Багульник

                    Если хозяин дома был удивлён спешным отъездом, то виду не показал. Пожелал ровной дороги и выразил надежду, что Шикамару-сама ещё окажет честь своим визитом. Пока Шикамару прощался с ним, Ино старалась вовсе не смотреть в его сторону. Был ли это шаг к долгожданному миру, или обман, в который хочется верить? Ино устала во всём видеть подвох, хотелось довериться, наконец, и если не мужу, то кому ещё? Возможно, они придут, наконец, к гармонии, необходимой для нормального существования семьи. Украдкой поглядывая на Темари, Ино чувствовала вину, хотя должна была радоваться, что хоть на время, но избавится от соперницы. Если бы только Ино видела её соперницей… Всё было бы гораздо проще. Но их лодка оказалась с одним веслом, и либо грести по очереди, либо утонуть. Бессмысленно сражаться, это заведомый путь в никуда. Стоило налаживать отношения, да и Темари тоже этого хотела.       Ино пообещала себе, что по возвращении обязательно начнёт искать к ней подход, видеться чаще, больше разговаривать. Темари было также одиноко, как ей когда-то, с той лишь разницей, что рядом был Шикамару. Но если теперь он будет проводить время и с Ино, одиночество станет невыносимым. Никому Ино не пожелала бы такой судьбы.       Камни скатывались вниз, пока отряд, растянувшись вереницей, проходил через горный перевал. Шикамару уехал вперёд, Ино и Темари — в центре, прямо за ними носилки. Впереди показались деревья, дорога расступилась, обрыв постепенно стал пологим, пока не исчез совсем. Ещё немного, и они выедут на дорогу, ведущую к поместью. Невольно Ино нашла глазами Шикамару, и слова, сказанные утром, всколыхнули ворох в животе, всё затрепетало. Пусть её сказка будет редкой, но она будет. Словно услышав её мысли, Шикамару обернулся, встретился взглядом и улыбнулся. Лошадь Темари вдруг громко заржала. Ино резко обернулась, успела увидеть испуганные глаза Темари, заметила движение внизу — змея.       — Прыгай! — крикнула, натягивая поводья. Натренированное тело отреагировало быстрее разума: Темари выпрыгнула из седла в тот момент, когда её лошадь начала заваливаться на бок. Змея подёргивала хвостом, пришпиленная кунаем, но укусить успела. Всё произошло стремительно, Ино, не раздумывая, соскочила на землю, склонилась над бьющейся в агонии лошадью, достала кайкэн и, не давая себе передумать, всадила его под челюсть, к уху. Горячая кровь хлынула на ладони, кто-то кричал, но Ино не слышала, в ушах шумело: впервые в жизни она убила живое существо. Крепкие ладони схватили за плечи, подняли, родной голос зашептал:       — Всё хорошо. Ты молодец, уже всё хорошо.       Ино слабо потряхивало, липкие руки хотелось немедленно помыть. Пока Шикамару распоряжался принести воды, раздался крик:       — Темари-сан!       Забыв обо всём, Ино бросилась вниз, перескакивая через мелкие камни и кочки. Шикамару обогнал её почти сразу, помчался вперед, туда, где виднелся тёмно-синий мешок, оказавшийся Темари. Ино остановилась резко, словно ноги разом вросли в землю. Перестала дышать, пока Шикамару осторожно переворачивал её, придерживая за голову. Сквозь пальцы сочилась кровь. Снова кровь. Отмерев, Ино стремительно опустилась на колени, с силой потёрла руки о траву и потянулась к Темари. Шикамару отшатнулся, испуганно глядя на неё. Протолкнув комок в горле, Ино сипло сказала:       — Я помогу. Дай посмотреть.       Ладонь засветилась, Ино прикрыла глаза, оценивая ранение. Облегчённо выдохнула, и Шикамару моментально спросил:       — Что?       — Простое рассечение, ничего страшного. Лёгкое сотрясение, надо будет отлежаться. — Она скользнула взглядом по траве, заметила круглый голыш, о который, видимо, ударилась Темари при падении. Почему опытная куноичи не успела сгруппироваться и приземлиться правильно, думать не хотелось. Ино снова коснулась спутанных окровавленных волос, стягивая края раны и останавливая кровотечение. Коснулась запястья, нащупала пульс. Быстро бьётся. Слишком быстро для человека без сознания. Если только…       — Что? — снова спросил Шикамару, на этот раз требовательно. Всё это время он следил за ней, не выпуская Темари из рук.       — Ничего, — ответила Ино как можно спокойней. — Надо отвезти её домой и дать отлежаться. Но лучше не спешить, от тряски может стать плохо.       Она не была ирьенином в полном смысле этого слова. Но азы изучала много лет и ошибиться не могла. Пока Темари укладывали в носилки, пока убрали с дороги лошадь, предварительно сняв с неё сбрую и седло, пока отряд снова не тронулся с места, она напряженно думала, не обращая внимание на Майко, стиравшую кровь с ладоней.       — Это точно простое сотрясение? — Шикамару теперь ехал рядом, постоянно оглядываясь на носилки. — Ты слишком побледнела. Всё в порядке?       — Да. Просто много потрясений за короткий срок, — слабо улыбнулась Ино. — Конечно, для вас это привычное дело, но я никогда не видела столько крови разом.       Застывшие глаза несчастной лошади вспыхнули перед внутренним взором, заставив вздрогнуть и поёжится от накатившего холода.       — Ты всё сделала правильно. Укус этой змеи смертелен, ты облегчила её страдания.       — Да, — рассеянно ответила Ино, возвращаясь к другой новости. Той, что она должна будет сообщить Шикамару. А может подождать, пока не подтвердят ирьенины? Дать себе отсрочку, насладиться нежданным счастьем… Но разве это правильно? К тому же, мысли Шикамару будут далеки от неё, а Ино хотелось хоть ненадолго, но стать для него единственной. Он давно уехал вперёд, а она никак не могла свыкнуться, не могла поверить, что судьба снова жестоко смеётся: поманив счастьем, обманула. Но в этот раз никакой вины Шикамару в этом не было.       Ёшино встречала их на пороге. Распахнула объятия бросившемуся к ней Иноджину, прижала к себе и с тревогой посмотрела, как Шикамару берёт на руки Темари и, кивнув матери, скрывается в доме.       — Что с ней?       — Ничего страшного. Упала с лошади, сотрясение, — ответила Ино, проводив их взглядом. Тяжело вздохнула.       — Это не всё, — заметила Ёшино.       — Не всё. Но эту новость первым узнает сюдзин. Простите, окасан.       Она ничего не ответила. Едва заметно поджала губы, качнула головой: иди. И Ино пошла. Хотя видит Ками-сама, больше всего сейчас хотела бы оказаться как можно дальше отсюда. Чтобы не видеть, как бережно он укладывает её на футон и поправляет волосы. Как не даёт служанкам стереть кровь, сам осторожно смывая потёки с виска, щеки и волос. Как хмурится, привычно, привычно хмурится, скрывая тревогу. Ино знала, что может разгладить залегшую между бровей морщину несколькими словами, но не могла заставить себя их произнести. Пошевелилась, наконец, привлекая внимание, подошла ближе.       — Позвольте, мне надо снова её осмотреть, — сказала еле слышно. Шикамару сдвинулся, Ино вновь нащупала пульс, обречённо замечая, что тот не изменился. Ошибки быть не могло. — Поздравляю, сюдзин, — произнесла безжизненно, — Темари-сан ждёт ребёнка.       — Что? — поражённо выдохнул Шикамару. — Ты уверена?       — Да. Её сердце теперь работает за двоих.       Ино не знала, откуда взяла силы выдержать его взгляд, зажёгшийся восторгом. Как снова сухо поздравила, встала и, уже выходя, услышала слабый вздох Темари — очнулась.       Это было ожидаемо, в конце концов, они постоянно делят ложе. Ино даже не надеялась на удачу и то, что Темари — бета. Они ведь тоже рожают, просто реже и не альф. Но это не уменьшало боль в груди, такую сильную, что тяжело не то, что дышать, просто стоять прямо. Согнувшись пополам, она вцепилась в деревянную обрешётку сёдзи, широко раскрыв рот. В глаза потемнело, тонкий звон раздался в ушах.       — Ино-сан! — сквозь толщу воды пробился голос Майко. — Что с вами?       Вдох-выдох, темнота отступила, и даже сердце снова забилось, правда, с перебоями. Выпрямившись, Ино глубоко вздохнула, оперлась о подставленную руку и позволила проводить до своих покоев. Причину этой боли Ино отлично знала, и дело было вовсе не в Темари и не в её будущем ребёнке. Дело было в Шикамару и том, что сейчас он здесь, рядом. А тогда…       — Ино-сан отдыхает!       Майко впервые не желала впускать кого-то к ней, эта забота согрела и вызвала улыбку.       — Всё в порядке. Я уже не сплю.       Но, когда вошёл Шикамару, силы снова оставили. Зачем пришёл? Чувствует вину за несдержанное обещание? Но она не собирается отказываться от своих слов и будет ждать его. Но не теперь.       — Вам лучше быть с Темари-сан, — сказала, даже не попытавшись встать.       — Ты очень бледная. — Он положил прохладную ладонь на лоб. — На тебя так подействовала новость о…       — Давайте поговорим об этом завтра. — Ино прикрыла глаза. — Сейчас вы нужнее Темари-сан, не мне.       — Ино, — виновато вздохнул Шикамару.       — Это правда. Вы ей сейчас нужны.       Он не стал спорить, а она и не ждала иного. Поджав колени к груди, обняла себя, удерживая рвущиеся наружу слёзы. Оплакивая всё, чего лишилась по милости войны.       Утром стало проще. Даже небо, затянутое низкими тучами, находило отражение с серостью на душе. Развешанные на просушку простыни хлопали на ветру, Ино проходила сквозь ряды, придирчиво осматривая работу прачек. Ещё немного, и начнётся сезон дождей, плавно перетекающий в короткую зиму. Иноджину исполнится два года, а его брат, или сестра, только появится на свет…       Она почувствовала его приближение задолго до того, как увидела. Шикамару вообще не появлялся на дворе для просушки, поэтому служанки, заметив его, взвизгнули и стали спешно поправлять закатанные рукава кимоно. Но он не удостоил их и коротким взглядом, направляясь прямиком к Ино.       — Как Темари-сан? — после короткого поклона спросила она. — Ирьенин подтвердил мои слова?       — Да. Примерно два месяца.       — Ей надо беречь себя. Видимо, малыш очень крепкий, раз перенёс такую поездку верхом. Для ребёнка беты это редкость.       — Ино…       Ино отвернулась, стряхнула невидимые пылинки с футона, медленно пошла к следующему.       — Я не думал, что она вообще может забеременеть, — задумчиво, словно сам с собой, заговорил Шикамару. — До сих пор не верится.       — Что ж, теперь вы можете быть спокойны и счастливы.       — Тебя расстроило это, я понимаю…       — Меня много чего расстраивает, — резко перебила Ино. — Но я искренне рада за Темари-сан, рождение ребёнка — всегда чудо. Однако даже у моей искренности есть предел. — Она резко обернулась: — Зачем вы пришли? Я не ждала вас.       — Разве? — он сделал шаг навстречу, но Ино отступила.       — Да. Сейчас ваши мысли заняты другим, мне нет в них места. Просто будьте рядом с Темари-сан, ей это необходимо.       — Ты слишком великодушна.       — Просто слишком хорошо её понимаю. — Ино смело посмотрела в глаза, чеканя каждое слово: — Когда я узнала, что жду ребёнка, пришла весть о вашем пленении. Всю беременность, какой бы тяжелой она ни была, мне приходилось следить за делами поместья, потому что Ёшино-сан скорбела. За месяц до родов Учиха Саске сказал, что сделает меня своей, как только придёт время. Поэтому, сюдзин, будьте хотя бы для Темари-сан хорошим мужем и окружите заботой. Тем более, для вас это будет впервые.       — Ты обвиняешь меня в том, в чём нет моей вины, — тяжело уронил он.       — Я устала списывать всё на войну! У меня тоже были свои желания, на которые всем было наплевать! Чего вы сейчас от меня хотите? Или я не имею права испытывать горечь, когда была лишена всего, что с такой щедростью получает теперь Темари-сан? Я великодушна, возможно, но не настолько! Я тоже человек, со своими чувствами, эмоциям и желаниями! И я имею право переживать, не смейте лишать меня ещё и этого! Хотели услышать, что я думаю на самом деле? Отлично. Я чувствую себя преданной. В очередной раз. Не вами — судьбой. Потому что не заслужила ничего из того, что другим даётся с лихвой без особых усилий!                     Явно не ожидая такой вспышки, Шикамару смотрел, приоткрыв рот, захлёбываясь в чувстве вины за своё эгоистичное счастье. Привык, что прошлое осталось в прошлом. Да, не мог быть рядом с Ино, новость о её беременности застала после освобождения из плена, о рождении Иноджина — в разгар сборов на войну и сближения с Темари. Они были тогда далёкими и почти чужими, и Шикамару не мог обманывать себя, твердя, что это не так. Всё изменилось теперь, но, видно, не для Ино. Застарелая обида сидела в ней глубже, чем она сама считала, а теперь, с беременностью Темари, всё снова усложнилось.       Ино отвернулась, стыдясь за вспышку, свидетелем которой стала не одна пара глаз и ушей. Но Шикамару не думал о слугах, лишь о том, чтобы попытаться проложить к ней вновь если не мост, то хотя бы мостки. При этом она была права: в его мыслях сейчас было слишком много счастья, нежданного трепета и тревоги. Ино в них отводилось очень мало места.       Раздражала необходимость постоянно извиняться перед ней, но больше раздражало то, что он чувствовал себя виноватым. Даже если не был виноват. Но Ино была права: она имеет право злиться. И имеет право выместить эту злость на нём, если пожелает. Он всё стерпит. Всеми силами постарается не причинить ей больше боли, будет меняться, уделять больше внимания. Научится уважать, и любить тоже научится. Так, как она этого заслуживает. Сильно и глубоко.       Поэтому Шикамару позволил ей эту вспышку и позволит многие другие, которые несомненно ждут впереди. Дождался, пока она успокоится, и крепко обнял, прижав к груди. Ино трепыхнулась, попыталась вырваться, но он обнял крепче, низко проговорив:       — Никуда я тебя не отпущу. Перестань меня отталкивать. Перестань прясть бесконечную нить обиды. Я здесь. Я никуда не уйду. Буду рядом. Привыкай.       Ино дёрнулась ещё раз, затихла, уткнувшись лбом в его плечо. Первые капли упали на землю. Служанки выскочили из ниоткуда, быстро снимая бельё и футоны. Шикамару не шевелился, обнимая, чувствуя, как она дрожит, сдерживаясь. Поцеловал в висок, прошептал:       — Я никуда больше не уйду.       Дождь начался резко, холодный, проливной. За его шумом тихие всхлипы были едва слышны. Хотелось защитить её не только от непогоды, от всего, что может ждать впереди. Прежде всего от себя. Столько тяжести на хрупкие плечи женщины, которая даже не была куноичи. Которая сама создала себя вопреки всему. Которая лишь одного хотела — быть достойной женой. Уважение, схожее с уважением к матери, охватило Шикамару, заставило сердце биться быстрее.       — Пойдём в дом, ты вся промокла, — проговорил он хрипло. Ино не сопротивлялась, покорно идя рядом, держась за локоть. Когда они ступили на энгаву, Шикамару в очередной поразился её силе воли: снова спокойный, практически пустой взгляд, ни тени эмоций, что совсем недавно били наотмашь. Волосы облепили лицо, одежда промокла, но он не чувствовал холода, как и она.       — Я прошу прощения у сюдзина за несдержанность, — спокойно проговорила Ино, глядя прямо перед собой. — И за то, что позволила слугам стать свидетелем этого.       — Не смей, — процедил Шикамару, хватая за локти и встряхивая. — Не смей опять от меня закрываться. Мне нужна только правда от тебя, всегда одна правда, поняла?       — Вы уверены, что хотите этой правды? — Ино встретилась с ним взглядом: ледяное озеро, застывшее, прозрачное. Дух перехватывает от глубины. Шикамару вспомнил невольно, как впервые рассмотрел её глаза, и то же сравнение пришло на ум. Пронзило понимание: в ней и тогда бурлили эмоции, скрытые под толщей воды, с виду прозрачной и безмятежной.       — Уверен, — выдохнул он. — Иначе никогда не смогу тебя понять. Но ты… попытайся и ты понять меня и то, что пришлось пережить мне. Говоришь о справедливости, но она имеет две стороны, не одну.       Ветер усилился, продувая до костей. Шикамару одним движением привлёк Ино к себе и уткнулся лбом в лоб.       — Сколько шагов ты сделала навстречу ко мне? Ко мне, как к мужчине, а не как к мужу? — прошептал он горько. — Я отвечу: столько же, сколько сделал я. Я брал, ты отдавала, и с обеих сторон между нами была глухая стена. За годы её некому было разрушить, и сейчас мы пытаемся разобрать её по кирпичику, слишком медленно уступая. Упрекай меня сколько угодно, каждый твой упрёк заслуженный. Но позволь ответить тем же: ты ни разу не попыталась узнать, каково мне. Ни разу, Ино.       Коротко поцеловав её в лоб, он опустил руки, печально улыбнулся:       — Иди к себе, а то замёрзнешь и заболеешь.                     Потрясённая, Ино осталась стоять посреди подозрительно пустого коридора. Ёшино говорила когда-то, что она ничего не знает о муже, не пытается его понять…       Лёжа в офуро, Ино размышляла над словами Шикамару снова и снова, находя в них схожую с её горечь. Ни разу не поинтересовалась, как и чем он жил, даже не спросила, как сбежал из плена. Не хотела знать, как погиб Шикаку. Не пыталась понять, как изменился Шикамару, пройдя войну. Словно все эти воспоминания принадлежат только Темари, но ведь это не так! Прошедшие годы включали в себя не только вспыхнувшие между ними чувства, но многое, многое другое.       Нет, извиняться Ино не собиралась, но Шикамару не ждал никаких извинений. На честность он ответил честностью. Как равной. Просто было видеть в нём врага. Сложнее — мужа, который выбрал другую. И, оказывается, невозможно за этим разглядеть человека со своими желаниями и страхами. Не привязывать к отношению к ней в прошлом, не думать о Темари. Попытаться понять, открыть его для себя. Увидеть настоящего.       А она сама? Знает себя настоящую? За бесконечным стремлением угодить, за сотней вызубренных правил, за долгом, прилипшей к коже холодностью и маской равнодушия?.. Даже с Саем Ино не смогла быть откровенной, скрываясь за запретами и снова долгом. Как бы ни тянуло её к Шикамару, он тоже не видел её настоящую. Но пугало не это — Ино только что поняла: она совершенно себя не знает. Всю жизнь делала то, что скажут: сперва отец, потом муж, после — Ёшино. Даже в стремлении стать лучше было не её собственное желание, а мечты о том, как будет горд Шикамару.       Она любит цветы. Пожалуй, это единственное, что приносило настоящее счастье — просто заботиться о них, наблюдать, как растут. Любила помогать людям, потому что видела: её помощь, особенно в мелочах, малозаметная остальным, важна конкретной семье. Любила красивую одежду, но всегда считала, что самолюбование — недостойная черта для госпожи. И свои волосы тоже любила, гордилась ими, но столько лет убирала в причёску по той же причине. Год за годом шла по кругу, как запряженный мул в молотилке, и не видела другой жизни. Всё было самообманом, всё ради других.       Шикамару это имел в виду? Разве он мечтал родиться наследником клана? Альфой? Может, он просто хотел спокойно и тихо жить на окраине с любимой женой и детьми, не нести на себе груз ответственности за сотни людей, когда каждый неверный шаг может привести к тяжелым последствиям.       — Какой ты, Шикамару? — прошептала Ино в темноту, прислушиваясь к шелесту дождя. — А какая я?