Багульник

                    Роды дались слишком большой ценой, чтобы Ино могла найти в себе силы радоваться сыну. Они длились двое суток, и лишь умение Цуме и чакра, которую она беспрерывно в неё вливала, сохранили жизнь и Ино, и малышу. В какой-то момент казалось, что он разорвёт её, чтобы выбраться наружу. Ино то впадала в беспамятство, то начинала звать Шикамару, то умоляла завершить её страдания. Он шёл ножками вперёд, и в решающий момент Цуме, заручившись поддержкой Ёшино, разрезала живот и достала его.       После Ино была без сознания сутки, пока ирьенины боролись за её утекающую сквозь пальцы жизнь. Пока Саске, узнав о происходящем, не направил в павильон Тающей воды Карин. Цуме относилась к ней с недоверием, но положение было слишком отчаянным, чтобы отказываться от помощи…       Когда Ино наконец открыла глаза, был день. Свет солнца, приглушённый сдвинутыми сёдзи, рассеивался по комнате. Застонав, Ино попыталась подняться, но острая боль, словно кто-то резал сотней ножей, пронзила, пригвоздив к футону. Майко моментально оказалась рядом.       — С вашим сыном всё в порядке, — тут же сказала в ответ на высказанный вопрос. — Пришлось разрезать вас, чтобы его достать.       От облегчения те крохи силы, что были в ней, моментально покинули тело. К вечеру пришли Ёшино и Цуме. Последняя сперва деловито осмотрела её и, лишь удостоверившись, что всё в порядке, кивнула и отошла в сторону.       — Мой… он… — сипло спросила Ино. От криков голос был сорван, на каждый звук связки отдавались болью.       — С ним всё в порядке, — заверила Ёшино, со слабой улыбкой поглаживая её волосы. — Ты молодец, Ино. Отлично справилась.       Она переглянулась с Цуме, и Ино напряглась. Привстав на локте, она требовательно посмотрела на женщин.       — Что с ним не так?       — С ним всё в порядке, — твёрдо повторила Ёшино. — Только…       — Скорее всего ты больше не сможешь выносить ребёнка, — тяжело сказала Цуме. — Либо умрёшь, рожая его.       Ино улыбнулась леденящей улыбкой, ложась обратно. Ками точно сжалился над ней, подарив не только жизнь их с Шикамару ребёнку, но и отняв её будущее с Саске. Что бы ни ждало впереди, она либо станет бесполезной, либо умрёт.       — Спасибо, — прошептала она. Женщины переглянулись, без слов прочитав её мысли.       Через день Ино вернулась к себе, но вскоре началась лихорадка, и всю следующую неделю продолжалась изнуряющая борьба, во время которой не раз хотелось сдаться, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Сына Ино увидела лишь спустя десять дней. Ему подобрали кормилицу — молоко перегорело. Глядя на его крохотное личико, Ино искала и не находила черты Шикамару, глотая горькие слёзы.       — Иноджин, — шептала она, гладя его щёчки кончиками пальцев. — Только мой и ничей больше.       Солнце уже вовсю пригревало, в саду начали распускаться тюльпаны. Ино сидела на скамейке, подставляя лицо тёплым лучам, совершенно не беспокоясь о том, что те могут сделать кожу темнее.       — Ино-сан. — Саске мрачной тенью возник прямо перед ней, загораживая свет.       — Саске-сан, — она попыталась подняться, но он остановил коротким, властным движением.       — Поздравляю вас с рождением сына.       — Спасибо, Саске-сан, — пробормотала Ино. Его сила слишком давила, чтобы можно было спокойно дышать рядом. Подумалось, что он может пахнуть черёмухой, чей запах пленителен, но в то же время смертельно опасен, если долго вдыхать. Или ландышами — ядовитыми цветами, несущими смерть.       — Слышал, вы до сих пор не здоровы, — заметил он, склоняя голову набок и изучая её, словно под увеличительным стеклом.       — Благодарю за заботу, — сухо ответила Ино, рассматривая носки его сандалий.       — Надеюсь, в скором времени вы придёте в себя, — сказал Саске.       Он ушёл, а она так и не осмелилась посмотреть вслед. Спустя две недели в его покоях появились тигровые лилии, при виде которых Саске не смог сдержать улыбку.       — Вы прямолинейны, Ино-сан, — сказал он, когда Ино зашла вечером по его приказу.       Ино проследила за его взглядом и холодно посмотрела в глаза. Саске жил здесь уже два месяца, чуть меньше, чем она провела в браке с Шикамару, но до сих пор был чужаком, занявшим чужое место. Он управлял делами поместья и провинции и делал это хорошо, но не выказывал никакого интереса, просто выполнял свои обязанности.       Подцепив её подбородок двумя пальцами, Саске посмотрел на Ино.       — Скоро вы окончательно оправитесь, и тогда я к вам приду.       — Так не терпится сделать своей, Саске-сан? — вырвалось у Ино.       — Вы и так моя, Ино-сан. — Он не улыбался, не показывал своё превосходство, просто констатировал факт. — Это просто формальность. И здесь, — холодные пальцы коснулись плеча, — должна стоять моя метка.       Ради Иноджина она должна быть сильной, Ино это знала. Ради его благополучия готова пойти на всё. Нереальное в своей силе чувство охватывало всякий раз, когда она его видела. У них с Шикамару было слишком мало времени, от брака не осталось ничего, кроме воспоминаний и сына, связавшего их неразрывной нитью. Он был прямым доказательством того, что брак с Шикамару — реальность, пусть она и осталась в прошлом. Теперь её окружали чужие люди, но и сама Ино так и не смогла до сих пор стать здесь своей.       — У женщин редко бывает выбор, — вздыхая, сказала Ёшино. Вечер опустился на поместье, в траве зажигались первые светлячки. — Никто не осудит тебя за новый брак.       — Сюдзин ещё жив, — упрямо сказала Ино, глядя в темноту.       — Даже если так, он навряд ли вернётся, — вздохнула Ёшино. — Если другой альфа поставит на тебе свою метку, это станет неважно. Ты перейдёшь к нему.        — Несправедливо, — прошептала Ино, впиваясь ногтями в запястья, спрятанные в рукавах кимоно.       — Жизнь всегда несправедлива. Ты либо смиряешься с этим и принимаешь, либо сопротивляешься и погибаешь.       Это Ино как раз прекрасно понимала и сейчас как никогда хотела жить. Хотела увидеть, как растёт Иноджин, хотела услышать его первые слова. Рассказать об отце, даже если слишком мало знает о нём сама. Ино не хотела умирать и не хотела отдавать своё тело Саске, но понимала, что остановить его не сможет. Она согнулась, как стебель бамбука на ветру, подчиняясь обстоятельствам, зная, что придёт время, и снова распрямится. Надо только подождать. Пережить. Снова стать незаметной.       Поддержка Ёшино была незаменима — если бы не она, Ино едва ли смогла смириться с собственной судьбой. Она сгорала от стыда, представляя, как ляжет с Саске. Не могла не представлять, к тому же теперь они начали видеться слишком часто для простых совпадений. Он словно приручал к себе, изредка снисходя до разговоров. Не пытался сделать вид, что она его на самом деле интересует, но иногда сопровождал на прогулке или интересовался делами поместья, которые вновь перешли к ней. Саске словно также смирился с судьбой, подстраиваясь под неё. Однажды во время прогулки Ино осмелилась спросить:       — Саске-сан, вы любили когда-нибудь?       Она не рассчитывала на ответ, но он внезапно ответил:        — Да. Она не принадлежит к благородному клану, поэтому отец никогда не позволил бы привести её в дом.       — Должно быть, это удивительная девушка, — искренне сказала Ино. Она не представляла, кто мог покорить сердце такого ледяного мужчины.       — Да, — впервые в его голосе послышалось тепло. Ино покосилась на Саске, замечая слабую тень улыбки на тонких губах. — Она ирьенин и очень сильная куноичи.       Это многое объясняло. В очередной раз Ино поняла, что сильные мужчины влюбляются только в сильных женщин, а такие как она рожают им детей и остаются незримым, но необходимым придатком к мужу. Горечь осознания собственной ничтожности осела на губах. Ино знала, что может дать лишь внешность, манеры и благородное происхождение. Многие беты отдали бы всё, лишь бы оказаться на её месте. Но вся ирония состояла в том, что Ино охотно променяла бы свою жизнь на жизнь простой крестьянки, лишь бы быть свободной.       — Карин сказала, вы почти оправились после родов, — вернул из рассуждений Саске. По его приказу Карин осматривала Ино раз в неделю.       Ответа не требовалось — оба знали, что именно это значит. Горло сжалось: несмотря на все доводы разума Ино страшилась предстоящей близости. Всё внутри протестовало, хуже было то, что она прекрасно знала, чего именно ждать от неотвратимо приближающейся ночи.       — Я приду через шесть дней, — сухо сказал Саске, останавливаясь. Он смотрел поверх её головы, но мороз всё равно пробрал до костей.       — Как пожелает Саске-сан, — еле слышно сказала Ино.       Вода в офуро казалась ледяной, несмотря на пар, поднимавшийся над ней. Ни один запах не мог расслабить, избавить от мыслей и прогнать тревожную нервозность, сковавшую тело. Она отдаст Саске только его, не душу. И взамен получит то же самое. Обмен хоть и был неравноценным, но мало тревожил. Ино словно смотрела на себя со стороны. На то, как Майко помогает одеться в тонкое, светло-розовое кимоно, которое не раз срывал Шикамару. Как поправляет уложенные волосы, добавляя последние штрихи. Как зажигает андон, прогоняя весенние сумерки.       Спина была идеально ровной, наклон головы точно выверен, руки почти не дрожали, ложась на колени. Спокойствию Ино могла бы позавидовать сама императрица. Она не дрогнула, когда зашелестели сёдзи, но голос Майко заставил удивлённо повернуться.       — Они уезжают, Ино-сан! — голос звенел от восторга. — Пришло какое-то письмо, и Саске-сама велел спешно седлать коней, а сам ушёл пешком. Видели бы вы этот прыжок за воротами! Мне казалось, он взлетел!       От Ино не укрылась симпатия, которую Майко испытывала к Саске. Порой Ино даже жалела её — подобное желание никогда не стало бы реальностью. Сердце не сразу осознало, а когда осознало, накатила слабость. Коротко выдохнув, Ино поклонилась, касаясь лбом пола, и вознесла горячую молитву ками. Насколько бы ни была теперь отсрочена её казнь, передышка оказалась внезапной и лишила последних сил.       Он вернулся на исходе луны, но в привычной отстранённости Ино рассмотрела напряжение и едва сдерживаемую ярость. Она гудела в воздухе, приподнимая волоски на затылке. Саске едва взглянул в её сторону, входя в дом. Два дня длилось совещание с воинами, от криков порой содрогался дом, но голос Саске всегда звучал ровно и сухо. От этого голоса Ино холодела, мечтая спрятаться, забиться в угол и накрыться с головой. Наверняка все альфы и беты, находившиеся рядом, думали о том же. Если у Саске такая аура, страшно было представить, как можно хотя бы просто дышать рядом с Учихой Мадарой.       Тучи наползали с гор, пахло приближающимся дождём, и Ино следила, как спешно уносят в дом простыни и футоны, когда заметила идущего к ней Саске. Его лицо казалось посмертной маской, навсегда застывшей. Ино сделала несколько шагов навстречу и остановилась, ожидая, когда он подойдёт.       — Мы уезжаем, — начал он без предисловий. — Я оставлю два отряда для охраны провинции. О жителях можете не волноваться, не в наших традициях воевать с гражданскими.       — Вы едете дальше? — спокойно спросила Ино, надеясь, что он не услышит, как быстро и громко бьётся сердце.       — Нет. — В чёрных непроницаемых глазах невозможно было прочесть ни одной мысли, и Ино вновь остро пожалела, что не умеет проникать в разум. — Меня вызывает оджисан.       — Поездка может занять много времени. — Ино посмотрела на горы, отметив, что тучи уже спустились к подножию, скрыв лес в серой дождливой завесе.       — Она займёт много времени, Ино-сан, — с едва заметной насмешкой ответил Саске. — Не пытайтесь, у вас плохо получается.       — Что именно?       — Скрывать свою радость от моего отъезда.       Ино осмелилась снова посмотреть на него, словно впервые увидела дикую, пугающую красоту, слишком невозможную, чтобы ею владел простой человек. На таких даже смотреть страшно — вдруг сам ками спустился и ходит по земле, вдруг ты оскорбишь его взглядом?       — Вы слишком прямолинейны, Саске-сан.       — Люблю, когда мне говорят правду.       Он склонил голову набок, и чёрные пряди мягко опустились на его плечо. Взгляд заскользил по её лицу, словно также впервые увидел. Ино чувствовала его, как если бы Саске касался кончиками пальцев.       — Я имею все основания радоваться, — наконец сказала она.       — Но?..       — Но вы были добры ко мне и моим людям. Поэтому я желаю, чтобы вы выбрали правильную сторону, когда придёт время выбирать.       — Думаете, оно придёт?       Его рука сжала рукоять висевшего на поясе меча. Ино понимала, что скорее всего ошибается, но отчего-то сейчас чувствовала, как много в нём противоречивой борьбы, которую приходится вести каждый день. Возможно, будь у них больше времени, она смогла бы лучше его понять…       — Обязательно, — мягко ответила она.       — Шикамару-куну повезло с вами.       Неожиданно Саске склонил голову, обозначив поклон. Ино не смогла не ответить, уважительно поклонившись в ответ. И долго провожала его взглядом, пока отряд не скрылся за поворотом, ведущим к реке.       С отъездом Саске и его воинов стало легче дышать. Ино только сейчас увидела, наконец, что весна вошла в самую пышную пору цветения, и поместье преобразилось. Розовые лепестки сакуры засыпали дорожки, воздух жужжал от пчёл. Сая не было, а значит, некому было поддерживать связь между поместьем и деревнями в провинции, но сейчас, когда началась посадка риса, крестьяне особенно нуждались в помощи.       — Я поеду в Содо, — решительно сказала Ино, откладывая новое прошение о помощи. В деревне умер кузнец, и крестьяне молили прислать нового хотя бы на время — инструменты затупились за зиму, некоторые требовали починки.       — Ино-сан, — серьёзно сказал Киро, один из бет, что оставил Шикамару, — вам лучше не ездить туда.       — Почему? — Ино подняла на него глаза. Киро внушал уважение одним своим видом. Он служил ещё когда Шикаку принял управление провинцией, и до сих пор оставался предан клану Нара.       — Вы сами знаете. Вас никто не станет слушать.       — Когда выбор стоит между будущим урожаем и словами женщины, как считаете, что победит? Но вы правы, меня слушать никто не станет. Зато послушают будущего главу клана.       В Содо Ино не поехала, понимая, что Киро прав. Но отказываться от своей идеи не собиралась. Провинцией Нара должны править Нара, и пока люди не увидят, что клан силён, ни о какой верности в случае беды говорить не приходится.       Шикаку называли гением страны Огня. Сюдзин мало в чём ему уступал, и Ино хотела стать достойной мужа, даже если он никогда об этом не узнает.       

***

             Муха медленно ползла по подоконнику, взлетала, опускалась обратно и снова продолжала свой путь. В Суне облака были редкость, а мухи — в избытке, поэтому свободное время Шикамару коротал, наблюдая за ними. Прошло четыре месяца, как они сидят здесь, но ничего не изменилось. Каге скрытых деревень, напуганные мощной атакой Мадары, колебались и никак не могли решить, стоит ли продолжать войну. Наруто срывал голос, убеждая, что если они отступят сейчас, следующий шаг Учихи будет в сторону их стран. Шикамару замечал, что Мизукаге начинает прислушиваться, а Райкаге и его брат хоть сейчас готовы броситься в бой. Казекаге и Цучикаге до сих пор не дали своего ответа.       — Я думал, Годайме разнесёт стол, — хмыкнул Наруто. Шикамару повернул голову, лежавшую на сгибе локтя.       Дневную жару они пережидали в доме, прячась от палящих лучей. Порой казалось, что песок и белое солнце единственное, что им придётся видеть до конца дней. Все скучали по стране Огня, и вернуться можно было хоть сейчас, достаточно принести клятву верности Мадаре.       — Лучше бы разнесла, — проворчал Киба. Акамару, лежавший рядом, слабо шевельнул хвостом — пёс тоже страдал от жары.       — Слышал, скоро к нам присоединятся Акимичи. — Наруто поднялся и начал расхаживать по комнате. — Они приедут с Хьюга, ттебайо. Бьякуган должен убедить Гаару, что сила на нашей стороне.       — На нашей стороне и несколько кьюби, — заметил Шикамару, снова поворачиваясь к мухе. — Только толку от этого нет.       Наруто шумно вздохнул: его попытки наладить контакт с Курамой пока ничем не закончились. Если бы Джирайя-саннин был здесь… Но он пропал в самом начале войны и до сих пор не объявлялся.       — Если каге согласятся, мы всё равно не сможем выступить сразу.       Шикамару сел и теперь серьёзно следил за бродившим туда-сюда Наруто. Вернуться домой — да, это была мечта, которая с каждым днём отдалялась всё дальше и дальше. От Сая несколько месяцев не было вестей, и о том, что происходит дома, оставалось только гадать. Догадки не были утешительными. Если Саске до сих пор в его провинции, вполне возможно, что Ино… Будь Шикамару на его месте, не раздумывая первым делом сделал бы чужую омегу своей. Если Учихи строят планы на годы, а не месяцы, это разумный шаг. И возможно, его жена уже ему не принадлежит. Но сын… Шикамару не знал, что с ним, но верил, что у Саске не поднимется рука убить ребёнка. Какие бы слухи ни ходили про Учих, они не были настолько больными ублюдками, как их ронины.       — Я должен отправиться в страну Железа, — вдруг сказал Наруто, стукнув кулаком по ладони. — Уговорить их встать на нашу сторону и снабдить новым оружием.       — И чем мы будем им платить? — скептично поинтересовался Шикамару.       — Свободой, — жестко отрезал Наруто. — Они должны понять, что сейчас мы сражаемся не против Мадары, а за весь мир.       Порой Шикамару поражался наивной вере Наруто в людей. В его идеальном мире все жили дружно, но это невозможно в мире шиноби, где каждая скрытая деревня больше прячет, чем делится с соседями. Видимо, пришло время менять привычный уклад, и верилось, что именно Наруто сможет это сделать.                     Очередное совещание с Казекаге и Хокаге закончилось гнетущим молчанием. Гаара наконец согласился с тем, что надо вновь собирать альянс, но никто не мог точно сказать, сколько времени это займёт. Войско, стоящее в стране Ветра, истощало запасы продовольствия и пресной воды с огромной скоростью. Ещё немного, и жителям нечего будет есть. Но и выступить прямо сейчас они не могли.       — Год, — тяжело сказал Шикамару, сжав переносицу. — Года должно хватить на то, чтобы набрать достаточно воинов, многих придётся обучать. Мы понесли слишком большие потери, их не восстановить по щелчку пальцев.       — А хотелось бы, — тихо сказала Темари. Шикамару метнул на неё короткий взгляд, но тут же отвернулся.       — Наладим поставки продовольствия из страны Земли. Она ближе всех к Суне. — Цунаде обвела всех тяжелым взглядом. — Переговоры с Цучикаге-самой по этому поводу беру на себя. Шикамару-сан, поедешь со мной.       Дорога в страну Земли заняла несколько дней. Передвигались скрытно и быстро, опасаясь разведчиков Мадары. Гораздо больше времени длились переговоры: Цучикаге то уступал, то начинал выставлять условия, то вовсе отказывался. Пока, выйдя из себя, Цунаде не пробила новое окно в его резиденции. В Суну возвращались с договором о поставке и смутным согласием на участие в новом альянсе.       Яркие звёзды зажглись над деревней, превращая унылые каменные строения во что-то загадочное и волшебное. Тихо журчали многочисленные фонтаны, от которых только сейчас веяло долгожданной прохладой. Шикамару возвращался к себе, устало думая, что эта поездка стала огромным шагом к будущей победе. Наруто до сих пор не вернулся из страны Железа, но уверенность в том, что у них всё получится, наконец начала крепнуть. Они смогут вернутся, чего бы это ни стоило.       Домой. Порой во сне Шикамару видел родную провинцию, дом и улыбку матери. Реже видел Ино. Её образ стирался из памяти, словно не было обжигающей страсти, чувства единения и принадлежности. С ней он понял, что значит омега для альфы, с ней же практически опустился до уровня зверя, забыв обо всём. Он знал её всего три месяца, а не видел уже год.       — Шикамару-сан.       Темари выступила из тени у входа в его дом, вызвав крохотный сердечный спазм, тут же разросшийся до огромных размеров. Шикамару соскучился по ней. Дни, недели, месяцы, проведённые бок о бок, общие воспоминания — их связывало так много, что порой казалось, что Темари вшита ему под кожу.       — Темари-сан. — Он остановился в полушаге, любуясь звёздами, отражающимися в глазах. — Я могу подумать, что вы меня ждали.       — Так и есть. — Она опустила голову, сцепила было руки в замок, но тут же разжала, решительно кладя их ему на грудь. — Я так больше не могу.       Шикамару молчал, прекрасно понимая, что именно она имеет в виду. И одновременно не веря своим ушам. Сглотнув, он заговорил, осторожно подбирая слова:       — Уже поздно, Темари-сан. Возможно, мне стоит проводить вас…       — Замолчите. — Она вскинула голову, накрыла ладонью его губы. — Замолчите, Шикамару-сан. Вы ведь тоже чувствуете это.       Взяв его ладонь, Темари положила её на грудь, прямо над сердцем.       — Скажите, что я не права, и я уйду. Забудем этот разговор, словно его не было.       Ладонь на его губах задрожала и безвольно упала. Шикамару невольно облизнул губы, во рту пересохло. Сердце стучало так быстро, что он чувствовал каждый капилляр, по которому бежит кровь.       — Я не могу предложить то, что ты заслуживаешь, — дрожащим голосом проговорил он.       — Достаточно того, что ты можешь дать. Не обязательно быть твоей женой, чтобы оставаться рядом.       Рука, лежавшая на груди, поднялась к шее, и тело пронзила сладкая дрожь. Шикамару тихо выдохнул, склонившись к её губам, но не коснулся. Прошептал, нежно поглаживая кожу под подбородком:       — Если Гаара-сама согласится, ты войдёшь в клан Нара моей наложницей.