Всё могло быть иначе...

Целый год Анна и Шарль, под вымышленными именами, жили во французской колонии Сен-Луи в Новом Свете, наслаждаясь любовью и лучше узнавая друг друга. Одно лишь тяготило молодую женщину, омрачая отношения: судьба сына. Джон Френсис был усыновлен бывшим мужем Анны, бездетным лордом Винтером. Впоследствии юноша унаследовал владения опекуна, титул и фамилию, но потерял всё из-за интриг лорда Винтера — младшего и его покровителя — короля Карла I Стюарта. На берегах туманного Альбиона Анна, чудом выжившая после несостоявшейся казни от руки графа де Ла Фер, надеялась начать новую жизнь. Теперь она звалась Шарлоттой Бэксон и, казалось бы, обрела во втором браке счастье. Однако после обвинения в отравлении мужа (Миледи клялась д’Артаньяну в невиновности, благодаря доброму отношению лорда Винтера к семье), бежала из Англии обратно во Францию, где и попалась на глаза могущественному кардиналу Ришелье. Узнав историю сына возлюбленной, д’Артаньян спросил: — Его настоящий отец — граф де Ла Фер? Миледи в ответ лишь молча кивнула, грустно опустив свои глаза небесно-голубого цвета. А потом к ним в гости неожиданно заявился человек из прошлого — не кто иной, как граф Рошфор, собственной персоной. Он привёз с собой послание от кардинала. Анна встретила гостя, как старого друга, а вот Шарль был вовсе не рад их встрече, вследствие чего держался настороженно и сдержанно. Он догадывался, что «человек из Мэнга» прибыл в Новый Свет неспроста. И оказался прав. — Вам обоим, — лукаво щуря глаза, произнёс Рошфор. — Письмо от Его высокопреосвященства. Месье Артаньян, вы же не забыли, кому обязаны жизнью и свободой? — И рассмеялся. Сейчас он больше напоминал не человека из плоти и крови, но существо из Преисподней, призрака или демона, явившегося в этот тихий рай на краю Земли, чтобы мучить живых. Радостная улыбка тут же исчезла с лица Миледи, которое вмиг стало похожим на театральную маску, лишённую всяческих эмоций. Рошфор достал конверт, скрепленный кардинальской печатью и протянул его Анне. Женщина резким движением взломала печать, развернула сложенный лист бумаги и принялась читать. Брови её вздёрнулись, а в ярко-голубых глазах сверкнули молнии. — Мы всё помним, граф, — холодно сказала она Рошфору, передавая письмо Шарлю. — Как и то, что самопожертвование во благо Франции — долг каждого француза. Голос её сейчас напоминал удары стали по стеклу. Но эмиссар кардинала не обращал на это никакого внимания, продолжая улыбаться. — Вам не говорили, что в гневе вы — прекрасны, Миледи? — попытался съязвить он. Анна не успела ответить. — Тысяча чертей! — выкрикнул д`Артаньян, дочитав послание Ришельё до конца. — Ладно, Дьявол с ним: Кларик — так Кларик. Я вполне сносно говорю по-английски и сумею корчить из себя дурака-англичанина. — Миледи сверкнула глазами, поворачиваясь к нему: история с Бэкингемом и подвесками королевы снова всплыла у неё в памяти. — Но… — Он готов был разорвать на клочки проклятый лист бумаги: — …притворяться еретиком-кальвинистом — это уже слишком! Я — до мозга костей католик, крещён в приходской церкви, регулярно посещаю месу и богослужения, исповедуюсь и принимаю святое причастие, даже стал более набожным, чем раньше. — Анна слегка улыбнулась при этих словах: уж чего-чего, а набожности и благочестия в её возлюбленном, после того, как они покинули Францию, не прибавилось ни на йоту. Но он хорошо разыграл эту сцену перед Рошфором. — А теперь Его высокопреосвященство требует от меня отречься от моей веры? Сам кардинал, — Шарль сделал ударение на последнем слове, — хочет, чтобы верный сын католической церкви стал отступником? Вам самому, Ваша светлость, не кажется это абсурдным? Рошфор со стоическим спокойствием выслушал этот поток слов из уст бывшего мушкетёра, а потом, как ни в чём не бывало, ровным голосом ответил: — Вы невнимательно читали приказ Его высокопреосвященства. Там не сказано, что вы должны отречься от римско-католической церкви, изменить канонам истинной веры и принять пуританскую ересь. — Он сделал паузу. — Но во имя Франции и короля, вам следует разыграть эту роль. Как в театре. — Я вам не актёр, не шут и не паяц на сцене! — снова перебил его д`Артаньян, но Миледи подошла к нему и взяла его за руку, одновременно забирая письмо кардинала, чтобы Шарль, чего доброго, не швырнул его со злости в камин. Этот жест немного успокоил бывшего мушкетёра. — Если того потребуют интересы Франции, — продолжал граф, — вы станете кем угодно и чем угодно. — А потом обратился к Анне: — Баронесса Шеффилд, вы ещё не забыли свои дворянские манеры? Пусть вам двоим и предстоит стать на время еретиками-пуританами, но при этом вы должны держаться с надлежащим достоинством, чтобы эти вероотступники почувствовали в вас силу, а не слабость. И снова молнии сверкнули в глазах молодой женщины: любое напоминание о прошлом, о её покойном супруге, лорде Винтере, и его младшем брате, вызывало у неё внутреннюю боль. Второй муж был добр к ней и к её сыну, Жану Франсуа. Лорд Винтер записал мальчика в своём завещании на английский манер, как Джона Френсиса, сделав главным наследником своего немалого состояния. Ей же достался от него этот баронский титул, ставший для леди Винтер настоящим проклятием. Деверь не смог ей этого простить, обвинил в страшном преступлении, которого она не совершала, вынудил бежать из Англии… И вот теперь Его высокопреосвященство хочет, чтобы она снова лгала, лицемерила и юлила, во благо Франции и короля. — Я понимаю, что принять подобное предложение тяжело, — взяла любимого за руку Анна. — Но вспомни наше нынешнее положение. Поручение, со стороны его высокопреосвященства, ни что иное, как милость — в обратном случае нас могла бы ожидать каторга. Нам пришлось многое пройти по жизни — неужели мы не справимся и с этим испытанием? Я всегда буду рядом. Я с тобой, что бы ни случилось. Вдвоем и бороться легче. А с твоим умом и шпагой, сам знаешь, не страшно ничего. Женщина глубоко вздохнула. Ей и самой решение вновь соприкасаться с, мягко говоря, тяжелым прошлым давалось весьма и весьма нелегко. Слишком много боли пришлось пережить благодаря так называемому высшему обществу, слишком много надежд потрачено впустую, слишком много самоотдачи без малейшей благодарности. Тем не менее, сейчас главной задачей было утихомирить Шарля. Миледи всегда ценила гибкий ум, отвагу и находчивость возлюбленного, но вспыльчивость и самонадеянность, дурные помощники, могли сыграть с ним злую шутку. И Анна ни за что не даст такой возможности. Д’Артаньян умолк и лишь скулы на его лице нервно подергивались. Он готов был хоть сейчас выхватить шпагу, будь она у него, и вызвать этого надменного Рошфора на дуэль, но перед любимой женщиной отважный шевалье всегда пасовал. Она же, видя его замешательство и совершенно не обращая внимания на графа, который лукаво улыбался, наблюдая за этой парочкой, потянулась к свежевыбритой щеке Шарля и слегка коснулась её губами. От неожиданного проявления любви и нежности, бывший мушкетёр вздрогнул, как от ожога раскаленным докрасна углём. Рошфора позабавила его реакция на поцелуй Миледи. Анна же успела шепнуть ему на ухо: — Соглашайся, у нас нет другого выхода. Выждав ещё одну минуту, которая показалась ему целой вечностью, д’Артаньян дернул закрученными вверх усами и произнёс, обращаясь к Рошфору: — Исключительно во имя Франции и Его величества короля, я перевоплощусь в этого… — Он слегка запнулся: — …лорда Кларика — Ну вот и хорошо, — ответил граф, — тогда собирайтесь. Ваш корабль отходит из Сен-Луи ровно через два часа. — Корабль? — одновременно спросили Анна и Шарль: до границы с Новой Шотландией от их домика в горах было рукой подать. Рошфор тяжело вздохнул, точно его собеседники были нерадивыми школьниками, которые не выучили урок. Ещё немного — и ему придётся взять в руки розги. — Согласно легенде, — начал разъяснять он, кивнув на письмо кардинала, которое вертела между пальчиками Анна, — вы — супруги-пуритане, которых в Англии преследовали за их веру. Спасаясь от короля и архиепископа Кентерберийского, лорд Чарльз и леди Энн Кларик, — граф по очереди кивнул на притихшего д`Артаньяна и загадочно улыбающуюся Миледи, — переплыли океан на шхуне «Королева Вирджиния», которая, по странному стечению обстоятельств, бросила якорь в порту Сен-Луи, чтобы пополнить запасы пресной воды и пищи. Вы представитесь капитану и он определит вас в одну из кают. Анна не сомневалась, что шкипер этого корабля был подкуплен агентами кардинала, возможно — самим Рошфором, чтобы сделать эту остановку и обеспечить двум мнимым англичанам поездку в Новую Шотландию. Граф позвал кого-то, ждавшего его за дверью: — Анри! Жиль! Первым вошел худощавый молодой человек с бледным лицом и черными волосами, свисающими ему на лоб. — Вот каналья… — Начал было Шарль, но Анна резко дёрнула его за рукав рубашки: он узнал в слуге Рошфора того самого кюре, который посещал его в темнице и давал прочесть послание от «Ангела», Миледи. Вторым был розовощёкий толстяк с коротко стриженной рыжей бородой. Его д`Артаньян видел впервые. Анри и Жиль втащил в дом сундук с одеждой. Граф хлопнул в ладоши и слуги быстро удалились. — Переодевайтесь, — скомандовал он будущим супругам Кларик. — Вы должны выглядеть, как настоящие пуритане. Вам, баронесса, — Рошфор прищурился, глядя на молодую женщину, — придётся отвыкнуть от ярких тонов и роскошных платьев: у этих еретиков даже дворянки ходят, как простолюдинки, в чёрном платье, с белым передником, воротником и таким же чепчиком на голове. Миледи возмущённо надула губки. Проведя детство и юность в монастыре, она знала, что такое скромность в облачении и ничуть ею не брезговала. Чёрный цвет был её любимым, поэтому саркастический выпад Рошфора в адрес традиционного платья пуританок показался ей неуместным. Впрочем, она умела наряжаться по моде своего времени, сверкая на балах, как бриллиант в королевской короне, и притягивая взоры мужчин своей красотой. Любая одежда — простая и богатая — была ей к лицу. Она подошла к сундуку, ловко открыла его, щёлкнув замками, после чего довольно быстро нашла себе нужное платье и пошла переодеваться в другую комнату. Шарль, же наоборот, долго не мог выбрать себе ничего подходящего. «Я в этом барахле буду выглядеть, как гвардеец кардинала», — мысленно возмущался он, вытягивая из сундука чёрные с белыми воротниками мужские костюмы и бросая их прямо на пол, но вслух произнести эти слова не решился, помня, кто спас его от казни и даровал свободу. До сегодняшнего дня… Наконец он нашёл и себе одежду по душе. — Браво, месье Артаньян, — насмешливо произнёс Рошфор. — Коричнево-красный — это цвет смелости. — И добавил: — Безрассудной смелости. Как раз для вас. Шарль еле сдержался: эти камзол и штаны были единственными другого, не чёрного цвета. Граф словно умышленно засунул их в сундук на самое дно, точно знал, что бывший мушкетёр предпочтёт именно их. — Ну и ладно, — фыркнул он. — Это всё же лучше, чем сутана священника. Анна кивнула. Неважно, кем или чем им придется одеваться, хоть попугаями, в конце концов. Главное, что вместе. И только вместе. Анна к тому моменту уже переоделась в серое платье, сшитое, казалось бы, прямо под неё. Простое и строгое, лишь подчёркивало изящную и тонкую фигуру. Д’Артаньян прищелкнул языком, и даже Рошфор не смог отвести глаз от бывшей напарницы. Анне было приятно чувствовать внимание к себе, но сейчас имелось куда более важное дело. — Нет! — резко развернулась женщина. Рошфор, казалось бы, опешил, усы и брови Шарля поползли вверх. Анна тем временем продолжала: — Его высокопреосвященство — далеко, а мы — здесь, и нам выполнять задание. Значит, — «небесные» глаза сверкнули. — Мы сделаем всё по-своему. Молодая женщина изложила обескураженным мужчинам собственный план. Они с д’Артаньяном прибудут в Новую Шотландию на «Королеве Вирджинии», но не как беглецы-пуритане, а как английские аристократы-роялисты. Это откроет им дорогу в высшие круги колониального общества. Анна вновь станет баронессой Шеффилд, затесавшись в толпу напыщенных светских куриц, чьи мужья занимают важные должности в администрации британской колонии. А её новоявленному супругу предстоит собственной шпагой доказать губернатору Саффолку свою полную лояльность династии Стюартов. Таким образом шпионы кардинала смогут лучше разведать ситуацию, так сказать изнутри, узнают кто чем дышит в этом осином гнезде, а потом, ни село, ни упало, якобы под влиянием кальвинистских проповедников, супруги Кларик переметнутся к пуританам, уже владея всей необходимой для успеха мятежа информацией. При этих словах Шарль напрягся. Данный пункт плана Миледи пришёлся ему не по душе, но спорить он не стал, зная, что это и так бесполезно: женщину не переспоришь. Выслушав Анну до конца, Рошфор лишь развёл в сторону руки. — Вы не перестаёте меня удивлять, сударыня, — только и произнёс он. — Надеюсь, месье, — парировала она, — Вы не станете посвящать Его высокопреосвященство в детали нашей операции? — лукавая улыбка и блеск голубых глаз способны были растопить даже самое холодное сердце. — Зачем ему лишний раз волноваться? — добавила она.