Детский сад имени Лань Цижэня

Тем временем в Облачных Глубинах с первыми лучами солнца маленький А-Чжань проснулся и первым делом проверил Салатика, завернутого рядом в одеяло. Кролик тихонько сопел, жмурясь и опустив ушки. Лань Чжань с сожалением провел по его шерстке, утешая. На другом краю кровати развалился Вэй Ин и тоже сопел, но гораздо громче. Лань Чжань в нерешительности наблюдал за ним, не шевелясь. Вэй Ин проспал даже утренний колокол и, похоже, намеревался проспать все утро до обеда. Лань Чжань сдвинул брови. Это не по правилам. Им еще нужно успеть к матушке! Лань Чжань переполз через Салатика и пропищал, толкая Вэй Ина в плечо: — Вэй Ин-гэгэ, вставай, нам пора. Вэй Ин дернул одеяло на себя и ответил: — А-Чжань, ты уже большой… можешь пописать без меня. Лань Чжань возмутился, его уши загорелись, и он толкнул ленивого гэгэ сильнее. — Это важно! — Покакать тоже можешь сам… это просто… только штаны снять не забудь… — Нет, это еще важнее!!! Лань Чжаню стоило больших усилий поднять своего гэгэ в пять утра с кровати и вывести насильно на улицу. Он упрямо тащил его за руку за собой, другой рукой держа под мышкой Салатика. Вэй Ин, периодически зевая, плелся за ним по мокрым от росы дорожкам, но едва его сонный взгляд заметил одинокий домик с горечавками, он моментально проснулся. — О… О… О! А-Чжань! Зачем ты сюда меня привел? Лань Чжань упрямо втащил его на крыльцо и встал перед закрытой на замок дверью. Его лицо светилось. — Сейчас матушка откроет. Вэй Ин посмотрел на ржавый замок, который не открывали уже несколько десятков лет. Маленький Лань Чжань, счастливый, терпеливо ждал перед дверью, надеясь, что матушка его услышит и откроет. Сердце Вэй Ина заболело, он опустился перед ребенком на колени и взял за плечи. В его глазах маленький А-Чжань с удивлением распознал печаль. — Она, наверно, еще спит, — немного грустно пояснил Лань Чжань. — Давай придем позже. — А-Чжань… — произнес Вэй Ин, кусая губу. Как же ему было неприятно это говорить такому маленькому Лань Чжаню. И как он ему это скажет? Он попытался улыбнуться, чтобы ребенок не пугался боли на его лице. — Твоей матушки нет здесь. Лань Чжань нахмурился и прижал Салатика к себе сильнее. — Почему нет? Она всегда здесь. Это ее домик. — Она ушла… В путешествие. Лань Чжань отшатнулся, в его больших глазах застыли слезы. — Почему? Вэй Ин нежно провел по его голове и сказал: — Я не знаю, А-Чжань. Наверно, она хотела посмотреть мир. Лань Чжаня такой аргумент не успокоил, он отчаянно пропищал: — Это потому что я плохо себя вел? Она расстроилась и ушла от нас, да? — О, нет, А-Чжань, дело совсем не в тебе… Но Лань Чжань оттолкнул его руки, вырвался из его объятий и, все еще обнимая Салатика, опустился на колени перед домиком. Горькая слеза сорвалась с его ресниц и шлепнулась на пол, оставив темный след на деревянной панели. Прежде, чем Вэй Ин успел протянуть к нему руку, раздался звон бубенчика на шее ребенка. Вэй Ин застыл, ему совсем не хотелось отправлять ребенка обратно с таким настроением. Ведь в прошлом… Вэй Ина-гэгэ не будет. Точнее, он будет, но мелкий и далеко. — А-Чжань, береги свою маму, — сказал он ему с улыбкой напоследок. Удивленный Лань Чжань взял бубенчик у себя на шее в ручку, не понимая, почему он звенит, и тут же прогремел взрыв, укутав мальчика розовым дымом. Вэй Ин скатился с крыльца от взрывной волны. — Лань Чжань? — позвал он, вглядываясь в туман. — Ты вернулся? Из тумана отозвался глубокий голос Ханьгуан-цзюня: — Вэй Ин? — Я воскрес, Лань Чжань! — Чего? — Посмотри на меня, Лань-гэгэ-идиот! Сквозь розовый дым Лань Чжань различил черные одежды и сияющую в лучах рассвета улыбку. Сердце Лань Чжаня пропустило удар, едва он разглядел лицо любимого друга. Это лицо… внезапно все в его голове сложилось, и воспоминания параллельной жизни вспыхнули одно за другим перед его глазами. Его любимый друг никогда не умирал. Лань Чжань никогда не получал тридцати трех ударов. — Вэй Ин! Прежде чем он успел сообразить, любимый друг взлетел на крыльцо и заключил Лань Чжаня в крепкие объятья. Лань Чжань с трепетом обнял его в ответ, чувствуя силу любимого друга. Он блаженно закрыл глаза. Счастье распирало его сердце. Расцепив горячие объятья, Лань Чжань взял Вэй Ина за запястье и потащил прочь с крыльца заброшенного дома. — Эй, ты что, так не терпишь сыграть со мной в тучку и дождик, Лань Чжань? — засмеялся Вэй Ин, следуя за ним. — Позже, — отозвался Лань Чжань, не сбавляя шага. Вэй Ин изумился: — Что может быть важнее, чем игры в цзинши? — Я хочу представить тебя кое-кому. — О! О… — произнес Вэй Ин, догадавшись, и на ходу свободной рукой стал приглаживать одежду и волосы. — Я только проснулся! Дай мне хоть причесаться! Не хочу, чтобы она подумала, что я неопрятный! Для вас же это так важно, что мелкий ты заставил меня помыть Салатика, и, кажется, мы его сломали! Лань Чжань вдруг остановился и резко обернулся. — Вы помыли Салатика?! Вэй Ин кивнул. — Ему не понравилось. На лице Лань Чжаня отразилась боль и ужас. — Кроликов нельзя мыть… — прошептал он в отчаянии. — Что же вы наделали… где Салатик? Вэй Ин задумался, а потом выдал: — Кажется, он улетел с мелким тобой. Лань Чжань: «…» Вэй Ин мягко похлопал его по плечу: — Не волнуйся, у тебя еще целая поляна Салатиков. Лань Чжань строго мотнул головой. — Салатик был уникальным, — в его глазах промелькнула искра. — Это на твоей совести. Вэй Ин почувствовал укол в груди и с сожалением произнес: — Прости, Лань Чжань, я знаю, как ты любил Салатика. Можешь наказать меня! Я стерплю! И раскаюсь! Он поднял три пальца в небо, и взгляд Лань Чжаня смягчился. Он потянул его руку снова, возобновляя путь. — Неприменно раскаяшься. Что-то подсказывало Вэй Ину, что игры в цзинши будут особо жесткими… Тем временем тридцать лет назад, старейшины попадали на колени в земном поклоне перед явлением Лань Аня, умоляя простить их грехи. Именно эту картину увидел маленький Лань Чжань, вернувшийся домой, прихватив под мышку Салатика. Он с удивлением осмотрел бьющихся головой о землю старейшин и своего отца и совсем испугался. Внезапно голос брата издалека разрушил пугающую атмосферу: — А-Чжань! Не успел Лань Чжань и обернуться, как старший брат подлетел к нему и крепко-крепко обнял. — Где ты был, А-Чжань? — сказал Лань Хуань, расчувствовавшись и чуть не плача. — Мы везде тебя искали! Больше не убегай. Нельзя убегать без спросу. Лань Чжань хлопнул глазами, когда брат отпустил его. — Хуань-гэ, ты уже вернулся из Цинхэ Не? — спросил он, а потом огляделся по сторонам. — А где Вэй Ин-гэгэ? — Цинхэ? Я был здесь! — переспросил Лань Хуань. — И какой еще Вэй Ин-гэгэ? — Мой друг, Вэй Ин-гэгэ! — ответил Лань Чжань и протянул бедного Салатика показать. — Он дал мне этого кролика, чтобы я подарил его матушке. А матушка… матушка правда ушла? Хуань-гэгэ, матушка правда ушла? Губы маленького А-Чжаня задрожали, и слезы заполнили его глаза, но вдруг родной голос матери раздался на площади: — Мои сыновья! Лань Чжань обернулся. Вот она его матушка, никуда не ушла. Он побежал к ней, и матушка, опустившись на колени, крепко-крепко обняла его со слезами на глазах. Лань Хуань, тоже обрадовавшись матушке, присоединился. Матушка, впервые вышедшая на свободу спустя долгие годы, стоя на холодной земле в своих тонких одеждах, роняла слезы, прижимая к себе две единственные причины, по которым дожила до сих пор. Старейшины подняли головы и в ужасе перешептывались. — Лань Ань! Лань Ань был здесь только что. А теперь исчез и на его месте оказался наш потерянный А-Чжань. — Точно, этот слуга появился в тот же день, когда пропал А-Чжань. — Стало быть… А-Чжань это перерождение Лань Аня? — Судьба послала его нам, чтобы следить за порядком! — Пророческое дитя! Бог справедливости с ледяным мечом! Они вдруг уставились на бедную матушку, обнимающую сыновей, и побелели. — Нам не жить! Когда это дитя вырастет, он снесет нам головы за свою мать! — Без паники, господа, в Облачных Глубинах запрещено убивать. — Но не запрещено пытать, бить палками по голому заду и морить голодом! Я не перенесу такого позора. — Все очень просто, давайте построем ей роскошный павильон и дадим нефритовый жетон. — И купим ей служанок. — И одежды. — И еды. Внезапно на площадь выбежал адепт и заорал: — Помогите кто-нибудь Лань Цижэню, его сейчас забьют бродячие заклинатели! Они уже зажали его в углу, он даже меч не может вытащить! Во всей этой суматохе Лань Чжань, улыбаясь, показал матушке Салатика, завернутого в одеяло. — Это тебе, матушка. Он очень теплый и мягонький. С ним приятно спать. Матушка улыбнулась счастливо и взяла Салатика в свои нежные руки. Лань Чжань немного виновато отвел взгляд и признался: — Мы его помыли, и, кажется, он приболел. Матушка ласково провела пальцами по пушистой шерстке, и Салатик дернул ушами. — Давай попросим тетушку Цансэ его вылечить? Кстати, где ты его взял? — Вэй Ин-гэгэ подарил… — Вэй Ин-гэгэ? — переспросила матушка, но тут же вспомнила шутку Цансэ из далекого прошлого. — А… Вэй Ин-гэгэ… Ребенок Цансэ-саньжэнь. Она засмеялась. Лань Чжань счастливо улыбнулся, глядя на нее. Что-то подсказывало ему, что теперь матушка будет чаще с ним играть.