Всё могло быть иначе...

Шарль успел одеться, когда с коридора послышались гулкие звуки, похожие на удары колотушки по дереву. Долорес улыбнулась, снова напомнив д'Артаньяну Констанцию. - А вот и папенька вернулись, - прощебетала молодая искусительница. "Верно так поют птицы в раю", - подумал гасконец, но его мысль прервало новое, весьма неожиданное видение. Дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в спальню не вошёл, а буквально ввалился грузный, рыжеволосый и рыжебородый мужчина в мундире английского морского офицера. По сравнению с этим гигантом даже Портос выглядел бы всего лишь смешным толстяком. Долорес вскочила с кровати, на которой сидела рядом с д'Артаньяном, и бросилась на шею отцу-великану, которого, по всей видимости, просто обожала. Шарль заметил, что вместо правой ноги у папаши Хэммиша деревянная культя: она-то издавала странные звуки, когда он шёл по коридору. Граф прибыл не один. Рядом с ним были ещё двое мужчин: усатый солдат в красном мундире и щуплый, сморщенный человечек с большими круглыми очками на длинном носу, одетый в простой черный камзол колониального чиновника. На головах у солдата и чиновника были парики, а вот сам сэр Арчибальд мог похвастаться роскошной огненно-рыжей шевелюрой, спадавшей волнами ему на плечи. Было в облике графа нечто такое, чего сам Шарль никак не мог объяснить: его внешний вид никак не вязался с образом дворянина-аристократа благородных кровей. Бывший мушкетёр поправил на себе одежду, тщательно выглаженную безъязыкой рабыней по приказу её госпожи, и сделал два шага в направлении к графу. Он тут же уловил на себе пристальные, чтобы не сказать - враждебные взгляды спутников Хэммиша. Когда Долорес выпустила отца из своих объятий, д'Артаньян сделал положеныый реверанс и обратился к графу: - Ваше сиятельство... - О! - перебил его рыжеволосый великан. - Давно меня так никто не называл. Ну здравствуй, француз. Он легко мог переломить гасконца пополам одним движением правой руки, но вместо этого по-простецки сжал узкую ладонь д'Артаньяна своей огромной лапой. Шарлю показалось, что его кости затрещали от этого рукопожатия. Он стиснул зубы и посмотрел в зеленоватые глаза Хэммиша. Тот улыбнулся, оскалив искусственные золотые зубы. - Ну как тебе моя дочь, чужестранец? - граф прищурился. - Хороша, да? Отпустив ладонь своего гостя, который теперь сам себе казался пленником, сэр Арчибальд хлопнул ручищей по упругим ягодицам девушки. Та даже не взвизгнула, а только рассмеялась. - Тереза, - назвал он её вторым именем, - вели своей мартышке накрывать на стол. А то мы проголодались: сегодня было много работы, но она того стоила. После этих слов он притянул Долорес к себе за талию и поцеловал её в губы. Она ответила ему тем же и выбежала из комнаты - давать распоряжение Дидоне. Спутники графа, довольно бесцеремонно, расположились в креслах у стены, продолжая наблюдать за игрой в кошки-мышки, которую Хэммиш вёл с д'Артаньяном. Мутно-зеленые глаза великана сверкнули живым блеском. - Удивлён, француз? - Я - англичанин... - начал было Шарль, но тут лицо его собеседника переменилось, став больше похожим на демона из Преисподней. - В моём доме не смей мне лгать, лягушатник! - рявкнул хромой гигант. - Я вашего брата за милю распознать могу. И не только по гнусавому произношению. Сам дух вашей паршивой Франции исходит от вас, как вонь от протухшей рыбы. Бывший мушкетёр понимал, что находится в клетке со львом и у него нет даже шпаги, чтобы обороняться. Граф сделал паузу и повернулся к своим спутникам, которые тут же вскочили на ровные ноги, как ужаленные. - Мистер Канингэм, - позвал он чиновника, - подойдите к нам и расскажите этому мсье, - слово "мсье" было произнесено с явным презрением, - что мы знаем о нём и его супруге.

*****

Обладая прозорливым, острым умом и врождённой смекалкой, Анна понимала, что лидер местной пуританской общины Джереми Макларен - далеко не главный среди мятежников-индепендентов. Он - лишь видимая верхушка той горы, основная часть которой скрыта глубоко под водой. Заговор против английского короля и назначенных им в колониях Нового Света губернаторов, подогреваемый как снаружи, так и внутренним недовольством политикой метрополии, зрел уже давно. И начались эти процессы задолго до их с Шарлем прибытия в Новую Шотландию. Миледи подозревала, что Его высокопреосвященство кардинал Ришельё имеет ко всему этому непосредственное отношение. Ослабление Англии, поддерживающей еретиков-гугенотов и прочих бунтовщиков, выгодно Франции. А, значит, нужно сделать всё, чтобы проклятый остров, одолеваемый собственными проблемами, был неспособен вмешиваться во внутренние дела её Родины. А добавить ей этих проблем, да побольше, насолить чем-либо королевскому дому Стюартов - на такое леди Винтер была всегда готова! И на то у неё были веские причины. Снова посмотрев на себя в зеркало и грустно улыбнувшись собственному оотражению, Анна ненадолго погрузилась в воспоминания о прошлом, которое раскаленными щипцами, как в камере пыток, сжимало её сердце и вырывало из него душу. И во всех своих бедах молодая женщина винила других людей, так или иначе связанных с правящими династиями Англии и Франции - либо самих монархов, либо тех, кто им служил. Рожденная в 1602 году на берегах туманного Альбиона и будучи сама наполовину англичанкой, Анна-Шарлотта Баксон де Бейль (*) искренне ненавидела эту дождливую страну, которая дважды отняла у неё самых близких ей людей. Своё двойное имя девушка получила от обоих родителей: мама-француженка назвала её Анной, папа-англичанин - Шарлоттой. Её детство, не смотря на любовь и согласие, царившие в их семье, никак нельзя было назвать счастливым. Она почти не помнила своего родного отца: когда ей было всего три года, сэр Уильям Баксон трагически погиб. Его, как соучастника "порохового заговора" 5 ноября 1605 года (**), обвинили в подготовке покушения на жизнь короля Иакова Стюарта. Во время ареста он оказал сопротивление, отчаянно сражался и был заколот английскими солдатами на глазах у жены и дочери, которых, как это ни странно выглядит со стороны, тогда не тронули. Видимо, насчёт них просто не было соответствующего указания. Безутешная вдова Луиза Баксон, урожденная де Бейль, вместе с дочерью Анной-Шарлоттой, покинула Британские острова и вернулась на родину своих предков - во Францию. Но там ей никто не был рад. Даже близкие родственники, считавшие брак с англичанином предосудительным, отвернулись от неё. Не имея средств к существованию и перебиваясь случайными заработками, бедная женщина отдала шестилетнюю Анну на воспитание монахиням в бенедиктинский монастырь, а вскоре и сама умерла от чахотки. Перед смертью мадам Луиза написала дочери прощальное письмо, в котором рассказала печальную историю их семьи. Его юной послушнице Анне передал молодой священник, исповедовавший несчастную женщину на смертном одре, в приюте для нищих. Девочка хранила это послание - единственное, что осталось у неё на память от матери, в своём молитвеннике и каждый вечер, уединившись в своей келье, перечитывала его. Желание вернуться в Англию и отомстить обидчикам за своё поруганное детство появилось у неё ещё в монастыре, с годами же оно росло и крепло. В 1618 году графиня Анна де Ла Фер, беременная от своего первого мужа и чудом избежавшая смерти от его же руки, опасаясь за жизнь своего будущего ребенка и возможных преследований, прибыла к скалистым берегам Британии. Там она родила сына, Жана-Франсуа, и вышла замуж за благородного, но бездетного лорда Винтера. Второй муж, будучи намного старше Шарлотты (в Англии Анна называла себя вторым именем), полюбил молодую женщину, усыновил её ребёнка и принял его, как своего. Она стала баронессой Шеффилд, этот же титул должен был унаследовать её сын - Джон Френсис Винтер, как записал его в документах приёмный отец. Но судьба-злодейка снова жестоко поглумилась над Миледи: деверь несправедливо обвинил Анну-Шарлотту в причастности к смерти второго мужа, подверг молодую вдову домашнему аресту. Заручившись поддержкой английского короля Карла Первого Стюарта, младший брат лорда Винтера лишил её единственного сына и титула, и законного наследства, и даже имени, данного при рождении. По приказу Его королевского величества, мальчика увезли в неизвестном направлении и отдали чужим, незнакомым людям. Сбежав из-под домашнего ареста, Анна-Шарлотта безуспешно пыталась найти сына, но все её поиски были напрасны. Совершенно отчаявшись и потеряв надежду на справедливость, она покинула сырую, промозглую Англию и вернулась во Францию, повторив, таким образом, нелёгкий путь своей родной матери, Луизы Баксон, урождённой де Бейль. Правда, ей повезло намного больше. Совершенно случайно она попалась на глаза графу Рошфору, по достоинству оценившему её таланты, а тот, в свою очередь, доложил о молодой и перспективной англичанке своему патрону - кардиналу Ришельё. Его высокопреосвященство был просто очарован умом и красотой Миледи Винтер, которая, как и он сам, очень любила кошек. Видимо, это последнее обстоятельство сыграло решающую роль в дальнейшей карьере Анны-Шарлотты: она стала доверенным лицом самого кардинала, агентом его секретной службы, но при этом вовсе не отказавшись от желания отомстить лорду Винтеру-младшему и его покровителю, английскому королю Карлу I Стюарту. В этом её личные интересы совпадали с интересами самого кардинала. Миледи отогнала прочь дурные мысли и ненужные переживания. Нельзя всё время жить прошлым и теребить незаживающие раны. Сейчас у неё - совершенно другое задание. Уже перед самим выходом Анна вспомнила о Шарле. То, как он ушёл и не вернулся, обеспокоило молодую женщину. Попытки успокоить саму себя: мол, всё само собой образуется, ни к чему не привели. Любящее невозможно обмануть: плохое предчувствие, что взбалмошный гасконец попал в беду или ловушку, расставленную врагами Франции, не покидало Анну весь день, пока она проводила время с новыми знакомыми - женщинами-пуританками, одетыми в одинаковые черно-белые платья и нелепые чепчики, что делало всех их похожими на монахинь какого-то странного ордена. Вечером Шарль тоже не вернулся домой. Был бы это Париж, Миледи решила бы, что он пьянствует в каком-нибудь трактире с друзьями-мушкетерами. Но тут у него таких друзей не было, разве что сослуживцы из личной гвардии губернаторы, в которой Чарльз Кларик, после той памятной охоты, имел звание капитана.