Амплерикс. Книга 3. Полет ласточки

Новобранца Лафре в отряде лучников Гальтинга некоторые недолюбливали. Даже те воины, которые оттачивали навыки стрельбы гораздо дольше, чем Лафре, не в состоянии были соперничать с юношей, из чьего лука стрелы вылетали столь безошибочно метко, будто являлись продолжением его руки, не в силах ослушаться его. Аракелло же, напротив, был доволен талантливым лучником. Каждый раз, когда Аракелло ставил Лафре в пример другим воинам, он не мог не видеть, как те презрительно закатывают глаза. И это было хорошо — только в отчаянном соперничестве рождается настоящая сила воина, закаляется его боевая ярость, питается стремление к меткому поражению целей. А значит, и к победе. «Так держать, Рейф! — прикрикивал Аракелло, оценивая результат на мишени. — Молодец! Почти так же метко, как Ксефан». Рейф фыркал, косился на Лафре, сжимал зубы и целился тщательнее. И все же с большинством сослуживцев Лафре сложил вполне приятельские отношения. Равнодушие к манящим женским формам не считалось зазорным делом на Амплериксе, а особенно — в избалованной Эрзальской долине. А потому никто не подтрунивал над Лафре, даже зная, что после тренировки этого одаренного бойца дома ждет не девушка. К тому же в отряде состояли и другие лучники, которым было присуще то же равнодушие, что и у Лафре. — Ты сегодня позже обычного, — сказал ему Мачео, когда Лафре вернулся домой после очередной тренировки и, обессиленный, рухнул на кровать плашмя. — Угу. — Уморился? — Угу. — Бедный угукалка… — Мачео вонзил ему пальцы меж ребер, отчего Лафре скрючился и рассмеялся. — Нас задержал Аракелло. Зачитал приказ Альвары. — Вот как? — с интересом сказал Мачео. — Что угодно нашей всезнающей святыне, да не усохнуть ее вечно голодной промежности? — Она мобилизует отряд лучников и городскую стражу. Альвара распорядилась, чтобы мы летели в протекторат. — В какой из трех? Хоть бы не в Аджхарап! — Нет. В Землю Отступников. — Зачем ей это? Хочет, чтобы меткий Ксефан привязывал молодые ростки диетр к стрелам и вонзал их в пепельную почву? Может, хоть это поможет ей взрастить хищные розы и сдержать слово перед короной. — Аракелло ничего не объяснил. Просто сказал, чтобы мы готовились к поездке. После Земли Отступников полетим в Триарби. Может, сок повезем. Я не знаю, Мачео. — Сок? — усмехнулся тот. — Столице сок нужен, как свинье книжка. Вас же не в Сентру после Земли Отступников посылают. — Да не знаю я, — буркнул Лафре. — Приказ есть приказ. — А можно с тобой, как думаешь? — Умом тронулся? — Лафре приподнялся на кровати и посмотрел на Мачео. — Что ты там забыл? — В Земле Отступников? — Ну да. — Да плевать я хотел на нее! Хотя слыхал, что там потрясающие оранжевые пейзажи. Возле Бездны, где Огненное море. — А что тогда? — Я хочу в Триарби, глупый. А тут сами небеса велят. — Не думаю я, Мачео, что в поездку возьмут городского. Она же только лучников и стражников мобилизует. Значит, ей нужна военная сила. Может, совладать с деквидами или нивенгами, которых в Земле Отступников туча. Ты-то как там пригодишься? — Залюблю до смерти кого угодно! — Мачео воинственно поднял руку и улыбнулся. — И искусством этим, ручаюсь, не владеет ни один стражник. И ни один лучник. Ну, кроме тебя, разумеется. — Дурак, — хмыкнул Лафре. — Не возьмут тебя. — Тогда я отправлюсь сразу в Триарби. Буду ждать тебя там. Сниму нам комнату в гостином доме. Прошвырнусь по столице. А там и ты приедешь. — Недешевое удовольствие — лететь в столицу. — Ну, дешевое или недешевое, с этим я как-нибудь разберусь. Каравеллы ежедневно летают из Гальтинга в Триарби целыми стаями. А я знаю в совете всех. Мне поездка не будет стоить ни монеты. Ну так что? — Что-что… Я же тебя не привяжу к стулу. — К стулу ты меня вчера привязывал. — Вот ты дурак. — Лафре толкнул Мачео и снова засмеялся. — Когда вы летите? — Послезавтра. Утром. На следующий день Мачео заглянул на кухню. Вспотевшие от жара огня кухарки под руководством Мирис суетились среди кастрюль, досок и мисок с заготовками, и им не хватало рук. Сегодня у Альвары большое торжество, и готовить надо много. Много и вкусно. Кухарки ныли и стонали, утирая вспотевшие лбы и заправляя выбившиеся волосы обратно под чепчики. И только Кларена не жаловалась. Она никогда не роптала, стоя за конвейерной лентой в Байхиби, а кухня по сравнению с железными рудниками и вовсе походила на беспечный отпуск. И работа, любая, позволяла Кларене хоть на миг затуманить боль, которая пожирала ее из-за пропажи сына. Когда об исчезновении Лагея стало известно, Мачео до вечера успокаивал безутешную мать, пообещав ей, что сделает все возможное, чтобы помочь напасть на след мальчика. Заметив Мачео, Кларена улыбнулась ему и тут же вернулась к большой кастрюле, в которой начинала закипать вода. — Поди-ка сюда, — сказал ей Мачео. — Что случилось? — Кларена наспех вытерла мокрые руки о полотенце и подошла к юноше. — Сегодня мы получили красный огонь из Триарби, лично от самого секретария Далонга. Он сообщает, что Лагей в столице. Услышав это, Кларена замерла, словно не поверила юноше. Не сказав ни слова, она кинулась к Мачео и крепко обняла его. «Черные небеса услышали мои мольбы!» — шепнула она, уткнувшись ему в плечо. — Я немедленно лечу туда! Сегодня же, — прошептала она. — Ты словно читала красный огонь от Далонга. — Почему? — удивилась девушка. — Потому что секретарий именно это и повелевает. Чтобы ты села на первую каравеллу и отправилась к своему сыну. — С Лагеем что-то стряслось? Он здоров? — Думаю, если бы с мальчиком приключилась беда, Далонг поведал бы о том в красном огне. — Как думаешь, смогу я попросить плату за работу на кухне прямо сегодня? — Думаю, что сможешь. Хотя в том нет необходимости. Секретарий распорядился, чтобы с тебя не брали монет за поездку. Она будет отнесена на счет короны. Так что на твоем месте я бы собрал сумку. — Уже бегу! — крикнула Кларена, покидая душную кухню под завистливые взгляды остальных кухарок. — Я закончу кое-какие дела в совете, — крикнул Мачео ей вслед. — И буду ждать тебя на западном причале. Один из кораблей как раз отправляется в Триарби. Он повезет тебя в столицу, к сыну. Кларена на непослушных ногах забежала в гостиный дом. Ей не потребовалось много времени, чтобы собрать сумку. На пороге показался Келий. — Ты уходишь? — спросил он, видя, как девушка судорожно запихивает в небольшую сумку одежду и семена. — Лагей! — воскликнула она. — Мой мальчик нашелся. — Хвала черным небесам, — шепнул Келий. — Где малыш? — В Триарби. Я лечу туда сегодня. Летим со мной? — С тобой? — задумчиво переспросил деквид. — А тебя в Гальтинге держит дело? — Я и сам не знаю, — вздохнул Келий. Без счету раз он думал о том, дожидаться ли вестей от патриция Шая тут, в Гальтинге, или же отправиться к дочери. «Может быть, это знак», — подумал он про себя и, посмотрев на Кларену, сказал: — А летим и вправду. Следующим утром, когда эспиры даже и не думали еще наливаться зеленым свечением, Лафре соскочил с кровати. Сонный Мачео оторвал голову от подушки и лениво посмотрел, как юноша продевает руки в рукава рубашки. В комнате было темно, и Лафре, боясь опоздать на сборы, бранился, запутавшись в одежде. «Ты уже уходишь, Ксефан?» — сквозь сон пробормотал Мачео. Лафре, совладав с рубашкой, кивнул ему и принялся одолевать брюки. «Удачной поездки, — зевнул Мачео. — Увидимся с тобой уже в Триарби. Береги себя». Лафре наклонился к нему и поцеловал в щеку, но Мачео уже провалился обратно в сновидения. Сердце Лафре тревожно забилось, когда он увидел, что из Гальтинга в Землю Отступников вылетело не с полдюжины эрзальских каравелл, как ожидал он, но десятки. Лишь пять кораблей были полностью заняты лучниками во главе с Аракелло и стражниками. Остальные каравеллы летели порожняком. — Для чего столько судов? — спросил Лафре предводителя отряда лучников. — Таково распоряжение Альвары, Ксефан, — скупо ответил Аракелло. — В подробности она меня не посвящала. — А вон та каравелла, что летит впереди остальных? Она, кажется, не военная. — Не военная. Это личный корабль Альвары. — Даже так? — удивился юноша. — Думаете, она там? — Я не думаю. Знаю. Сам видел, как капитан помог ей взойти на борт каравеллы на южном пирсе. — Если честно, у меня как-то неспокойно на сердце, — вздохнул Лафре, оглядывая флотилию. — В наши задачи не входит слушать сердце, Ксефан. Просто выполнять приказы владыки. Земля Отступников была отдана Гальтингу под протекторат. За нее Альвара поручилась перед самой Королевой. Значит, перед ней Альваре и держать ответ. Лично. Думаю, именно поэтому госпожа летит туда. Спустя шесть необычайно долгих дней пути флотилия достигла северо-восточных границ Земли Отступников. Еще на подлете можно было ощутить, что воздух в этих краях спертый, лишенный свежести, к которой привыкли все те, кто находился на каравеллах. Корабли принялись опускаться. Пришвартоваться в этой земле было делом не из легких — не только из-за рыхлой золистой поверхности, но и из-за слишком большого количества каравелл, принять которые центральная часть Земли Отступников была явно не в состоянии. Суда буквально соревновались за каждое свободное место подходящего по площади размера. Часть каравелл приземлилась прямо посреди домов, другие нашли свой причал возле скупых мандариновых плантаций, но места все равно не хватало. Некоторые корабли и вовсе бросили якоря на каменной плите, возвышавшейся над пологими территориями этой земли. Лучники и стражники с интересом осматривали Землю Отступников, косясь на ярко-золотистое зарево, доносящееся от Огненного моря. Любопытством ангалийцы не обошли и нивенгов, которые испуганно таращились на гостей. Нечасто шестая и четвертая ступени ютятся в одном месте, дети Амплерикса. В сопровождении верной Джеамы владычица Эрзальской долины по-хозяйски ступала по пеплу, перемешанному с землей. В толпе она быстро отыскала Эйджелла. Завидев свою любимую женщину, ангалиец ринулся к ней, но, как только приблизился, замер и обескураженно посмотрел на Альвару. — Я ожидала несколько более чуткого приема после такой долгой разлуки, — бросила ему Альвара. — Что с твоим животом? — это было первое, о чем спросил Эйджелл. — Не поняла. Чем он тебе не по душе? — И Альвара опустила глаза на свое лоно. — Тем, что он как доска. Сколько времени прошло с зачатия? Что с нашим ребенком, Альвара? — А, это, — поморщилась она. — Извини, я не смогла его выносить. Я его потеряла. Мне жаль. — Как? Как это произошло? Давно? — Не очень. Несколько недель назад, должно быть. — Постой… — Лицо Эйджелла помрачнело. — Это ложь. Ложь! Ты никогда не носила мое дитя. Я прав? Отвечай же! — Я тебе ответила, глупец! — вспылила Альвара. — Любая другая женщина уже была бы в объятиях безутешного отца. От тебя же я слышу оскорбительные моему слуху обвинения. — Какая ты… — прошептал ангалиец, качая головой. — Какая ты… Альвара не удостоила Эйджелла ответом. Она подошла к одной из катапульт и с восхищением провела ладонью по гладкому деревянному корпусу. Джеама и Эйджелл обменялись короткими приветственными взглядами. Воительница стояла рядом со своей владычицей и не решалась говорить. — Вижу, красный огонь, что я получила от тебя, не соврал, — удовлетворенно сказала Альвара, похлопав по корпусу катапульты. — А я вижу, что от своей нелепой задумки ты так и не отказалась, — грустно шепнул ангалиец. — Мои задумки — не твоя забота. А нивенги и впрямь годятся куда на большее, чем просто ползать на четвереньках по Низине. Полезные ребята, спорить нечего. Что с земляными шарами? — Вон в тех ящиках. Эйджелл махнул рукой на ровные ряды небольших хранилищ под уступом, наполненных смертоносным оружием доверху. Альвара подошла к одному из ящиков, открыла крышку, и взгляд ее стал жадным, хищным. Она коснулась пальцами земляных шариков и взяла один в руку. — Альвара… Ты помнишь, о чем я поведал тебе с красным огнем? — Послышался голос Эйджелла. — Ты про мерсеби? — Их там сотни тысяч. Полчища… — Эйджелл посмотрел наверх, в небо. — Я видел их. И не забуду той картины, кажется, даже после смерти. — И пусть. Они там были задолго до нашего с тобой появления на Амплериксе. Там и останутся. — Они обрушатся на планету, если ты сожжешь столицу. — Тебе это неведомо. А тот цветок в Морозной роще… Я не стану его трогать. — Поступай как знаешь. Только не рассчитывай больше на мою помощь. — Ты не полетишь со мной? — Брови Альвары сурово изогнулись. — Не хочешь стать очевидцем моего восхождения? — Не хочу стать очевидцем твоего сумасшествия. Я сегодня же покину Землю Отступников. Меня здесь больше ничто не удерживает. Только надежда на твое благоразумие не позволила мне бежать отсюда раньше. Напрасная, насколько я могу судить. — Бежать куда? В Триарби, надо полагать? — В голосе Альвары сложно было не заметить угрозу. — В Триарби… В Гальтинг… Куда угодно. Подальше от этого проклятого, отравленного пепелища. И от тебя. — Вот как? Полагаю, я более не живу в твоем сердце? — У тебя под сердцем не нашлось места нашему ребенку. У меня же в сердце не найдется больше места для тебя. Он не знал, что теми словами подписывает себе приговор. Но Альвара знала. — А что, если у меня есть разговор к тебе, Эйджелл? — чуть помедлив, сказала она. — Если он не о том, как мы скинем катапульты в Огненное море, то… — Идем, — прервала его Альвара. — Джеама! Следуй за мной. И позови Аракелло. Хочу, чтобы он сопровождал нас, пока я говорю с Эйджеллом. — Аракелло? — усмехнулся Эйджелл. — Не подумал бы, что великая Альвара Лаплари нуждается в охране от того, кто безнадежно влюблен в нее. — Я не сказала «охранять». Я сказала «сопровождать». От своих прислужников я требовала бы большей внимательности. К ним подошел предводитель отряда лучников. Альвара взяла Эйджелла под руку и пошла к Бездне, в которую, как и тысячи лет назад, плавно стекали ярко-оранжевые потоки пламени из бурлящего Огненного моря. Аракелло и Джеама пошли за ними. — О чем ты желала говорить со мной? — спросил ее Эйджелл, когда они ушли от деревни на значительное расстояние. — Сказать по правде, я желала говорить с Аракелло, а не с тобой. — Альвара обернулась и поманила к себе главного лучника Гальтинга. — Слушаю вас, моя госпожа. — Аракелло мигом приблизился к своей владычице. — Скажи мне, Аракелло, ты уже начал разводить диетр во дворе своего дома? Ты же помнишь, какой приказ издала Королева? — Помню, моя госпожа. Нет, пока не начал. — Пока не начал, — с наигранной задумчивостью повторила Альвара. — Натренировать всех лучников, даже тех, которые, казалось бы, безнадежны. Переделать все дела в замке и в доме. Все, что угодно, лишь бы не опускаться до уровня простых деквидов. Лишь бы не оскорблять свою ступень сбором сока у этих мерзких зубастых роз. Верно? — Прошу прощения, моя госпожа… — На лице Аракелло застыл испуг, и он приготовился объясниться. — Не утруждай себя, Аракелло. Нет нужды оправдываться, ибо тебе не высказываются никакие обвинения. Ты рожден ангалийцем. И я, и Эйджелл… Мы все ангалийцы. Мы все чтим и соблюдаем Старый Договор. Договор, который веками гарантировал четвертой ступени освобождение от унизительной налоговой повинности, от этого рутинного, неблагодарного удела пятой ступени. И видят небеса, Аракелло, я не смею винить тебя в том. Но как никогда ослабшая корона, столетиями требующая соблюдения Старого Договора, сама же его и нарушила, одной лишь силой своей власти призвав наш великий народ рисковать жизнями, заглядывая в пасть диетрам. Это не может не расстраивать. Не так ли, Аракелло? — Всецело с вами согласен, моя госпожа, — выпалил лучник. — Как ваша правительница, я наделена правом отдавать приказы, ожидая их беспрекословного выполнения. Но право не абсолютно. Любые права мы оплачиваем обязанностями. И моя обязанность — охранять свой народ, болеть за него всей душой. Обеспечивать его великий расцвет. Отдать жизнь, если придется. Мы — раса повелителей ветров. И должны остаться ею. Ты можешь возразить мне, Аракелло? — Никак нет, госпожа. — Понимаю, что ты воин. Воин уважаемый и авторитетный. Ты обучался боевым искусствам, а не умению вести беседы о политике. Но позволь мне задать тебе вопрос. Как думаешь ты, мой верный Аракелло, величайший из лучников Эрзальской долины и всего Амплерикса, что первично — кровь женщин из династии Бальеросов, столь любимая Эксилем, или же их королевский статус? Аракелло напрягся. Он, воин, и впрямь не привык вести разговоры на философские темы. И такие слова, как «первично», неминуемо заставляли его чувствовать подвох в вопросе. Нервно взглянув на свою владычицу, он выдавил из себя: — Кровь. Кровь первична, наверное. — О, как ты прав, Аракелло. Без сомнения, кровь первична. Если завтра меня нарекут Королевой и отведут в Морозную рощу, Эксиль коснется моей шеи, но жидкость, что течет в моих венах, не покажется ему вкусной. Он поморщится и сплюнет ее на иней. А я лишь обзаведусь несколькими бесполезными отверстиями на своей коже. Кровь. Именно она первична. Эксиль не знает, как зовут ту из Бальеросов, что пришла сегодня кормить его. Ему не важен ее королевский статус. Ему даже не важна ее фамилия. Его интересует только ее кровь. И потому, мой верный Аракелло, я приняла решение. Я свергну с трона ту слабую больную девчонку, которой лишь волею несправедливой судьбы было дано носить статус Королевы. Я пленю ее и сделаю не более чем обедом для голодной пасти Эксиля. Она продолжит давать цветку свою кровь, и на ту же участь будут обречены ее внучки и правнучки. Я же… Я займу первую ступень. Я вознесу нашу с тобой расу, Аракелло, до небывалых высот. Разумная и выгодная торговля, справедливые условия нового договора взамен Старого. Никаких диетр в наших священных краях. Лишь жизнь. Жизнь куда более достойная, чем та, которую нам уготовила корона. Могу ли я рассчитывать на твою поддержку в этом, друг мой? Аракелло побледнел от таких слов. Альвара, которая все это время держала в руке земляной шарик, швырнула его в большой валун, лежащий прямо на границе Бездны. Голодное пламя объяло камень. Лучник и Джеама в страхе попятились назад. «Но как? Как камень может гореть, точно факел?» — пробормотал Аракелло. Ангалийка лишь улыбнулась. — Один земляной шарик пожрал булыжник. Начал плавить его. Маленький шарик, размером не больше яблока. А их у нас тысячи, мой друг. Они, а еще катапульты. Мы погрузим их на наши порожние каравеллы и отправимся в Триарби. Мы отберем у короны высший статус. Не позволим глупой девчонке уравнять наш древний род с деквидами. Готов ли ты начать новую жизнь, Аракелло? Жизнь, полную светлых возможностей? Ответь сейчас или же отправляйся обратно в Гальтинг возиться с сопливыми юнцами, которые обращаются с луком так же неуверенно, как с женским телом. Я жду твоего ответа. — Я готов, моя госпожа. — А ты, моя верная воинственная девочка? — Альвара покровительственным взглядом посмотрела на Джеаму. — Ты, отведавшая грязи Песочных рукавов и пепла Земли Отступников? Готова ли ты служить мне, новой Королеве, которая может предложить народу что-то большее, чем красную жидкость своего слабого тела? — Как будет угодно моей госпоже, — ответила Джеама. Услышав эти слова девушки, Эйджелл лишь покачал головой. — Иного ответа я и не ожидала. В таком случае прошу тебя доказать мне свою верность, свою преданность. — Я готова исполнить любой ваш приказ, моя госпожа, — сказала Джеама. — Эйджелл, видишь ли, не во всем со мной согласен. По непонятной мне причине он горит желанием ковыряться в пастях диетр, поступившись своим естеством и склонившись перед приказом Бальеросов. Стать одним из тысяч сборщиков сока, чья история потускнеет, смешавшись с остальными судьбами, о которых завтра уже не вспомнят. Я скажу даже больше. В своем мне послании Эйджелл пригрозил, что расскажет короне о нашем с вами деле. У него был выбор. Свой он, кажется, уже сделал. Возьми стрелу, Джеама. Убей глупца. Ни один мускул не дрогнул на лице Эйджелла, точно он был готов к этим словам той, о которой грезил с самого отрочества. Но Джеама такой спокойной не была. — Моя госпожа, — запнувшись, сказала девушка, — но ведь именно Эйджелл вызволил меня отсюда, из Земли Отступников! Той, кем я являюсь сейчас, я стала только благодаря ему. Моя стрела в его сердце… Та ли это плата, которую он заслужил от меня? — Я не прошу тебя расплачиваться с ним. Я повелеваю исполнить мой приказ. И мой приказ — убить предателя. Руки Джеамы затряслись от этих слов. Она посмотрела на Эйджелла, но тот лишь усмехнулся и кивнул ей. «Я любил Альвару и доверял ей, — сказал он Джеаме. — Без этого доверия жизнь моя не имеет ценности. Стреляй. Не подводи владычицу. Не в твоем праве спорить с ее приказами». Джеама неуверенно вытянула перед собой руку с зажатым в ней резным луком. Другую закинула за спину. Нащупав стрелу в колчане, она вставила ее в тетиву. Эйджелл стоял без движения. На лице его не было ни страха, ни сожаления. Даже разочарования, которое, должно быть, одолевало его сейчас, не показал его ровный взгляд, устремившийся Джеаме прямо в очи. Тетива натянулась. По лицу Джеамы струился пот. Она навела стрелу прямо в сердце ангалийца. Пусть это будет быстро и безболезненно. Эйджелл прикрыл глаза, приготовившись услышать свист пущенной стрелы. Помедлив немного, он приоткрыл один глаз и увидел, что Джеама, выдохнув, опустила лук. «Я не сделаю этого», — уверенно сказала девушка и посмотрела на Альвару. Та поджала губы и повернулась к Аракелло. В отличие от Джеамы, лучник сработал быстро. Пущенная им стрела вонзилась прямо в шею девушки. С такого расстояния удар был столь мощным, что Джеама отлетела в сторону и замертво упала в золистую почву лицом вниз. Взвившийся пепел взлетел вверх и тут же нежно опустился хлопьями на волосы Джеамы. Аракелло достал из колчана вторую стрелу и вставил ее в тетиву. Он бросил молниеносный взгляд на владычицу. Та кивнула, и стрела вонзилась в Эйджелла — ровно туда, куда целилась Джеама. Ангалиец рухнул на спину. Его глаза были широко распахнуты и необычайно красивы. Альвара присела рядом с его телом и стала смотреть в его утонченное лицо. «И, тем не менее, спасибо тебе за все», — сказала Альвара, нежно проведя пальцами по бледной щеке ангалийца. Она встала и посмотрела на Аракелло. Тот кивнул ей, дав понять, что ни один ее приказ не останется неисполненным. Альвара окинула взглядом Огненное море. Из его пучин время от времени вырывались новые, налитые жидким пламенем сферы. Они улетали куда-то далеко, чтобы одарить светом планету. «Скинь этих двоих в Бездну и возвращайся. Лучникам и стражникам пока ничего не говори, но разожги в их сердцах боевой запал. Он нам понадобится», — отрезала Альвара и быстрым шагом пошла обратно к деревне. По приказу Альвары лучники и стражники Гальтинга с трудом затаскивали катапульты на пустые каравеллы. Нивенги сколотили из досок длинные узкие полозья, по которым катапульты грузили на корабли, обвязав их веревками. Альвара удивленно отметила про себя, что нивенги работали куда проворнее, чем ее прислужники. Они были готовы безропотно выполнять любую работу, только бы не возвращаться обратно в Низину. Истинно, когда она станет Королевой, шестая ступень будет работать наверху на благо планеты, ибо гнушаться неуемной силой нивенгов было непредусмотрительно и глупо. Лишнее подтверждение, что во главе Амплерикса должна стоять та, которая владеет навыками грамотного планирования, а не только умением спускаться в Морозную рощу раз в неделю. Один небольшой просчет, впрочем, допустила Альвара. Пустых каравелл было пригнано из Гальтинга слишком мало. Все корабли уже были заполнены катапультами и ящиками с земляными шариками, а еще лучниками, стражниками и нивенгами, которых Альвара не могла позволить себе оставить тут, в Земле Отступников. Она рассчитывала на удачу в Триарби, но лишние руки не помешают, тем более такие, которые молчаливо выполняют любые распоряжения без единого сомнения. Восемь катапульт так и не нашли своего места на каравеллах. Они остались одиноко стоять под каменной плитой. Может быть, сжечь их, запустив в них парочку земляных шариков? Альваре было все равно. В ее распоряжении были десятки груженных катапультами каравелл, которые могли бы обратить в пепел не одну столицу, будь на то воля владычицы Эрзальской долины. Альвара распорядилась, чтобы в этот раз Аракелло летел на ее каравелле. Это было правильным решением. Лучник присягнул ей в очередной раз, и нахождение с владыкой на одном корабле лучшим образом служило наградой за его преданность и покорность. Каравелла Альвары взмыла в воздух и резво полетела на север, к столице. Скорость, однако, довольно быстро пришлось сбросить, потому что остальным каравеллам под грузом катапульт, пассажиров и земляных шаров было сложно рассекать воздушную толщу с той же легкостью. Лафре, находясь на одной из каравелл эрзальской флотилии, ютился в хаотичном столпотворении своих сослуживцев. На их корабль были погружены две катапульты, надежно привязанные к крепежам палубы плетеными веревками и цепями. Казалось, перегруженному судну трудно было передвигаться по воздуху даже с силой попутного ветра. Зачем столице столько катапульт? Может быть, таким образом Альвара постарается откупиться от короны за провал со сбором сока в Земле Отступников и в Эрзальской долине? Знай Лафре о содержимом ящиков, которые стояли на палубе, перетянутые мягкими эластичными пробковыми ремнями, ответ на его вопросы был бы более очевидным. Но ни он, ни остальные лучники и стражники, не говоря уже о нивенгах, не могли и помыслить о том, какой приказ отдаст им Альвара, когда корабли их флотилии выстроятся перед Триарби через несколько дней пути. Лафре смотрел вниз, на пространство под парящими на север каравеллами. Он рассматривал извилистые притоки Арамея, луга и равнины, рощи, холмы и опушки, крыши домиков, сочную траву Саами, бесконечный Эр-Нерай слева по борту. И вспоминал, как когда-то давно, в те дни, которые с трудом уже досягала его память, он скитался добровольцем в поисках андамита для Королевы. С Лерией и Эрви. И с Шаем. Шай… Увидит ли он его хоть раз еще? Жив ли патриций, или его душа уже нашла свое последнее прибежище в Хранилище? Любимый Шай? Лафре уже знал ответ на этот давно мучивший его вопрос. А в Гальтинге остался Мачео. Прекрасный юноша, от восхищенного взгляда которого на душе у Лафре становилось тепло и нежно. Совсем не так, как с Шаем. Еще каких-то несколько месяцев назад Лафре рассмеялся бы в лицо тому, кто посмеет предположить, что в сердце Лафре прочно поселится другой человек. Сейчас же осознание этого было ясным, как небо над Гальтингом. Наверное, Мачео уже покинул главный город Эрзальской долины. А может, он уже долетел до Триарби и ждет там Лафре. Тем слаще будет их встреча. Лафре отчетливо понял, что испытывает невероятную скуку по Мачео. Скорей бы обнять его вновь и обрести ровный, приятный покой. Об одном человеке Лафре вспоминал редко. Тем человеком был его отец. Тот, без которого Лафре не появился бы на Амплериксе. И тот, с кем юноша не хотел бы увидеться более никогда в своей жизни. Аладайские озера остались позади. Сейчас Лафре смотрел с каравеллы вниз, и его взгляд мог выловить небольшую деревушку. Фатхамия. Интересно, живы ли еще жрицы смерти? Ответ на этот вопрос не имел никакого значения. Еще день-другой, и их флотилия достигнет столичной территории.