Амплерикс. Книга 3. Полет ласточки

Мэр Сентры Фрой Эрес изучал записи о поставляемом к Хранилищу соке диетр ежедневно. И записи эти вселяли ужас в его сердце. Даже налоговые инспекторы тех земель Амплерикса, которые традиционно поставляли приличное количество сока, сейчас отправляли в Сентру в лучшем случае половину от прежних объемов. Когда-то плодородная почва Саами, Кередая, Ангура и даже огромного Медистого плато была словно опустошена. Основную надежду возлагали на Эрзальскую долину, но высокомерные ангалийцы, казалось, вовсе не торопились выращивать хищные розы в своих владениях. Из Земли Отступников, взятой Альварой Лаплари под протекторат Гальтинга, не было ни единой поставки. «Диетры так быстро не вырастают и не плодоносят», — говорил Фрою советник. Можно подумать, для опытного Фроя это было поразительным открытием. Если бы Халлокати не была принесена из Аиль-Саттая Верховным судьей, вовремя вмешавшимся в кричащий дисбаланс, если бы плавийцы с Гальером не привезли оттуда бочки с соком гигантских диетр, Хранилище бы уже задыхалось в агонии и засыхало, а несметные стаи Хищников пожрали бы не только Сентру и близлежащие деревни, но и Серебряную Слезу, Хито и, может быть, даже Аджхарап. Долгожданный красный огонь, полученный Фроем от секретария Далонга, гласил: приговор Гальеру Аберусу сочли исполненным. По глубокому внутреннему убеждению Фроя, такое решение было принято не из-за сока, собранного в Аиль-Саттае. На правду более походило то, что Аберуса все попросту считали бесполезной частью Амплерикса, и держать его дальше под приговором было совершенно бессмысленно. — Свобода… — глубоко выдохнул Гальер, когда Фрой приказал ему явиться в здание мэрии и зачитал послание из столицы. — Но не абсолютная, — остудил его пыл Фрой Эрес. — Как это понимать? — Тебя судили не за кражу. Тебя судили за предательство. А такое не забывается даже с годами. Далонгом велено, чтобы ты явился в Триарби. И был на глазах у короны. Там тебе найдут применение. — Какое еще применение? — фыркнул Аберус. — Мне почем знать? Надеюсь, распорядятся, чтобы ты подтирал задницы бездомным. Другой работы лично я бы тебе не доверил. — Я бывший предво… — Бывший предводитель Вильдумского отряда, да, да. Мы все хорошо об этом осведомлены. Прикуси язык. У меня голова раскалывается напополам, когда слышу твой голос. Красный огонь из столицы повелевает мне выделить тебе каравеллу и дать провизии в путь. Будь моя воля, я посадил бы тебя верхом на кабана и, пришпорив, отправил бы в Песочные рукава. Но секретарию виднее. — Не без удовольствия покину клятую Сентру, — злобно ответил Гальер. — Не без удовольствия посмотрю тебе в спину. На каравелле был не только Гальер Аберус, но и один плавиец. И один стражник Сентры. Все, как велено секретарием Далонгом. Действительно, отправлять предателя в столицу без сопровождения было бы если и не опасно, то непредусмотрительно. Фрой испытал странное облегчение, когда воспарившая с Гальером на борту каравелла сначала превратилась в точку в небе, а затем и вовсе растворилась на недосягаемом расстоянии. Получив отчет о том, что все доставленные сегодня в Сентру мешки с соком были опрокинуты в Хранилище с кроны Циклая, Фрой завершил остальные дела и отправился домой. Большой живот Айри не сочетался с ее хрупкостью. Но Фрой любил жену столь сильно, что Айри, которая должна была разрешиться от бремени со дня на день, представала перед его глазами самой желанной женщиной планеты. Он считал дни до того момента, как своды их дома сотрясутся от криков его первенца. *** «Я еще хотя бы раз увижу свою маму?» — впервые этот вопрос прозвучал от Лагея лишь на четвертый день пути, хотя Маг ожидал этих слов куда раньше. Он и сам задал тот вопрос своему наставнику почти сразу, когда они покинули Аладайские озера. — Мне не дано знать. Я свою больше не видел, — сказал Эльзахир, управляющий каравеллой лишь силой мысли. — Вы Маг. Разве вы можете не знать? — Маги одарены силой предвидения. Но сила та сама решает, когда явиться Магу. И явиться ли. — Я тоже стану Магом? — Если на то будет воля небес. — А что может помешать? — спросил Лагей. — В нашем случае — время. — У нас мало времени? — Меньше, чем мне хотелось бы. — Эльзахир не сводил задумчивого взгляда с рулевого колеса, которое плавно вращалось само собой. — А я смогу познакомиться с остальными двумя Магами? — Сможешь. Если найдешь их. Мне их имена неведомы. — Как? Вы ни разу их не видели? — Я не знаю, — ответил Эльзахир, вспоминая, как сам в свое время безостановочно вываливал на учителя сотни вопросов, включая этот. — Может быть, и видел. Но не знал, что это Маги. Третья ступень способна объединять свои усилия на расстоянии. Смотреть друг другу в глаза Магам не нужно. — А вы проведете меня в Королевскую библиотеку? Туда, где лежат атласы? — Непременно. Тебе многое предстоит постичь. — И даже в Темное крыло? — Откуда ты знаешь про Темное крыло? — Мне рассказывал дядя Амакар. Он говорил, что вырвал из атласа страницу именно там, в Темном крыле. И что попасть туда может только Маг. Получается, он тоже Маг? — Он служил Магом. — То есть можно перестать быть Магом? А кто это решает? — Можно оставить это ремесло. Можно обречь себя на добровольное заточение где-нибудь… в Маударо, например, как это сделал Амакар. Но спуститься с третьей ступени ниже? О, Лагей, нет. Если ты рожден мужем, то не породишь дитя, как это сделает женщина. Если же тебе выпала доля Мага, то… — То что, дядя Эльзахир? — То ты и умрешь Магом. В Маударо ли, в Каскапаре ли, в Сентре ли. И перестань называть меня дядей. — Дя… Амакар все же умер? — Своей волей. — И он умер Магом? — Конечно. И сказал мне перед кончиной, что передал часть своих знаний тебе. — Вы поэтому решили избрать меня своим учеником? — Не только. — В Гальтинге на уроках нам рассказывали, что Маги носят красную мантию. — Верно. — Но на вас обычная одежда. — Тебя это смущает, Лагей? — Нет, но просто… — Маги тщательно охраняют свои личности от остальных. Даже Королева может не знать, кто есть Маг. Как ты понимаешь, мне было бы сложно сохранить свою ступень в тайне, если бы я расхаживал у всех на виду в своем одеянии. Лагей улыбнулся на эти слова. Эльзахир вспомнил, что впервые увидел своего учителя на Аладайских озерах именно в мантии. Пожалуй, Лагей имеет право знать, что Эльзахир — действительно Маг. Он вскинул правую руку вверх, и мальчик обомлел. Рубашка и брюки на теле Мага сменились ярко-красной мантией, которая укрывала Эльзахира от плеч до щиколоток. «Одеяние Мага», — завороженно прошептал Лагей. В этот день Эльзахир решил не терзать мальчика расспросами о странице. Лагей узнал много за короткое время их полета в Триарби. К тому, кто дает сокрытые от других знания, испытываешь доверие. Доверие Лагея он понемногу начал завоевывать. Он спросит своего ученика про страницу при первом удобном случае, когда они получат возможность уединиться в Темном крыле Королевской библиотеки. Быть может, Эльзахиру даже удастся найти ветхий атлас, из которого много лет назад Амакар вырвал страницу и прочел там что-то такое, что заставило его бежать от своего призвания на край бытия, в туманные пиратские владения, а затем и сжечь себя, не сумевшего более носить страшную тайну. *** Пытки того, кто вонзил кинжал в живот Милады, не привели ни к каким результатам. Столичные стражники секли его плетьми, окунали его голову в чан с водой. Он истошно орал и клялся в том, что не знает того, кто заплатил ему целых пятнадцать монет за убийство беременной торговки. Ему не верили. И только когда его прижгли тем самым каленым жезлом, с которыми солдаты Вильдумского отряда спускались в Разлом, к Низине, стражники поняли, что преступник, видимо, не лукавит. Ни один муж, даже фанатик, не решится расстаться со своим мужским органом. «Я не знаю, не знаю его! Он не назвался!» — задыхаясь, орал пленник, когда от его промежности начал исходить гадкий запах горелой человеческой плоти и проник в легкие стражников. Его приговорили к вечному заточению в Песочных рукавах, уготовив ему подземную камеру, где не было ни света, ни свежего воздуха — только вечная тьма и вечная сырость. К каравелле, которая в сопровождении плавийцев отвезет его в Песочные рукава, осужденного медленно везли в клетке по улицам Триарби, чтобы все видели, чем грозит жестокое смертоубийство беременной женщины. Избитый, окровавленный, оскопленный, преступник сидел в клетке, схватившись за решетки руками, как перепуганный зверек. По обеим сторонам клетки шли плавийцы, без особой охоты отгоняя толпу, которая норовила просунуть сквозь решетки вилы, палки и ломы и лично внести вклад в мучения пленника. Завершив очередной день, проведенный за изучением атласов, Эльзахир и Лагей шли по улице, чтобы принять скромный ужин в самой дешевой столичной таверне. Мальчик замедлил шаг и с любопытством уставился на клетку с убийцей Милады, которая проезжала неподалеку от него и учителя. «Не глазей, — сухо сказал ему Эльзахир, — в этой повозке нет знаний, которые бы тебе пригодились». Он схватил Лагея за руку и потащил прочь от улицы. Не более чем на миг взгляды преступника и Мага, облаченного в простую потрепанную одежду, пересеклись. Но этого мига было достаточно. Преступник вскочил на ноги так резко, что сильно ударился макушкой о крышку тесной клетки. «Это он!» — заорал приговоренный и протянул сквозь прутья клетки свою окровавленную руку, с которой во время пыток был содран лоскут кожи. Один из плавийцев дернул за поводья старую лошадь, тянувшую за собой повозку с преступником. Повозка с лязгом остановилась. Плавиец взглянул на трясущуюся руку осужденного, а затем на Эльзахира, на которого указывал преступник. Маг развернулся и постарался скрыться в толпе, но второй плавиец, грубо оттолкнув Лагея в сторону, схватил Эльзахира за руку. «Стоять! Именем Королевы!» — крикнул плавиец. Эльзахир остановился, развернулся и внимательно посмотрел на плавийца. «Это он! Он! Он заплатил мне!» — продолжал орать пленник. Маг бросил на него взгляд. Несчастный замолк и без чувств упал на пол клетки. Следующий взгляд Эльзахира устремился на плавийца, который все еще больно держал его под руку. У плавийца округлились глаза от изумления, когда он понял, что пальцы его против воли разжались и отпустили незнакомца. Маг спокойно отвернулся и пошел прочь. «Стоять!» — испуганно крикнул ему вслед плавиец. «Сто…» — слово застыло у плавийца в горле, замороженное силой Эльзахира. Лагей поспешил за Магом. Они исчезли с улицы. Вокруг было пусто и тихо. «Почему он взял вас за руку?» — задыхаясь от бега, спросил мальчик. Эльзахир молчал. «Почему тот пленник указал на вас пальцем?» — но и на этот вопрос ответа не последовало. — Нам надо уйти из столицы, — не оборачиваясь на Лагея, тихо сказал ему Маг. — Я никуда не пойду, пока вы не скажете! — Доверься мне. Ты будущий Маг. Я расскажу тебе обо всем. Но не сейчас. Сейчас нам нужно исчезнуть отсюда незамеченными. Эльзахир повернулся к мальчику, и Лагей увидел, что на Маге чужое лицо, точно он сменил одну маску на другую. — Скажи мне, что было написано на той странице, — приказал Эльзахир голосом, который не терпел никаких возражений. — Я… Но моя клятва? Моя мама… — Она больше не твоя мама. Ты мой ученик. Ты будущий Маг. Ты не подчиняешься никому, а прошлые клятвы твои обращены в пыль. Ныне я решаю, когда и перед кем ты держишь слово. Время, Лагей. Время работает против нашего мира. Повелеваю же — скажи, что было на той странице? — Хорошо… — Лагей запнулся от испуга. — Хорошо, я скажу… — Не медли, глупец! У меня мало времени. Я должен знать. — На странице говорилось, что Амплерикс… Но Лагей не договорил. Он замолчал от удивления, ибо Эльзахир у него на глазах оторвался от земли и медленно воспарил. Впервые мальчик мог видеть, как на чужом, незнакомом лице Эльзахира отобразился испуг. Лагей не думал, что Магам под силу призывать стихии и приказывать ветрам. Но тут же он понял, что не Эльзахир прибегнул к силе воздуха. Маг странно подергивал плечами, а ноги его беспомощно подрагивали, будто пытались нащупать земную твердь. Лагею стало понятно, что его учитель застыл в воздухе не благодаря своей магии, но вопреки ей. Мальчик осторожно обернулся и замер. За ним стояла высокая фигура в длинной сплошной черной мантии. Голова фигуры была покрыта массивным темным капюшоном, а вместо лица из-под капюшона проглядывала абсолютная, всеобъемлющая пустота. Рука фигуры была вытянута, удерживая Эльзахира на весу. Истинное лицо Мага вернулось к нему. Эльзахир испуганно распахнул рот, но губы не издали звуков. Фигура Верховного судьи плавно оторвалась от земли, застыв в воздухе напротив Эльзахира. Казалось, что Верховный судья читает Мага, видит его насквозь, заглядывает в его прошлое, знакомится с его помыслами — уже исполненными и теми, которым не суждено будет сбыться. Пустота капюшона сверлила взгляд Мага. Маска испуга пропала с лица Эльзахира. Маленькому Лагею отчетливо привиделось, что его учитель спокоен и как-то странно умиротворен. За спиной фигуры нарисовалось несколько плавийцев и с полдюжины простых зевак. Они не молвили ни слова, зачарованные картиной, свидетелями которой они невольно стали. — Милада, — не сравнимая ни с чем иным красота речей фигуры многоголосьем разлилась по столице. — Почему? — Милада? — переспросил Эльзахир, и голос его был слабым, будто принадлежал больному старику, поверженному неизлечимой хворью и готовому испустить дух. — Нет, я не знаю Милады… — Но именно ее жизнь была отнята, — звучал голос фигуры. — Нет! Залина. Пасть должна была она! Девчонка из Земли Вдов. — Вот как… — Капюшон фигуры покачался из стороны в сторону. — Глупец. Маг. Но глупец. — Залина не умерла? — обреченно шепнул Маг. — Не умерла. — Значит, это конец… — Это не конец. Это только начало. — Засохшая яблоня, стало быть, дала свой плод… Ласточка стремится в родное гнездо, — бормотал Маг, закатив глаза. — Вы ничего не понимаете! Ничего не знаете! Вам неведомо, что… — Нам ведомо все, — бормотание Эльзахира пресекло изысканное многоголосье Верховного судьи, слышать которое хотелось вновь и вновь. Маг, беспомощно заточенный в воздушных тисках судьи, собрал последние силы и посмотрел на Лагея: «Что было написано на той странице? Прошу тебя. Не хочу уходить, не познав». Лагей, испуганно таращась то на учителя, то на фигуру в черной мантии, не обронил слов. То ли страх не позволил ему молвить, то ли абсолютная сила Верховного судьи. Фигура обратилась к Эльзахиру: — Ты смел вторгнуться в равновесие планеты. — Девочка… Калирия… — словно в болезненном забытье шептал Маг, едва шевеля губами. — Ты смел нарушить баланс. Воспрепятствовать исполнению предсказания. Поступиться служением своей ступени, ее бременем. Вторгнуться в течение жизни, беспечное, но конечное. — Не дайте ласточке вернуться в гнездо, — эти звуки почти неслышно вылетели из уст Эльзахира, чья жизнь постепенно покидала его тело. — Ты нарушил священные обязанности Магов, предавшись пристрастию. Отправиться тебе в небытие. Фигура, все еще парящая в воздухе напротив Мага, подняла вторую руку. Лагей взглянул на Мага. Эльзахир был бледный, а кожа его неестественно сухая, неподвижная, как лист пергамента. «Учитель!» — воскликнул Лагей, но Маг его уже не слышал. «Пустите его!» — злобно крикнул мальчик, бросив взгляд на фигуру. Он подбежал к большому валуну, лежащему рядом на земле, быстро вскарабкался на него и прыгнул прямо на застывшую в воздухе фигуру Верховного судьи. Лагей схватился за ноги фигуры, скрытые полами длинной мантии. Фигура опустила вниз голову под капюшоном и колыхнулась. Волны черной ткани побежали по мантии. Еще одно движение — и Лагей, цепляясь за полы мантии, беспомощно упал вниз, на землю. Он больно ударился и чуть не заплакал. Сразу же он почувствовал, что его накрыла массивная ткань, заключив его в темноту. Лежа на земле, он бешено молотил руками и ногами, пытаясь освободиться от поглотившей его мантии. Наконец он выпутался, и яркий свет ударил ему в глаза, как будто в темноте он провел целый день. Лишенная своей мантии, фигура все еще парила в воздухе. Скромное светлое платье, черные длинные волосы. Лагей увидел — то была юная женщина. Лагей отполз в сторону и посмотрел на женщину. Застывшие в изумлении и непонимании плавийцы и зеваки тоже смотрели на нее. Голова парящей в воздухе Лерии была задрана кверху, глаза ее широко распахнуты, но вместо зрачков в них стояла густая белая пелена. Эльзахир тем временем перестал дышать. На месте его мирской одежды образовалась и вспыхнула ярким красным светом мантия Мага, а затем она расслоилась на тысячи пыльных мелких кусочков и растворилась в воздухе, как и тело Эльзахира, отправленного Верховным судьей в небытие за предательство чести, когда-то дарованной этому Магу. Лерия рухнула наземь. Наступила тишина. Один из плавийцев, точно опомнившись, сделал шаг к ней. Приблизившись к девушке, он осторожно присел возле нее и коснулся рукой ее тела. Лерия вздрогнула и подняла голову. Она непонимающим взглядом рассматривала плавийца, его сослуживцев, незнакомого мальчика и людей, стоявших неподалеку. «Кто вы? — спросила она. — Что произошло?» Плавиец отдернул руку. Он, пятясь назад, отполз от Лерии и припал лицом к холодной земле, застыв в поклоне. «Достопочтенный Верховный судья», — молвил он, не поднимая головы. Лерия удивленно посмотрела на него. Найдя в себе силы, которые постепенно возвращались к ней, она встала на ноги, и тут же все, кто был рядом, включая Лагея, опустились перед ней на колени и поклонились, коснувшись земли головами. Что с этими безумцами? Почему они кланяются ей? Почему «достопочтенный Верховный судья» прозвучало из уст плавийца? Она смотрела на людей, судорожно пытаясь найти ответы на свои вопросы. Ответ был только один, но столь невероятный и пугающий, что Лерия не хотела, не могла принять его за правду. Сотни лет она время от времени лишалась рассудка, захваченная неведомым проклятьем, исчезала в месте, где живет, чтобы обнаружить себя на другом конце планеты. Неужели… Она? Но почему она? Почему из всех сотен тысяч, населявших Амплерикс, именно в ее тело столетиями проникала великая, вечная, бессмертная сущность Верховного судьи? «Пожалуйста, встаньте, прошу вас», — тихо сказала она. Первым поднялся плавиец, и в его взгляде читались страх вперемешку с безграничным почтением. «Я не знала, клянусь… Я не могла и подумать…» — бормотала Лерия. «Где я? Это… Триарби?» — Она коснулась руки плавийца, и тот попятился от нее. Он кивнул в ответ на ее вопрос и тут же развернулся и побежал прочь. Лерия посмотрела на Лагея. — Мальчик, хоть ты мне скажи! Что произошло? — Вы… — сглотнув, промолвил Лагей. — Вы убили Мага. То есть не вы, а… этот… это… — Мага? — испуганно прошептала Лерия. — Да, моего учителя. — Кажется, я сейчас лишусь рассудка. Где я, скажи? Это правда Триарби? — спросила она Лагея. — Да, — ответил мальчик. — Мне надо поговорить с секретарием Далонгом. Она пошла прочь, в сторону зевак, отчего те расступились, все еще не решаясь смотреть на загадочную незнакомку. «Постойте!» — окликнул ее Лагей. Лерия остановилась и обернулась на него. «Я не знаю, куда теперь мне идти. Возьмите меня с собой. Пожалуйста». Лерия помедлила, но подала ему руку. Лагей взял ее ладонь, и Лерия, хорошо знавшая, как вести себя с маленькими детьми, улыбнулась мальчику, чтобы внушить ему хоть каплю доверия. Впрочем, будь она на его месте, Лерия бы ни за что не доверилась незнакомке после всего того, что та сделала. Девушка бросила взгляд на черную мантию, лежащую на земле. Одеяние на глазах испарилось, точно его и не было. Все то время, что они потратили на дорогу до лестницы, ведущей в Престольный уступ, Лерия и мальчик не разговаривали. Лишь когда ноги их ступили на лестницу, Лерия спросила Лагея: — Почему Маг выбрал учеником тебя? Он поведал тебе? — Нет. — Мальчик пожал плечами. — Маги никогда не выбирают учеников просто так. Значит, в тебе что-то есть. Что-то, приглянувшееся Магу. — Наверное, я просто умный, — сказал Лагей, пусть и полагал, что выбор Эльзахира пал на него из-за страницы Амакара. — Ты умный. У меня нет в этом сомнений. «Лерия? Ты ли это, девочка моя?» — Клида едва не выронила из рук поднос, когда девушка в компании с Лагеем показалась на пороге кухни. Поставив поднос на столешницу, Клида подбежала к Лерии и обняла ее, точно дождалась возвращения дочери. — Доброго дня, Клида, — смущенно улыбнулась девушка. — Как ты оказалась в столице? Какое дело тебя привело? — Клида поглядывала то на нее, то на Лагея. — И что это за милый мальчонка с тобой? Кажется, ты говорила, что у тебя нет ни сына, ни дочери. — Это не мой сын. Лагей его имя. — Лагей… Красивый мальчишка. И имя впору. — Клида, мне очень нужно поговорить с секретарием Далонгом. Это не ждет, поверьте мне. Вы сможете устроить аудиенцию? — Устроить-то можно, — суетилась деквидка. — Тем более, если дело такое срочное, как ты говоришь. — Полагаете, секретарий примет меня? — Глупенькая. Далонг в тебе души не чаял. Конечно же, он примет тебя. Мальчонку со мной оставишь? — Я пойду с ней, — уверенно сказал Лагей. — Если можно. — Какой резвый малый! — умильно посмотрела на мальчика Клида. — Можно, отчего нельзя-то. Далонг сейчас, должно быть, в Престольном уступе. Кажется, один. Идемте, я провожу. Не то стража может не пропустить. Пока они шли к Престольному уступу, Клида без остановки болтала, расспрашивая Лерию о жизни, о работе на Аладайских озерах. Но Лерия вежливо оставляла поток вопросов без явных ответов. Клида по-хозяйски коснулась дверной ручки, и двери в Престольный уступ отворились. «В любом замке кухарка занимает второе место после владыки», — подумалось Лерии. Сама Клида в Престольный уступ не зашла. Она лишь закрыла двери, оставив Лерию с мальчиком в компании с Далонгом. Старец сидел на стуле справа от пустующего трона, поглощенный раздумьями. На столике перед ним лежала стопка бумаг, изучением которых старик был настолько занят, что не услышал звука закрывшихся дверей. В Престольном уступе стоял тусклый свет, отбрасываемый на стены огнем, тихо вившимся в расставленных на полу чашах. От огненного свечения редкая седина на голове Далонга отливала оранжевой краской. Наконец старец поднял голову и посмотрел на девушку. На миг в его взгляде промелькнуло удивление, но тут же исчезло. Лерия подумала, что если бы сейчас секретарий увидел в дверях парочку мерсеби, его реакция не была бы иной. — Мой господин, — молвила Лерия и поклонилась секретарию, и Лагей последовал ее примеру. — Лерия, — ответил ей Далонг и отложил в сторону письмена, над которыми свесилась его седая голова. — Милостиво прошу вашего прощения, господин Далонг. Я явилась без предупреждения, но, видят небеса, вопрос мой не терпел ожиданий. — Нет нужды извиняться. Я внимательно слушаю тебя. Представишь мне своего юного товарища? Это твой сын? Ты пришла по его душу? — Нет, мой господин, по свою. И мальчик не сын мне. — Тогда, быть может, ты расскажешь мне, отчего я вижу страх в твоих глазах? Как ты оказалась в столице? Когда Лерия поведала Далонгу о том, что произошло на задворках Живой площади, секретарий уставился на нее. Глаза его широко распахнулись. Он посмотрел на Лагея, и мальчик кивнул ему, точно подтверждая все, о чем рассказала Лерия и свидетелем чего он был сам. — То есть то была ты… — отойдя от захватившего его потрясения, молвил Далонг. –Твое тело было сосудом для духа Верховного судьи. Поразительно. Неожиданно. Невероятно. — Да. И это многое объясняет, должно быть, — ответила Лерия. — Я не могу похвастаться тем, что прочел все атласы Королевской библиотеки от корки до корки. Возможно, о том говорится в писаниях, хранящихся в Темном крыле, но… Не помню из истории ни единого случая, чтобы Верховный судья лишился своей мантии на глазах у мирского люда. — Мне о том тоже не ведомо, мой господин. Ни мне, ни одному другому учителю, с кем я когда-либо была знакома. — И когда же в первый раз дух судьи завладел твоим телом? Любопытство пожирает мой старый разум, не скрою. — Сколько раз я пыталась вспомнить, мой господин… Заглядывала в свое прошлое настолько далеко, насколько это возможно. Но ничего не вижу там, за кромкой своих воспоминаний. Ничего не помню. Ни своего детства, ни своих родителей. Разве что… — Говори же, девочка моя, — с нетерпением молвил секретарий. — Иногда по ночам я вижу странные сны. Такие явные, точно я была свидетелем далеких событий, свершившихся еще сотни лет назад. Каждому новому своему классу я в деталях рассказываю одну поучительную историю. Историю казни Рейми Лаплари, который посмел нарушить Старый Договор, из-за чего едва не пала деревня Саами. Тогда на королевском троне восседала Ее Величество Веламия Бальерос. Быть может, в тот день мое тело и стало впервые этим… сосудом для Верховного судьи. Как мне теперь жить с этим страшным знанием? — А страшным? — спросил Далонг. — Дивным, тайным, умопомрачительным, да. Но есть ли в этом знании страх? — Для меня — да. — Чего же ты боишься? — Того, что отныне каждый раз, когда я, очнувшись, найду себя в незнакомом месте нашей планеты, я буду знать, почему это произошло. — О нет, моя девочка. Не будешь. — Полагаете, Верховный судья будет стирать мои воспоминания? — Отнюдь. Дух судьи, я уверен, уже подыскал себе новый сосуд. То, что сегодня произошло, стало случайным, непредвиденным разоблачением для Верховного судьи, но освобождением для тебя. Верховный судья — беспристрастный хранитель равновесия Амплерикса. Абсолютная, непоколебимая сущность. Его сила вечна, как время, недосягаема, как небо, и неподконтрольна, как буря. Его нельзя призвать, пленить. Его нельзя убедить или разубедить. Никому, самой даже Королеве, не под силу влиять на его великие решения. Ты, Лерия… Останься ты сосудом для его духа, на следующий же день к тебе выстроилась бы очередь во главе со мной в мольбах прислушаться, помочь, поразить врага или воскресить безвременно ушедшего супруга. Нет, девочка моя. Отныне ты свободна. Свободна и смертна. Или тебя это расстраивает? — Если то, что вы говорите, мой господин, истинно, то за всю свою долгую странную жизнь я не слыхала вестей слаще и приятнее. Неужели теперь я смогу жить, как простая деквидка? Родить дитя, растить его… Смотреть, как кожа моя увядает. И найти упокоение в Хранилище. — Без сомнения, сможешь. — А что теперь с Магом? — встрепенувшись, воскликнула Лерия. — Он мертв… Мальчик был его учеником. — Это так? — спросил Далонг, посмотрев на Лагея. — Так, — кивнул Лагей. — Тебе было ведомо его имя? — Он не называл своего имени. После всего, что случилось, мальчик твердо решил ни о чем не рассказывать. Ни имени Мага, ни имени Амакара, ни тайн, почерпнутых им из вырванной из атласов страницы — ничто из этого не вырвется у него изо рта. Слишком часто его жизнь подвергалась опасности с тех пор, как он покинул Байхиби. Теперь он не расскажет ни о чем. Он будет просто мальчиком. Несведущим, обычным мальчишкой. — Ты уже успел примерить синюю ученическую мантию? — спросил секретарий. — Нет, — ответил Лагей. — Я уже, наверное, не ученик Мага? — Если нет Мага, то у него нет и преемника. На третьей ступени находятся три Мага. Если один из них пал, казненный самим Верховным судьей… Должно быть, остальные два Мага изберут третьего. Вероятно, ученик одного из них уже взошел на третью ступень, ибо Амплерикс не может существовать иначе. — Значит, я могу вернуться к маме? — Глаза Лагея заблестели в надежде. — Вернуться? Где твоя мама? — Она в Гальтинге, — сказал Лагей. — Отправлять тебя туда одного опасно, — задумчиво молвил Далонг. — Давай я пошлю в Гальтинг красный огонь? Пусть твоя мама приедет сюда за тобой. Если захотите, останетесь в столице. — Правда? — воскликнул Лагей. — Это было бы так здорово! Мне нравится Гальтинг, но я все еще боюсь ту тетю, которая правит там… — Знаешь, — улыбнулся ему секретарий, — если быть до конца откровенным с тобой, то ту тетю боюсь даже я. Но не беспокойся. Я сегодня же отправлю красный огонь твоей маме. И распоряжусь, чтобы ей снарядили каравеллу. Корона оплатит ее поездку из Гальтинга в Триарби. — Мой господин, — вкрадчиво сказала Лерия, — я хорошо знаю, что красный огонь — ценный ресурс, распоряжаться которым следует осмотрительно. Вот только если бы вы милостиво… — Тебе тоже нужно отправить послание? — перебил ее Далонг. — В Триарби много красных огней. Больше только в Гальтинге. Как-никак, мы столица Амплерикса. Если тебе нужен огонь, просто скажи. — В вашей ли власти расторгать брачные союзы, мой господин? — спросила девушка. — Да. Тебе красный огонь нужен для этого? — Для этого. И, если только вы не сочтете мою просьбу непотребной, я просила бы вас отправить красный огонь в Саами. Плавийцу Медо Дайтану, моему супругу. — Твой с ним союз столь нестерпим для тебя? — О нет, что вы! Если бы все мужья были такими, как Медо… Жизнь на Амплериксе была бы куда легче и приятнее. Нет, мой господин. Просто теперь, когда я свободна от духа Верховного судьи, совесть не позволит мне продолжать находиться в браке с Медо. Он заслуживает той, которая будет по-настоящему любить его, дорожить его рукой, его сердцем и душой. Мое же сердце принадлежит другому. — После того, через что ты прошла, моя девочка, красный огонь плавийцу — это самое ничтожное, что я могу сделать для тебя. Сегодня же огонь отправится в Саами. — Да славится ваше имя, мой господин. — Лерия поклонилась Далонгу. — Когда мы виделись с тобой в прошлый раз, ты всеми силами порывалась возвратиться на Аладайские озера. А что сейчас? — На Аладайских озерах меня более ничего не держит, — решительно, без всякого раздумья, сказала девушка. — Тогда хотя бы в этот раз ответь согласием и останься у нас, в столице. Без сомнения, ты теперь самый опытный, самый удивительный учитель, тягаться с которым не может ни один другой преподаватель. — Вы предлагаете мне работать в школе? В Триарби? — Я не предлагаю, я умоляю тебя, — улыбнулся секретарий. — Почту это за величайшую честь, мой господин. — Только один еще вопрос, — сказал Далонг. — Казнь Мага. Тебе ведомо, почему Верховный судья сделал это? В чем провинился Маг? — Не могу знать, господин Далонг. Когда я пришла в себя там, за Живой площадью, вокруг были люди. И малыш Лагей. Я ничего не помню. — Если сновидение о том вдруг посетит тебя одной ночью, явись ко мне, прошу. И расскажи. Я взволнован казнью Мага, пусть и не могу перечить решению Верховного судьи. Судье виднее. — Обещаю, — ответила девушка. Она спустилась вниз, к Живой площади. С того дня, как она была в столице в последний раз, на Живой площади не изменилось ничего. Люди толпами все так же слонялись между торговыми рядами. Все так же смешной толстый торговец древесными заготовками орал, краснея, на нерадивого помощника Микила: «Я же вчера приказал тебе покрыть ножки лаком, придурок! Кто решится купить шершавые ножки для стола, кого спрашивают? Или ты хочешь, чтобы клиент вернулся ко мне с занозами в ладони, а? Чего молчишь, уродливый кусок навоза? А? А ну подь сюда! Буду совать тебе эти ножки в жопу! Давно твоя дыра заноз не знала? Сейчас исправим, сейчас». Он принялся гоняться за Микилом, а тот, удирая, прикрывал зад ладонями, будто воспринял угрозу хозяина всерьез. Толстяк, держа в руках ножку от стола, то и дело норовил коснуться ею зада Микила, чем невероятно веселил покупателей. Как только он завидел Лерию, то моментально переменился в лице, утер слюну с подбородка и, расплывшись в вежливой улыбке, обратился к ней: «Мадам, не желаете ли приобрести чудесные ножки для кухонного стола? Возьмите четыре, так сможете сэкономить целую монету. Решайтесь! Много ли раз вы видели, чтобы продавец предлагал покупателю ограбить себя?» Как и в прошлый раз, Лерия лишь отмахнулась от толстяка и пошла дальше по площади.