Корабль и команда. История "Баунти".

Баркас, на котором Блаю и преданным ему людям пришлось покинуть корабль, был одной из самых крупных лодок «Баунти». Его построили в 1787 году, незадолго до отплытия «Баунти», в лодочной мастерской Джона Барра в Дептфорде. Это был стандартный, шестивёсельный и двухмачтовый баркас, сделанный из английского дуба, — такими лодками были оснащены многие корабли Королевского Флота. В длину он достигал семи метров, а в ширину — двух. В средней части баркаса располагался степс (гнездо) мачты, к которой крепился небольшой фок на рее, без кливер-шкота. При необходимости, если на борт судна брали небольшой груз, можно было поднять вторую мачту, поменьше. Кроме того, баркас был оборудован шестью скамьями для гребцов (или банками), на носу имелось дополнительное сиденье, а на корме — приподнятая платформа, где располагался руль. Баркас был рассчитан на двенадцать человек, однако, когда судно спустили с «Баунти», на его борту находилось девятнадцать членов команды плюс паруса, запасы провизии и воды. Высота надводного борта составляла всего-навсего 18-20 сантиметров.   Девятнадцать человек разместились на площади менее четырнадцати метров квадратных: в среднем на одного взрослого мужчину приходилось всего по семьдесят три квадратных сантиметра жизненного пространства! Стоять-то тесно, не говоря уже о том, чтобы сесть или – тем более – прилечь.   Представьте себе маленькую, узкую и длинную переполненную кладовку без крыши и стен, в которой как-то должна расположиться футбольная команда вместе с запасными игроками и тренерским составом. Перегруженная скорлупка, готовая в любой момент перевернуться, качается на волнах, и от бортика до кромки воды – всего семь дюймов.   Плавучая братская могила. Блаев ковчег.   Казалось бы: ни о каком дальнем плавании не может быть и речи, добраться бы до ближайшего берега. Забитый битком баркас потонет при первой же серьезной волне, однако, он с честью выдержит все испытания, которые его ждут впереди.   Утром, двадцать девятого апреля, когда «Баунти» скрылся за горизонтом, капитан Блай занялся ревизией. На двадцати трёх футовом открытом судне находилось восемнадцать беспатентных офицеров и матросов. Еды было очень мало: сто пятьдесят фунтов (68 кг) галет, шестнадцать двухфунтовых кусков свинины (14, 5 кг), двадцать восемь галлонов пресной воды (127 литров), шесть кварт рома (7 литров), и шесть бутылок вина. Плюс личные вещи каждого и четыре сабли. Плюс две мачты, шесть вёсел и паруса... На судне также оказалось четыре пустых бочонка и примитивные навигационные инструменты. У Блая даже не было карты. Шансов выжить почти не оставалось, и все надеялись только на капитана.   Первый день прошёл без всяких происшествий, ещё через четыре дня, вдали показался берег острова Тофуа. К несчастью, остров был скалистый, с крутыми берегами, чтобы пристать к нему с меньшей опасностью, пришлось дожидаться самого утра. Между тем, капитан Блай строго-настрого запретил прикасаться к запасам пищи на судне. Прокормить команду должен был этот клочок суши. На берегу моряки не нашли даже следов человека, команда спешно занялась поиском воды. Однако вскоре появилось несколько туземцев, которые были вооружены и представляли угрозу для жизни капитана Блая и его людей. Их становилось всё больше и больше, так что вскоре на берегу оказалось около двухсот человек.   Обстановка накалялась, Блай приказал команде медленно отступать к судну, в то время как сам с Уильямом Коулом сидел на песчаном берегу, в окружении густой толпы туземцев и спешно заполнял свой судовой журнал: «Получив от бунтовщиков жалкие крохи провианта, я решил направиться к ближайшему острову Тофуа, чтобы пополнить запасы съестного и пресной воды. К этой минуте мы окружены туземцами, и судя по их настроению, гостить нам здесь придётся не долго... »   Дикари издавали непонятные наречия и стали тормошить одежду двоих моряков. Блай закрыл свой журнал и не громко произнёс:   — Мистер Коул.   — Да, сэр.   — Возьмите-ка мой журнал в руки и не спеша...   Они вдвоём поднялись на ноги, и Блай продолжил:   — Пробирайтесь к нашему баркасу, главное сохраните в целости журнал и себя конечно.   Внезапно один из туземцев вдруг поднял копьё, и, приставив его к горлу Блая, произнёс непонятное, по слышимости угрожающее наречие. Блай, снимая с себя шляпу, прошептал:   — Спокойно, мистер Коул. Не шевелитесь.   Коул заглотнул слюней, и с опаской посмотрев на туземца, ответил:   — Да, сэр...   После этого, Блай медленным движением руки набекрень надел свою шляпу на голову туземца и сказал:   — Носи, теперь она твоя! Радуйся!   Тот опустил копьё и возвёл глаза к верху, рассматривая на себе головной убор. Сборище дикарей начало восхищаться и ликовать. Коул тем временем спросил:   — Мне идти, сэр?   — Да, мистер Коул, ступайте.   Прижав к груди бортовой журнал, боцман быстрым и равномерным шагом направился к лодке, где ждали остальные члены команды. За ним устремилось и множество дикарей, они начали кричать что-то не понятное и стали толкать Коула из стороны в сторону. Коул им в ответ:   — Полегче со мной ребятки. Отстаньте! Прекратите! Прекратите!   В это время Холл с Пёрселлом, вместе держа в руках бочонок с водой, бежали к спасительному баркасу, рассекая шагами морскую гладь. За ними следовали и неугомонные островитяне. Вскоре бочонок они обронили, а туземцы подошли уже слишком близко. С баркаса доносились призывы остальных моряков:   — Быстрее! Быстрее!   — Они подступают! Скорее!   — Скорей же! В шлюпку! Они уже близко!   Пёрселл кинулся к лодке, но Холл, не взирая на опасность, продолжил в одиночку тащить бочонок. Фрайер, держа в одной руке швартовый канат, а в другой клинок сабли, окликнул глупца:   — Оставь бочонок, Холл! Живей на борт! Давай же!   Холл всё же одумался, и, бросив бочонок, спешно добежал до баркаса и поднялся на борт. Фрайер продолжил торопить матросов, остававшихся ещё на берегу:   — Шевелитесь! Ну же! Скорее! В шлюпку! Быстрее!   Этим временем измотанный Коул снимает с себя камзол и кричит ненавистным туземцам:   — Забирайте! Ловите! Подавитесь!   Он кидает камзол вверх, и дикари устремляются за одёжей, сам же Коул бежит в сторону баркаса и кричит:   — Быстро все в шлюпку! Готовьтесь отплывать! Все на борт!   Лебог в эти минуты расталкивает пустым бочонком дикарей, освобождая себе путь, но вдруг спотыкается о камень и падает на горячий песок. Лэмб, идущий прямо за ним, помогает ему подняться, и они вдвоём спешно идут к морю. Лебог кричит:   — Убирайтесь, мерзавцы! Пошли прочь!   Лэмб хватается за копьё двумя руками и, навалившись на него, опрокидывает туземца и его друзей назад вниз. Ещё двое моряков пробрались к воде и достигли своей лодки.   Через считанные секунды все моряки, наконец, взобрались на баркас, и среди туземцев оставался только Блай. Неся с собой сундук, с необходимыми для дальнейшего путешествия вещами, он как мог, пробивался к спасительному баркасу. К шлюпке добежал запыхавшийся Коул, протянул на борт судовой журнал, и Фрайер у того спросил:   — Где мистер Блай?   — Вон он! — указал Коул на толпу туземцев, среди которых проглядывался силуэт капитана.   Блаю с большим трудом удавалось продвигаться к своей шлюпке, дикари просто не давали проходу, а только вопили и кричали, их было слишком много. Один из моряков — Джон Нортон, больше не раздумывая, взял в руки саблю и, перепрыгнув через борт в воду, кинулся на берег спасать капитана. Фрайер вдогонку ему крикнул:   — Куда ты!? Вернись, болван! Что же ты делаешь!?   — Мистер Блай! Я иду! Держитесь! Держитесь!   — Что ты делаешь? Остановись! — продолжил призывать Фрайер.   — Иду за вами, сэр! Сейчас помогу! Сейчас, сэр!   Нортон достиг берега и там по пути, кольнул одного из туземцев прямо в сердце, тот сразу же слёг после такого сокрушительного удара, и тогда на Нортона переключилась большая часть туземцев. Они принялись угрожающе стучать камнем о камень и окружали теперь уже самого Нортона. Блая дикари оставили и побежали в сторону вооружённого морячка.   Блай продолжил нести с собой сундук и как можно быстрее бежал с ним прямо к баркасу. Нортон в этот момент, защищаясь саблей от ударов дикарей, громко вопил:   — Назад! Прочь, мерзавцы! Назад! Назад! Назад!   Капитан к этому времени достиг баркаса, и скинув сундук на борт, скомандовал:   — Отплываем!   Нортон же вот уже был полностью окружён, он отбивался до последнего, и, в конце концов, один из туземцев подло ударил его со спины камнем по голове. Моряк свалился с ног, но был ещё в сознании, он успел только прошептать:   — Господи...   Туземцы один за другим стали вонзать свои копья в спину полуживого Нортона и затем до самого черепа размозжили его голову камнями. Фрайер в этот момент отрубил швартовый канат и вместе со всеми сел в шлюпку. Блай прокричал:   — Гребите, что есть духу! Гребите отсюда! Быстрее! Быстрее!   Моряки налегли на весла, и баркас очень быстро двинулся в путь. Дикари сорвали одежду с мертвеца и теперь уже издевались над ней, другая часть туземцев устремилась за баркасом, и стала метать копья, в сторону команды Блая. Фрайер озлобленно им крикнул:   — Чёртовы дикари! Будьте вы прокляты, твари!   — Налегайте на вёсла! Если схватят, нам несдобровать! — произнёс Блай.   Туземцы были уже по грудь в воде и продолжали кидать копья, но ни одно из них не долетело до убывающего от острова баркаса.   Теперь вот и пришло время рассказать и о погибшем моряке Джоне Нортоне, отдавшему свою жизнь во благо спасения остальных. Смелость, упорство и преданность своему капитану, вот как в трёх словах можно описать личные качества Нортона. Расскажем о нём подробнее:   Он родился в Ливерпуле приблизительно в 1753 году. Плавал вместе с Блаем, в том числе и на судне «Британния». Тринадцатого октября 1787 года записался на «Баунти», последним из младших офицеров.   Во время плавания, стоянки на Таити и мятежа Нортон ничем особенным не отличился.   Он был самым большим и тучным на «Баунти». Когда он садился в баркас, кто-то пошутил, что сейчас баркас перевернется.   Пять дней спустя, второго мая 1789 года на острове Тофуа люди Блая подверглись нападению туземцев, и Нортон погиб. Помогая своим товарищам отчалить с мели, Нортон героически бросился на берег, отвлекая всё внимание на себя, благодаря чему, капитан Блай смог успешно добрался до баркаса. В последующие секунды, Нортон был схвачен дикарями и тут же на глазах у всех своих товарищей жестоко растерзан.     День, по-прежнему второе мая. Баркас под парусами медленно плыл вперёд, тихо покачиваясь на волнах. Фрайер, облокотив голову кисти рук, промолвил:   — Вновь приставать к берегу опасно, что же нам теперь делать, сэр?   Блай с печалью в глазах ответил:   — Мы попытаемся добраться до ближайшей колонии голландского населения Батавии.   — Без карт...   — Да, без карт. Придется строить маршрут по памяти, мистер Фрайер. Если будем держаться самых диких и опасных островов в этих водах, островов Фиджи, где каннибализм возведён в рамки науки. Далее, Бог даст, минуем великий Барьерный риф, а затем пройдём побережье Новой Голландии и острова Тимора, то наше плавание займёт... не меньше двух месяцев, а провизии у нас всего-то на неделю. Такого наше положение, друзья.   — Надобно держаться до последнего, сэр! — проговорил Холл.   — Держаться до последнего? Да, но будете ли вы? Вот о чём я себя спрашиваю. Слышите!? Хватит ли вашей выдержки совершить путешествие длинною более трёх тысяч миль!? У мятежников с «Баунти» этой выдержки не хватило. Всё, что я могу обещать вам, это нестерпимую боль и лишение. Если вы готовы к тяготам и самоотречению, то я даю вам клятву. Шансы остаться в живых у нас есть. Слышите!? Скажете вы да!?   Моряки подняли глаза к своему капитану. Недолговременное молчание, и все они хором произнесли:   — Да!   — Вот и прекрасно! Мистер Фрайер, командуйте.   Штурман повернул голову к команде и произнёс:   — Вёсла на воду. Вперёд, ребята!   Матросы спустили вёсла в воду и принялись грести.   Завершится эта глава рассказом, упомянутым капитаном Блаем, о великом Барьерном рифе:   Большой Барьерный риф является крупнейшим в мире коралловым рифом. Гряда насчитывает более двух тысяч девятьсот отдельных коралловых рифов и девятьсот островов в Коралловом море, протянувшаяся вдоль северо-восточного побережья Австралии на две тысячи пятьсот километров и расположившаяся на площади около трехсот сорока четырёх тысяч четыреста квадратных километров (133000 квадратных миль). Большой Барьерный риф является самым большим на Земле природным объектом, образованным живыми организмами — его можно увидеть из космоса. Структура этого рифа образована из миллиардов крошечных организмов, известных науке как коралловые полипы. Он простирается с юга на север, начинаясь у тропика Козерога между городами Гладстон и Бандаберг и заканчиваясь в водах пролива Торреса, отделяющего Австралию от Новой Гвинеи. Его площадь больше площади Великобритании. В северной части ширина около двух километров, в южной — сто пятьдесят два километра. Большая часть рифов находится под водой (обнажаются только во время отливов). На юге риф отстоит от берега на трёхсот километрах, а дальше к северу, у мыса Мелвилла, приближается к материку на расстояние до тридцати двух километров. Ряд рифов под влиянием абразионно-аккумулятивной деятельности моря превратился в коралловые острова.   Современная история его развития длится около восьми тысяч лет. На старом фундаменте по-прежнему появляются всё новые пласты. Большой Барьерный риф образовался вдоль устойчивой шельфовой платформы, где небольшая глубина и незначительные смещения земной поверхности позволили формироваться обширным колониям рифообразующих кораллов. Рифообразующие кораллы могут развиваться только в теплой, мелкой, прозрачной морской воде, причем большое влияние на их рост оказывают подъёмы и понижения уровня моря. Большую часть своей геологической истории Австралия была слишком холодной, чтобы в её прибрежных водах могли существовать кораллы. Однако около шестидесяти пяти миллионов лет назад, в конце мелового периода, этот континент, отколовшись от Антарктиды, начал двигаться к северу. Когда на поверхности Антарктиды образовался ледовый щит, уровень моря на Земле понизился примерно на сто метров. Перемещение Австралии в тропики совпало с подъёмом уровня моря, что привело к возникновению возле её северо-восточного побережья условий, необходимых для образования коралловых рифов. Большой Барьерный риф возник на участке дна, который до затопления служил водоразделом протекавших по континенту рек. Возраст большей части Барьерного рифа не превышает четырёхсот тысяч лет (в остальное время уровень моря был слишком низким), а некоторые его участки сформировались в течение последних двухсот лет. Самые молодые рифы расположены на вершинах старых, на средней глубине пятнадцать или двадцать метров.   Уязвимость экосистем коралловых рифов объясняется тем, что для роста кораллов необходимы особые условия. Температура воды не должна быть ниже 17, 5 °C (идеальная температура 22—27 °C) — это объясняет, почему Большой Барьерный риф не распространился в южном направлении дальше тропика Козерога. Вода, в которой растут кораллы, должна обладать определённой соленостью, поэтому риф заканчивается у берегов Новой Гвинеи, где река Флай выносит в океан большое количество пресной воды.   В роли рифообразующих кораллов Большого барьерного рифа выступают твёрдые кораллы, а структура рифа определяется строением их известняковых скелетов. Типичные виды твёрдых кораллов: грибовидные кораллы, кораллы-мозговики и так называемые «оленьи рога».   Основная часть рифа состоит из более двухсот девятисот отдельных рифов размерами от 0, 01 километров квадратных до ста километров квадратных, которые окружены почти пятисот сорока барьерами, образующими более чем шестьсот прибрежных островов, включая двести пятьдесят континентальных островов.   Рост кораллов тут самый быстрый, тогда как в местах, где волны и температура достигают экстремальных высот, рифы теряют наибольшее количество строительного материала. Большая часть свободного материала вплетается в рифы и образует новые скалы, таким образом, на рифе происходят постоянные, сменяющие друг друга процессы разрушения и последующего восстановления.   Большой Барьерный риф является самой большой в мире экосистемой, поскольку представляет собой колонию коралловых полипов. Развитие данной экосистемы зависит от условий, сложившихся в мелких, богатых солнечным светом водах неподалеку от побережья. Над поверхностью возвышаются коралловые острова, сформировавшиеся за миллионы лет из останков коралловых полипов.   Здесь обитает более четырёхсот видов кораллов. Большинство из них принадлежит к твёрдым кораллам — грибовидные кораллы, кораллы-мозговики и так называемые «оленьи рога». Окраска данных кораллов может быть от красной до тёмно-жёлтой. Встречаются мягкие кораллы, у которых известняковый скелет отсутствует, вместо него в их тканях имеются небольшие, твердые кристаллические структуры, называемые склеритами. Широко распространены горгонарии, которые кроме склеритов, обладают также вторичным скелетом из твердого и гибкого вещества — горгонина. Большинство горгонарий Большого барьерного рифа отличаются яркой окраской, что объясняется присутствием в их тканях пигментов и крошечных склеритов. Самые распространённые цвета — жёлтый, различные оттенки красного, от оранжевого до коричневого, иногда белые, сиренево-пурпурные. К горгонариям относятся также так называемые «чёрные кораллы», обычно встречающиеся на глубинах более двадцати метров. Они длительное время использовались в качестве украшений. Главными врагами кораллов барьерного рифа является морская звезда «терновый венец».   На Большом барьерном рифе обитает около тысячи пятисот видов морских рыб. Число же только массово встречающихся видов истинно рифовых рыб, максимально приспособленных к жизни именно в этой экосистеме — около пяти сотен. Здесь обитает крупнейшая рыба на земле — китовая акула, множество видов рыб-попугаев, кузовков, рыб-бабочек, мурен и многих других.   В водах вокруг рифа обитает нескольких видов китов (малый полосатик, горбач), а также множество дельфинов, включая касаток. Воды вокруг рифа являются зоной размножения китов-горбачей, которых часто можно видеть здесь с июня по август.   Острова Южного Рифа — место размножения морских черепах. В водах рифа встречаются шесть из семи видов, и все они находятся под угрозой исчезновения. Здесь обитает также огромное число ракообразных: крабов, креветок, лангустов и омаров. Даже небольшой риф дает убежище примерно сотне различных видов креветок и крабов. На рифе также много моллюсков: харония тритон, двухстворчатых моллюсков, а также осьминогов и кальмаров. Встречается здесь и смертельно опасные для человека сине-кольчатые осьминоги, размеры которых не превышают пятнадцати сантиметров.   Кроме всевозможных обитателей моря, Большой Барьерный риф дает убежище более чем двухсот сорокам видам птиц. Континентальные острова — места гнездования огромных птичьих колоний, куда слетаются буревестники, фаэтоны, фрегаты и различные виды крачек, включая розовую. На рифе встречаются также белобрюхий орлан и скопа. Некоторые птицы предпочитают гнездиться на определенных островах.   В то же время, на островах обнаружено лишь около сорока видов растений.   Люди начали использовать коралловые острова Большого барьерного рифа около сорока тысяч лет назад, после появления в Австралии предков коренных жителей (австралийских аборигенов) и жителей островов пролива Торреса, поселившихся на островах, образованных коралловым рифом около десяти тысяч лет назад. В 1768 году Луи де Бугенвиль обнаружил Большой Барьерный риф во время исследовательской экспедиции, однако не стал претендовать на закрепление прав на его территорию за Францией. Одиннадцатого июня 1770 года, барк HM Bark Endeavour, капитаном которого был исследователь Джеймс Кук, налетел на мель (Большой Барьерный Риф), получив значительный ущерб. Наступления часа прилива в конечном итоге способствовало сохранению корабля и дало возможность продолжить плавание. Первые поселенцы были либо названы Джеймсом Куком, либо потом получили названия в его честь. Продолжая путь на север, Кук обнаружил вблизи острова Лизард судоходный проход и смог выйти в открытое море. Но многие корабли, пытающиеся повторить этот путь, оказались менее удачливы. Кораблекрушения стали частым явлением после того, как первые австралийские колонисты и исследователи стали использовать воды между рифом и материком Большой лагуны для выхода в пролив Торреса, через который проходили маршруты к крупнейшим торговым городам Индии и Китая, а также кратчайший путь из Тихого океана в Индийский океан. Среди моряков вскоре даже возникли споры о том, какой маршрут более безопасный: внешний — по Коралловому морю с проходом через риф или внутренний — между берегом и рифом.