Корабль и команда. История "Баунти".

(Из романа «Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн»):... Какая именно несправедливость со стороны белых стала для полинезийцев последней каплей — неизвестно, но в один прекрасный, а точнее, несчастный день двое таитян Теимуа и Ниау, захватив с собой два мушкета и патроны, ушли в горы.   Удивительно, но, к тому времени европейцы, видимо, были уже так разобщены, что не подняли тревогу, как два с половиной года назад, когда сбежал невооруженный Тараро. Или, может быть, англичане уже настолько привыкли к рабской покорности полинезийцев, что это стало в порядке вещей – доверять им оружие? В общем, складывается впечатление, что они попросту не обратили внимания на исчезновение двух стволов и двух таитян.   Между тем, это был самый настоящий заговор, тщательно продуманный и спланированный. Полинезийцы учли неудачный опыт покойных Тараро и Охи, и на сей раз подготовились гораздо лучше.   Бомба замедленного действия взорвалась в воскресенье, двадцатого сентября 1793 года. Эта страшная, «черная» дата вошла в историю острова Питкэрн как Massacre Day – День Резни.   Эти события настолько прочно укоренились в родовой памяти питкэрнцев, что давно стали частью островной мифологии, превратились в предание о Мятеже на Питкэрне. В наши дни любой старожил на острове в красочных деталях расскажет, как было дело.   Итак...... Был день сентября двадцатый, года тысяча семьсот девяносто третьего от Рождества Христова.   Стояла прекрасная весенняя погода, и ничто, казалось, не предвещало трагедии. На календаре — воскресенье, но с утра пораньше, пока солнце еще не раскалило воздух, вышли все девять белых мужчин поработать на своих делянках. И не было с ними их верных женщин — на рассвете отправились они, как обычно, собирать плоды и птичьи яйца. И детей взяли с собой.   И сказал Титахити, хитрый лис, своему хозяину, американцу Айзеку Мартину: мол, видел я недалеко от дома свинью – дикую и жирную. Не позволит ли добрый мистер ему, Титахити, взять мушкет и пристрелить животное? И Мартин разрешил ему, ни о чём не подозревая. Преспокойно забрал таитянин оружие и, скрывшись в лесу, примкнул к беглецам — Теимуа и Ниау.   Так туземцы встали на тропу войны.   И вот к участку Джона Уильямса, жившему на отшибе, неожиданно вышли трое: Титахити, Ниау и Теимуа. У каждого в руке по мушкету. Уильямс в этот момент чинил изгородь вокруг своей плантации. Окружили полинезийцы несчастного кузнеца и выстрелом в голову убили.   Мартин, чей огород ближе был всех, услышал выстрел и сказал:   — Неплохо! Славный пир у нас будет сегодня.   Наивный, он подумал, что это слуга его, Титахити, пристрелил свинью.   Донёсся звук и до участка Миллза, где в тот день работали трое: сам хозяин, его друг Маккой, и его верный раб – Манарии (не знали белые, что и Манарии тоже тайно вовлечён в заговор). Когда прогремел выстрел, оба шотландца встревожились. Но коварный таитянин успокоил их:   — О, это просто Титахити стреляет в свинью для ужина.   И точно: будто правду сказал Манарии — вышел к ним из леса Титахити. Призвав на помощь все своё притворство, таитянин сказал, что пристрелил-таки свинью, и поэтому просит хозяев отпустить с ним здоровяка Манарии. Дескать, слишком тяжела ноша, одному не справиться. И Миллз с Маккоем, пожав плечами, разрешили таитянину уйти вместе с Титахити.   О, если бы они знали, что будет дальше!   Четверка «охотников на свиней» пошли к Флетчеру Кристиану.   Он в то утро выкапывал коренья, расчищая землю возле дома под сад. Полинезийцы подкрались сзади и подло выстрелили ему в спину. И гласит легенда, что, прежде чем упасть, бедный Кристиан вскрикнул: «Oh, dear! » (О, боже! ). Заговорщики тут же подскочили и безжалостно добили его.   Так внезапно и жутко погиб Флетчер Кристиан. Через пять дней ему исполнилось бы двадцать девять лет...   Выстрел и предсмертный возглас Кристиана донеслись до Маккоя и Миллза. И сказал Маккой:   — Там явно кто-то помирает.   На что Миллз ответил:   — Да это просто Грот-мачта зовет своих детей на обед.   И снова не спохватились Миллз с Маккоем, ничего не заподозрили.   Вдруг прибежал снова Титахити. Видел, говорит, как эти пропавшие таитяне, Ниау и Теимуа, вещи крадут из дома Маккоя! Бросил всё Маккой и помчался к себе домой.   А там западня. Теимуа и Ниау — в засаде внутри дома, Манарии спрятался снаружи.   Вбежал Маккой в дом, и тут же Теимуа и Ниау выстрелили в него. Но не попали, увернулся Маккой от пуль. Выскочил вон, но во дворе на него сзади Манарии напал. Таитянин крупнее, зато шотландец злее. Одним мощным рывком отшвырнул он от себя Манарии, и полетел тот прямо в пристройку для свиней.   И помчался Маккой со всех ног обратно, к другу своему Миллзу. Спасайся, мол, меня чуть туземцы не убили.   Но Миллз опять – опять! – не поверил. Нет, говорит, не посмеет мой верный раб Манарии вреда причинить никакого.   И побежал Маккой дальше один, а Миллз на месте остался.   Что на самом деле думал тогда Миллз – одному богу известно, только жить ему оставалось считанные минуты.   Окружили его полинезийцы и без долгих разговоров убили.   Тем временем прибежал Маккой к Кристиану, видит – лежит его бывший предводитель ничком, весь в крови. Мертвый. А тут еще один выстрел раздался, со стороны Миллза. И понял Маккой, что и его старый приятель убит.   И страшно стало Маккою, и стремглав полетел он дальше.   Навстречу ему Квинтал, и с ним жена его, Сара. Корнуоллец, оказывается, тоже услышал выстрелы. Схватил пару мушкетов – и с женой тайком на разведку отправился. Маккой рассказал ему всё, и решили мужчины пока в лес спрятаться, а Сару к женщинам послали – бить тревогу.   А в это время «охотники на свиней» и до Мартина с Брауном добрались. Подошли Титахити и Ниау к американцу вплотную и спрашивают, глумясь:   — Знаешь, что мы сегодня делаем?   — Нет, — отвечает Мартин.   — Убиваем свиней, — звучит ответ.   И тут же – выстрел прямо в живот. Захрипел Мартин, к дому побежал, истекая кровью. А полинезийцам потеха: стали они раненого, как свинью травить, а потом и прикончили. Железным ломом голову разбили.   Последним из белых Браун погиб, тихий садовник. Говорят, Теимуа не хотел его убивать. Холостым зарядом выстрелил. И на ухо успел прошептать: не шевелись, мол, притворись мёртвым. Упал Браун, замер. Но Манарии совсем озверел – подошёл к нему и голову тяжелым камнем размозжил.   Тем временем Сара, жена Квинтала, мимо делянки Алека Смита пробегала. Видит – а тот в земле копается, как ни в чем не бывало. Прокричала она ему:   — Как ты можешь работать в такое время?! Беги отсюда! – и дальше побежала.   Слов Алек не понял, но сразу догадался, что дело плохо. Бросил всё и в лесу спрятался.   Часа через три проголодался Смит и решил на разведку сходить. Но не успел он подкрасться к своему дому, как его полинезийцы заметили. И раздался выстрел, и пуля пробила Смиту плечо и ранила в шею. Упал Алек на землю, и тут к нему «охотники на свиней» налетели, стали его мушкетами избивать. Два пальца на руке сломали.   Попытался было он убежать – нагнали его полинезийцы и снова с ног свалили. И настала очередь погибнуть Александру Смиту. Но случилось чудо.   Выстрелил Титахити ему прямо в рот – осечка!   Еще раз выстрелил – и опять осечка!   Опешили полинезийцы, а Алек вскочил на ноги и побежал, как мог, истекая кровью.   И тут смилостивились туземцы, крикнули ему, что, мол, нравился он им всегда, и что больше его не тронут. И взяли они все вчетвером раненого и отнесли в дом к Кристиану, где заботливые женщины уложили его на циновки и стали лечить.   И Эдвард Янг с ними, его полинезийцы и пальцем не тронули.   И стали мужчины по-новому женщин делить. Янг переселился в дом Кристиана и вдову его, красавицу Маимитти, вместе с детьми-сиротами пригрел. И Нэнси, вдова Джона Уильямса, тоже с ними жить стала. А прежнюю свою жену, Сюзанну, Янг полинезийцам отдал. Из-за неё и вышел у них раздор.   Однажды вечером сидел Теимуа и на флейте играл, а Сюзанна ему подпевала. И взревновал злобный Манарии, ворвался к ним и выстрелом в упор убил своего товарища. И тут же в лес скрылся.   И поклялись Титахити и Ниау отомстить подлому предателю. И заодно с Маккоем и Квинталом, которые до сих пор в джунглях прятались, покончить.   Но не знали полинезийцы, что Манарии уже мёртв, а сами они – под угрозой смерти.   В зарослях встретили беглеца Манарии Квинтал с Маккоем, мушкет у него отобрали, да и недолго думая, пристрелили как бешеную собаку. А в поселке, пока Титахити с Ниау белых в зарослях караулили, решили оставшиеся женщины отомстить «охотникам на свиней» за своих погибших мужей.   И вернулись полинезийцы из леса ни с чем. И пришёл их черёд расплатиться за все злодеяния.   И настала ночь возмездия. Пока Титахити, ни о чем, не подозревая, спал с вдовой Брауна, прокралась к ним в дом Сюзанна и зарубила таитянина топором. А последнего, Ниау, Янг сам из мушкета застрелил.   Так погибло на острове полинезийское семя.   А вскоре и Квинтал с Маккоем в селение вернулись. И война на этом кончилась. И началась на острове новая жизнь, совсем не та, что была раньше.   И случилось это третьего октября, года тысяча семьсот девяносто третьего от Рождества Христова...   Так рассказывает о тех давних страшных днях легенда острова.   И по сей день, старые питкэрнцы вспоминают о той далекой трагедии со слезами на глазах, словно это было вчера. Горе, обрушившееся на остров более двух веков назад, ужасает и сейчас.