Всё могло быть иначе...

Всё сбылось, как и предсказывала Анна. Лорд Чарльз и леди Энн Кларик, будучи представленными генерал-губернатору Новой Шотландии, герцогу Сэмюэлю Саффолку, как барон и баронесса Шеффилд, тут же завоевали симпатию главы колониальной администрации. Особенно Анна, что не скрылось от ревнивого взора Шарля. Узнав, после всех испытаний и лишений, истинное счастье в любви, он не хотел ни с кем делить любимую женщину, даже ради выполнения задания кардинала Ришельё. Анна же, казалось, не замечала, как хмурится её возлюбленный, и вовсю флиртовала с лысеющим герцогом Саффолком, который пять лет назад овдовел. Сэр Сэмюэль же не скрывал своего восхищения новой придворной дамой. Разумеется, Шарль для Анны по-прежнему был самым дорогим и близким человеком, и она никогда не воспринимала откровенное кокетство со стариком всерьез. Тем не менее, на что не пойдешь ради задания? Это, в конце концов, их единственный шанс. На балу, устроенном в губернаторском дворце, леди Кларик сверкала во всём своём великолепии — и не только изумительным нарядом, подчёркивавшим все достоинства её фигуры. Голубые молнии в небесного цвета глазах, загадочная улыбка, изящные светлые локоны и лёгкий румянец на щеках свели с ума не одного лишь герцога Саффолка, который чаще других приглашал Анну на танец. Шарль, сгорая от ревности, заказывал себе один бокал кислого вина за другим и мысленно ругал англичан, которые портят не только благородные напитки, но и женскую красоту. Но потом, заработав оскомину на зубах и желая досадить любимой женщине, тоже принялся кружить с кокетливыми дамочками, которым, видимо, наскучили их провинциальные кавалеры. Анна наблюдая за ним, лишь смеялась, но сэр Сэмюэль, соскучившийся по женскому вниманию, воспринимал её звонкий смех, как реакцию на его скабрезные шутки, и тоже вовсю хохотал. Безусловно, Анна понимала, что все так называемые интриги со стороны Шарля ни что иное, как ответное позерство, что она, при всех капризах, по-прежнему самый родной и любимый для д’Артаньяна человек. Тем не менее, возможность проучить возлюбленного радовала Анну. Во-первых, ради задания. Во-вторых, разве он в свое время не крутил шашни со служанкой Кэтти и ничтожной Боанасье? Теперь всё это, к счастью, осталось в прошлом и только в прошлом. А на следующий день губернатор решил порадовать своих гостей и чиновников псовой охотой. Около сотни английских борзых-грейхаундов и разношерстных гончих с лаем мчались по девственным чащам, так что всадники, вооруженные длинными ружьями, еле за ними успевали. Герцог Саффолк, не смотря на почтенный возраст, отлично держался в седле, что не удивительно: в молодости он был одним из лучших королевских наездников, служивших в Ноттингемском кавалерийском полку. Шарль старался не отставать от него. — Лось! Лось! — послышались крики загонщиков. И вправду, между деревьев мелькнули очертания крупного зверя, темно-коричневого, почти черного окраса, который ринулся наутёк от охотников, ломая огромными рогами ветви и сминая копытами кусты. Воодушевленный азартом, сэр Сэмюэль буквально полетел за ним на своём гнедом скакуне и Шарлю, который, не смотря на дворянское происхождение, не очень любил охоту, пришлось следовать за ним. Внезапно лось исчез, точно призрак: вот он был — и уже нет его. Но герцог Саффолк уже не мог остановиться, всё дальше и дальше уходя от остальных участников травли. Шарль, он же лорд Кларик, пытался не упустить его из виду. И тут… Четверо людей, одетых, как лесные разбойники, выскочили из засады наперерез губернаторской лошади, размахивая вмиг вспыхнувшими факелами, шпагами и дубинами. От неожиданности конь сэра Сэмюэля заржал и встал на дыбы, пытаясь сбросить с себя седока. Герцог, как ни пытался, так и не смог удержаться в седле и рухнул наземь, точно мешок с мукой. Злоумышленники тут же бросились на него, выкрикивая ругательства в адрес короля Карла и англиканской церкви. Старику несколько раз досталось дубиной. — Канальи! Сразитесь-ка со мной! Подоспевший Шарль на ходу выхватил шпагу и бросился на разбойников. Двое из них попытались атаковать, но через несколько мгновений факела потухли и неизвестные бродяги разбежались, кто куда, скрывшись в лесной чаще. — Сэр, вы в порядке? Д`Артаньян помог губернатору встать на ноги, осмотрел его раны и синяки, которые, к счастью, оказались не серьёзными. — Лорд Кларик, — прохрипел Саффолк, — я ваш должник. — Это мой долг, сэр, — ответил бывший мушкетёр, чуть склонив голову. Пока они разговаривали, подоспели остальные охотники, сетуя на сбежавшего лося и собак, которые не смогли его догнать. Переночевать решили в домике местного егеря на окраине леса. Хозяин радушно принял знатных гостей, но услышав о нападении на губернатора, нахмурился. - Раньше эти еретики сами ото всех прятались в непролазных дебрях, боясь нос высунуть, а теперь за оружие взялись... - Егерь почесал большим и указательным пальцами густую рыжую бороду. - Не к добру всё это. Жена лесника, худая, сморщенная женщина, выглядевшая старше своего возраста, молча подала на стол нехитрую снедь из мелкой дичи и темное пиво в глиняном кувшине. Анна в этом жестоком развлечении участия не принимала, сославшись на мигрень, однако на рассвете вышла встречать возлюбленного на пороге особняка, купленного им Рошфором на деньги, полученные от кардинала. — Я верила, что охота пройдет успешно, — кротко улыбнулась женщина, завидев на горизонте группу всадников. Шарль вернулся домой не один. Рядом с ним ехал сам губернатор. Выглядел сэр Сэмюэль весьма жалко: потрепанный камзол, перебинтованная голова под широкополой шляпой, рука на перевязи. Замыкали шествие трое слуг, не сумевших защитить своего господина от злоумышленников. — Леди Кларик… — Голос герцога Саффолка перешел в кашель. Анна сделала реверанс, чуть склонив прелестную головку с вьющимися локонами. — Ваш муж сегодня спас мою жизнь. — Сэр… — Начал было д’Артаньян, но губернатор не дал ему договорить. Довольно громко, обращаясь невесть к кому, сэр Сэмюэль выкрикнул и погрозил кулаком в сторону леса: — Проклятые пуритане! — Ваше сиятельство, — не поднимая глаз, произнесла Анна, — не окажите ли милость позавтракать с нами? Легкая, еле заметная улыбка отобразилась на изгибе её губ. Мужчины переглянулись. Шарль кивнул. Герцог Саффолк в ответ добродушно улыбнулся и дал согласие. Уже сидя за столом, губернатор в ярких красках расписал баронессе Шеффилд подвиг её мужа. В его рассказе количество разбойников возросло до десяти, сэр Чарльз сражался с ними, как лев, троих заколол, а остальные скрылись в лесу. Д’Артаньян едва сдерживал себя, чтобы не возразить герцогу: такая ложь, смешанная с лестью и адресованная Анне, не могла не возмутить его самолюбие, но он заставил себя молчать и лишь скулы подрагивали на его лице. Миледи же слушала рассказ Саффолка с нескрываемым восторгом, изображая вполне искреннее изумление и поддакивая старику. — Вы правы, сэр, — добродушно улыбнулась женщина. — Я никогда не сомневалась, что на героизм и храбрость моего мужа легко положиться. Он никогда не оставит беззащитного в опасности, как и полагается добропорядочному английскому джентльмену. Тем не менее, голубые глаза Анны лукаво щурились. Ни Шарль, ни губернатор не знали, что на самом деле «разбойники» были всего лишь местными крестьянами, которым Анна хорошо заплатила, дабы они разыграли нападение на сэра Саффолка. Шпаги же, оказавшиеся в руках у двоих из них, были тупыми, фехтовальными, поэтому причинить какой-либо существенный вред, даже старику, вряд ли смогли бы. После своего чудесного спасения от мнимых разбойников, сэр Сэмюэль стал частым гостем в доме Клариков. Шарлю он подарил белую лошадь — «достойную самого короля!» — из губернаторской конюшни и выгнутую турецкую саблю с инкрустацией: надписью арабской вязью, смысла которой Саффолк не знал, да оно ему и не было нужно. Анна, увидев подарки своему возлюбленному, наигранно обиделась, но герцог в тот же день пожаловал и ей коня — молодого и горячего скакуна, серого в яблоках. Молодая женщина тут же назвала его «Грозовым облаком», а герцог удостоился от неё легкого поцелуя в гладко выбритую щеку. Шарль, не долго думая, назвал свою белоснежную красавицу просто: «Облачко», настолько она легко и грациозно скакала, едва касаясь копытами земли. Леди Кларик вошла в число лиц, особо приближенных к губернатору и вскоре снискала себе славу настоящей светской львицы. Мужчины из высших сословий пытались добиться её расположения, женщины же либо завидовали, кусая от злости губы, либо, наоборот, заискивали перед Анной, набиваясь ей в подруги. Что касается Шарля, то указом герцога Саффолка он получил звание капитана его личной гвардии. А тем временем в самой Новой Шотландии было неспокойно. Пуританские проповедники, приходившие невесть откуда и так же невесть куда исчезавшие при виде стражей порядка, сеяли смуту в умах английских колонистов. Одетые в черные камзолы с белыми воротниками и высокие шляпы с пряжками, они собирали вокруг себя толпы слушателей. Открыв Священное Писание, еретики-кальвинисты обличали королевскую власть и англиканскую церковь, которые, по их мнению, погрязли в смертных грехах и роскоши, а потому лишились благодати Господней. Задавленные несоразмерными налогами в английскую королевскую казну и дополнительными, местными поборами, которые шли на содержание губернатора и его свиты, доведенные до нищеты и отчаяния, простые люди из низших слоев населения становились приверженцами учения о «чистоте и простоте во Христе». Пока это сектантское мировоззрение не касалось элиты колониального общества, сэр Сэмюэль просто отмахивался от фанатиков-пуритан, считая их безобидными чудаками и называя «воронами» — по цвету строгой одежды, принятой в их конгрегации. Шарль и Анна издали присматривались к пуританам, понимая, что рано или поздно им самим придется вступить в их ряды — таков был приказ кардинала, которого они не могли ослушаться. И вот на самое Рождество, когда в губернаторском дворце собрались все сливки колониального общества, нашим героям представился случай познакомиться ближе с этими странными людьми, добровольно отказавшимися от многих сословных преимуществ. — Граф и графиня Макларен. Музыка тут же стихла, какаято-то женщина взвизгнула, точно увидела призраков. Лорд и леди Кларик, беседовавшие с губернатором о политике, оглянулись на вошедших. В самом облике четы Макларен читалось нечто зловещее. Ни улыбок, ни смеха, ни других положительных эмоций — только холодность, бледность и колючий, как шипы терновника, взгляд нахмуренных глаз. Даже Анна, всегда умевшая контролировать свои чувства, плотно сжала губки, наблюдая за этими двумя. Мистер Джереми Макларен, по пуританскому обычаю, был одет в черный костюм с белым воротником. Облик мужчины дополняла шпага на левом боку и толстая книга в черной кожаной обложке — Библия — в правой руке. Его супруга, миссис Сара, была одета аналогично — в черное платье, белый передник и белый чепчик на голове, делавший её похожей то ли на монахиню, то ли на сестру милосердия. Сэр Сэмюэль вышел к ним с дружелюбной улыбкой на лице, которая, однако, давалась ему нелегко. И всё же, как губернатор, он старался соблюдать установленные нормы приличия, тем более, что Макларены пользовались заслуженным уважением среди жителей Новой Шотландии, благодаря своей щедрости. Сэр Джереми, к примеру, на собственные средства построил в Нью-Глазго больницу и школу для детей из неимущих семей, ежемесячно выкладывая немалые суммы на их содержание. Его жена взяла под свою личную опеку сиротский приют. В виду этого герцог Саффолк даже освободил их от уплаты местных налогов и сборов в казну колонии. Ответив губернатору положенными в таких случаях поклонами, Макларены двинулись к остальным гостям. Представители высшего света Новой Шотландии, не сговариваясь, расступались перед этой парой, точно они были прокажёнными или проклятыми. Сэр Джереми поднялся на возвышение, точно священник на кафедру, окинул своим холодным, колючим взглядом столы с яствами и самих гостей, одетых в роскошные наряды по последней моде, раскрыл Библию и громким голосом произнёс: — Леди и джентельмены, — в зале воцарилась гнетущая тишина, — сегодня мы празднуем Рождество нашего Господа и спасителя Иисуса Христа. Отрадно, что вы не забываете о том, кто ценою собственной крови и мученической смерти даровал вам жизнь вечную. Губернатор всё больше хмурился. Речь графа Макларена ему явно была не по душе, но он молча слушал её. Сэр Джереми заглянул в книгу и стал читать: — «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице.». — Евангелие от Луки, вторая глава, — прошептала Анна: детство и юность, проведенные в монастыре, не прошли для неё даром. Шарль скривился, точно раскусил что-то кислое: ему, как правоверному католику, претило слушать отрывок из Священного Писания на языке простолюдинов, тем более — англичан. Папа Римский категорически запретил переводить Библию с благородной латыни на другие языки, а тот, у кого инквизиторы находили «еретический» перевод святой Книги, вполне мог угодить на костёр. Но здесь — не Франция и даже не Европа, а Новая Шотландия — колония той самой Англии, ставшей притоном для всевозможных богохульных ересей. Граф Макларен закрыл Библию и передал её жене, после чего возвёл глаза к потолку, точно сами небеса разверзлись перед ним, развёл руки в стороны и воскликнул: — Господи! Ты был рождён в яслях, среди домашнего скота, а эти грешники празднуют твоё святое Рождество в обжорстве и роскоши! Прости им, ибо не ведают, что творят! Гробовая тишина в зале становилась всё невыносимее. Какая-то женщина упала на руки стоявшему рядом мужчине. Даже Анна испытала дрожь во всём теле, слушая эту обличительную проповедь. Шарль взял её за руку и его прикосновение буквально обожгло её похолодевшую кожу. Сэр Джереми, похоже, был доволен эффектом, который его речь произвела на присутствующих аристократов. Не говоря больше ни слова, он, в сопровождении жены, пошёл к выходу. Миледи провожала взглядом этих супругов-пуритан и думала, как использовать данную ситуацию с максимальной пользой для дела, ради которого кардинал Ришельё отправил их сюда. Решение пришло само собой, когда граф и графиня проходили мимо неё и Шарля. Лишь только Макларены покинули губернаторский дворец, она выбежала вслед за ними. На улице вовсю бушевала метель, мелкие снежинки летели ей в лицо, леденящий мороз пронизывал её тело насквозь, но терять время было нельзя. Сэр Джереми и его жена Сара уже собирались садиться в тёмно-коричневую карету без опознавательных знаков, когда к ним буквально подскочила леди Кларик. От неожиданности граф повернулся в её сторону. Взгляд его свинцовых глаз оставался таким же непроницаемым, как и раньше. — Что вам угодно, сударыня? — грозно спросил он молодую женщину, упавшую перед ним на колени и схватившуюся за нижний край его чёрного камзола. По щекам Анны текли в два ручья слёзы. — Помолитесь за меня Господу, — срывающимся голосом ответила Миледи, — ибо я грешна и не смею сама обращаться к нему… — Встань, сестра! Я — такой же смертный человек, как и ты. Негоже мне кланяться, не достоин я этого и не смею получать такие почести. Ибо сказал Спаситель: «Господу, Богу своему поклоняйся и Ему одному служи». Слова Макларена прозвучали, как приказ офицера на плацу. Но Анна не пошелохнулась. Леди Сара пошла к ней и помогла подняться. Миледи еле держалась на негнущихся, закоченевших ногах. Она опустила глаза, не переставая плакать. — Господь наш всемилостив, — уже мягче продолжал сэр Джереми, глядя на молодую женщину, — он принимает каждого, кто искренне кается и хочет жить согласно его заповедям. Ибо сказано в Писании: «Приходящего ко мне не изгоню вон». Снег продолжал лететь со всех сторон. Шарль тоже выбежал из дворца и, увидев Анну, набросил теплую меховую шубку ей на плечи. Он встретился взглядом с Маклареном и ему показалось, что именно так смотрит в глаза человеку Владычица-Смерть прежде, чем увести его за собой в Мир Вечного Мрака. Граф посмотрел на лорда и леди Кларик, после чего коротко сказал: — Приходите в ближайшее воскресенье после Рождества в наше имение. У нас есть своя семейная церковь, где мы молимся Господу о прощении наших грехов и дарах Святого Духа. Не дожидаясь ответа, он вместе с графиней Сарой сел в карету, которая унесла их прочь, в снежную даль, оставив Шарля и Анну стоять в одиночестве, среди белого безмолвия. Д’Артаньяну поступок Миледи показался импульсивным и безумным, но он лишь заметил ей, когда тёмно-коричневая карета Маклареном скрылась за белым, зимним горизонтом: — Ты могла простудиться… Она же в ответ лишь молча улыбнулась. Слёзы уже высохли на её щеках, но Шарлю казалось, что он видит крохотные ледяные капельки, застывшие на миловидном личике. Ему и самому не верилось, что когда-то он мог считать эту женщину самым опасным созданием на Земле, эту трогательную, мудрую и родную женщину. Анну. Вернувшись в губернаторский дворец, они увидели, что рождественский праздник продолжается, точно вместе с Маклареном из зала ушла некая гнетущая, черная сила. Гости, как ни в чём не бывало, веселились, ели вкусные блюда, приготовленные поварами герцога Саффолка, пили кислое английское вино, танцевали под звуки быстрой музыки. Но фамилия пуританской четы слышалась то тут, то там. Собравшиеся отдельными кучками, друзья и подруги обсуждали это нелепое происшествие. Кто-то назвал сэра Джереми сумасшедшим. Еписком англиканской церкви, стоявший рядом с губернатором, открыто заявил, что граф и графиня одержимы Дьяволом, а своём имении устраивают чёрные месы. На лорда и леди Кларик никто не обратил внимания, точно они и не выходили никуда. Только сэр Сэмюэль сказал Шарлю и Анне, когда они подошли к нему: — Дорогой Чарльз, леди Энн, а вы что думаете о безумной выходке графа Макларена? Епископ Арундел прищурил глаза, ожидая их ответа. Д’Артаньян сжал губы, не зная, что сказать этому тучному человеку с гладко выбритым холеным лицом, делавшим его похожим на евнуха, поэтому, воспользовавшись моментом, взял с подноса бокал красного напитка, по вкусу напоминавшего прокисший виноградный сок, и отошёл чуть в сторону. Анна оглянулась в его сторону, тяжело вздохнула и опустила глаза: — Мне кажется, — тихим голосом произнесла она, — что эти люди ближе к Господу, чем все мы… Одутловатая физиономия епископа Арундела вытянулась от изумления, а губернатор сверкнул глазами, смерив леди Кларик недобрым взглядом. Явно не этих слов он ожидал из её уст, но возражать не став. Воспользовавшись моментом, Миледи подошла к Шарлю, который силился влить в себя содержимое бокала, и взяла его за руку. — Пойдём отсюда, — сказала Анна, — мне что-то нездоровится. Попрощавшись с герцогом Саффолком и другими важными гостями, они вызвали кучера с каретой и отправились домой. Миледи глубоко вдохнула свежий морозный воздух, лишь только они вышли на улицу, покинув шумный зал губернаторского дворца. Разумеется, ей нередко приходилось обыгрывать самые разные, самые невероятные, роли, но это никогда не убавляло тяжести на душе. До самого воскресенья ни Шарль, ни Анна не говорили о Макларенах и пуританах.