Багульник

                    Отряд ехал медленно — спешить было некуда. По дороге Шикамару обдумывал разговор с даймё и новости, услышанные в столице. Учиха Мадара собрал обширную армию из наёмников за морем. К ним примкнул Учиха Обито, и теперь все гадали, поддержит ли нынешний глава клана, Учиха Фугаку, своих родственников, или останется верен императору. Если они потеряют всех обладателей шарингана, весы склонятся на неблагоприятную для войска сторону. Хьюга пока хранили нейтралитет, не отказывая прямо помочь, но и не спеша прислать своих воинов. Союзники из других стран готовы были оказать помощь, но лишь благодаря настойчивости Наруто, который собрал настоящий альянс шиноби. Втайне Шикамару надеялся, что, если войне быть, он сможет увидеться с Темари хоть ненадолго. Но это была ничтожная причина, чтобы эту войну желать.       Снова пошёл дождь. Пожалуй, стоило выбрать более быстрый способ передвижения пешком, поддерживая скорость чакрой, но Шикамару надо было подумать, поэтому кони раздражённо прядали ушами, а самураи втягивали головы в шею, не смея поторопить или попросить ускориться. Стук копыт впереди и вовсе заставил остановиться. Вскоре показался всадник в клановых одеждах Нара, и выехавшие вперёд воины расслабились, вгоняя наполовину высунутые мечи в ножны, но не убирая руки с рукоятей.       — Мне нужен Шикамару-сама, — осадив лошадь, крикнул всадник.       Узнав его, Шикамару поднял руку, давая понять, что всё в порядке, и выехал вперёд.       — Срочное послание от Ёшино-самы.       Кожаный чехол лёг в протянутую ладонь. Шикамару потянул тонкий шнурок, достал свиток и пробежался по нескольким столбцам. Коротко, но ёмко мать сообщала, что у Ино началась течка, а значит, ему необходимо поторопиться, если есть возможность. Руки задрожали. Шикамару выдохнул, вернул свиток в чехол, положил за пазуху.       — Выдвигаемся. Нам надо как можно скорее вернуться.       — Что-то случилось, Шикамару-дано? — встревоженно спросил Нобу, подъехав ближе.       — Ничего, что может тебя касаться, — отрезал Шикамару, пришпорив коня.       Ничего, кроме так некстати решившей потечь жены и пары десятков альф, собравшихся в поместье. Ничего, кроме того, что если она кому-нибудь отдастся, он потеряет воина, которого придётся убить. А ей не сможет предъявить ничего, ведь всем известно — забота об омеге во время течки лежит целиком на её альфе. Конечно, он знал, что мать не допустит подобного, но кто знает, говорят, в этот период омеги становятся слишком изобретательны.       Не обращая внимание на усилившийся дождь и хлещущую из-под копыт грязь, Шикамару мчался, не разбирая дороги, положившись на коня. Перед глазами вставала Ино, отдающаяся кому-то из их вассалов. Ино, закатывающая глаза от удовольствия. Ино, улыбающаяся дикой улыбкой и глядящая на него с превосходством. Ревность клокотала в груди, затмевая разум и поднимая звериную сущность на задние лапы. За спиной кричали, умоляя замедлиться, Шикамару не слышал. Лишь миновав мост до середины заметил, как вздыбилась река, перехлёстывая через перила. Но останавливаться было поздно, край моста пополз, задрожали опоры. Истошно заржал конь. Берег приближался слишком медленно, доски начали разъезжаться.       — Прости, — коротко шепнул Шикамару, поцеловал коня между ушей, на ходу встал в седле и оттолкнулся, усилив ступни чакрой. Второй шаг пришёлся на обломок опоры, а со следующим Шикамару уже стоял на берегу.       Река ревела, коня нигде не было видно, мост исчез. На другом берегу стоял отряд. Заметив, что он благополучно перебрался, они с облегчением закричали.       Из-за неё он лишился любимого коня, который был рядом последние десять лет. Несясь по дороге, Шикамару желал, чтобы видения объятого ревностью разума стали реальны, потому что тогда убьёт её, не задумываясь. Пусть потом придётся держать ответ перед Иноичи — тот не станет нарушать древние клятвы и отказываться от союзов накануне войны. Показались ворота, Шикамару толкнул их, врываясь во двор. Несколько воинов тут же его окружили, но, признав, отступили, кланяясь. Шикамару невольно посмотрел на них, гадая, кто мог побывать в спальне Ино. И почему сразу в спальне, это могло произойти где угодно! Что-то в его взгляде заставило воинов отступить, кланяясь ещё ниже.       Они все здесь виноваты! Каждый был с ней, а теперь боится признаться! Только мёртвый не услышит удушливый, дурманящий голову багульник, заполнивший каждый уголок поместья. Тени, которую отбрасывал маленький андон под крышей, оказалось достаточно. Шикамару потянул её на себя, собирая в чернильное пятно под ногами.       — Шикамару! — грозный оклик отца привёл в чувство. Разомкнув печать, Шикамару тряхнул головой, сбрасывая отголоски неконтролируемой ярости, и поднялся на энгаву.       — Приведи себя в порядок после дороги, — сурово сказал отец, окидывая грязного с головы до ног сына.       — Мне надо увидеть…       — Тебе надо привести себя в порядок и после идти к жене. — Смягчившись, он добавил: — С ней всё в порядке.       Шикамару надо было убедиться лично. Отец никогда не обманывал, но кто знает, может, он её покрывает? Мерзкая мысль вспыхнула и тут же погасла. Обхватив голову, Шикамару замычал, пугая слугу, помогавшего снять мокрые одежды. Пока мылся, в голове немного прояснилось, наверное, из-за мятного масла, которое щедро брызнули на камни.       Дождь усилился, подумалось: как там отряд? Если бы не желание ехать медленно, они не остались бы на ночь в мокром лесу. И он не лишился бы коня… Но кто мог подумать, что с гор сойдёт сель? Или что Ино… Кивком Шикамару отпустил слугу и сам оделся. Глубоко вздохнул, чувствуя тонкий, волнующий аромат, пробивающийся сквозь мятную свежесть, и подозрения вернулись с новой силой. Чем ближе он подходил к женской половине, тем сильнее клокотало в груди. О его прибытии уже наверняка сообщили, а значит, он не застанет её с другим. Хотя может застать: если они уже начали, то точно не остановятся, пока не закончат. Может, именно поэтому так много воинов выступило навстречу во дворе? Что, если они выстроились в очередь и решили задержать?       Служанка в конце коридора испуганно взвизгнула, заметив Шикамару, и сжалась — даже бета чувствовала тёмную, подавляющую ауру, которой хотелось безоговорочно подчиниться. Сёдзи распахнулись, но вместо случайного любовника жены Шикамару едва не влетел в мать.       — Стой, — строго сказала она. — Я всё время была с ней. Слышишь?       Шикамару не слышал. За грохотом сердца и шумом дыхания он слышал только свои мысли, нашептывающие, что здесь все с ней заодно. Сквозняк доносил сводящий с ума запах, в котором явственно проступали новые, глубокие ноты. Он слышал их раньше, а теперь они усилились, переплетаясь с привычным. Желание завязалось в узел, Шикамару бросило в жар.       — Посмотри на меня, — он нехотя отвёл глаза от сёдзи, отделявших от Ино. — Я всё время была с ней. Понял?       — Да, окасан, — прохрипел Шикамару, запоздало склоняя голову и приветствуя её.       — Иди, — вздохнула она. Опустила глаза на служанку. — Нагрей воду и держи офуро горячей. Что застыла, впусти господина!       Опомнившись, служанка сдвинула сёдзи, но того, как они закрылись, Шикамару уже не слышал. Стоящий в углу андон освещал лишь часть комнаты, погружая вторую в мягкий полумрак. Замерев, как хищник перед прыжком, Шикамару смотрел на незнакомку, лежавшую на футоне, с трудом узнавая в ней Ино. Длинные, ничем не скованные волосы разметались золотыми змеями. Без капли краски лицо казалось моложе и уязвимей, полыхающие, искусанные губы были приоткрыты, на щеках полыхал румянец. Простыни на футоне сбились, кимоно задралось до бёдер, съехало, обнажив плечо. Ино извивалась, то закидывая руки за голову, то стискивая простыню. Выгибала спину, слабо, мучительно постанывая. А ещё пахла тёмной, приторной страстью.       Шикамару по-прежнему не двигался, тяжело дыша. Только смотрел, не веря, пока сердце тяжелело, стуча глуше, словно кровь сгущается с каждым ударом. Вдруг Ино открыла яркие, блестящие глаза и глубоко вздохнула. Повернула голову, и от смеси облегчения и счастья на лице его повело.       — Сюдзин… вы пришли…       Даже голос звучал иначе: грудной, с лёгкой хрипотцой, он прошёлся по нервам, и те задрожали, как струны кото. Сейчас, когда несдержанность была оправдана, Шикамару вдруг охватило оцепенение, как перед произведением искусства, которым можно любоваться издалека. Он медленно подошёл к ней, сел, начиная раздеваться: пальцы как морозом обдало, они еле шевелились.       Ино шумно втянула носом его запах, и зрачки расширились, делая глаза практически чёрными, безумными. Она села. Опёрлась на одну руку, потянулась к нему, и кимоно окончательно опустилось с плеча, скрывая запястье. Волосы тускло блестели, падая на грудь, словно она какая-то крестьянка, или женщина из самого низа Весеннего квартала. Ино почти коснулась его щеки, когда он резко перехватил запястье и отвёл в сторону.       — Сюдзин, прошу вас, — взмолилась она, — вы так нужны мне… прошу…       — Только я? — шепнул Шикамару, обнимая за талию и притягивая к себе.       — Только вы. — Она застонала, когда он поцеловал метку. — Только вы… только вас ждала…       Безумные, затуманенные страстью глаза проникали в душу, заставляя верить каждому слову. Каждое его прикосновение она встречала жадно, откликаясь, нетерпеливо постанывая. Выгибалась навстречу, словно хотела почувствовать всей кожей. Скрестив ноги за спиной, царапалась в ответ на укусы, гортанно стонала, принимая его, шептала лихорадочно, умоляя не останавливаться. Они сплелись крепко — не разжать, глубоко целуясь. Ни вины, ни злости не осталось, только страсть, поглотившая полностью, сорвавшаяся с поводка. Волосы Шикамару растрепались, Ино постоянно запускала в них пальцы, притягивая его голову, скользя под ним, задыхаясь. Он пытался выпрямиться, но она держала крепко, будто боялась, что исчезнет. Подхватив под спину, Шикамару сел, стиснул ягодицы, замирая.       — Шикамару! — крикнула она, дрожа, и он понял — укусил за метку, увеличиваясь глубоко внутри. Ино затряслась, крепче обхватила ногами, сцепляя лодыжки, не давая пошевелиться. Задышала тонко-тонко, сжала мышцы с такой силой, словно досуха выпить хочет. Обессиленно выдохнула и уронила голову ему на плечо.       Шикамару неторопливо гладил её, не шевелясь, пока сердце постепенно начинало биться в прежнем ритме. Дыхание Ино выровнялось, объятия, в которых она его сжимала, словно клещами, постепенно ослабли. Зарывшись в волосы на затылке, Шикамару приподнял её голову и мягко поцеловал. Она ответила совершенно хмельной, согревшей сердце улыбкой.       Уложив её, Шикамару лёг рядом на бок, привстав на локте. Словно увидел это тело впервые: не застывшая красота, живая, отзывчивая. Подцепив прядь волос, Шикамару намотал их на палец, поражаясь их шёлковой гладкости. А ведь считал, что они жёсткие, мёртвые. Ино молчала, наблюдая за ним сквозь ресницы, но даже в этом молчании не было ничего раздражающего, только умиротворение и слабый интерес.       — Мне понравилось, как ты произносишь моё имя.       Он улыбнулся, заметив, как она краснеет. Мило, смущённо, но без страха. Простое стеснение юной девушки, услышавшей приятные слова. Тихий свет в её глазах приятно ласкал самолюбие. Поцеловав плечо, Шикамару прошептал:       — Теперь тебе понравилось?       — Да, сюдз… Шикамару.       Ино несмело коснулась его щеки, изучая кончиками пальцев, и он поймал их губами, прикрывая глаза. Животное, глубинное вновь поднималось изнутри, её дыхание вскоре снова начало сбиваться, выдавая приближение новой волны. Когда пальцы проникли внутрь, выталкивая наружу остатки семени, Ино тихо застонала, прикрывая глаза. Перевернув на живот, Шикамару развёл её ноги, лёг сверху, легко проскальзывая. Он хотел её всю, до последнего выдоха, хотел стать её кожей, плотью, кровью, чтобы только его навсегда. Прижимая к футону, наматывал волосы на кулак, влажно целуя шею, упиваясь искренними стонами наслаждения. Брал, не останавливаясь, пропустив руки подмышками, удерживая за плечи, не давая отпрянуть. Но Ино лишь жалась сильнее, приподнимая бёдра навстречу, елозила спиной по груди, подставлялась под поцелуи-укусы, дрожала от его напора. Снова шептала, горячо и бессвязно, и от звука её голоса он сходил с ума, приглушённо мычал, прикусывая мочку уха. В какой-то момент начал шептать сам, о том, как с ней хорошо, только с ней, только так, всегда.       Позже, одевшись и завернув её, обессиленную, в кимоно, отнёс в купальню, выгнал служанку и сам обтирал, смывая следы общей страсти. Ино молчала, принимая его заботу, а когда её глаза снова потемнели, Шикамару взял её прямо там, заставив упереться в деревянный бок офуро.       Простыни сменили на свежие, в комнате пахло дождём — пока их не было, раздвигали сёдзи, проветривая. Шикамару лёг рядом, укрывая обоих одеялом, и Ино доверчиво сжалась в клубок у его бока, совсем непочтительно, как наверняка спала в детстве, когда не было нужды сковывать себя этикетом. Хмыкнув в затылок, Шикамару обнял её и уснул с мыслью, что если бы их первая ночь была такой, этот брак можно было считать почти счастливым.       Течка продолжалась ещё сутки, во время которых Шикамару думал: не будь он её альфой, едва ли смог удовлетворить ненасытное желание, сжигавшее Ино. Тогда, возможно, все его мысли могли получить обоснование. Но он всё-таки им был, поэтому, глядя на спящую Ино, довольно улыбался. Чувствовал, как слабеет запах, становясь привычным, не дурманящим голову. Как возвращается осмысленность в глазах и вместе с ней — настороженность, которую сейчас отчего-то неприятно было видеть.       Он ушёл на рассвете и к восходу солнца уже неспешно бродил по саду, раскуривая кисэру. Увидев отца, остановился, дожидаясь, пока тот подойдёт.       — Сегодня будет ясно, — заметил он, поднимая глаза к небу. Редкие облака собрались на самом краю леса, дожди уходили.       — Скоро в горы придут морозы, — ответил Шикамару.       — Какие новости в столице?       Они неспешно пошли дальше, отдаляясь от дома. С веток капало, лепестки и листья, которые не успели убрать садовники, усыпали дорожки.       — Казекаге, Райкаге и Мизукаге присоединились к альянсу. Цучикаге раздумывает.       — Старый лис прикидывает, какую сторону выгодней принять. — Шикаку хмыкнул. — Что думаешь на этот счёт?       — Он согласится. Даже если мы проиграем — остаться единственным лидером скрытой деревни рядом с Учихой, который хочет их уничтожить, сомнительная выгода.       — Чем занята Годайме?       — Ищет место, в котором можно укрыть даймё страны Огня и императора. Я занимался отбором людей, что будут их охранять.       Некоторое время они шли молча, только тихо шуршал гравий под ногами. Наконец Шикаку остановился у пруда, заложив руки за спину.       — Война ближе, чем мы думаем, Шикамару.       — Я это понимаю.       — Прежде чем мы уедем, надо решить, кого оставить в защиту земель.       — Я уже решил. Главным оставлю Сая-доно, остальных пусть выбирает из бет.       — Больше ни одного альфы рядом с Ино? — тонко улыбнулся Шикаку. Добавил небрежно, рассматривая игру карпов: — Выглядишь утомлённым.       — Мой отряд вернулся? — проигнорировал его слова Шикамару.       — Да, вчера вечером. Все целы.       — Хорошо. — Он чувствовал вину за то, что бросил их. Знал, что причина, заставившая спешить, будет понятна, хоть и не всем. Только тем, кому посчастливилось получить свою омегу. Вспомнились слова Кибы, которые теперь обрели новый смысл. Того, что дала ему Ино, больше не смог бы дать никто. Чувство, когда душа и тело становятся одним целым, дышащим, двигающимся в такт, разделяющим страсть и выпивающим досуха.       — Когда мы вернёмся, она уже будет носить твоего ребёнка. — Отец снова вернулся к прежней теме, заставив едва заметно закатить глаза. Об этом Шикамару тоже думал, уже начиная жалеть, что его не будет рядом. Интересно, как изменится её запах, когда внутри появится его дитя? Как изменится её тело, станет ли более отзывчивым, ведь течки, если понесла, не будет как минимум год.       Разговор вернулся к обсуждению предстоящей войны, и об Ино Шикамару вспомнил лишь когда сели за стол — сегодня им прислуживала мать. Вопросов о причинах её отсутствия ни у кого не возникло, только Шикамару задумчиво улыбнулся, вспомнив, как уходил утром.                     Как теперь вести себя с Шикамару, Ино не представляла. Изматывающее желание прошло, а стена между ними осталась, хоть и стала тоньше. Она не знала его желаний, помимо тех, что проявляются в спальне, не знала, о чём говорить и стоит ли проявлять заинтересованность, если не спрашивают. Боялась показаться навязчивой, когда так долго была ненужной. Время, что они провели вместе, вспоминалось, как во сне — смутными обрывками, когда не можешь понять, было это на самом деле или нет. Говорил ли он те слова, что до сих пор звучали в голове, или она придумала их сама в горячечном бреду? Спросить напрямую Ино не осмеливалась, томясь в неизвестности.       Поместье гудело растревоженным ульем. В ворота постоянно входили и въезжали новые и новые вассалы, и Ино издалека с затаённой гордостью смотрела на то, как их принимает её муж. Понимала — на неё у него сейчас нет времени, и тосковала, вспоминая, как хорошо им было вместе. Инузука была права: они идеально подходят друг другу.       Сердце расцвело, запело, и груз ответственности, прикрытой долгом, уже не давил так сильно на плечи. Ёшино часто ловила на задумчивости, и укоризненно качала головой, пряча понимающую улыбку. Едва заслышав голос Шикамару, Ино оживала, а в животе трепетали язычками серебристые колокольчики.       Встретиться удалось только на третий день, когда Шикамару передал, что хочет видеть в саду. Камелии шелестели на ветру, провожая неторопливо идущую Ино, в то время как ей хотелось бежать, забыв о приличиях. Майко шла за ней, низко склонив голову, чтобы спрятать счастливую улыбку — она единственная знала, как сильно Ино ждала этой встречи.       Шикамару стоял у резной скамейки, рядом — Сай, и сожаление быстро сменилось разочарованием. Ино надеялась, что разговор будет носить более интимный характер.       — Сюдзин. — Ино поклонилась, не поднимая взгляд выше его губ.       — Мы уезжаем через два дня, — ровно сказал он, и глаза испуганно взметнулись вверх, ища подтверждение страшной догадке. — Ты правильно поняла. В наше отсутствие рядом останется Сай-сан. Можешь обращаться к нему за любой помощью.       Ино посмотрела на Сая, и тот склонил голову.       — Спасибо за заботу, сюдзин, — с трудом проговорила Ино. Слова застряли в горле, мешаясь с горьким комком, перекрывшим дыхание.       — Оставьте нас, — бросил Шикамару, глядя на неё. Ни Сай, ни Майко не успели даже отойти, когда он взял её поледеневшие руки в свои и погладил выступающие костяшки. — Война не продлится долго.       Ино кивнула, крепко сжав задрожавшие губы. Это её долг — провожать самурая на войну. Она столько читала об этом, а теперь сама будет играть роль жены, ожидающей мужа.       — Вы сильный шиноби, сюдзин. Я верю, что вы вернётесь с победой. — С каждым словом Ино сама верила в то, что говорит. Подняв голову, она твёрдо посмотрела в глаза Шикамару. — И я буду ждать.       — Жди меня сегодня, — с лёгкой улыбкой сказал он, отпуская её.       Ино вспыхнула, опуская глаза и пряча нетерпение под маской смущения. Но Шикамару легко разгадал её: приподняв за подбородок, заставил посмотреть на него. Отпустил и нежно, едва касаясь, погладил метку. Короткий вздох заставил снова улыбнуться.       — Ты больше не спрячешься от меня, — прошептал он, втягивая в себя аромат её возбуждения.       Ино не хотела прятаться. Раз открывшись, она отдала себя всю, целиком, доверяя. Перестала зажиматься, бояться, даже если он был слишком не сдержан. Обнимала, отбросив стеснение. А когда Шикамару задержался, решив не уходить сразу, смело обвила руками, потираясь кончиком носа о шею, и он нежно обнял в ответ.       Они прощались вдали от остальных глаз: Ино молча помогала облачиться в доспех, скрепляя пластины, собранная и сдержанная. Только когда Шикамару взял с подставки меч, протянула тонкий белый платок с вышитой на нём кандзи Нара.       — Вы всегда можете его выбросить, сюдзин, если придёт в негодность.       — Я верну его. — Шикамару положил его ближе к сердцу и собрался выходить, когда Ино, не сдержавшись, тихо окликнула:       — Шикамару!       Он прижал к груди так сильно, что стало больно от впившихся в тело пластин. Но Ино обняла сильнее, отвечая на поцелуй и тут же отступая, как только отпустил. Ёшино и Сай уже стояли во дворе, Шикаку сидел верхом. Простившись с матерью и кивнув Саю, Шикамару взлетел в седло, бросил последний взгляд на Ино и выехал за отцом. Следом потянулись многочисленные самураи. Пешие воины ждали в деревне.       Спустя месяц Ино узнала, что беременна. А через семь дней пришла новость: армия альянса шиноби разбита и отступает. Нара Шикаку убит. Нара Шикамару взят в плен и находится у ронина Хидана.