежным сказкам дано жить вечно, Эрви. — Их союз законен? — Это ли важно? — улыбнулась Ода и погладила сына по голове. — Но да. Она ему законная супруга. Он ей законный муж. — Но почему не я? Почему? — вскрикнул Эрви, подняв на мать полные злобы раскрасневшиеся глаза. — А почему я легла именно с твоим отцом? Ответов на такие вопросы быть не может, родной. — Ты? Ты любила отца. А Лерия любит меня. — Она могла пойти под венец с другим вопреки той любви, мой милый. — И пронзить тем самым мое сердце? — рыкнул Эрви на мать. — Именно те, кто нас любят, причиняют нам больше всего боли, — сказала Ода. — И это простое знание древнее Белого Моста. — Где сейчас Лерия? — Мне неведомо. — Ложь! — крикнул Эрви. — Ты лжешь. Ты знаешь. Так скажи же мне, подери тебя диетра! — Клянусь твоей жизнью, сын. Я не знаю, где сейчас девушка. В Саами ее нет. Там лишь ее муж. И он тоже отчаянно ищет свою супругу. Эрви замолчал. Каждое слово Оды отстреливало у него в ухе, и Эрви не желал больше слышать слова матери. Он поднялся на ноги и провел руками по своему белому плащу. Молчала Ода. Молчал и Тайрес, не решаясь заговорить с другом, который, быть может, все еще переполнен болью предательства любимой женщины. Эрви подошел к стене замка и стал смотреть в бескрайнюю водную пучину, обнимавшую Яркий замок со всех сторон. В белом водоеме плавала морская живность, и Эрви отчего-то принялся считать их: скатов, кальмаров, рыб и осьминогов. Тишину нарушало лишь приятное слуху плескание воды в каналах в полу замка. Эрви обернулся и посмотрел на стоящих неподалеку мать и друга. Лицо Эрви было спокойным, застывшим. — Ты сказала, что нам предстоит работа, — наконец произнес он, и от этих слов Ода выдохнула с облегчением. — Да. Наберись терпения. А пока отведай ужина и выпей вина. Я с большой радостью составлю тебе компанию. Она повернулась к смотрителю своего замка. — Тайрес! Распорядись подать нам с Эрви трапезу. Тайрес кротко кивнул и удалился. *** Шай, покинув Землю Вдов, уверенно вел свою каравеллу в юго-западном направлении. Чем больше он старался не думать о разговоре с Главной на Белом Мосту, тем напористее воспоминания о той беседе врывались к нему в мысли. От этого болела голова, пот проступал на лбу и спине так сильно, что рубашка вскоре намокла и стала противно прилипать к коже. Патриций думал о том, куда дальше. Нет, куда лететь прямо сейчас, он определенно знал и сомнений никаких не испытывал. В Серебряную Слезу, которая находилась недалеко от Земли Вдов. Но потом, после Серебряной Слезы? Куда дальше? Он подумает об этом позже. День спустя его взору предстали две величественные статуи Квареби и Ирении, знаменовавшие собой вход в Серебряную Слезу. Вечер осторожно подступал, но было еще довольно светло, а потому Яркий замок, сплошь инкрустированный лунным хрусталем, не горел разными цветами. Пришвартовав каравеллу, Шай двинулся к зданию мэрии. Мысль о том, что он увидит там мэра Аргани, не давала ему покоя. Но мэра патриций увидел на площади — толстый мерзкий тип стоял в окружении деквидов и хохотал над чем-то. Хохотал фальшиво. Едва ли такие люди, как Аргани, обладают даром смеяться искренне. Но будет ли искренним страх мэра? Когда мэр увидел Шая, его лицо помрачнело. Не осталось следа ни от громкого смеха, ни от фальши в нем. Похлопав деквида по плечу, Аргани извинился, отдалился от него и засеменил к патрицию. — Достопочтенный Шай Лаплари! — Мэр расплылся в лживой улыбке. — Вот уж не ожидал увидеться с вами повторно. — Достопочтенный мэр Аргани, — кивнул ему патриций. — Чем обязан такой чести? Того миловидного мальчика… Лафре, кажется? О, его уже очень давно нет в наших скромных землях, если вы по его душу. Чему я, признаться, совсем не рад. У юноши поистине талант к добыче лунного хрусталя. — Где он? — Не имею представления, друг мой. — Иного ответа я и не ожидал, — сухо сказал Шай. — Рад услужить. — У меня к вам дело, Аргани. — Дело? Что же, дело — это хорошо. Это замечательно. Мой кабинет давно не знавал деловых бесед. — Может, нам лучше пройтись? Скоро вечер, и негоже будет вести переговоры в душной мэрии, пренебрегая красотой вашего Яркого замка. — Ну что вы, друг мой, мэрия наша регулярно проветривается. — Аргани почесал подбородок и добавил: — Но вы правы, пожалуй. Свежий воздух способствует продуктивным беседам паче вина из Ангура. А напитком тем я непременно вас угощу. Если, конечно, меня заинтересует ваше предложение, и наше крепкое рукопожатие засвидетельствует выгодную сделку. Изнемогаю от желания познать, с чем вы ко мне пожаловали, если не за дивным Лафре? — Как вы, должно быть, уже слышали, у меня не получилось убедить свою сестричку отменить сделку, запрещающую Серебряной Слезе производить собственные эспиры, — начал Шай, медленно идя в сторону статуй Квареби и Ирении. — О, наслышан, мой дорогой, — поспевал за ним Аргани. — Конечно же, наслышан. Чему не смею дивиться, ибо крайне сложно убеждать кого-то, находясь в темнице и какая в ведро, если сплетни не врут. — И тем не менее вы освободили Лафре? — Никак нет, юный патриций. Мальчик сам исчез. Это ни в коей мере не было связано ни с вами, ни с вашей, как вы выразились, сестричкой. Она, к слову, вернула Серебряной Слезе возможность изготовления эспиров. У меня в мэрии на видном месте лежит документ о том. С ее, законной владычицы Эрзальской долины, собственноручной подписью. — Вернула? — Шай остановился и взглянул на Аргани. — Вернула, вернула. В обмен на мою всецелую лояльность. И на небольшую услугу, которую я оказал ей, приняв аудиенцию господина по имени Эрбус Одноокий, да не обратится его душа Хищником. — Хищником? Эрбус мертв? — Вне всяких сомнений. Я помог ему в этом, не стану скрывать. Это же вы, любезный патриций, натравили того одноглазого безумца на меня, когда заняли пост мэра в Аджхарапе? Переговоры с Альварой — провал. Нападение на Серебряную Слезу — провал. Я сгораю от любопытства, с какими такими переговорами вы заявились сюда ко мне? Полагаете, вы еще недостаточно себя скомпрометировали? — Вы много лжете, Аргани. — Спасибо, — ехидно улыбнулся мэр. — Посему я решил воспользоваться этим вашим навыком. — И тоже солгали? — О да. Как вы верно заметили, мне нечего предложить непотопляемому мэру Серебряной Слезы. — В таком случае извольте пояснить цель визита. Шай не ответил. Он подошел к Аргани, схватил его и взмыл с ним высоко к небесам. Обезумев от ужаса и неожиданности, мэр не смог даже вскрикнуть. Он лишь смотрел вниз и видел, что статуи Квареби и Ирении кажутся с этой высоты двумя небольшими игрушечными фигурками, поставленными на стол заигравшимися детьми. — Теперь послушай, ты, лживый старый жирный глист. Когда ты опоил Лафре клятыми каплями, стер его воспоминания, посмел шантажировать меня, я пообещал, что поквитаюсь с тобой. Помнишь, червь? Так вот, сообщаю тебе последние новости — час расплаты настал. Аргани трясся от страха. Ему сложно было дышать — от испуга ли, или от нахождения на большой высоте. — Друг мой, — залебезил мэр, — я опытный правитель. И опытный предприниматель. Уверен, мы с вами найдем взаимопонимание. — Я не ищу взаимопонимания с жалкими червями, которые рушат жизни в поисках выгоды. — Спрошу вас прямо. Что вы хотели бы взамен? — Мэр постарался придать спокойствия своему голосу, но на этой смертельной высоте у него ничего не вышло. — Взамен на что, мокрица? — Взамен на то, чтобы мои стопы вновь ощутили земную твердь, патриций. Даю вам слово, что готов сию секунду сжечь подписанный вашей сестрой документ и отказаться от производства эспиров. Клянусь вам своим именем! — Имя твое годно только на брань и проклятья, — процедил патриций. — Я клянусь вам! Хотите — сожгите тот документ сами, я не против. Он лежит в моем кабинете. — Я уже не правлю Эрзальской долиной. Мне нет никакого дела до того, будет ли твоя земля торговать эспирами. — Позвольте, чего же вы хотите? — Я хочу наблюдать, как ты летишь вниз. — Патриций, призываю к вашему разуму! Вы умный парень. Я готов разорвать всякие союзы и договоренности с Альварой. И всецело присягнуть вам на вечную верность! Обещаю вам это здесь и сейчас. Вся моя лояльность, вся преданность моего города отныне и навсегда с вами. Клянусь! Есть ли у вас основания сомневаться в моей честности? Видят небеса, я не лгу вам! — Тот, кто с такой легкостью меняет партнеров, не заслуживает ни уважения, ни доверия. — Молю вас, Шай! Умоляю! Я сделаю все, что прикажете. Хотите пост мэра Серебряной Слезы? Я сегодня же провозглашу вас пред моим народом и вручу ключи от мэрии. Я готов… Готов содействовать вашему возвращению на трон Гальтинга! — Какое же ты никчемное ничтожество, — усмехнулся Шай. — Я заклинаю вас! — Поняв, что сила убеждения не работает, мэр, трясясь от страха, решил прибегнуть к силе жалости. — У меня жена, дети. Внуки! Я люблю их. — Бессмысленное, лживое создание. — Просто скажите! И я сделаю все. И даже больше. Войска, монеты, мои контакты, мои контракты. Все брошу к вашим ногам. Только скажите. Молю вас, патриций! — Одна небольшая просьба. Не знаю, впрочем, под силу ли вам будет ее исполнить. — Да! — заорал Аргани. — Все, что пожелаете! Я слушаю вас. — Постарайтесь не запачкать собой городскую площадь. Вечерами она особенно красива. С этими словами Шай разжал хватку, и мэр, как наполненный землей мешок, стремительно полетел вниз. Патриций смотрел ему вслед, и сладость долгожданной мести разливалась по его членам, сильно пульсируя в висках. Аргани рухнул на площадь. Даже с высоты патриций увидел, что тело мэра разорвалось в клочья и застыло на улице похожим на лужу пятном. «Я так и думал, что ты не сможешь исполнить эту маленькую просьбу», — сказал Шай и умиротворенно выдохнул. Он медленно опустился с высоты на землю. Недалеко от него люди обступали жижу, оставшуюся от встречи Аргани с площадью. Шай был уверен, что пройдет достаточно времени, прежде чем народ Серебряной Слезы методом исключения поймет, чьи ошметки сейчас уродуют красивейшую улицу их города. Отправляться в Гальтинг не имело смысла. И дело было даже не в Альваре, которая наверняка распорядится швырнуть его в темницу и снабдить ведром в тот же миг, как ноги его ступят в столицу Эрзальской долины. Сейчас путь ему начертан в Триарби. Шай дошел до пришвартованной каравеллы, по пути купив несколько жареных лепешек из семян, коснулся штурвала и отчалил. *** День за днем Келий ждал вестей от брата. Каждую ночь ему снилось, как патриций Шай забрасывает Главную на Белый Мост, как Эльзахир является в Гальтинг и радует Келия хорошими новостями. Пользуясь благами своей службы в совете Гальтинга, Мачео помог Кларене устроить Лагея в местную школу. Школ в столице Эрзальской долины было несколько. Они, как и все остальные учебные заведения Амплерикса, находились на содержании у короны, и обучение в них было бесплатным. Но только тут, в Гальтинге, две особенные школы приветствовали учеников столь же радушно, сколь рады были монетам их родителей, взимаемым в качестве платы за обучение. Эти школы располагались в самом центре столицы Эрзальской долины, друг напротив друга. Просторные учебные помещения, вкусное питание утром и в обед, лучшие учителя, прошедшие специальную подготовку в столице, и поездки в другие земли дважды в год — школы конкурировали за учеников своими предложениями, как могли. Точнее, конкурировали за их родителей — высокопоставленных господ, сколотивших состояния за годы успешной торговли. Льготных условий тем, кто трудился в совете на благо города, платные школы не давали. Учеба только в обмен на монеты, будь ты хоть сыном старшего советника. Лишних монет у Кларены, по обыкновению, не водилось, а потому Лагей пошел в обычную школу. Едва ли ее учителя преподавали ребятам материал намеренно хуже только лишь потому, что за обучение не полагалась плата. Читать Лагей окончательно научился еще в Маударо, чему помогла Дейна. Лагею настолько хотелось прочесть таинственную страницу Амакара, что навык складывать буквы в слова он перенял у Дейны довольно быстро. Келий сильно удивился, когда однажды столкнулся с Лафре на улицах Гальтинга. Юноша возвращался со службы в отряде лучников, направляясь домой, к Мачео. Последний раз Келий и Лафре виделись давно, еще в Серебряной Слезе, когда память юноши не была стерта каплями «Чистое пробуждение». И все же отец Королевы моментально опознал в новом лучнике Гальтинга молодого человека, делившего ложе с патрицием Шаем. Просьбу Лафре не обращаться к нему по истинному имени Келий нашел странной, но лишних вопросов задавать не стал. Голова его была занята другим, и в ней определенно не находилось места для рассуждений, почему в Гальтинге юношу теперь зовут Ксефаном. Келий с Лагеем и Клареной продолжали делить скромный номер в гостином доме. Как ни старалась Кларена, Келий не принимал ее предложения компенсировать ему часть расходов на проживание. Он понимал, что у мамы Лагея в кармане не было не просто лишних монет, но скорее никаких вовсе, хотя Воланна и сунула Кларене мешочек с монетами, когда отсылала ее из Аджхарапа в Гальтинг. Поправить бедственное финансовое положение Кларены помог Мачео. Лафре и Мирис общались мало и сухо, но Мачео, которому не было равных в умении налаживать и поддерживать правильные связи, построил с девушкой неплохие отношения, а она нашла в себе мудрость не видеть в Мачео разлучника, ибо нельзя разлучиться с тем, кто никогда не принадлежал тебе — разве что в фантазиях, так и не ставших явью. В свое время Мачео сам отвел Мирис к кухаркам, готовившим для членов совета, и представил им девушку. Мирис показала себя с лучшей стороны — благо во времена работы в столовой при мэрии Серебряной Слезы она разве что не фаршировала кальмаров. Ее тыквенный суп настолько пришелся по душе опытным кухаркам Гальтинга, что они, поначалу смерив Мирис снисходительным взглядом, потом довольно улыбались, облизывая ложки, и расспрашивали девушку, как добиться того, чтобы суп не был чрезмерно водянистым и чрезмерно густым. И когда Мирис уверенно заняла свое место за кухонным столом, Мачео привел на кухню и Кларену. В помощь Мирис. Лагей возвращался с уроков. После завершения учебы он обычно не спешил в гостиный дом. Любознательный мальчик изучал город. Чем дольше он жил в Гальтинге, тем сильнее ему нравился этот Яркий замок. Жители тут были совсем не такие, как в Байхиби. В Байхиби они были унылые, уставшие, похожие на тени, безмолвно покидающие дома, проводящие долгий день на руднике или за конвейерной лентой и обреченно возвращающиеся в свои дома, чтобы завтра этот ничего не обещающий ритуал продолжился. В Гальтинге же, казалось, насущные проблемы обходили горожан стороной, будь то ангалийцы или простые деквиды. Но главное — воздух. Каждый день Лагей, привыкший дышать в Байхиби пыльными парами рудников, ловил носом самый чистый, самый свежий и вкусный воздух. Воздух, рождавшийся именно тут, в колыбели прохладных ветров. И Лагею нравилось думать о том, что именно он в числе первых может насладиться изысканной воздушной смесью, порожденной Эрзальской долиной, прежде чем ветра разнесутся по всему остальному Амплериксу. — Лагей, — кто-то окликнул его со спины, когда мальчик сидел на ступенях на площади и разглядывал, как ангалийцы несут большие прозрачные бутыли с заготовками будущих лекарств. Лагей обернулся и увидел перед собой Эльзахира. Тело Мага уже давно не знало характерной ярко-красной мантии, ибо никто, встречавшийся ему на пути, не должен был знать, кем является Эльзахир. Сейчас на нем были узкая белая рубашка и черные брюки. Лагей привстал и посмотрел на Эльзахира. — Здравствуйте, — сказал мальчик. — Ты помнишь меня, Лагей? — Вы тот дядя, которого я видел в Маударо. Только я не помню вашего имени, извините, пожалуйста. — Ты его не знаешь. Потому и не помнишь. Лагей, я пришел к тебе с разговором. — С каким разговором? — В Маударо я имел беседу с тем, кого зовут Амакар. Ты помнишь его? — Дядю Амакара? Конечно, помню. Как он поживает? — С ним все в порядке, не переживай. Дядя Амакар поведал мне, что как-то раз дал тебе прочесть одну страницу. Это правда? — Правда, — стушевался мальчишка. — Я хотел бы, чтобы ты рассказал мне о странице. О том, что там было написано. — Не могу. Дядя Амакар не велел. — Дядя Амакар сам послал меня к тебе. «Лагей знает, что написано на странице, и расскажет тебе о том». Так он велел. — А почему тогда он сам не рассказал вам о своей странице? «Мальчик определенно сообразителен не по годам», — подумал про себя Маг, не ожидавший столь справедливого вопроса Лагея. — Я не знаю, Лагей. Сам подумай: если бы Амакар сам хотел рассказать мне про страницу, стал бы он просить меня приехать в Гальтинг, к тебе? — Наверное, не стал бы. — Мальчик смешно почесал макушку. — Вот тебе и ответ. — Но я поклялся ему, что никому не расскажу. Поклялся мамой. А когда клянешься мамой, то нельзя нарушать клятву. Иначе мама исчезнет. А я не хочу, чтобы моя мамочка исчезла еще раз. — Да, но Амакар просил… — Извините. — Лагей выставил ладошку перед Магом. — Но про страницу я вам ничего не расскажу. Я хоть и маленький, а клятву держать научился. — Боюсь, тебе придется это сделать. Эльзахир вспомнил себя маленьким. Его старший брат Келий отлучился буквально на минуту справить нужду, и прошло много лет, прежде чем они вновь увиделись. Лагей, наверное, еще младше, чем был Эльзахир, когда Маг забрал его из Аладайских озер себе в ученики. Лагей не поддался на уговоры Эльзахира. Что ж, в этом скорее больше хорошего, чем плохого. Синяя ученическая мантия будет Лагею к лицу. Предание далеких лет вот-вот сбудется. Беременную торговку на Живой площади убили, не дав этой засохшей яблоне заплодоносить, и это уже давало Эльзахиру надежду. Но ласточка изо всех сил стремится вернуться в родное гнездо. И вернется, если только патриций не выполнит уговор. А значит, скоро может настать конец. До этого разговора с Лагеем Эльзахир ни разу еще не думал о преемнике. И сами небеса сейчас велят Магу принять этого мальчика в ученики, пока в распоряжении еще есть немного времени. Маг протянул Лагею руку, и мальчик послушно взял ее. Он хотел к маме, он не хотел никуда идти с этим незнакомцем. Но, не в состоянии противиться силе Мага, Лагей покорно пошел. И исчез, как когда-то исчез Эльзахир из Аладайских озер, увлекаемый Магом и оставивший свою привычную жизнь в прошлом. Время на исходе. Исполнение предания выпало на век Эльзахира. Знают ли уже остальные два Мага о близящемся конце? Это Эльзахиру ведомо не было. Главное — время. Сейчас оно течет быстрее резвых млечных вод Арамея. И никто — ни Маги, ни Верховный судья, ни Королева — не способны остановить или хотя бы замедлить этот стремительный, неукротимый бег. Внимание бытия скоро будет приковано к Триарби. Именно там должен быть Эльзахир со своим преемником. И, если черное небо проявит милость, мальчик расскажет Эльзахиру о таинственной странице. Спасет ли эта тайна планету? Этого не знал даже Маг. Работа на кухне в Гальтинге казалась Кларене невинным развлечением в сравнении с каторжным трудом за конвейерной лентой. Железные рудники Байхиби, кресло мэра в Аджхарапе, а теперь кухня. Какие еще сюрпризы, какие стремительные, непредсказуемые перепады уготовил ей Амплерикс? Закончив смену, она пошла в гостиный дом. Надо кормить не только служащих совета, но и сына. Дома было тихо и пусто. Где пропадал Келий, Кларене было не особенно интересно. Что испугало ее, так это отсутствие сына, который в этот час уже должен был сидеть за столом и упражняться в письме. Сердце матери точнее компаса. Кларена сразу почувствовала беду. Когда возвратился Келий, он постарался успокоить девушку, не успевшую насладиться коротким обществом любимого сына. На следующий день, после ночи, полной болезненного бдения и слез Кларены, к поискам Лагея подключились Мачео, Мирис и Лафре, но даже следа мальчика они не смогли отыскать. Учительница школы, перепуганная не меньше матери, подтвердила, что мальчик был вчера на занятиях, но с тех пор, как он покинул класс, его не видел ни один житель Гальтинга. Каравелла, на которой Маг и Лагей отправились в столицу, уже покинула границы Эрзальской долины и вскоре достигнет Ангура, а там спустя несколько дней доберется до Триарби.