Багульник

                    Проснувшись, Ино не сразу поняла, что именно не так — было слишком жарко, за ночь одеяло сбилось в ногах, но весь левый бок всё равно пекло, словно рядом исправно греет котацу. Воспоминания полыхнули в голове, заставив резко открыть глаза и осторожно, едва дыша, повернуть голову. Шикамару спал на животе, вытянув руку вдоль её тела, а вторую закинув над головой. Во сне черты его лица разгладились, смягчились, напоминая, что ему лишь недавно минул двадцать один год. Отчего казалось, что он гораздо старше? Распущенные волосы спускались до середины лопаток, и отчаянно хотелось убрать их, но Ино боялась потревожить его сон. Длинные прямые ресницы едва заметно подрагивали, тонкие брови вызывали желание провести по ним кончиком пальца. Взгляд опустился к плечам, слишком широкими на небольшом футоне. Скользнул по ниткам шрамов к узким бёдрам и ягодицам, едва прикрытым одеялом, ниже, к длинным ногам. Аккуратно повернувшись на бок, Ино коснулась его горячей ладони, и Шикамару моментально сжал пальцы, не просыпаясь, сгрёб её в охапку и подтянул к себе, заставляя уткнуться носом в грудь. Ино замерла, напряглась, сквозь стук сердца услышала тихое:       — Ещё рано, спи.       К кому он обращался? Понял ли, что это она, а не Темари? Но вот Шикамару расслабленно выдохнул в макушку, прошептал:       — Ты слишком много думаешь, омаэ.       Счастливая улыбка расплылась на губах. Поёрзав, Ино на самом деле попыталась устроиться удобнее, насколько это возможно, и, не таясь, потянула носом его запах, проведя по шее. Ладонь со спины лениво опустилась на поясницу, подтянула ближе. Просунув ногу между её ног, Шикамару пробормотал:       — Ночи тебе было недостаточно?       Ей было недостаточно всей жизни рядом с ним, но этого Ино говорить не стала. Подумала, как много отдала бы сейчас за возможность вернуться в такие вот утра до войны. Пусть их было ничтожно мало, по пальцам пересчитать, но тогда в их семье не было Темари. Сейчас, нежась в его объятиях, Ино особенно остро воспринимала присутствие другой женщины в своём доме, рядом со своим мужем. Хотелось наверстать всё упущенное время, каждую минуту, потерянную, доставшуюся другой. Однако об этом оставалось только мечтать. И наслаждаться тем, что есть сейчас, не задумываясь о завтра.       Несмело обняв его одной рукой, Ино коснулась губами шеи, целуя медленно, едва прихватывая кожу губами. Коротко выдохнув, Шикамару зарылся носом в её волосы, шумно вдохнул. Ино почувствовала, как напряглись мышцы под её пальцами, и всё в позе изменилось: от расслабленной неги к рывку, который не замедлил последовать. Шикамару уложил её на спину, сонливости как не бывало. И в тёмных глазах полыхнул привычный, или забытый, огонь.       — Я забыл, как сладко ты пахнешь, — хрипло прошептал он, ведя носом от виска к волосам. — Моя…       Ино застыла, растерялась от властных ноток в голосе, который давно уже не звучал так. Глубоко вздохнула, позволяя страху раствориться в родном аромате горного вереска, и посмотрела прямо, открыто. Собрав его волосы на затылке, смело притянула к губам, шепнула на выдохе:       — Мой.       Их тела снова сплелись, на этот раз жадные, отзывчивые на каждое касание. Серый рассветный сумрак заполнили выдохи и влажные звуки страсти, после которой в голове остаётся лишь звенящая пустота. После они вновь уснули, крепко обнявшись. Разбудил приглушённый голос за сёдзи:       — Шикамару-сама. Шикамару-сама, срочное сообщение от Хокаге-самы.       Шикамару моментально открыл глаза, словно не спал вовсе. Ино встревоженно смотрела, как он одевается. Опомнилась, набросила нижнее кимоно и спешно начала помогать, расправляя складки и осторожно завязывая оби.       — У него все послания срочные, — с едва заметной улыбкой в голосе сказал Шикамару, почувствовав её волнение.       — Ты обещала ответить мне на вопрос. — Ино серьёзно кивнула, сердце подпрыгнуло к горлу.       — Спрашивай. — Он мог спросить о чём угодно, у неё не было тайн, и всё же тревога заставила задрожать нервы. Если вопрос будет связан с её чувствами к Саю, сможет ли она ответить предельно честно?..       — Письма. — Пальцы замерли у узла оби, который Ино только что завязала. Шикамару поймал её взгляд и теперь смотрел требовательно. — Письма, за которыми я как-то застал тебя. Кому они были?       — Хочешь узнать? — слабо улыбнулась Ино. От облегчения под ногами разлилась слабость. — Хорошо.       Ино подошла к сундуку, в котором лежала шкатулка с письмами. Молча протянула её Шикамару.       — Ты правда разрешаешь мне их прочитать? — недоуменно спросил он.       — Да. — Ино подняла на него глаза. — Ты единственный, кто может их читать.       — Не надо. — Шикамару решительно протянул шкатулку обратно. — Прости, это твоя личная переписка, я не имею права заглядывать в неё.       — Но ты хочешь узнать, что это за письма. — Она мягко подтолкнула её назад, так и не взяв в руки. — Я настаиваю.       — Шикамару-сама, — донеслось с аккуратным напоминанием о том, что стоит поспешить. Закатив глаза, Шикамару покачал головой, с подозрением посмотрел на довольную Ино, коротко поцеловал её в лоб и ушёл. Она буквально рухнула на футон, прижала ладони к груди, пытаясь утихомирить сердце.                     О шкатулке Шикамару забыл, едва войдя в кабинет. Рассеянно поставил её на стол и потянулся к свитку, доставленному от Какаши. Как и предполагал, ничего срочного. Точнее, послание было важным, но рутинным, и ответ занял первую половину дня. А после полудня пришло приглашение от Темари поесть в её покоях. Причин отказываться не было, к тому же, Шикамару лишь сейчас понял, как сильно проголодался. Только по пути к ней вспомнил об Ино и о шкатулке, захотелось вернуться на половине пути, но он сдержался, понимая, как это может расстроить Темари. Сегодня она была бледнее обычного, глаза казались огромными на осунувшемся лице.       — Не смотри так, знаю, что ужасно выгляжу, — горько усмехнулась она.       — Ты всегда прекрасно выглядишь, — ответил он машинально, отмечая тени, выступивший на висках и лбу пот и измождённый вид. — Что говорит ирьенин?       — Что надо потерпеть, и недомогание пройдёт. — Темари хотела было налить ему чай, но он остановил, мягко перехватив запястье.       — Тебе надо больше отдыхать.       — Я и так только и делаю, что отдыхаю, — огрызнулась она, но тут же виновато поджала губы: — Прости. Просто это состояние меня убивает.       Шикамару невольно попытался представить, какой была Ино в начале беременности. Не получалось думать о ней, как о раздражённой, злой на весь мир. Но и думать о том, что каждое недомогание она встречала с неизменной улыбкой, не выходило. Насколько они обе разные, и одинаково дорогие ему. Может такое вообще быть? Грань между ними стала практически незаметной. Если прежде Шикамару считал, что только Темари может сделать его счастливым, то теперь знал, что это не так. Совсем не так. Однако без Темари не мог представить своей жизни. Почему всё так запуталось, зачем он всё так запутал? У всех мужчин, имеющих не одну женщину, постоянно разрывается между ними сердце?       — Ты задумчив сегодня, — заметила Темари после продолжительного молчания, в которое он погрузился.       — Пришло письмо от Какаши-сана, — откликнулся он, но разве можно её обмануть? Прищурившись, Темари медленно кивнула и вдруг отвернулась. Сдавленно спросила:       — Эту ночь ты провёл с Ино-сан?       Шикамару не стал отвечать, увлечённо рассматривая множество блюд, расставленных на круглом столике. Он не должен оправдываться за желание провести время с женой. Не должен и не собирается. Но чувство вины никуда не делось, оно прожгло дыру в груди, стоило её глазам заблестеть. Темари никогда прежде не плакала при нём. Стремительно потянувшись, Шикамару коснулся щёк, вытирая слёзы большими пальцами. Темари прерывисто выдохнула, прижала его ладони к губам и крепко зажмурилась.       — Прости, — сказала, открывая вновь сухие, ярко блестящие глаза. — Это всё ребёнок, иначе я никогда бы не позволила тебе увидеть свою слабость.       Слов не находилось, они были лишними, унизили бы всех, включая Ино. Шикамару не мог отрицать, что ночь с ней превзошла все ожидания. И что он непременно придёт к ней снова, и будет приходить, даже зная, что это причиняет боль Темари. Потому что иначе не может.       — Ино-сан делает тебя счастливым, я рада это слышать.       Это позвучало так непохоже на Темари, что Шикамару недоверчиво склонил голову набок, недоуменно нахмурившись.       — Книги Ино-сан, — пояснила она с усмешкой. — Там не только истории, но и этикет, а ещё правила поведения в доме. Как примерная наложница я должна быть рада, что тебе хорошо. Мой долг — доставлять тебе удовольствие и заботиться. И я… — голос дрогнул, но Темари моментально взяла себя в руки: — я благодарна Ино-сан за то, что она позволила разделить эти заботы.       — Темари, — мягко позвал Шикамару, погладил её по щеке. — Ты не Ино, не пытайся стать такой же.       — Хочешь сказать, мне никогда не стать настолько сдержанной? Или воспитанной? — возмутилась она. Перемена в настроении ошеломила. Шикамару нахмурился, не понимая, что сказал не так.       — Ты другая, — сказал наконец. — Я полюбил тебя за то, что ты другая. Если бы мне нужны были две Ино, я вообще не стал бы брать наложницу.       — Конечно. Ты бы с радостью избавился от меня, жаль, что уже поздно, — бросила она горько.       — Что за чушь ты несёшь? Откуда вообще такие мысли?! — голова шла кругом, Шикамару окончательно запутался. Но Темари удивила снова, вдруг тихо всхлипнув и прижавшись лбом к его плечу.       — Прости. Я сама не своя, не знаю, что на меня нашло. Прости, прошу.       Боясь вновь сказать что-то лишнее, Шикамару осторожно погладил её по спине, покорно ожидая, пока пройдёт внезапная вспышка слезливости. Задержался на время, достаточное, чтобы не обидеть вновь, но от напряжения, с которым приходилось обдумывать каждое слово, мозг кипел. Впервые Шикамару уходил от неё с облегчением, стыдясь его и понимая, что состояние Темари вынуждает её вести себя так… непривычно. А может, всё, тщательно скрываемое, наконец прорвалось наружу и теперь хлестало своей обнажившейся правдой. Сам того не понимая, он заставил страдать двух дорогих женщин и понятия не имел, как всё исправить.       — Шикамару-кун, ты не занят?       Ёшино вошла в кабинет, когда тени удлинились, а слуги бесшумно зажгли андоны. Отложив в сторону книгу, которую читал, Шикамару качнул головой и почтительно поклонился матери.       — Тебя что-то тревожит, — заметила она, расправив полы кимоно и кивнув, чтобы принесли чай. Устало вздохнув, Шикамару сжал переносицу и прикрыл на миг глаза.       — Я всё порчу, — сказал приглушённо. — С Ино, с Темари… Почему всё так сложно?!       Ёшино мягко улыбнулась. Захотелось, как в детстве, провести по волосам, прижать к груди и сказать, что всё будет хорошо. Но перед ней сидел не маленький сын, которого надо защищать и оберегать, а взрослый мужчина, глава клана и отец. Как бы ни хотела, она больше не имела права показывать, что понимает его слабость.       — Ино-тян мудра не по годам. А Темари-сан… привыкнет и научится принимать реальность такой, какая она есть.       — Но что делать мне? — жалобно спросил Шикамару, и Ёшино снова не сдержала улыбку. Накрыла его ладонь своей, заглянула в глаза.       — Они обе дороги тебе. Уверена, ты найдёшь выход из этой ситуации. К тому же, всегда можно обратиться к правилам, принятым в доме, где не одна женщина.       — Например?       — Ты завёл наложницу, но не удосужился изучить правила. Не похоже на тебя, Шикамару-кун.       — Мне было не до изучения домашнего устава страны Огня в Суне, — недовольно и вместе с тем виновато пробормотал Шикамару.       — Конечно. — Ёшино и не думала его упрекать. Сердце грел тот факт, что он спрашивает совета, значит, всё ещё считает её авторитет достаточным для разрешения подобных вопросов. — Если хочешь, я сама поговорю с обеими. Только…       — Только?       — Обещай, что примешь моё решение и не станешь ему противиться.       — Не представляю, что именно ты решишь, но обещаю.                     Ёшино не стала откладывать. Тем же вечером позвала обеих невесток к себе, убедившись, что Темари достаточно хорошо себя чувствует, чтобы нанести визит. Разговор следовало провести с обеими девушками одновременно, чтобы у них не возникло мыслей, будто она пытается их как-то разделить или кого-то возвысить. Они пришли одновременно, и Ёшино с удовлетворением наблюдала за сдержанной почтительностью, с которой Темари обращается к Ино, и за искренней доброжелательностью, с которой та ответила.       — Окасан оказала честь, пригласив разделить ужин, — первой заговорила Ино, когда служанки, накрыв на стол, опустились на колени в стороне.       — Мне нужно поговорить с вами, — Ёшино выдержала паузу, убедилась, что обе слушают достаточно внимательно, и продолжила: — Речь пойдёт о вашем долге перед Шикамару-самой. — Она намеренно подчеркнула его титул, давая понять, что разговор предстоит серьёзный.       — Мы стремимся сделать жизнь сюдзина приятной, — склонила голову Ино. Темари поспешно повторила за ней, стиснув ладони, лежавшие на коленях, в замок. Заметив это, Ёшино беззвучно вздохнула.       — Склоки и ссоры унижают не только вас, но и Шикамару-саму, — строго заговорила она. Обе девушки подняли головы, а Темари явно собралась возразить, но Ёшино продолжила, пресекая любые возражения: — Сейчас у вас мало причин для ссор, но вскоре появится ещё один ребёнок, и желание завладеть вниманием Шикамару-самы станет сильнее. Вам может показаться, что он уделяет кому-то больше времени, это обязательно вызовет обиду, а вместе с ней и желание очернить соперницу. Хотя соперницами вы не являетесь. — Она строго посмотрела на них. — Вы принадлежите клану Нара, принадлежите его главе, и уже это ставит вас выше всех женщин в провинции. Вы — лицо этого клана. Но под лицом подразумевается не только внешность, но и поведение. Я не допущу никаких скандалов в этом доме. Ничего, что сможет очернить Шикамару-саму. Однако стоит пойти слухам, что он не может справиться со своими женщинами, доверие к нему, как к главе, пошатнётся.       Ёшино замолчала, и Темари, не в силах больше терпеть, заговорила, хоть и с почтением, но едва скрывая рвущееся наружу возмущение:       — Ёшино-сама не должна беспокоиться. Ни один мой поступок никогда не бросит тень на клан Нара.       Ино молчала, начиная понимать, куда именно клонит Ёшино. Да, сейчас она была готова довольствоваться малым, но кто может поручиться, что так будет продолжаться и впредь? Уже сейчас сердце разрывалось, а ведь она только начала привыкать к чувствам, разбуженным в ней Шикамару.       — Вот. — На стол легла небольшая книжка, переплетённая в тёмно-зелёный сафьян. — Как жена, её должна заполнять Ино-сан, но я позволила себе заполнить первый месяц самостоятельно.       — Что это? — Темари не решалась взять книгу, поэтому её забрала Ино. Открыла, и невольный вздох сорвался с губ.       — То, что необходимо было сделать с первого дня, как Шикамару-кун ввёл тебя в дом, — спокойно ответила Ёшино. — Расписание, по которому он будет вас навещать. Как жене, Ино-сан положено на три дня больше. Тринадцать ей, десять тебе, Темари-сан, семь — на отдых в одиночестве. Очерёдность в дальнейшем будет прописывать Ино-сан. Я составила расписание, основываясь на твоём нынешнем положении, Темари-сан. Надеюсь, вы сумеете прийти к соглашению.       — Ёшино-сама слишком добра, — пробормотала Темари, глядя на сцепленные на коленях руки.       — Это единственный выход, — смягчилась Ёшино, глядя на её опущенные плечи. — Речь идёт только о ночах, днём Шикамару-кун волен дарить своё свободное время любой из вас. Но также, — она снова стала строгой, — может наказать, отлучив от внимания за проступок, если сочтёт его особенно тяжким.       Ино молча смотрела на исписанную страницу, пытаясь понять, что чувствует: облегчение от того, что будет точно знать, когда сможет снова засыпать рядом с Шикамару, или тоску, когда будет ждать приближения «чужих» дней и считать их, точно зная, что никто не придёт.       — Спасибо, окасан, — наконец сказала она, заставив себя улыбнуться. — Ваша мудрость не знает границ.       Покинув Ёшино, они некоторое время шли молча, но вдруг Темари остановилась, вынуждая Ино сделать то же самое.       — Ино-сан, — заговорила она решительно. — Я хочу уверить вас, что не стану чинить никаких препятствий вашему… общению с Шикамару-саном.       — Я тоже, — ответила Ино, надеясь, что это прозвучало достаточно искренне. — Мы научимся так жить, Темари-сан. Должны научиться.                     Шикамару не скрывал облегчения от того, что мать решила взять на себя решение такой деликатной проблемы. Пусть он пока не знал, что именно она придумала, стало легче. Взгляд невольно упал на шкатулку, о которой с утра он забыл. С неясным трепетом Шикамару потянулся к ней, глубоко вздохнул, пытаясь представить, что именно там обнаружит. Какие тайны скрывала Ино и почему с такой лёгкостью согласилась их открыть?       Первое письмо, лежавшее сверху, казалось потрёпанным, будто его множество раз перечитывали. Возможно, переписка с Иноичи-самой? Шикамару осторожно взял его, развернул, и сердце пропустило удар, стоило прочесть:       Сюдзин. Вы уехали только вчера, а я уже тоскую по вам. Пытаюсь представить, насколько может затянуться наша разлука, и в груди становится пусто. Там теперь всегда пусто, когда вас нет рядом. Я бы хотела обернуться птицей, чтобы лететь над вами и оберегать. Простите свою глупую омаэ, вам не нужна моя защита, вы сильный и смелый. И обязательно скоро вернётесь. Прогоните мои страхи. Рядом с вами я ничего не боюсь. Возвращайтесь скорее.       Бумага в руках задрожала, выпала. Не веря своим глазам, Шикамару принялся перебирать письма, дойдя до последнего. Резко раскрыл его, едва не порвав:       Шикамару-сан, говорят, вы выдвигаетесь из Суны. Не передать, как я желаю видеть вас живым и здоровым. Если для этого понадобится прожить до конца своих дней в разлуке, пусть. Я запрещаю себе думать, что вы можете погибнуть. После стольких лет это было бы слишком жестоко. Но это ваш долг, кто я такая, чтобы роптать над ним?       Мой долг — следить за поместьем. И сегодня пришло несколько писем от…       Шикамару осел, сгорбившись, провёл дрожащими пальцами по глазам. Отложил последнее письмо и вновь перечитал первое. Потом перешёл к следующему, и так до самого конца, каждый день, прошедший без него. Короткие письма и длинные. Сухие и полные отчаяния. Её прощание с ним, когда поместье занял Саске. Её радость от того, что смогла сохранить честь, и свою, и клана Нара. Её успехи и промахи. Иноджин. Материнская гордость, которую так отчаянно хотелось с ним разделить. Тоска, так много тоски, читающейся между строк…       Когда Шикамару закончил, уже рассвело. Перед глазами плыло, в голове гудело, а сердце колотилось слишком быстро и высоко, подпирая кадык. Последнее письмо было написано перед течкой, которую Ино вынуждена была разделить с Саем. Теперь он точно знал, что именно вынуждена — даже если какие-то чувства были, Ино никогда не пошла бы на это добровольно. Шикамару чувствовал себя раздавленным под её гета. Подлым, низким предателем, что своим возвращением едва не уничтожил то светлое, что жило в ней эти годы. Он не мог подобрать слов её великодушию и величине её сердца. И не знал, как теперь смотреть ей в глаза.