***
— А я аккуратно. США, сидя на своем законном месте, с биноклем в руках, и зажав между ног открытую бутылку пива, высматривает свою очередную жертву. — Ну где же вы попрятались? — задумчиво произнес он. — Кого ты там отслеживаешь? — Рейх забирается на подоконник, усевшись к нему поближе и пытается что-то разглядеть. — Девок. — улыбнувшись, ответил Италия и тоже залез к ним. — Ты разве не знал, что он маньяк? — Хочешь глянуть? — США суëт немцу в руки бинокль.- Только недолго. Рейх подносит прибор к глазам, подкручивая пальцами колесико оптики и замираешь с улыбкой. — Что там? — Штаты сделав глоток из бутылки, уставился на немца. — Да подожди, не мешай.- тихо отвечаешь тот. — Кто-то есть? — не отстает американец, ерзая на месте. — Тихо. Не лезь. — Рейх немного вытягивается, продолжая довольно лыбиться. — Блять, Рейх, скажи уже, что там происходит? — дергается Штаты. — Раздевается. Трусы снимает…— Рейх отстраняется в сторону, снова подкручивает колесико. — Дай посмотреть. — США, не выдержав, выхватывает у того бинокль и, быстро вскидывает к лицу. — Где? Какое окно? — На третьем этаже, второе справа. — отвечаешь немец и, глянув на Союза, щелкает пальцами. Русский, пододвинув Италию, тоже присаживается на оставшееся свободное место. — Рейх, ты гандон! — заорал США на весь двор, напугав пробегающую под окнами собаку, отчего та залилась громким лаем. Он толкнул арийца в плечо, немец навалился на Италию, а тот на СССР. — Там, блядь, какая-то бабка белье развешивает. — захохотал Штаты, снова толкаясь, и Королевство опять вжался в коммуниста боком. — США, ты заебал. — Союз отпихивает итальянца и обратная волна проходит на другой край подоконника. США, пытаясь удержаться, махнул рукой, задев свою бутылку, и она с глухим ударом свалилась в траву. — Пиздец.- глядя вниз, произнес американец.- Лучше бы это был итальяшка, хоть бы поржали. — Я вот все понять не могу, как можно закрывать на это глаза? — задумчиво говорит Рейх, по-прежнему сидя на подоконнике. — Ты о чем? — спросил Америка, на секунду оторвавшись от своего наблюдения. — Как можно закрывать глаза на то, что эти человеческие подобия живут рядом, среди нас? — продолжаешь немец. — Ты это про Мышь? — спрашивает возникший Японец, забравшись с ногами в кресло, и быстро отпил из очередной, только что открытой бутылки и откинулся на спинку. — Про весь их выводок. — ариец щелчком выбивает сигарету из пачки и, подкурив, поворачивается к парням лицом. — А что мы сделать должны? — Италия поднес бутылку к глазам, разглядывая комнату сквозь темное стекло. — Не поубивать же их теперь. За это так-то срок дают, если ты не в курсе. — А ты зассал? — Рейх улыбается, но во взгляде нескрываемое презрение. Но, не дождавшись ответа, продолжает: — Поэтому они и охуели, решив, что им все можно. Почему этот недочеловек считает себя равным нам? Кто ему вообще позволил открывать пасть и без страха ходить по нашей земле? Как можно спокойно жить, когда это отродье топчет своими копытами отечество?! — Нихера ты задвигаешь. — Америка, развернувшись, уставился на немца в свой бинокль. — Разве я не прав? — ариец делает паузу, скользнув острым взглядом по всем присутствующим. — Разве я что-то не то сказал? — Все то.- отозвался итальянец, снова отпив из бутылки. — Но, Рейх сейчас, это как бы, не совсем в тему. — Что не в тему? — Рейх спрыгивает с подоконника и, вытянувшись в струну, замирает. — Хочешь сказать, что сейчас будет в тему хуй забить на свою страну? — Он этого не говорил. — чуть не подавившись пивом, ответил Японская Империя. — Но что мы то можем изменить? У нас ведь пока нет возможности издавать какие-то законы или давать указания на чье-нибудь истребление. Немец гордо вскидывает голову и расправив плечи, начинает шагами измерять комнату. Союз еле сдерживается, чтобы не заржать и отворачивается в сторону, давясь подкатывающимся приступом смеха. Выглядит это представление, конечно, весело, а вот сама ситуация- не очень. — Пока нет. — говорит Рейх, стряхивая пепел в ладонь. — Поэтому я и собираюсь поступать в военку, а когда закончу, тогда больше возможностей будет. Тогда уже намного проще что-то организовать, хоть, блядь, переворот. Нужно создать свою идею, создать страну и свою нацию. — Бля, Рейх, ты долго эту речь учил? — хихикнул Штаты наконец, оторвавшись от бинокля. — Это нихуя не смешно.- ариец с откровенной ненавистью смотрит на него. — Я это вполне серьезно говорю, а смеяться над такими вещами могут только долбоебы. Америка покачал головой: — Пиздец, ты гонишь. Ты, что-ли первый, кто пытался это сделать? У Франции нихрена не получилось, и тут ты, такой, хер пойми кто, и хер знает, откуда: по взмаху волшебного чего-то там, осуществляешь все планы по завоеванию мира высшей расой. Ты гонишь. — последние два слова он проговорил по слогам и через пару секунд, глянув на сигарету, зажатую в пальцах, добавил. — Давай покурим. Рейх молча протягивает ему то, что осталось и продолжает расхаживать перед остальными. — Для меня существует две возможности. — немец произносит с таким видом, будто это самая страшная клятва, нарушив которую, перевернется весь мир. — Либо добиться полного осуществления своих планов, либо потерпеть неудачу. Добьюсь-стану одним из величайших в истории, потерплю неудачу-буду осужден, отвергнут и проклят… Это закон. Тот замолкает с театральной паузой. В комнате наступила тишина. — Не, ну сказано, конечно, красиво…— Штаты, наконец, нарушил молчание. — Война ни к чему хорошему не приведет… Рейх резко останавливается посреди комнаты и в вечерних потемках четко прорисовывается его профиль на фоне окна. В его глазах вспыхивают огоньки, сменяя привычный холод. — Вы сами видите, что происходит. Взять, хотя бы, этот ваш завод, который проебали к херам, а раньше он бы приносил доход и стране, и людям. Сейчас вы и сидите без работы, потому что заботиться о вас никто не собирается. Пруссия бы этого не допустил. — Рейху всегда казалось, что Германия процветала лучше во времена его деда, А не отца — Германской Империи. — А вы, со своими взглядами и мнением, которое вам навязала школьная программа, так и будете дальше сидеть в жопе. У человека всегда должна быть цель, и ее нужно добиваться и стараться сделать все, даже то, что может казаться невозможным, чтобы ее достичь. И я сделаю все ради возрождения идеи, ради создания своей нации! Последние фразы ты уже просто выкрикиваешь и в этот момент сам становишься похожим на деда. Если его дед был сейчас живой, по любому бы гордился бы им за такую преданность идее, да и не только дед, наверное… Мы все молчим: США, глядя в окно на прячущийся в темноту вечера двор; Италия и Япония, опустив головы, отковыривают этикетку с пивной бутылки; а Совет все также- глядя на немца, на его четкий черный силуэт на подоконнике рядом с Штатами. Ариец сидит, свесив ноги из окна, и снова курит… В этот вечер что-то в нём русского зацепило, скорее, вызвало интерес. Наверное то, что он в первый раз видит такую безумную преданность идеям и полную убежденность в их правильности, и любое мнение, если оно не схоже с собственным, не станет для него причиной задуматься над чем-то и, тем более, изменить самому себе.***
После работы, в крайне убитом состоянии, СССР возвращается домой. Рейх сидит во дворе на скамейке, с сигаретой в зубах, и что-то рисует в своей тетрадке. Заметив русского, молча вскидывает руку в жесте приветствия, и закрывает тетрадь. Союз немного тормозит, но потом также молча отвечает и присаживаясь рядом. Напротив их, на песке, валяется все тот же черный соседский кот, греясь в лучах теплого летнего солнца. — Смотри. — Рейх, пролистав несколько страниц, показывает свои новые художества. На клетчатом листе лежит точно такой же кот, прямо один в один. Кажется, что даже, нарисованная простым карандашом, шерсть блестит и переливается на солнце. — Талант, хуй поспоришь. — улыбается Совет. Немец перелистываеь дальше и от следующего рисунка русского просто порвало от смеха- сидящий на подоконнике Ландерс с загадочным видом смотрит в бинокль. Сходство во всем, даже придраться не к чему. — Ты ему это покажи. — говорит коммунист немного придя в себя. — По любому психанет. Союз пытается взять у арийца тетрадку, чтобы получше разглядеть, но тот прямо из рук вырывает ее и убирает на край скамейки. — С чего бы это? — в непонимании русский смотрит на того.- Сам показываешь и тут же прячешь. — Ну, ты же посмотрел. — Рейх бросает окурок под ноги, закопав в песок ботинком. — И что, больше нельзя? Типа сотрется, если часто смотреть? — русский незаметно протягиват руку у того за спиной, уцепившись за край тетради и через секунду она уже у СССР. Немец хватается за другой край и тянет на себя. — Дай сюда. Совсем охуел? — Рейх смеется, продолжая тянуть. Совет не отпускает. — Рейх, если не отцепишься, мы ее тупо порвем и все. И в этот момент Рейх резко кулаком бьёт коммуниста по ноге. От неожиданности приходится разжать пальцы, и немец выхватывает тетрадь и кладет ее под задницу. — Ты ебанулся? — Союз потирает ушибленное место. Это не особо больно, но достаточно ощутимо. И тот делает то же самое. Ариец дергается, хватаясь за ногу. — Бля, нахера так сильно? — говорит со страдальческим видом, но тому явно весело. Совету тоже. И снова выхватывает от немца по этой же ноге. — Сука. — СССР уже становится смешно от всего этого. Через мгновение Рейх в очередной раз подскакивает на месте. — Пиздец, отсушил. — лыбится и толкает того в бок локтем. — Спорим, не подеретесь. — слышится из-за спины голос Британии. Он подсаживается к ним со стороны немца стороны и тут же получает такой же удар по ноге. — Ебанутый что ли? — поджав ногу вскрикивает он, отодвигаясь подальше. — Давай его отпиздим. — Рейх смотрит на Союза и смеется. — Так то надо. — русский соглашается и, обойдя скамейку, они зажимают его по бокам. — Идите нахер. — орет британец и весь сокращается, как девка. — Это нечестно, вас двое, а я один. Откуда-то появившийся во дворе полицай, останавливается возле соседнего подъезда, что-то пишет у себя в блокноте и, осмотревшись, решительно направляется в сторону троих. — Если не отъебетесь, я все ему расскажу. — заржал Великобритания. — Добрый вечер. — полицейский, подойдя ближе, внимательно оглядывает всех. — Я из полиции и мне нужно задать вам несколько вопросов. Парни молчат. — Вы местные? — спрашивает он, открыв свой блокнот. — Да. — отозвался за всех Брит. — Дело в том, что этой ночью в вашем районе было совершено нападение. Может, вы что-то слышали? — Нет. — снова подал голос британец. — А на кого напали? — Вам Израиль знаком? — Ну, конечно. — Великобритания никак не может заткнуться. — Так это на него напали? — Да. — полицай продолжает разглядывать парней, как экспонаты на выставке. Рейх возит ботинком по песку, уставившись полицаб прямо в глаза. — И что с ним? Сильно избили? — Он в больнице, без сознания. — ответил тот. — А может, у него с кем-нибудь конфликты были в последнее время? — Вообще то мы с ним не общались. — Британцу, походу, захотелось выговориться. — С ним вообще никто здесь не общался, потому что он про всех слухи пускал, как бабка, и к людям лез с ненужными советами, так что конфликт мог быть с кем угодно. Не получив никакой, особо важной информации, полицай, наконец, свалил, оставив всех в покое. Союз не думал, что это простое совпадение, учитывая все случившееся днем раньше. Тот молча смотрю на арийца. Рейх достает очередную сигарету, с совершенно спокойным видом закуривает, вытягивает вперед ноги и, упираясь руками в скамейку, немного откидывается назад. — Он тебя не видел? — тихо спрашивает Совет — Нет. Я же не долбоеб, чтобы светиться. Тем более, было темно и я очень сильно сомневаюсь, что у него есть глаза на спине. — Главное, чтобы он потом чего лишнего не наболтал, когда в себя придет. — Совет тоже закуривает. — Не наболтает. — улыбнувшись, произносит ариец. — Хотя, надо было добить эту мышь. — Вы это о чем? — влез британец. Рейх с той же улыбкой смотрит на него, подмигивает: — Да все соображаем, как пиздить тебя будем. Я предлагаю головой об скамейку, а Совок говорит, что лучше запинать… — Ебанутые. — хихикнул Британец. — Догоните сначала…