Корабль и команда. История "Баунти".

Покинув Таити, Флетчер Кристиан решил идти к более отдалённому острову Тубуаи, который лежал в трёхсот милях южнее, от Таити. Флетчер думал, что именно этот остров станет для него надёжным укрытием.   Вскоре мятежный «Баунти» добрался до берегов Тубуаи. Прибытие мятежников на остров омрачила стычка с местными жителями, в результате которой погибло с десяток островитян. Но Кристиан по-прежнему считал, что остров станет для его людей безопасным местом, где они смогут укрыться от гнева Британии.   Расположившись на острове, и высадив привезённый с Таити скот для будущего посёлка, через некоторое время мятежники поняли, что этот остров делят между собой три племени. Неуклюжая дипломатия Кристиана привела к ухудшению отношений между европейцами и всеми тремя племенами, которые отказались вести обмен с «гостями». Среди самих мятежников тоже возникали распри. Туземцы уже были готовы начать войну с людьми Кристиана, и частокол вокруг посёлка вряд ли бы помог европейцам.   Перед командой Флетчера Кристиана встал выбор: покинуть Тубуаи и искать более удачный остров или же пытаться отбивать свой построенный и укреплённый посёлок от местных жителей. Только после нескольких месяцев, к концу сентября, когда ситуация была напряжена до предела и войны с туземцами было уже не избежать, Кристиан со своей командой покинул Тубуаи и направил «Баунти» на запад.   На сей раз, Флетчер Кристиан, повёл «Баунти» мимо островов Кука к Тонге и островам Дружбы. Он достиг самого Тонгатапу, где всего семь месяцев назад захватил «Баунти». Однако эти острова уже были хорошо исследованы капитаном Куком, и поэтому существовала большая вероятность того, что британские корабли непременно туда наведаются. А если бы известие о местонахождении мятежников достигло ушей любого из капитанов королевского флота, Кристиана нашли бы очень легко.   «Баунти» шёл на всех парусах по водам Тихого океана, несколько моряков с заряженными карабинами, сидели по краям борта и прицельным огнём, ради развлечения и потехи, стреляли по плывущим стаям дельфинов. Вообще об этих чудо-рыбах стоит рассказать побольше. И так, начнём...   Дельфины рыбы удивительные — это семейство подотряда зубатых китов отряда китообразных класса млекопитающих.   Существует около пятидесяти видов дельфинов, все они имеют различную длину тела: в основном от ста двадцати сантиметров до трёх метров, а некоторые виды — до десяти метров. Дельфины отличаются большим количеством зубов — более семидесяти, при этом верхние входят в промежутки между нижними.   Очень подвижные и ловкие, прожорливые хищники, живущие в основном общественно, водятся во всех морях, поднимаются даже высоко в реки, питаются главным образом рыбой, моллюсками, ракообразными; иногда нападают и на своих сородичей. Отличаются также любознательностью и традиционно хорошим отношением к человеку.   Как бы это не показалось странным, у одних дельфинов рот вытянут вперёд в виде клюва; а y других же голова спереди округлённая, без клювовидного рта.   Дельфины любят резвиться возле проходящих мимо кораблей, передвигаясь в воде стремительно и легко. Им не приходится затрачивать много усилий, чтобы свободно ощущать себя в воде: природа позаботилась об этом. Форма тела, строение кожного покрова, форма плавников — все способствующие свободному передвижению.   Размер мозга дельфинов в соотношении с размером их тела гораздо больше, чем у шимпанзе, а их поведение указывает на высокую степень умственного развития. Мозг взрослого дельфина весит около тысячи семисот граммов, когда у человека он весит — тысячу четыреста граммов. У дельфинов так же в два раза больше извилин в коре головного мозга, нежели у человека.   Дельфины могут издавать различные звуки и ультразвуки, а, например, дельфин афалина может даже подражать человеческому голосу.   В речи дельфинов ученые уже насчитали сто восемьдесят шесть разных «свистов». У них примерно столько же уровней организации звуков, сколько и у человека: шесть, то есть звук, слог, слово, фраза, абзац, контекст, есть и свои диалекты.   Но вернёмся к жестокой реальности, где все эти замечательные качества чудесных рыб никак не воспринимаются и не щадятся. Маккой торжественно воскликнул:   — Вон одна пошла! Держу на мушке!   — Вижу! Вижу! — подтвердил Квинтал, и, совершив выстрел, подстрелил движущуюся рыбу.   Под восторженные крики Мартина и Маккоя, Квинтал принялся перезаряжать карабин. Он громко захохотал, и, перезарядив мушкет, крикнул:   — Тут их сотни вокруг! Отличная охотка у нас сегодня будет!   — Да-а, верно сказал! — ответил Маккой и вмиг точным выстрелом пробил плавник ещё одной рыбы.   Подошедший Смит заглянул за край борта и подметил:   — Вон ту покрупней, давай!   Квинтал ответил:   — Да, да, не мешай! Сейчас! Сейчас всё будет.   Сделав несколько выстрелов, Квинтал всё ж таки подстрелил крупного дельфина, и, переведя ствол на очередную цель, вновь нажал на курок, но... патроны на этом закончились, и он с досадой окликнул:   — Проклятие! Что это с ним? Свой давай!   Смит без промедления протянул ему свой карабин, сам то он не стремился палить по несчастным стайкам рыб и поэтому, молча продолжил наблюдать за этой «убийственной рыбалкой». Вдруг с противоположного борта, донёсся голос Маккоя:   — Тащите ещё мушкеты! Патронов несите! Ей-богу, увлекательное занятие!   — Сейчас принесу! Ждите! — ответил Мартин и направился за оружием.   Миллз с Уильямсом в этой ошеломляющей охоте, на, ни в чём неповинных дельфинов, не участвовали, однако, как и Смит, они внимательно наблюдали за процессом и время от времени давали свои советы по стрельбе. Кристиан же, стоя у штурвала, с печалью смотрел на эту картину, он осознавал, что на корабле начинает проявляться нестабильность и полная свобода действий, а ведь это действительно было так, и каждый делал, что ему только вздумается.   Ну, вот и подвернулся тот момент, когда можно рассказать и о судьбе очередного моряка-мятежника. Следующий рассказ пойдёт о матросе Айзеке Мартине...   Мартин родился в Филадельфии (Северо-Американские Соединенные Штаты) ориентировочно в 1757 году. По некоторым данным, Мартин служил в американском флоте и участвовал в Войне за Независимость против Британской Империи. Пятнадцатого октября 1781 года судно «Джейсон», на котором он числился матросом, было захвачено английским военным кораблём «Мсье», и Мартин вместе с семьюдесятью шестью членами экипажа попал в плен.   По британскому закону, военнопленных могли помиловать и освободить при условии, если они присягнут на верность Короне, а затем будут служить в армии или на флоте. Мартин воспользовался такой возможностью в 1782 году и остался в Англии.   Описание Блая: «... тридцать лет, пять футов одиннадцать дюймов ростом. Болезненный цвет лица, короткие коричневые волосы, костлявый. На левой груди татуировка в виде звезды... »   Во время плавания «Баунти» Мартин ничем особенным не отличился. Известен только единственный факт, что на Таити он ударил таитянина за то, что тот украл железный крючок с судна. Блай назначил Мартину две дюжины ударов плетью, но по просьбе вождя Теина и его жены Итиа экзекуция была сокращена, и тридцатого января 1789 года американец вместо двадцати четырёх получил девятнадцать ударов.   Ранним утром двадцать восьмого апреля 1789 года Мартин заступил на вахту в карауле Кристиана. Именно Мартин стал первым, к кому Кристиан обратился с идеей захватить «Баунти». Поначалу Мартин отказался, но когда к Кристиану присоединились Квинтал и Черчилль, американец встал на сторону мятежников...     Завершив свою охоту на дельфинов, Маккой с Квинталом отнесли мушкеты обратно в погреб, затем взяли в руки бочонок с грогом и поднесли его прямо к Кристиану. Прокрутив вентиль, из крана потекла струя этого алкогольного напитка, и Квинтал, наполнив кружку до краёв, охотно предложил:   — Не желаете ли, мистер Кристиан?   — Нет, спасибо. Я воздержусь, пожалуй.   — Да, бросьте! Выпейте, полегчает.   — Нет, нет... Не нужно.   — Ну как хотите, — завершил Квинтал и с глубоким наслаждением выпил налитый в кружке грог.   Маккой в это время, наблюдая за одним из таитян, который расправлял верёвки на рее, неожиданно, но в то же время и сдержанно захохотал:   — А-ха-ха-ха-ха... Вы посмотрите, что вытворяет, совсем эти таитяне не приспособлены к морскому делу!   — Да, ты взял бы, и помог, чем тут надсмехаться над чужими ошибками, — нервно ответил Кристиан.   — Как скажете, сэр. Сейчас пойду, покажу, как надо всё делать правильно.   Маккой с живостью направился по вантам прямо наверх к тому неопытному таитянину. Но его живость и стремление, были конечно же, не искренны, он сделал это, во-первых, от безделья и скуки, а, во-вторых, чтобы угодить своему предводителю. А Квинтал, тем временем, спросил:   — Вы, сэр, какой-то угнетённый в последние дни, что это с вами?   — Ничего... Всё ещё не могу осознать, что самолично поднял мятеж.   — Но, не будь его, мы бы сейчас с вами вот так просто не разговаривали бы и не развлекались бы так радостно матросы на борту.   Кристиан задумался о чём-то своём, он часто погружался в подобные трансы, и контролировать он их уже не мог. Квинтал, так же как и Янг перед мятежом, выкинул ещё несколько слов из себя, пытаясь, наконец, убедить Кристиана в правильности совершённого им поступка, и затем ушёл к своим друзьям.   Флетчер Кристиан после этого, передав управление кораблём Янгу, спустился в каюту капитана, там, на койке, где, когда он будил спящего капитана Блая, спала его возлюбленная Маимитти. Он подошёл к ней, нежно поцеловал в щёчку, провёл ладонью по её густым и длинным волосам, отчего та и пробудилась. Расскажем о ней немного подробнее... Маимитти — спутница Флетчера Кристиана, что же о ней можно сказать?... Во-первых, то, что имя её по-таитянски переводилось как — горный дух. Во-вторых то, что впоследствии Кристиан будет называть её Изабеллой (возможно, в честь своей первой возлюбленной Изабеллы Кёрвен), остальные мятежники – «Грот-мачта» (из-за ее роста). Высокая и стройная красавица была, по преданию, дочерью одного из таитянских вождей. Она помнила первый визит Кука, а это значит, что в 1769 году ей было минимум года три. Следовательно, в начале 1790 года, во время поиска спасительного убежища, скорее всего, ей не исполнилось и двадцати пяти. Во всяком случае, можно сказать, что Маимитти была тогда в самом расцвете своих женских чар.   Взглянув на Флетчера, она заметила перемену в его настроении, он был немного бледен, и привычной улыбки на его лице не было. Маимитти тревожно спросила:   — Ты болен, Флетчер?   — Я совершенно здоров.   — Мои друзья поведали, что ты искать надёжное укрытие.   — Да, ищу. И надеюсь спасти на нём свою, твою... и жизнь остальных.   После этих слов, он сел за письменный стол. Флетчер порылся в ящиках стола у Блая, нашёл там свой личный дневник и записал туда: «Дисциплина на корабле, мягко говоря, хромает. Единственный кому я доверяю, это Смит. Повсюду хожу с заряженным пистолетом, в каких водах нам скрыться от правосудия, я совершенно не ведаю... »   К несчастью, дисциплина на корабле действительно всё больше и больше угасала. Кристиану с трудом удавалось управлять нынешней расхлябанной командой, он даже припомнил себе слова Блая: «Не будет страха, мистер Кристиан, не будет и должного порядка». Кристиан тогда находился в тяжёлой ситуации, он очень боялся не найти надёжного и благоприятного места, да ещё в добавок ко всему этому команда едва ли его слушалась. Вернее сказать не команда, я именно моряки, ведь таитяне, которых Кристиан взял на корабль, верно, исполняли данные им поручения. Он всё больше думал о спасительном острове, острове, который избавит его ото всего этого и наконец, даст покой и полное умиротворение.   Так же в последнее время, Кристиан частенько спорил с Янгом, неизвестно по каким поводам, но скорей всего, основания у Кристиана всё-таки были. Так, одним из вечеров, Эдвард Янг тайно пробрался в каюту своего друга и там принялся за поиски чего-то. Недолго он рылся в вещах Кристиана, и, найдя во втором ящике его личный дневник, он, словно у себя дома, уселся в кресло, заложил ногу на ногу и с трепетом принялся читать про себя: «... предприятие моё обречено, я попрощался со всем, что прежде привык считать необходимым, но взамен получил свободу... »   В эту минуту вошёл и сам Кристиан. Он сурово посмотрел на Янга, подошёл к нему, и, вырвав из рук свой личный дневник, гневно спросил:   — Что ты тут делаешь!?   — Получил свободу, стало быть? Свободу!? Плата за грехи, вот чего ты ищешь! Ты от того отдал ему компас?   — Я хотел дать ему шанс.   — Шанс выжить и с нами сквитаться. Разве не так!?   — Как он с нами сквитается? Его ждёт гибель на островах, я жалею, что не дал ему мушкеты! Убирайся отсюда! Немедленно!   Янг оторвал свой едкий взгляд от Кристиана и затем ушёл прочь.   В то же время Уильям Браун параллельно с Флетчером, продолжал вести свой личный дневник, вот, что он писал: «Несколько месяцев мы искали подходящее место для того, чтобы бросить якорь. Мы побывали, по крайней мере, на двадцати островах, но ни один из них нам не подошёл. Некоторые туземцы встречали нас градом камней и стрел, на других была слишком скудная растительность или слишком не большие запасы пресной воды. Но эти неудачи нас не разочаровали, мистер Кристиан, умел поддерживать в моряках бодрость духа, да и сам он ни разу не выказал своего не довольствия. Да, иногда он погружался в глубокие раздумья, стараясь пережить происшествие, которое так круто изменило его жизнь. Ему это не удавалось, но он никогда не срывал на нас свою злость, это был не Блай. А отсутствию Блая мы радовались каждый день».   Теперь настал черёд и более углублённо рассказать о тихом садовнике на борту «Баунти»:   Уильям Браун родился в Лейстере (Англия) приблизительно в 1762 году. По некоторым данным служил в Королевских Кью-Гарденз садоводом. Браун и ботаник Нельсон стали первыми, кого пятого мая 1787 года, еще до того, как выбрали судно, по ходатайству сэра Джозефа Бэнкса назначили в экспедицию за хлебным деревом.   Описание Блая: «... двадцать семь лет, пять футов восемь дюймов ростом, бледный цвет лица, темно-коричневые волосы, крепкое телосложение; запоминающийся шрам на одной из щек, который рассекает веко и идет вниз до самого горла, вызван золотухой; татуирован... »   В течение плавания Браун был скромным и незаметным человеком. Только вот жаловался на ревматические боли и чуть не заболел цингой. Девятнадцатого октября 1788 года, всего за неделю до прибытия на Таити, по причине плохого самочувствия Браун отказался танцевать на палубе (вместе с Джоном Миллзом). Оба они были наказаны тем, что Блай запретил выдавать им положенную порцию грога.   Во время стоянки на Таити, Браун отвечал за сбор саженцев хлебного дерева и был одним из тех, кто постоянно находился на берегу. Благодаря своему шраму Браун неожиданно для себя пользовался популярностью среди местных женщин – в отличие от Англии, обезображенное лицо на Таити являлось признаком мужественности.   В мятеже, садовник Браун, никакого участия не принимал и присоединился к мятежникам потом, очевидно не желая возвращаться в Англию с Блаем. На Таити он не решился остаться и отправился с Кристианом в поисках последнего убежища.