Корабль и команда. История "Баунти".

В начале 1808 года в пустынной и малоизученной области юго-восточного Тихого Океана оказался американский китобоец «Топаз». Судно, принадлежащее фирме Бордмана и Поупа и ведомое капитаном Мэйхью Фолджером, потомственным зверобоем из Нантакета (штат Массачусетс), вышло из гавани Бостона почти год назад, пятого апреля 1807 года. Намереваясь обойти вокруг света в поисках новых лежбищ морских котиков, «Топаз» прошёл по маршруту Острова Зеленого Мыса – Тринидад – Фолкленды, затем, минуя Мыс Доброй Надежды, пересек Индийский Океан, где выдержал жесточайший шторм у острова Кергелен, и в октябре 1807 года бросил якорь в бухте Адвенчер на Ван-Дименовой Земле (ныне – остров Тасмания, Австралия).   Капитан Фолджер, наверное, не знал, что почти двадцать один год назад в этой же самой бухте Адвенчер по пути на Таити останавливался и легендарный, ныне пропавший без вести, английский корабль «Баунти». Зато Фолджер был, несомненно, прекрасно осведомлен о том, что губернатором австралийской провинции Новый Южный Уэльс (к которому территориально принадлежала и Ван-Дименова Земля) в ту пору служил знаменитый Уильям Блай.   Тот самый Блай. Бывший командир «Баунти».   В те годы в Новом Южном Уэльсе царила таможенная неразбериха, и все, кому не лень, особенно колониальные офицеры и чиновники, неплохо зарабатывали на контрабанде спиртным. В 1806 году Блай был призван Британским правительством раз и навсегда, прекратить незаконную торговлю. Сразу надо сказать: у него ничего не получалось. Беспошлинная коммерция приносила баснословные барыши всем, и продавцам, и покупателям, и Блай встретил здесь жесткое сопротивление. Против процветающей коррупции он был бессилен. Почти все прибывающие суда практически беспрепятственно продавали крупные партии алкоголя местным дельцам.   И «Топаз» тоже не стал исключением. В порту Хобарт Фолджеру тайком удалось сбыть четыреста двадцать галлонов рома и джина, и отремонтированный американский китобоец отправился дальше на восток – бить котиков. Оставив позади острова Антиподов и Баунти, «Топаз» вступил в негостеприимные холодные воды сороковых широт Южных Морей.   Судно долго и безуспешно блуждало по океанской пустыне далеко к востоку от Новой Зеландии. Убедившись, что ловить здесь нечего, Фолджер повернул корабль к северу, туда, где было тепло, — в надежде отыскать какую-нибудь сушу, где можно было бы пополнить запасы пресной воды. Судя по морским картам, ближе всего к маршруту лежал некий необитаемый островок, открытый еще сорок лет назад англичанином Картеретом.   Островок назывался Питкэрн.   «Топаз» оказался к востоку от этой едва заметной точки на карте, и Фолджер повёл судно на запад вдоль двадцать пятой параллели.   Пятого февраля в час тридцать пополудни вперёдсмотрящий увидел на горизонте одинокую скалу. Остров явился взорам американских китобоев значительно раньше, чем предполагалось: как выяснится позднее, первооткрыватели неверно определили координаты и нанесли Питкэрн на карту с ошибкой почти в три градуса (около двухсот миль). Ранним утром шестого февраля 1808 года «Топаз» приблизился к острову, и в шесть часов команда спускает на воду две шлюпки, чтобы подойти вплотную к берегу.   Фолджер и не подозревал, что через несколько минут, как пишет Бенгт Даниельссон, «... его ожидает одно из самых сенсационных открытий в истории исследования Тихого Океана».   Сидя в шлюпке и осматривая берег в подзорную трубу, капитан вдруг замечает над островом дым от костра. Как говорится, нет дыма без огня, а где есть огонь – там есть люди.   - Питкэрн обитаем?!   На всякий случай матросы берутся за оружие (все прекрасно знали, чем чревата встреча с дикарями), и в этот момент из-за скалы появляется каноэ. В традиционной полинезийской лодке с противовесом чревата встреча с дикарями, и в этот момент из-за скалы появляется каноэ. В традиционной полинезийской лодке с противовесом — трое молодых парней, и они гребут прямо к шлюпкам. Также американцы замечают в каноэ множество фруктов и даже жирного борова. Фолджер велит своим людям быть готовыми ко всему, но тут происходит нечто совсем неожиданное.   С лодки раздается приветственный клич, и моряки не верят своим ушам: их окликают по-английски! Матрос по имени Эдвард Аллен, вглядываясь в смуглые лица незнакомцев, настороженно произносит: «Должно быть, это испанцы».   Спустя почти десятилетие, в 1817 году старый друг Фолджера американский мореплаватель Амаса Делано опубликовал в Бостоне книгу «Рассказ о Странствованиях и Путешествиях». В ней он впервые поведал миру, что, по воспоминаниям капитана «Топаза», происходило дальше — после того, как шлюпка китобоев приблизилась к загадочному каноэ.   Последовавший диалог между Фолджером и туземцами прочно укоренился в фольклоре Питкэрна и вошёл в легенду.   С каноэ любезно спросили:   — Кто вы?   — Это корабль «Топаз» из Соединенных Штатов Америки. Я владелец, капитан Мэйхью Фолджер, американец.   — Ты американец? Вы прибыли из Америки? А где Америка? В Ирландии?   «Америка в Ирландии»... На такой обескураживающий вопрос Фолджер не нашёлся, что ответить. Он спросил:   — А вы кто?   — Мы англичане.   — А где вы родились?   — На острове, который вы видите.   — Как вы можете быть англичанами, если вы родились на этом острове, который Англии не принадлежит и никогда не принадлежал?   — Мы англичане, потому что наш отец англичанин.   — Кто же ваш отец?   — Алек.   — Кто такой Алек?   — Вы не знаете Алека!?   — Откуда же мне знать Алека?   — Хорошо, тогда знаете ли вы капитана Блая с «Баунти»?   Это было посильнее даже «Америки в Ирландии». Для Фолджера и его команды последний вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Бывалые китобои от шока на какое-то время потеряли дар речи. Делано вспоминает: «... Фолджер рассказал мне, что вся история мгновенно вспыхнула у него в голове и произвела такое потрясение смешанных чувств изумления, неожиданности и удовольствия, что нельзя описать... »   «Баунти»! Капитан Блай. Флетчер Кристиан. Таити и хлебное дерево. Легендарный мятеж и таинственное исчезновение. Несколько лет назад эти слова были у всех на устах.   Мэйхью Фолджер родился девятого марта 1774 года в Нантакете, штат Массачусетс. В 1789 году, когда произошёл мятеж на «Баунти», Фолджеру уже исполнилось пятнадцать лет, и капитан «Топаза», конечно, прекрасно знал все перипетии прославленной эпопеи. Историю о том, как один английский моряк захватил корабль, отправил капитана в лодке по воле волн, а сам направился к райскому острову Таити, горячо обсуждали везде: в Старом и Новом Свете, в Соединенных Штатах и в Англии, на торговых и военных судах на всех широтах.   Удивительные приключения экипажа «Баунти» не оставили равнодушным никого (в том числе, разумеется, и Фолджера). Одни восхищались героическим подвигом капитана Блая, с невероятными лишениями проплывшего вместе со своими людьми три с половиной тысяч морских миль в утлом баркасе. Другие искренне завидовали тем мятежникам, которые, купаясь в плотских удовольствиях, прожили полтора года на сказочном Таити. Потом их поймали, доставили в Англию и четверых публично казнили. А Блай совершил второе путешествие за хлебным деревом на Таити и благополучно доставил саженцы в Вест-Индию, за что и получил ироничное прозвище «Блай Хлебный Фрукт».   Немыслимые слухи и бурные споры вокруг «Баунти» не утихали лет десять. И всех без исключения волновал последний, главный вопрос.   Куда делся сам корабль во главе с мятежником номер один – вторым помощником штурмана Флетчером Кристианом?   Ведь, как было известно, девять самых отчаянных бунтовщиков, прихватив с собой своих возлюбленных таитянок, в один прекрасный день подняли паруса «Баунти» и навсегда покинули Таити в неизвестном направлении. И с тех пор о них ничего не было слышно.   Их долго и безрезультатно искали по всем Южным Морям. Об их судьбе ходили самые фантастические сплетни и домыслы. Но «Баунти» как будто в воду канул.   Возможно, так оно и было – в прямом смысле этого слова? Скорее всего, мятежный парусник вместе с мятежным экипажем просто-напросто затонул где-нибудь в бурном море.   И все, концы в воду. История завершена. Точка.   И вот сейчас, спустя почти двадцать лет, тридцати трёхлетний капитан Фолджер, услышав о «Баунти» от трех странных обитателей забытого богом островка, буквально остолбенел. Он мгновенно понял: разгадка той давней тайны где-то рядом. Совсем близко.   Так значит, «Баунти» не утонул?!   Из дальнейших расспросов выясняется, что этот самый таинственный «Алек» — последний из оставшихся в живых мятежников, остальные умерли, и что эти трое парней в каноэ, а также всё население острова, — прямые потомки пропавших бунтовщиков.   Это не укладывается в голове. Фолджер, не зная, чего ожидать от «пиратского острова», говорит, троим парням, что был бы рад видеть этого самого Алека на борту «Топаза».   Каноэ возвращается на остров, и вскоре появляется снова. Фолджер кричит:   — Где же Алек?   — Алек не хочет подниматься на борт!   И тут же молодые люди передают китобоям ответное приглашение Алека: высадиться на берег и навестить поселение. Фолджер догадался: старый мятежник боится. Тогда капитан объясняет парламентерам, что моряки не собираются причинять никакого вреда островитянам, ведь «Топаз» — не британский военный корабль, а всего лишь американское промысловое судно. Штаты в состоянии войны с Англией, и никто и не думает арестовывать Алека.   На разведку вместе с островитянами добровольно вызывается пойти моряк с «Топаза» по имени Джон Браун. Каноэ опять разворачивается и плывет к берегу.   И снова, спустя пятнадцать-двадцать минут, возвращается ни с чем. Молодые люди говорят, что на сей раз Алека удерживают женщины. Они очень волнуются за его жизнь. И всё же еще раз все вместе приглашают гостей на остров. Джон Браун уверяет капитана, что все спокойно.   И Фолджер решается. Ему не терпится узнать обо всем как можно больше. Команда принимает приглашение и высаживается на берег.   То, что люди с «Топаза» увидели на Питкэрне, их потрясло. Они словно попали в царство идиллии.   Гостей очень тепло и радушно встретила целая толпа женщин и детей. Причём старшие женщины были полинезийками, а черты лиц молодежи были явно смешанными. Моряков провели вверх по склону в маленький и симпатичный посёлок с чистыми и уютными домиками. Кругом располагались ухоженные цветущие сады и повсюду бродили козы и куры. Плодородный островок буквально утопал в изобилии.   И вот навстречу Фолджеру вышел невысокий и крепкий пожилой мужчина, седой и весь в татуировках. Заметно волнуясь, он с улыбкой крепко пожал капитану руку и представился: Алек.   Это был сорокалетний Александр Смит, бывший матрос с «Баунти». Последний из оставшихся в живых мятежников.   Команда «Топаза» провела на острове всего около десяти часов. Фолджер долго беседовал со Смитом, и американский капитан-китобоец стал первым человеком из внешнего мира, кто услышал поразительную и противоречивую историю первых лет поселения на Питкэрне.   Вот как Фолджер записал рассказ Алека Смита в судовом журнале «Топаза»:   «... вскоре после высадки на Питкэрн один из команды сошёл с ума и утопился, другой умер от лихорадки, и после того, как они пребывали уже около четырёх лет на острове, их слуги-мужчины восстали и убили шесть из них, оставив в живых только Смита, и он был сильно ранен пистолетной пулей в шею, однако он и вдовы покойных восстали и умертвили всех слуг, что оставило его единственным выжившим мужчиной на острове с восьмью или девятью женщинами и несколькими маленькими детьми. Он немедленно стал работать, возделывая землю, так что она сейчас приносит им всего в изобилии, и он живёт очень обеспечено в качестве Главнокомандующего острова Питкэрн... »   Спустя пять лет в письме Лордам Адмиралтейства Фолджер пересказал историю Смита немного по-другому: «... Примерно через шесть лет после того, как они высадились здесь, их слуги напали на них и убили всех англичан, кроме рассказчика, и он был тяжело ранен. В ту же ночь таитянские вдовы восстали и убили всех своих земляков... »   В свою очередь Фолджер вкратце рассказал Смиту, что знал, о судьбе его товарищей по «Баунти». И том, как изменился мир за последние двадцать лет: о Французской Революции, об американской демократии, об императоре Наполеоне и адмирале Нельсоне.   Потрясенный Смит узнал, что капитан Блай не просто выжил, но и с невероятными приключениями добрался до Англии; что Адмиралтейство послало на поиски «Баунти» фрегат «Пандора», и на Таити преследователи арестовали четырнадцать человек; но у берегов Австралии «Пандора» потерпела кораблекрушение, и многие утонули; а оставшиеся в живых мятежники предстали перед судом в Англии, и четверо были повешены на реях.   Можно себе представить, что испытал Алек, узнав об этом.   Когда же он услышал о победе Британского Флота в битве при Трафальгаре, бывший матрос резко поднялся, трижды взмахнул своей шляпой над головой и патетически провозгласил: «Да здравствует старая добрая Англия! Ура! »   Многое поменялось там, в Том мире. Но и на Питкэрне жизнь не стояла на месте. За семь лет и полтора месяца, миновавшие после смерти Эдварда Янга в Рождество 1800 года, на острове произошло следующее.   Вскоре после того, как погибла беременная жена Смита Вахинеатуа (она же «Пруденс» или «Балхади»), Алек стал жить с вдовой Маккоя Тейо (Мэри). И в 1804 году у них родился мальчик, которого назвали Джордж. Он стал последним ребёнком второго поколения питкэрнцев и первым (и единственным) сыном Смита.   На следующий год, как только Четверг Октябрь Кристиан отметил свое пятнадцатилетие, состоялась его помолвка с красавицей Сюзанной (или Тераура, бывшей женой Янга), которая была старше своего избранника вдвое (ей тогда исполнилось тридцать лет). И уже в 1806 году на свет появился их первенец, Джозеф Джон Кристиан – первый внук предводителя мятежников Флетчера Кристиана и первый ребёнок третьего поколения потомков «Баунти».   К несчастью, малыш родился умственно отсталым. Но весь остров обожал его, и Джозеф Джон выжил.   Примерно в том же году смерть еще раз посетила остров. От болезни умер семилетний сын Эдварда Янга и Маимитти, Джеймс Янг. Но эта потеря была, скорее, исключением из правил.   Незадолго до посещения капитана Фолджера, в самом начале 1808 года, Сюзанна родила Четвергу еще одного сына – Чарльза Второго. И уж этот мальчик явился на свет абсолютно здоровым.   Питкэрн продолжал возрождаться и процветать.   К моменту визита «Топаза» на острове проживало тридцать четыре человека. Десять основоположников поселения (из двадцати восьми, прибывших сюда на «Баунти»): Смит, восемь женщин – Маимитти, Сюзанна, Дженни, Нэнси, Тейо, Тинафанаеа, Марева и Театуахитеа, а также подросшая дочь Тейо, восемнадцатилетняя чистокровная таитянка Салли; и двадцать четыре ребёнка, четырнадцать мальчиков и десять девочек, родившихся уже на Питкэрне. Все дети были, если можно так выразиться, «евро-полинезийцами», то есть первыми людьми смешанной, питкэрнской расы: двадцать два – представители второго поколения (от семнадцатилетнего Четверга Октября Кристиана до четырёхлетнего Джорджа, сына Алека), и два отпрыска третьего поколения — двое внуков Флетчера Кристиана: Джозеф Джон и совсем крошечный Чарльз Кристиан Второй.   Из этих двух дюжин детей шестеро носили фамилию Янг, по пять человек — фамилии Кристиана и Квинтала, четверых потомков имел Алек Смит, и по два ребёнка оставили Маккой и Миллз.   Позже капитан «Топаза» вспоминал: «Алек учит всех детей читать и говорить по-английски, но никто из них никогда не изучал язык Таити. Сам Алек может разговаривать на нём – и разговаривает с вдовами, но никто из них не говорит по-английски... » Ещё Фолджера поразило то, что Смит каждый день читает своей семье молитвы по Библии, оставшейся с «Баунти».   Капитан «Топаза» отметил: «... Кажется, они живут очень комфортно, со многими удобствами, такими, как обилие овощей, бананов, ямса, кокосовых орехов и хлебного дерева, а также прекрасной древесины для строений. Больше всего они жалуются на нехватку лопат и топоров, из последних у них остался всего один, который они очень активно используют для изготовления досок... » Также питкэрнцы сетовали гостю на недостаток пил, из-за чего они вынуждены расщеплять целое дерево на бруски до одного дюйма толщиной. Кроме этого, Фолджер обратил внимание на то, что на Питкэрне нет никаких замков, людям в голову не приходит запирать двери: «... там нет причин для воровства... »   «Их климат жаркий, они ходят почти обнажёнными; в целом они здоровые и чистоплотные, и имеют привычку купаться дважды в день; у них есть в наличии хорошая пресная вода, подходящая для кулинарных целей, но не для поставки на корабли... »   «В течение всего этого времени Алек постоянно вёл дневник, который стал очень объёмистым, и из которого он предложил мне сделать любые выписки, какие я пожелаю, но, так как я оставался с ним всего пять часов, я отклонил это, не имея времени... »... Американских моряков дружно провожали всем посёлком. Фолджер: «При расставании я спросил Алека, могу ли я обнародовать его имя в документах, он сказал, что это его не волнует, поскольку весь флот Англии никогда не сможет найти его, он укроется в скалах на острове... »   На прощание питкэрнские женщины подарили Фолджеру кусок ткани, изготовленной ими вручную из коры местных деревьев, — длиной более пятидесяти ярдов и шириной около двух ярдов. А Алек вручил капитану «Топаза» две бесценные реликвии с «Баунти» — компас и хронометр.   «... мы прощались не без слез... », вспоминал Фолджер через некоторое время. Алек даже произнёс тогда, что дети острова будут говорить об этом визите до конца своих дней.   Так оно и вышло. Первые встреча Питкэрна с внешним миром получилась на удивление трогательной. Островитяне увидели своими глазами и поняли: люди «оттуда» — хорошие люди, и их не нужно бояться.   В четыре часа пополудни команда китобоев покинула остров. «Топаз» поднял паруса и направился дальше на восток. В судовом журнале Фолджер описал свое невероятное открытие, отметил уточнённые координаты Питкэрна и сделал следующее заключение об островитянах: «... отдавая им должное, я думаю, что они очень гуманные и гостеприимные люди, и какие бы ошибки и преступления не были у мятежника Смита в прошлом, он в настоящее время, по моему мнению, достойный человек и мог бы быть полезен для мореплавателей... »   Через несколько недель «Топаз» прибыл на остров Хуан Фернандес (остров Робинзона Крузо), где командир испанского гарнизона арестовал корабль и конфисковал у Фолджера хронометр с «Баунти».   В конце концов, американцев отпустили, и «Топаз» благополучно достиг чилийского порта Вальпараисо. Там капитан Фолджер рассказал о своём открытии поселения на Питкэрне британскому морскому офицеру, лейтенанту Уильяму Фитцморису.   Десятого октября 1808 года Фитцморис направил соответствующий рапорт и выписку из судового журнала Фолджера в Рио-де-Жанейро — главнокомандующему Британского Флота в Бразилии сэру Сиднею Смиту, и тот, в свою очередь, переслал документы в Лондон.   Лишь четырнадцатого мая следующего, 1809 года рапорт Фитцмориса доставили в Адмиралтейство. Удивительно, но почти никто из чиновников не обратил на сенсационный документ должного внимания. Никто, если не считать Секретаря Адмиралтейства Джона Уилсона Крокера, который собственноручно пометил на обратной стороне письма сэра Сиднея Смита: «Предоставьте мне две копии приложенного как можно быстрее». Впрочем, на этом всё и закончилось. Рапорт зарегистрировали, как положено, и — положили в архив.   В Европе полыхал пожар наполеоновских войн, и британскому морскому ведомству некогда было заниматься незначительным открытием какого-то американского китобоя.   Однако очень скоро информация о Питкэрне, как бы сказали сегодня, «просочилась в прессу». Самое первое публичное упоминание об обнаруженном острове мятежников с «Баунти» появилось первого июля 1809 года в лондонской «Таймс». А еще через некоторое время короткая заметка об открытии Фолджера была напечатана в узкоспециализированном «Навал Кроникл» (Naval Chronicle, «Флотская Хроника»). Плюс небольшая статья «Мятеж на Баунти» вышла в свет восемнадцатого ноября 1809 в «Федерал Газетт» (Балтимор, штат Мэриленд). И, наконец, спустя несколько месяцев, в марте 1810-го краткий отчёт о рапорте Фитцмориса, капитане «Топаза» и поселении на Питкэрне был опубликован в третьем номере английского альманаха «Куотерли Ревью» (Quarterly Review).   Тем временем, завершив более чем трехлетнее кругосветное плавание, «Топаз» вернулся в Бостон двадцать седьмого мая 1810 года. Мэйхью Фолджер не стал кричать на каждом углу о своем потрясающем открытии. Жизнь заставила его переехать вместе с семьёй вглубь континента, в штат Огайо. Забегая вперед, надо сказать, что скромный капитан «Топаза», чуждый скандальной шумихе, так и не сделал состояния на своем сенсационном открытии. В Америке никого не интересовала давняя история мятежа на каком-то английском судне.   Больше всех остальных судьба пропавшего «Баунти», должно быть, занимала его бывшего капитана – Уильяма Блая. Но тогда, в первой половине 1810 года, он по-прежнему находился в Сиднее и поэтому не мог прочитать ни лондонские «Таймс», «Навал Кроникл» или «Куотерли Ревью», ни тем более балтиморскую «Федерал Газетт».   Низложенный губернатор Нового Южного Уэльса вернулся в Англию двадцать пятого октября того же 1810 года. Если бы он знал, что буквально через пару дней, двадцать седьмого октября, хорошо ему знакомая австралийская «Сидней Газетт» перепечатает заметку о Питкэрне! Будь Блай в то время еще в Австралии, ему, без всякого сомнения, обязательно доложили бы о сенсационных публикациях.   (Из романа «Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн»)