Корабль и команда. История "Баунти".

Таити представляет собой остров вулканического происхождения. Он состоит из двух частей, соединённых между собой узким перешейком Тараваи. Северная часть, густо заселённый Таити-Нуи (большой Таити), южная — почти безлюдный Таити-Ити (малый Таити). Общая площадь острова составляет тысячу сорок два квадратных километра.   Вокруг острова тянутся прерывающиеся в некоторых местах коралловые рифы, ограничивающие лагуну от открытого моря. Для обеих частей Таити характерен горный ландшафт, сформировавшийся на протяжении столетий из первоначального вулкана. Достигающие двух тысяч двухсот сорок одного метров горы (вулкан Орохена) покрыты густыми джунглями.   Остров Таити находится в центре Тихого океана практически на одинаковом расстоянии от четырёх материков. До Калифорнии — шесть тысяч пятьсот километров, до Австралии — пять тысяч триста девяносто, до Токио — девять тысяч пятьсот, семь тысяч девятьсот километров от Чили.   До сегодняшнего дня не удалось с уверенностью выяснить точную дату заселения Таити. Известно, что таитянское население происходит от переселенцев с других полинезийских островов, таких как Тонга и Самоа. Датой заселения считается период с 300 года до н. э. до 300 года н. э. Существует длинный список правителей Таити, начинающийся примерно с 1100 года. Но реально в XVIII веке на острове существовало шесть самостоятельных владений, каждое со своими правителями. В середине XVIII века областью Паре управлял воинственный вождь Хапаи. Он умер в 1767 году. Его сын Помаре, в результате длительной войны, сумел подчинить себе все другие владения и установить свою власть над всем островом. К середине XIX века владения династии Помаре распространятся также и на остров Муреа, Подветренные острова в архипелаге Общества и острова Туамоту.   Первыми европейскими посетителями Таити были испанцы, прибывшие туда в 1606 году под руководством португальца Педро Фернандеса де Кираса. Однако из-за того, что на острове не оказалось золота и других драгоценных ископаемых, он не привлёк интереса пришельцев.   Визит «Баунти» стал одиннадцатым по счету посещением европейцами Таити.   Тем не менее, со временем остров стал известным как райское место «свободной любви». Навстречу командам причаливавших здесь кораблей обычно выходили обнажённые таитянки, считавшие гостей «богами» и охотно вступали в связь с последними. Команды кораблей Сэмюэла Уоллеса (1767) и Джеймса Кука (1774) оставляли на острове не только светловолосых детей, но и массово убивавшие туземцев болезни — сифилис и грипп. Тогдашнее население острова, по словам сопровождавшего Кука немецкого естествоиспытателя Георга Форстера, составляло около двухсот тысяч человек, раза в полтора больше, чем в нынешний день.   Когда в 1769 году Джеймс Кук впервые прибыл на Таити, он бросил якорь в бухте Матаваи на северо-восточной оконечности острова. Защищённая от доминирующих восточного и юго-восточного ветров, она была удобным местом для стоянки. Однако с января по апрель, когда ветер дует с северо-востока, в бухте не так комфортно. Кук останавливался там и во время последующих визитов на остров. Блай, которому довелось побывать в бухте во время экспедиции Кука, последовал примеру знаменитого мореплавателя.     На следующий день, двадцать седьмого октября, команда «Баунти», в полном составе ступила на берег и при параде ожидала начала банкета. Гости сели за своеобразные столы, по которым трудно было сказать, как их соорудили и из чего они сооружены. Пища, накрытая на стол, была в основном растительная и рыбная, мяса было не много.   Когда вождь Теин занял своё место, туземцы начали проводить свой обряд. Таитяне верили, что земля становится плодородной, от совокупления богов, и что в богах пробуждается страсть в скоплении смертных. Так, из-за леса вышла большая группа туземцев и начала делать акробатические трюки под темп барабанов, это было восхитительное зрелище. Туземцы поражали своей гибкостью и крепостью, вставая на плечи, друг другу они выстраивались в различные фигуры и выкручивали сальто назад или же вперёд. Пройдя немного времени, на «сцену» вышло огромное количество таитянок, они распределились на небольшие кучки и начали танцевать. Их движения были необычны и изумительно синхронны. Они заняли весь периметр опушки, и земля содрогалась под топаньем и свистом. Ну, разве, что за исключением Блая, вытанцовывание таитянок вызвало бурю эмоций у всех моряков, ботаник Нельсон даже про себя сказал: «Да-а-а, такого в Англии точно не увидишь». Продолжалось это представление около получаса, обстановка была праздничной и очень даже весёлой.   После проведения обряда, туземцы принялись пировать. Команда «Баунти» последовала их примеру. Кристиан, сидевший рядом с Блаем и Теином, скромно поедал свою разделанную рыбу, как вдруг заметил, что одна из прекрасных таитянок поглядывает на него и улыбается. Он улыбнулся ей в ответ и надеялся, что ещё встретится с ней. Капитан, заметил эту небольшую связь, но сделал вид, что ничего не увидел. Банкет продолжался ещё долго, матросы обсуждали между собой новую райскую жизнь на острове, делали планы на будущее и были в восторге от увиденного.   Второго ноября Блай приказал установить палатку на мысе Венеры, на севере бухты Матаваи. Ботаник Дэвид Нельсон и его помощник Ульям Браун вместе с ещё четырьмя моряками сошли на берег, чтобы, согласно распоряжению капитана, построить оранжерею. Когда она была готова, Блай послал на берег лейтенанта Кристиана — как главного по сбору хлебных деревьев.   В помощники лейтенанту капитан дал мичмана Питера Хейвуда, который немного говорил по-таитянски. Эти двое в сопровождении четырёх моряков регулярно бывали на территории острова. Они возвращались с побегами хлебных деревьев, а затем передавали их ботанику и садовнику. Вождь Теин, назначил себя смотрителем оранжереи — используя эту возможность, он хотел втереться в доверие к Блаю.   Тем временем на борту «Баунти» появился ещё один островитянин — Хитихити, который в молодости плавал с Куком. Хитихити ещё помнил английский, поэтому Блай использовал его как своего ассистента и переводчика. Пока саженцы медленно подрастали, моряки большую часть времени проводили на берегу. Они рыбачили, чинили паруса или просто общались с островитянами.   Как-то утром, хорошо выспавшись, Смит и Милворд позаимствовали удочки у островитян, накопали червей в банку и направились к берегу озера. Придя на место, они увидели группу купающихся, в воде были и таитяне, и их товарищи. Но моряки не разочаровались, они прошли дальше, обогнули один гребень, прошли по траве вперёд на пару метров и вышли к пустому тихому бережку. Там расположились, сели, расправили удочки, насадили на крючок приманку и вдвоём синхронно закинули поплавки в воду.   Смит начал:   — Какая благодать! Ни жучков, ни назойливых насекомых. Отлично живём.   — Да-а... Уж по сравнению с английскими прудами, это просто божественное место, — в полголоса ответил Милворд. — Как же они здорово здесь живут, делают все дела по своей воле и не зависят ни от кого, подчиняются самому себе. Где ж такое видано?   — А-а-а ты о туземцах, это да. Как же хорошо на Таити. Я б здесь остался и прожил до конца своих дней, без заботы и печали.   — Кто ж тебе такое позволит? Непреклонный Блай такого не допустит. Сам ведь знаешь.   Разочарованный Смит, опустив глаза, ответил:   — Да знаю, знаю. Уж и помечтать не дашь, что ж ты за человек...   Милворд же вдруг улыбнулся и воскликнул:   — Клюёт у тебя! Клюёт!   Смит резко вздёрнул удочку к верху и... ничего, рыба ушла, съев червяка. Смит с досадой ответил:   — Что ж ты разорался то. Не учили что ли правилам рыбалки родители?   — Нет, знаешь, у меня в роду и рыбаков то не было, мой отец никогда не увлекался этим, я так, самоучка. Пару раз с друзьями выбирался за город и там рыбачил.   — А я рано своего отца потерял, он утонул в Темзе, несчастный случай. Но он был отличнейшим рыбаком, и ни уступал никому, он был в этом деле лучшим. Жаль папашу, но вот, что я тебе скажу: запомни первое правило рыбака — никакого постороннего шума. Второе — никогда не отвлекайся от рыбалки и будь внимательным. Ну и третье — это хорошая удочка и приманка, следи за состоянием снасти. Ещё пригодится.   — Хм... я постараюсь всё это учесть.   — Да нет, не стараешься.   — В смысле?   — Вон поплавок из стороны в сторону вертится, а тебе хоть бы хны.   — Ох, точно! — взялся за удочку Милворд и потянул её к себе.   Но и на этот раз рыба обхитрила моряков.   Они вдвоём рыбачили там ещё долго, Смит давал наставления неумелому Милворду, а рыба в ведёрки постепенно стала набираться. Моряки продолжали обсуждать жизнь на острове, они представляли Таити как райский экзотический сад, где все блаженствуют и отдыхают. Из каждого дня пребывания на Таити они черпали по максимуму радости и веселья.   В день перед окончанием установки оранжереи, Кристиан, работая топором, подводил брус под нужный размер и вдруг услышал, что неподалёку, пятеро девушек хихикали, собирались в круг делали какие-то обсуждения шёпотом и вновь громко смеялись, словно хотели привлечь к себе внимание. Поначалу Кристиан старался не отвлекаться на них и продолжал заниматься своим делом. Но группа девушек подходила всё ближе и ближе, смех был всё громче и громче. Флетчер снова направил голову в их сторону и рассмотрел среди таитянок ту самую, с которой он встретился взглядом во время банкета. Она помахала рукой и подозвала Кристиана к себе. Он же, бросив топор, кинулся на них. Они засмеялись ещё больше, и одна из них побежала через заросли в джунгли, Кристиан умчался за ней.   Через пару секунд, добежав до озера, она остановилась. Кристиан, увидев её, медленно к ней подошёл и нежно коснулся её плеча. Она улыбнулась, он улыбнулся в ответ. Кристиан, прижав её к себе, посмотрел ей в глаза и через мгновения они сошлись в глубоком поцелуе.   Так Флетчер Кристиан познакомился и влюбился в одну из прекрасных таитянок. Не он один наслаждался любовью и лаской, многие нашли себе «подружек», и Блай закрывал глаза на то, что таитянки ночевали даже на борту корабля. Часть команды, которая занималась сбором хлебных деревьев, обосновалась на мысе Венеры — моряки танцевали там ночи напролёт и принимали участие в других увеселениях островитян. Казалось, то был настоящий рай — неудивительно, что вскоре некоторые члены команды стали мечтать о том, чтобы никогда не покидать этот чудный остров, но об этом речь пойдёт чуть позже, а сейчас просмотрим небольшой диалог двух моряков.   Одним из вечеров Джон Нортон, встретил у квартердека Коулмана, тот в свою очередь поприветствовал:   — Добрый вечер, Нортон.   — Здравствуйте, Коулман. Куда собираетесь идти?   — Известно куда! На берегу вон, какое представление устроили, где ещё такое увидишь?   — Да, славно. Только вот капитан наш, что-то сильно угрюм, впрочем, как и всегда. Странный он человек, что у него там, на уме, как думаете?   — По-моему, он слишком увлечён назначенной ему экспедицией. Но его можно понять, ведь, как и любой капитан, он хочет выполнить данное ему поручение максимально быстро и качественно.   — Да, только вот времени мы уже проиграли. Остается только качество, а в нашем случае скорее количество.   — Количество? Это вы о чём?   — Ну, краем уха я слышал о планах капитана и узнал, что он собирается увеличить количество растений вдвое, тем самым угодить адмиралтейству, за столь долгое ожидание.   — Это логично, но хватит ли места на нашей-то посудине для такого количества зелени?   — Кто знает... Джозеф, так вас кажется, зовут?   — Да, а что?   — Ничего, просто хотел спросить, откуда вы родом?   — Городок такой есть, в Южной Англии, Гилфорд называется, я родился там. О, знали бы вы какие там красоты! Гилфорд окружен красивой сельской местностью, известной как Суррейские холмы, и расположен недалеко от многих интересных городов и достопримечательностей в Южной Англии. Он прекрасен! Дома остались жена с детишками, поскорей бы уже их увидеть... Как я скучаю, вы бы знали... Вы сами-то, где родились?   Нортон внимательно и немножко с завистью выслушал Коулмана, и непроизвольно моргнув глазами, ответил:   — Мой город Ливерпуль, там я провёл всё свое детство, потом поступил на флот, всю жизнь я моряк. На судне «Британния» я плавал с капитаном Блаем и вот я здесь на борту «Баунти».   — Я сам до заступления сюда, много лет прослужил на флоте, думаю, в будущем мы с вами ещё встретимся, на каком-нибудь суденышке или фрегате, кто знает...   — На всё воля Божья.   — Да-а... Ладно, приятно было пообщаться, я пойду.   — Что ж весёлого гуляния вам там!   — А вы, что? Не хотите со мной пойти? Вы бы составили мне отличную компанию.   — Нет, я всё же воздержусь. Капитан и так негодует, что почти вся команда гуляет, где не попадя, не хочу его ещё больше огорчать.   — Ну, хорошо, до встречи, Нортон.   — До встречи!   Коулман и еще пара матросов спустился в лодку и быстрым движением вёсел направились к берегу. Специально дождавшись, прихода капитана, Нортон так незатейливо и вежливо спросил:   — Прекрасный вечер, сэр. Не правда ли?   Блай остановился, повернувшись к Нортону, тихим басом ответил:   — Прекрасный.   — На берегу устроили настоящий праздник. Как же они радуются...   — Неужели? Праздники там проходят каждый божий день.   — Да, сэр. Простите за вольность, капитан, но вы не провели на берегу ни одного вечера, почему?   — И не собираюсь.   — Это удивительно дружелюбный остров, сэр. Жаль, наверное, сидеть в одиночестве на корабле.   — Пока наша цель не достигнута, я не сижу в одиночестве, а командую. Настанет день, и вы поймёте, что капитану на корабле одиноко всё время. Моя должность не допускает панибратства, ведь трудно ожидать повиновения от вчерашнего собутыльника, не так ли?   — Возможно... и всё-таки жаль, сэр.   — Я уже свой выбор сделал.   С этими словами Блай, сложив руки за спиной, продолжил свою излюбленную прогулку по территории судна.   Так проходили дни, Кристиан встречался со своей возлюбленной, интересовался у неё о жизни на острове. Она хоть и не без трудностей, но понимала, что хочет он ей поведать. С каждым днём, эта влюблённая парочка всё больше и больше привыкала, друг к другу и вскоре узнала о себе всё, что только возможно. Моряк и таитянка сильно сблизились, полюбили друг друга и были счастливы вместе. Маимитти, так её звали, приходилась дочерью вождю Теина, но Кристиана это ни сколько не смущало и не напрягало, он был полностью погружен в мечтания и настоящее человеческое счастье. Все свободное время они были вместе и частенько прогуливались вечерами по песчаному берегу, где делились откровениями друг к другу, и естественно, со временем, Флетчер начал уже понимать и сам таитянский язык.   Полинезийский остров Таити напоминал гигантскую корзину ярких и ароматных цветов посреди Тихого океана. Здоровый благодатный климат, всевозможные тонкие ароматы, дружелюбные жители. Полное отсутствие хищных зверей, докучливых насекомых, змей и прочих мерзких тварей. Островитяне, не обременённые заботами о хлебе насущном, наслаждались жизнью до глубокой старости. Благодатные долины острова дышали покоем. Хлебные деревья и бананы росли здесь без особого присмотра, а для ухода за таро, бататом и сахарным тростником достаточно было время от времени поковырять в земле палкой. Для посадки кокосовой пальмы нужно лишь зарыть в землю кокосовый орех и избавить себя от забот по его выращиванию. Проголодавшись, туземец брал палку и сбивал пищу с дерева. Когда жители Таити узнали, сколько белому человеку надо работать, чтобы вырастить свой хлеб, они долго смеялись и жалели пришельцев. На острове ели, когда хотели, пили, когда испытывали жажду, спали, когда клонило ко сну. Легко удовлетворяя все свои потребности, не обременённые тяжким трудом, таитяне вели упоительную жизнь в неге вечной сиесты. Жизнь, представлявшая собой сплошное наслаждение, сделала островитян жизнерадостными, привила им склонность к милой шутливости, легкомыслию и беззаботности. Им не хватало только бессмертия, чтобы сравняться с богами. Англичанам казалось, что они попали в сады Эдема, и проклятие Господа не коснулось людей этой удивительной страны счастливых.   В один из ярких и солнечных дней в просторной хижине, Кристиану делали на поясе и шее татуированные узоры, с помощью подручных самодельных средств. Маимитти держала голову своего возлюбленного у себя на коленях, гладила его, то было настоящее наслаждение... как вдруг неожиданно с наружной стороны хижины, послышался голос Джона Фрайера:   — Мистер Кристиан, можно вас?   — Входи, кто бы ты там ни был.   Фрайер вошёл в хижину, осмотрелся вокруг и остался стоять у входа. Флетчер попросил остановить процесс нанесения татуировки и приготовился выслушать штурмана. Тот начал:   — Я пришёл сообщить вам кое-что. Капитан Блай, удивлён, что столь долго был лишён удовольствия, видеть вас за ужином. И от себя скажу, что он, мягко говоря, был недоволен этим.   — Да? А он когда-нибудь был кем-то доволен?   — Капитан будет ждать вас сегодня.   — Но сегодня...   — В шесть часов. Будьте, пожалуйста, вовремя, сэр, ради вашего же блага.   Джон Фрайер, больше не желая, задерживаться в этом довольно необычном для него помещении, торопливо вышел на свежий воздух. Кристиан же улыбнулся странною улыбкой и затем позволил наносить татуировки дальше, после чего погрузился в сладкий и глубокий сон.   Ровно в шесть часов вечера, Ульям Блай, Джон Фрайер, Дэвид Нельсон, Томас Хэйверд и Томас Холл, ждали Флетчера Кристиана к ужину. Молчание их длилось долго, время текло медленно, все вели себя тихо и что самое главное, терпеливо. Когда прошёл почти целый час, Нельсон разрушил долговременное молчание:   — Сегодня видел удивительнейшее растение с западной стороны острова, близ устья реки. Это какой-то новый сорт, он чудно пахнет.   Но его словно никто не услышал, и молчание продолжилось, пока его не нарушил вошедший, запыхавшийся Кристиан. Блай взял со стола свои раскрытые карманные часы, и, протянув руку в сторону Кристиана, промолвил:   — Мистер Кристиан, ровно семь часов. Вы вновь опоздали к ужину.   — Я надеюсь, вы меня не ждали?   — Позвольте вас спросить, отчего явились к столу не в форме?   — Я не мог надеть камзол, сэр, татуировка очень болезненна.   — Наденьте камзол, мистер Кристиан.   — Очень болезненна, сэр.   — Наденьте камзол, мистер Кристиан, окажите милость.   — Я не могу это сделать, сэр, так как с собой его не взял.   — Ах так! Эти чёртовы дикари, совсем вам голову одурманили! О чем вы думали, когда возвращались на корабль без офицерского камзола!?   — Я лишь забыл его на берегу, и с вашего позволения готов вернуться за ним.   — Нет, теперь вы никуда не уйдете, и будете слушать меня. Ваш дружок Янг сейчас на борту?   — Насколько мне известно, да.   — Тогда приведите его сюда немедленно. И поживей, пожалуйста!   — Есть, сэр!   Кристиан не заставил себя долго ждать и вскоре вернулся обратно вместе с Янгом. Блай сказал:   — Мистер Янг, у меня к вам будет небольшая просьба, вы сможете её выполнить?   — Всё, что угодно, сэр.   — Снимите, пожалуйста, с себя камзол и отдайте его, мистеру Кристиану. Я надеюсь, что теперь, прежде чем возвращаться на корабль без формы, я думаю, мистер Кристиан, хорошенько подумает.   Янг спешно снял с себя камзол и протянул его Флетчеру. Тот поблагодарил, надел камзол, испытывая при этом небольшую колкость в области шеи (сказывались недавно нанесённые татуировки), и сел, наконец, за стол. Блай произнёс:   — Спасибо, мистер Кристиан. Мистер Янг, вы свободны. Мистер Холл, теперь можете подавать всё к ужину.   Кок разлил по бокалам грог и ушёл за провизией, а Блай продолжил:   — Мистер Нельсон.   — Да, сэр.   — Меня интересует один очень занимательный вопрос.   — И какой же, сэр?   — Когда вы последний раз осматривали саженцы хлебного дерева?   — Вчера, сэр.   — Разве не сегодня!?   — Нет, сэр. Мистер Кристиан, сказал, что ежедневные проверки не обязательны.   — О! В самом деле!? Что ж, мистер Кристиан, когда же, по-вашему, они будут готовы к перевозке?   — Не всё сразу. Всему своё время, сэр.   — Мы здесь на восемь недель больше, чем намеревались! Мы здесь навек?   — Оттого, что прибыли поздно, растения нуждаются в...   — Мне надлежит извещать о них каждодневно, мистер Кристиан, если конечно вам хватит времени, чтобы покрыть остаток тела татуировками!   Холл к этому времени принёс пищу и принялся раскладывать ее по тарелкам на стол. Капитан призвал:   — Чем раньше мы вновь станем моряками, тем лучше. Вы согласны, джентльмены?   — Да! — хором произнесли присутствующие, и ужин начался.   Блай, взяв из плошки несколько галет, прохрустел ими, запил грогом и сказал:   — Я давно ждал момента, чтобы начать с вами этот разговор и думаю, время пришло. Я вам скажу одно... Вы не должны держать ненависть ко мне, вам ведь от этого только хуже, и я до сих пор задаюсь вопросом: «Когда же вы, наконец, смиритесь с тем, что вы находитесь на службе? » Вы, как и я, служите своей Родине и наш с вами долг выполнить назначенную ею миссию, во что бы то ни стало. Да, возможно когда-то я был не прав по отношению к вам, но хочу заметить, что и вы не хотели содействовать мне. Я не требую от вас чего-то невозможного, все вы заступили в команду с целью прославиться или повыситься в звании, но как я могу помочь вам в этом, если вы не хотите верно, и честно подчиняться мне?   — Возможно, это связано с дисциплиной на борту, сэр, и именно из-за этого команда неохотно выполняет ваши приказания.   Блай глубоко вздохнул и сжатыми губами пояснил:   — Сколько же раз мне вам ещё объяснять, мистер Кристиан, что успех нашей экспедиции прямиком зависит от порядка на корабле.   — Да, но зачем нужно внушать матросам страх? Дисциплина может существовать и без этого.   — К сожалению, не может. Не будет страха, мистер Кристиан, не будет и должного порядка.   — Мне кажется, мы с вами друг друга никогда не поймём, мистер Блай, и поэтому, дальнейший разговор об этом, считаю бессмысленным.   — Я лишь могу полагать, что в силу вашего возраста вы ещё не можете меня понять, но в будущем, когда вы окажетесь на моём месте вы всё осмыслите, и тогда-то вы поймёте, что я вам пытался сегодня донести. Но раз, вы не хотите об этом больше говорить, то я не буду вас больше беспокоить.   Дальнейший разговор протекал скучно и ничего важного в нём не обсуждалось. Дэвид Нельсон в частности поддерживал его, делившись со всеми своими познаниями в ботанике.