Молибдат цинка

      Бутчер подскочил на кровати, вынырнув из кошмара, который, впрочем, тут же забыл. Было уже пять вечера. Бутчеру давно не удавалось урвать больше шести часов сна — под временной «Ви» он чувствовал себя так паршиво, будто его организм сражался с самым зверским штаммом кишечного гриппа и мигренью одновременно.       Бутчер наощупь пробрался в ванную и снова проблевался. Чем его рвало сейчас? В последний раз он ел на пути в Нью-Йорк, когда заглянул в стремную забегаловку с китайской едой среднего качества. В данный момент из пищевода вырывалось что-то светло-зеленое. Может, желчь? В Бутчере ее, определенно, было немало — если судить по его раздражительности.       Он подавил желание сразу же направиться в подвал. «Пацаны», очевидно, справлялись сами: дом и все его содержимое не представляли собой груду обломков, а значит, Патриота по-прежнему держали в узде. Бутчер принял душ и сменил очередную гавайскую рубашку, откопав ее у себя в рюкзаке. Он взял с собой только три. Наверное, надеяться, что «Пацаны» справятся за три дня, было наивно.       С глазами у Бутчера все было по-прежнему хуево — настолько, что он не хотел, чтобы остальные их видели. Значит, придется побыть мудаком и носить солнцезащитные очки в помещении. По пути вниз Бутчер услышал женский голос и закатил глаза. На кухне стояла Звезда в гражданском и разговаривала с Хьюи и ММ.       — Что она здесь забыла? — проходя мимо Хьюи, пробурчал Бутчер. Он распахнул дверцу холодильника и осмотрел камеру на наличие съестного.       — Ну, я тут подумал… Раньше она была в курсе всего, что мы делали, а теперь даже не знает, где мы находимся, — сказал Хьюи. — Она только что пришла.       — Возможно, тебе стоит раскидать нашу геолокацию по всем соцсетям, пока ты здесь. А может, лучше закатим ебучую вечеринку и отпразднуем успехи? Нам ведь, блядь, больше нечем заняться, так почему бы не пригласить сюда наших баб?       В чертовом холодильнике не осталось ни одного продукта без истекшего срока годности. Вечная проблема укрытий Бутчера, которые он наследовал от других.       Как только Бутчер отстранился от холодильника, то обернулся и заметил, что Хьюи и Звезда осуждающе на него уставились.       — Нет, серьезно, на хрена она здесь? — возмутился он. — Чтобы вывести пизду в подвале из себя?       — Она могла бы помо…       Хьюи начал говорить, но был прерван Бутчером.       — Хьюи, парень, может, ты в курсе? У нас есть чай на кухне? Любой, сойдет даже хуйня вроде «липтона».       — Ты в порядке? — спросил Хьюи.       — О да, все тип-топ. Просто немного подташнивает. Послушай, Звезда…       — Энни.       — Хорошо, Энни. Я оценил твое присутствие, ты хочешь поддержать Хьюи и все такое, но, скорее всего, нам не нужно, чтобы здесь слонялось еще больше людей. Возвращайся и занимайся своим… — неопределенно взмахнул рукой Бутчер, — дерьмом под названием пиар «Воут». До меня дошел слух, что они уже лишились одного со-капитана.       — Бутчер, оставь ее в покое, — тихо произнес ММ.       — Ты уже сказал ей, чем мы тут занимаемся, Хьюи? — продолжал Бутчер, одновременно роясь в каждом настенном шкафе в надежде найти хотя бы одну покинутую старую коробку с чаем.       — Э-э-э… В общих чертах, да.       — Конечно-конечно, избавь ее от подробностей, но все равно притащи сюда, чтобы она встала у нас на пути, обо всем узнав.       — Бутчер, ты ведешь себя как конченый мудак, — наконец повысил голос Хьюи. — Я участвовал во всем, что творилось здесь последние пару дней, и помалкивал, но… Как долго ты собираешься возиться, прежде чем передашь его «Воут»?       Бутчер резко развернулся.       — Сколько, блядь, понадобится, приятель.       Между ними встал ММ:       — Послушай, я ненавижу этого ублюдка не меньше твоего и хочу, чтобы он сдох. И я знаю, как много значит для тебя возможность убить его своими руками. Но у нас не выходит. Ты не можешь упорно колоть себе временную «Ви». Просто посмотри на себя!       — Мне не нужна временная «Ви», чтобы замочить его, — проворчал Бутчер.       — Если чай способен прекратить твой ПМС, я привезу его тебе, — сказал ММ. — Но я без понятия, на сколько меня хватит находиться здесь и заниматься всем этим… На эмоциональном уровне, сечешь?       — Ах вот оно что, значит, ты начал жалеть эту пизду?!       — Нет, но оглянись назад и подумай, как много мы уже опробовали, — приглушенно добавил Хьюи.       — Вы что-то опробовали, пока я был наверху?       — Не совсем, — покачал головой Хьюи. — У нас кончились идеи. Французик, думаю, еще пытается. Кимико привела Патриота в вертикальное положение, ММ начал поливать из шланга.       — И как вы, блядь, до такого додумались? — выплюнул Бутчер. Он уже догадался, что вел себя, как полное говно, из-за отходняка после «Ви», но ничего не мог с собой поделать.       ММ, однако, не растерял уверенности, даже когда Бутчер угрожающе подошел к нему вплотную.       — Я просто не выдержал, — объяснил ММ. — Чувак, он был весь в крови, моче и неизвестной херне, которую вы на него распылили. Уж извини, но я не мог на все это таращиться, пока сторожил его.       — И ты рискнул вероятностью случайно освободить его из-за своей стремной повернутости на чистоте? А если бы вода сделала что-то с ограничителями?.. — Бутчер был вынужден замолчать и броситься к мусорному ведру, чтобы не блевануть на пол. Он чертыхнулся: очки слетели с лица и приземлились прямо в ведро.       ММ закатил глаза.       — Ну да, конечно. Тебе легко говорить: твои одержимости отличаются от моих. Послушай, у тебя точно не все дома. И, ради всего святого, вернись наверх и прими визин. Кончай с гребаной «Ви», мы должны передать Патриота профессионалам и позволить «Воут» убрать за собой дерьмо.       Звезда внезапно оживилась.       — Я не думаю… Я, на самом деле, соглашусь с Бутчером. Не уверена, что сдавать Патриота «Воут» — хорошая идея.       Бутчер отстранился от мусорного ведра.       — Вот оно. Хотя бы один здравомыслящий человек. Я передумал, можешь оставаться, дорогая.       Он подошел к раковине, чтобы сполоснуть лицо. И он, и все остальные замерли, как только услышали отчетливое «Блядь!», донесшееся из плотно запертой двери в подвал. Это был голос Патриота, не Французика, но Бутчер мгновенно напрягся.       Они открыли дверь и осторожно пробрались вниз. Бутчер выдохнул, когда убедился, что с Французиком и Кимико все было в порядке, а Патриот был по-прежнему привязан к стулу.       — О, приветики, Звезда! Слышал, ты несла обо мне какой-то бред наверху. — Патриот неестественно ощерился. — Может, повторишь то же самое мне в лицо?       Никто не потрудился ему ответить. Тогда Патриот попробовал снова:       — Твой ничтожество-возлюбленный и его дружки славно потрудились, пока пытались избавиться от меня весьма оригинальными способами. Одна голова — хорошо, пять — лучше, или как там?.. «Семерке» стоит у них поучиться, браво. Но самый ценный игрок, конечно же, Уильям. — Он повернул голову к Бутчеру. Способность Патриота вслепую определять, кто где стоял, была в каком-то смысле жутковатой. — Зуб даю, после сыворотки от него несет как от полусгнившего трупа, но ты должна была это видеть, Звезда! Да он с катушек слетел, как только ему представился шанс стать супером!       — Просто хочу сказать, что рада видеть тебя таким несчастным, — холодно отозвалась Звезда.       Уголок губ Патриота неестественно дернулся, но он удержал улыбку:       — О, я был таким очень давно, просто хорошо притворялся. Что на самом деле далеко от счастья — так это трахаться с несупером. То есть… Одно дело, когда мужчина — супер, а женщина нет, но не наоборот. Да уж.       Он театрально скривился, однако внезапно его лицо исказила мука, и он дернул головой.       — СУКА, может, хватит?! — зашипел он в сторону Французика, который все это время стоял в отдалении.       — Я бы ничего не сделал, если бы ты вел себя как положено, — пожал плечами Французик.       Бутчер вопросительно повел головой.       — Я это… Не смог придумать, как запихнуть что-то explosif через его ушное отверстие, но потом пораскинул мозгами… — Французик выдержал драматичную паузу, выглядя пиздец каким самодовольным. Но, несмотря на пафос, Бутчеру все равно не терпелось услышать продолжение. — И установил туда небольшую приблуду. Точнее, всю грязную работу сделала Кимимо, и теперь, когда я просто касаюсь кнопки… — Французик нажал на что-то отдаленно напоминающее небольшой пульт.       Патриот дернул головой, хотя, очевидно, попытался стоически замереть.       — Дай-ка мне, — забрал Бутчер пульт у Французика. — Получается, это типа электрический ошейник, но у него в черепной коробке?       — У него был чип, и его тело не выталкивало его toute sa vie. Так что я решил просто произвести замену. Эффект не особо сильный, конечно…       — Но, похоже, ему больно, — усмехнулся Бутчер. — Да это просто дьявольски охуительно! Как ты вообще позволил ему огрызаться столько времени, раз у тебя был пульт?       Французик пожал плечами.       — Я думал, может, он скажет что-то важное Энни. Но нет.       Бутчер нажал на кнопку.       — БЛЯДЬ! Хватит! Я же ничего не сделал! — заорал Патриот.       — Ого-го, что это у нас, взрыв мозга от осознания? Представь себе, иногда людям причиняют боль, хотя они ничего не сделали. Добро пожаловать в реальный мир, пизда.       Бутчер не собирался нажимать еще раз без особой причины, но Звезда неожиданно выхватила пульт и нажала на кнопку пять раз подряд.       — Бутчер, ДА ПОШЕЛ ТЫ! — зарычал Патриот.       Бутчер расхохотался.       — Пульт уже не у меня, приятель. У тебя зато — откровенно немного друзей.       Угрюмый вид Патриота был красноречивее любых слов. Будь Бутчер честен с собой, он бы признал: все это приносило ему не меньше чистого, неподдельного удовольствия, чем перспектива прикончить Патриота и полюбоваться на его труп.       — Французик, ты превзошел сам себя, — похвалил Бутчер. — И Кимико, — добавил он, когда Французик указал на нее.       — Да, иногда очень удобно иметь супера под рукой, — тихо пробормотал Хьюи.       — Я уже сказал, что Энни может оставаться. Мне нравится ее подход, любовь моя, — пропел Бутчер. По крайней мере ненависть Звезды к Патриоту повышала ее ценность в голове Бутчера. А вишенкой на торте оказалось ее непреодолимое желание тыкать на кнопку и причинять ему боль.

      ***

      Хьюи и Энни выехали в ближайшую точку фастфуда (которая находилась в нескольких километрах от штаба, возле магистрали) за едой. «Пацаны» впервые как следует поужинали в полном составе, еще и за обеденным столом. Энни даже удалось найти немного «эрл-грея» для Бутчера. Тот и не надеялся, что в округе могло находиться что-то достойное. Но, несмотря на компанейскую атмосферу, Бутчер с неохотой удалился. Кто-то был обязан наблюдать за пиздой в подвале, просто на всякий пожарный. Бутчер прекрасно понимал: этот крест следовало нести ему. Он прихватил с собой еду и спустился. У него также был пульт — отныне дополнительные боеприпасы, — и Бутчер ощутил, будто к нему вернулись сверхспособности.       — Ты что, запиваешь бургер чаем? — осудил его Патриот. Бутчер чуть не подавился едой. Довольно странное начало разговора — если оно являлось таковым в принципе. Бутчер пробормотал что-то невнятное в ответ.       — Знаешь, пусть это останется между нами… Но то, как ты заманил меня сюда, было низко. Даже для тебя.       Бутчер пожал плечами, особо не беспокоясь, сможет ли Патриот считать это:       — Я воспользовался тем, что могло быстрее всего привести тебя сюда.       — Я не видел Райана целый год, ничего о нем не слышал, — продолжил Патриот. — Знаешь, я… Я повелся. Действительно подумал, что он будет ждать меня. Выдал желаемое за действительное и доверился.       — Он в хороших руках, там, куда не доберется «Воут». Так что не беспокойся за него.       — Ага, а ты не беспокоишься, что в конце концов они найдут его? — спросил Патриот. — Сейчас ты работаешь на них, и это самая смешная шутка, которую я слышал за последние годы. Помнишь наш разговор? Выжженная земля и прочее. Так что за херня происходит сейчас?       — Не уверен, что ты понимаешь, что такое выжженная земля, приятель.       — Нет. Нет, — решительно воспротивился Патриот. — Выжженная земля — это поединок. Битва тел, умов или чего-то еще. Точно не тайная сделка с «Воут».       — Нет уж. Это все равно битва. Не перестает ей быть просто потому, что ты не выигрываешь.       — Я имел в виду, что под ней подразумевались я и ты. Больше никто. И определенно не «Воут».       — Ты мог бы привести подкрепление. Но у тебя никого нет.       На мгновение Патриот замолчал.       — Мне никто не нужен.       — Сказал тип в клетке.       Патриот прикусил губу, выглядя раздраженным.       — Меня бы здесь не было, не отбери ты у меня сына и не используй его в качестве приманки.       — Райану не грозила опасность.       Они снова провалились в тишину. Бутчер отложил оставшуюся половину бургера на пол: больше было некуда. Уже взяв картошку фри, он пожалел, что прихватил кетчуп, а не солодовый уксус. Благо, тошнота стала утихать, как только он влил в себя чашку крепкого чая.       В мертвой тишине урчание живота Патриота прозвучало как раскат грома.       — Ты голоден? Я даже не был уверен, что тебе нужно есть, — сказал Бутчер, жуя картошку.       — Это еще почему? — с едва уловимым раздражением в голосе поинтересовался Патриот.       — Без понятия, — ответил Бутчер, погрузившись в раздумья. — Ты летаешь, используешь суперсилу, прожигаешь предметы глазами. Просто решил, что ты мог бы получать энергию от космических лучей или тому подобного дерьма.       Патриот ничего не ответил.       — Но если ты способен испытывать голод или жажду, это охуительно упрощает мне жизнь. Значит, я могу просто заморить тебя голодом.       Патриот озлобленно выдохнул.       — Я об этом и говорил. Все эти удары ниже пояса — мы так не договаривались.       — Мы договорились о выжженной земле, что из этих двух слов тебе непонятно? — произнес Бутчер. — Как говорится, на войне и в любви все средства хороши.       — Мне нужно поесть и выпить воды, — сухо и отчетливо провозгласил Патриот.       Бутчер усмехнулся.       — О, мне зачитать меню? Просто, блядь, невероятно. Ты здесь и дня не провел, но уже просишь руку, что тебя бьет, накормить тебя?       Патриот промолчал.       — Ты ебаный избалованный трус, неужели ты не способен даже поголодать, когда с тобой обращаются подобным образом? Я ожидал больше гордости и выдержки.       — Уильям, не думаю, что до тебя дойдет. Мне все равно, что ты думаешь. И точно так же все равно, какой курорт устраивают несуперы для политзаключенных в тюрьмах третьего мира. У меня нет причин голодать.       — Тебе все равно? — спросил Бутчер, намеренно говоря с набитым ртом. — Уверен? Тогда ладно. Просто скажи, что ты кусок дерьма, который причинил боль и убил множество невинных людей, и я поделюсь с тобой остатками еды.       Патриот поджал губы, но вскоре растянул те в улыбке.       — Отлично. Я кусок дерьма… — протянул он, пародируя британский акцент Бутчера, — который причинил…       — Нет, нет, приятель, говори по-своему. Чтобы от всего сердца.       Патриот недовольно вздохнул, но попробовал снова, как требовал того Бутчер.       — Я кусок дерьма, который причинил боль и убил множество невинных людей. Все? Было несложно.       — Славно, но я ожидал большего масштаба от кого-то, кто рубит бабки в Голливуде. Хочу услышать рвение, энтузиазм, понимаешь?.. Какие бы чувства ты ни испытывал, раскаяние или гордость за весь пиздец, что натворил.       Патриот гневно запыхтел.       — Чем дольше ты решаешься, тем быстрее испаряются остатки.       На самом деле Бутчер не ел: он возился с телефоном, готовясь записывать видео.       Патриот сделал вдох, прежде чем зазвучать более пылко.       — Ладно. Я — кусок дерьма, который причинил боль и убил множество невинных людей. И мне похер. Похер на людей. Их много, и, давай признаем, большинство из них посредственные или даже хуже.       — Потрясающе! Я знал, что в тебе скрывался талант! — Бутчер поставил на повтор только что записанное видео, чтобы проверить, хорошо ли вышло.       — Что, теперь будешь меня шантажировать? О, прошу, меня шантажировали куда более компрометирующими вещами.       — Нет. Возможно, поставлю себе на звонок, — улыбнулся Бутчер.       — Почему бы тебе не показать это Райану?       Бутчер дотянулся до кармана и нажал на кнопку. Патриот дернулся, но не издал ни звука.       — Почему бы тебе не перестать лезть не в свое дело? Тебя не должно ебать, что я с этим сделаю. — Вообще-то, Бутчер собирался добавить похотливый комментарий, например, как он мог бы подрочить на видео. Но слова застряли в горле.       Патриот нетерпеливо зашевелился.       — Я жду обещанную часть сделки. У тебя есть вода?       Бутчера осенило: чтобы принести ее, придется подниматься. Насколько пиздецовым по шкале пиздеца было то, чем он занимался? А если его заметят остальные? Они перепробовали абсолютно все, чтобы убить эту пизду, а теперь Бутчер собирался накормить его. Теперь, когда существовала вероятность, что его тело смертно и не может обойтись без воды. Но Бутчеру не хотелось нарушать слово. Даже больше: на самом деле он не горел желанием прикончить Патриота подобным чахнущим способом. Пизда напротив него не понимал, что означало словосочетание «выжженная земля», но Бутчер признавал: их соглашение подразумевало нечто большее, чем войну на истощение.       — Уильям? — Голос Патриота звучал искренне неуверенно.       — Да, я… Я принесу, — отстраненно ответил Бутчер. Открыв рот, он осознал: сообщать Патриоту, что он ненадолго оставит его, было бы глупо; в то же время Бутчер не намеревался посвящать кого-то из «Пацанов» в происходящее.       — У вас там есть… апельсиновый сок, молоко или что-то еще? — спросил Патриот, внезапно воодушевленный ответом Бутчера.       Бутчер все не мог поверить, насколько нахальным становился Патриот, как только ему представлялась возможность.       — Да? Что-то еще, Ваше Величество? Может, испечь Вам торт? Сделать массаж ног? — Бутчер принялся подниматься наверх. Он собирался добавить в список вопросов что-то вроде «Пощекотать яйца?», но с недавних пор у него не получалось запускать в Патриота непристойные шутки. Не после всех сомнительных вещей, которые Бутчеру пришлось с ним сделать.       Бутчер попытался дойти до раковины и наполнить стакан воды, не привлекая слишком много внимания «Пацанов», которые до сих пор сидели за столом и болтали о всякой херне. Никто не спросил у Бутчера, кому предназначалась вода, потому что никто из «Пацанов» никогда в жизни не подумал бы, что Бутчер способен на что-то настолько бессмысленное и нелепое. Он ждал, пока кто-нибудь начнет упрекать его за покинутый пост, однако ММ лишь предложил подменить его, если он устал играть роль сиделки.       Бутчер определенно не собирался принимать предложение.       — Я проспал целый день, выдержу даже ночную смену. Мне уже намного лучше, — убедил он всех, прежде чем направиться вниз.       Бутчер не удивился бы, успей Патриот извернуться и ослабить шнур в его отсутствие. Каждый раз, спускаясь по лестнице и видя его ограниченным в движениях, беспомощным посреди клетки, Бутчер испытывал мгновенное облегчение и чувство выполненного долга.       Он уже понял: придется кормить пизду с руки, разве что Бутчер не собирался оторвать его от стула и вынудить есть картошку фри с пола.       — Не смей жаловаться, якобы мы не соблюдаем Женевскую конвенцию, — пробормотал Бутчер больше в смятении, чем злобно. В конце концов, он обнаружил себя подносящим стакан воды к губам человека, которого ненавидел больше всего.       — Ты шутишь, чт… — попытался возмутиться Патриот, прежде чем стакан накренился и вода полилась ему прямо в рот. Патриот пил стремительно, прикончил стакан одним залпом. Пока он делал быстрые глотки, его кадык яростно подпрыгивал. Несколько капель пролились Патриоту на грудь. Бутчер поежился, ловя себя с поличным на внезапном и совершенно безумном проявлении милосердия.       Нет, это не было милосердием. Бутчер всего лишь не хотел, чтобы смерть послужила для Патриота быстрым избавлением. Он мысленно поклялся не оставить следов еды на его костюме на случай, если сюда спустится ММ, просканирует пространство своим обсессивно-компульсивным орлиным взглядом и начнет задавать вопросы.       Пизда, оказалось, проголодался не на шутку. Бутчеру пришлось давать ему бургер маленькими частями, а затем осторожно скармливать картошку фри. К счастью, та быстро закончилась. Бутчер с нездоровым увлечением наблюдал, как Патриот слизывал с губ остатки соли.       — Хочешь узнать, что обсуждают твои дружки наверху? — спросил переполненный энергией Патриот. Услышав его тон, Бутчер насторожился. — Тебя со мной. Бьюсь об заклад, им и в голову не пришло, что я могу все тебе рассказать.       Бутчер был настроен скептически. Он мог бы спросить своих друзей сам — и был уверен на все сто, что не хотел подписывать с пиздой соглашение о конфиденциальности. Впрочем, Патриот не дождался ответа.       — Они хотят сдать меня «Воут». Думают, что ты ни за что не согласишься, поэтому обсуждают, как убедить тебя — или как обойтись без тебя.       Бутчер заскрипел зубами.       — Не заставляй меня использовать пульт. Подслушивать нехорошо, ты же в курсе, пизда?       Посерьезнев, Патриот развернул голову к Бутчеру.       — Я не шучу. Если ты не хочешь сдать меня «Воут», советую действовать сегодня.       Голова Бутчера начала кружиться. Он что, действительно обсуждал, что собирался сделать с Патриотом… с самим Патриотом? За спиной у друзей?       — Ну же, ты не хочешь меня никому передавать. Что бы ты там обо мне ни думал — именно «Воут» сделали меня тем, кем я являюсь сейчас.       Сердце Бутчера заколотилось. Он не сомневался: Патриот слышал и это.       Тот вздохнул.       — Только не говори, что ты собираешься просто сдать меня. Это на тебя не похоже, Уильям.       Похуй на извращенную логику пизды — Как Бутчер мог осознать, что в данный момент, из всех людей в этом доме, его интересы больше всего совпадали с интересами Патриота?       — Уильям. Завтра шанса может и не быть. Ты можешь заполучить меня. И не хочешь, чтобы меня заполучили «Воут».       Бутчер схватил Патриота за волосы. Тот вздрогнул, когда Бутчер тихо заговорил, наклонившись к его уху:       — Ты, блядь, прав. Я не могу мечтать ни о чем другом, кроме как запихнуть тебя в багажник и увезти отсюда нахуй. Но ты ведь понимаешь, как с тобой трудно? Я никогда не прощу себе, если подвергну их опасности.       Патриот тяжело дышал. Возможно, он в самом деле нервничал.       — Я… — сглотнул он. — Тебе не придется об этом беспокоиться.       — Что это, блядь, значит? — Для усиления эффекта Бутчер дернул Патриота за волосы.       — Я просто… Не буду сопротивляться, обещаю.       — Чего стоят твои обещания, а?       — Я буду сотрудничать. Я не хочу, чтобы меня вернули в клетку «Воут», ладно?! — зашипел Патриот. — Я провел там достаточно лет.       — Очень глупо с твоей стороны надеяться, что я отнесусь к тебе лучше, чем они. — Бутчер пытался убедить себя, что план был совершенно дурацким, что идти против «Пацанов» и следовать совету Патриота было сущим безумием. Но слова Патриота звучали разумно.       — Я надеюсь, — огрызнулся тот, — что, даже найди ты способ убить меня, мы решим проблемы по мере их поступления.       — Ты просто уверен, что я где-то напортачу, — невесело усмехнулся Бутчер.       — Да какая разница, что я думаю? — спросил Патриот, очевидно, теряя терпение. — Я тут распинаюсь, говорю, что ты должен поступать как знаешь, а не слушать… сам знаешь кого. Никто из них не в курсе, что все это для тебя значит. Они не ненавидят меня так, как ты. Что, Звезда нажмет на кнопочку пять раз? Смешно. И это она — самая жестокая после тебя, судя по разговорам наверху? Если послушаешь их, то ничего не добьешься.       Бутчер отстранился от Патриота и присел обратно на стул. На теле начал проступать пот. Неужели Бутчер был способен пойти против друзей ради достижения цели? Они ведь не пострадают. Он наберет им утром, скажет покинуть штаб и оставить чип, чтобы «Воут» напали на неверный след. Они не пострадают — только если Бутчер не проебется сегодня ночью. У него была возможность. Он… слетал с катушек.       — Знаешь, — подал голос Патриот, снова расплываясь в своей излюбленной жестокой ухмылке. — Твое сердце билось точно так же, когда ты намеревался взорвать Мэделин. Мне нравится. Ты не боишься. Ты адреналиновый наркоман.       Бутчер почесал затылок, стараясь вслушаться в приглушенные голоса наверху. Разумеется, без суперслуха ничего не вышло — и он принялся раздумывать, насколько глупым было позволить Патриоту не затыкаться. Но Бутчер хотел, чтобы тот не затыкался. Хотел, чтобы Патриот признал вину, хотел слышать, как он страдал. Цена была… невелика?