Пещерное Сияние: Начало: Основание

      С тех пор прошло четыре дня. К тому времени тёмно-серый ближе к чёрному кот с голубым отливом и голубыми глазами и золотистая кошка с бурыми боками, крапинками на них и хвостом съели уже половину живота и обгрызли мясо левой передней лапы.       Оставалась последняя полная луна. Стоял поздний закат. Вьюжка уже укладывалась спать, а Клён сидел рядом с молодой берёзкой. Волнуясь из-за последней полной луны, он думал: «Что же произойдёт? Неужели Кошка сойдёт на землю?», но признаков как будто не было: прохладный ветерок дул в противоположную сторону входа в нору, полное округлое белое с золотистым оттенком пятно Луны ярко светило на землю, отливая тёмно-серую шерсть Клёну голубым, а звёзды загорались и как всегда мерцали холодным и равнодушным блеском или, замерев, просто светили ярким бело-золотистым светом.       Так кот сидел, пока яркое лучезарное солнце совсем не опустилось вниз. Он наблюдал за безоблачным небом, покрытым яркими маленькими точками. Голубоглазый Клён повернул голову и посмотрел на свою жену: она спала, растянувшись, тихо и ровно дыша, ни о чём не подозревая. «Спи, не тебе же Орлянка говорила о десяти полных лунах», — подумал он про себя, сравнивая себя с ней. Потом он снова повернул голову обратно и взглянул на звёздное небо. Вдруг одна из звёзд сверкнула и пропала. Муж Вьюжки взволновался ещё сильнее. Он хотел вскрикнуть: «Кошка! Скажи, когда ты сойдёшь на землю? Когда же время патриархатов пройдёт и настанет Великое Объединение Котов И Кошек?», но его удержала мысль о том, что он своим криком может разбудить Вьюжку. Тогда он встал, вошёл в нору взволнованным, лёг, твердя себе в мыслях: «Надо спать, надо спать…», и он вскоре уснул.

***

      Вьюжка открыла свои голубые глаза. Всюду было темно. Кошка повернула голову влево и увидела своего спящего мужа, бока которого со вдохом поднимались и опускались с выдохом. Она начала умывать одно своё место между задними лапами, подняв вверх одну из них. Потом она, чувствуя схватки, подняла голову, открыв пасть и высунув язык, дыша пастью от боли. После она ещё стала умывать задние лапы, чтобы детёныши вышли не в грязь, а на свет. Затем беременная, теперь рожающая котят кошка снова начала умывать это место и снова дышать открытой пастью с высунутым языком, вздохнув.       Закончив умываться, Вьюжка легла, но продолжала дышать так же с поднятой головой. Пролежав так недолго, жена Клёна начала умывать свой живот для того, чтобы её детки кушали материнское молоко. Потом кошка оторвалась и легла с поднятой головой, дыша уже носом. Её бока заметно поднимались от глубокого вдоха и опускались от выдоха. Голубоглазая кошка хотела умыть место между задними лапами, но из-за боли не могла дотянуться до него, и она легла, подняв вверх одну из задних лап, которую позже опустила, дыша открытой пастью с её высунутым шершавым, как полагается всем котам. языком и оставив голову поднятой. Затем рожающая кошка подмыла немного грудь и шею.       Вьюжка вскоре опустила голову. Началась первая схватка, а живот золотисто-бурой крапчатой кошки постепенно увеличился. Кошка не выдержала боль и закричала: — Ай! — внезапно громко мяукнула она.       В мгновение кроны некоторых спящих деревьев зашевелились, закачались, и оттуда вылетели птицы. Крик разбудил и Клёна, её мужа. Тёмно-серый кот, шерсть которого на свете луны отливала голубым, распахнул с испугом свои голубые глаза и вскочил. — А? Что? — сказал Клён с испугом, приходя в себя. — Рожаю! — крикнула Вьюжка с болью.       Между задними лапами начал показываться лиловый носик и маленькая мордочка. Она всеми своими силами старалась вылезти из туннеля, из утроба её матери. Скоро показалась крохотная тёмно-серая ближе к чёрному, как шерсть её отца Клёна, головка с закрытыми глазками и малюсенькими ушками. Продвигаясь дальше, из утроба показалась правая передняя лапка, которая была тоньше, чем ветвь берёзы. Такой же была и левая передняя. Подушечки лап были лиловыми.       Вьюжка мучилась сильнее, чем когда она идёт сбрасывать лишний груз. — Я сейчас принесу тебе палку, — мяукнул Клён, который побежал как можно быстрее и с волнением, вдруг его жена или дочери скончаются на месте. Пробежав немного, он залез на одно из лиственных деревьев, кот быстро выбрал подходящую крепкую ветку, отломил её и слез с дерева. После этого он скорее прибежал в нору и сел. Старший котёнок вылез уже наполовину.       Рожающая кошка приняла дар от своего мужа и взяла палку. Она зажимала её, когда появлялись схватки. Маленькая кошечка стремительно пробиралась из утроба матери, уже полностью показались бока. Упорно двигаясь, дочь Вьюжки и Клёна вскоре выбралась на волю, однако её мать всё ещё мучилась. — Вылижи её против ше-е-е-ерсти-и-и-и-и! — сказала кошка своему мужу, чувствуя боль родов.       Длиннохвостый отец решил сразу же выполнить просьбу, потому что он боялся, что его родной котёнок умрёт. Он подошёл к своей беспомощной тёмно-серой ближе к чёрному с голубым отливом дочке, потом, наклонив свою округлую голову, высунул шершавый розовый язык и лизнул её против её очень коротенькой шёрстки. Пузырь вскрылся, кошечка сделала свой первый вдох, и она задышала ровно и плавно.       Пока второй котёнок подходил к выходу из утроба, первый, самый старший, тёмно-серый ближе к чёрному с голубым отливом на ощупь ползал, ища животик матери, откуда он сможет впервые испытать вкус котячьей пищи и напитка. Клён с такого де цвета шерсти внимательно следил за своей старшей дочкой, несознательно волнуясь, чтобы с ней ничего не случилось — отец всегда был наготове предоставить её помощь.       Младшая кошечка уже находилась на выходе. Тогда у Вьюжки снова начались схватки, и она приподнялась и помыла место между задними лапами, чтобы и младшая кошечка, как и её старшая сестра, вышла в чистоту. Вот уже показалась золотистая мордочка. Клён подал своей жене палку, чтобы она не сломала зубы.       Через четверть круга буро-золотистая кошечка вылезла уже наполовину. К тому времени старший котёнок уже пробрался к животику матери и пил молоко.       Скоро золотисто-бурый крапчатый котёнок вылез из утроба Вьюжки, дополз с помощью своих крохотных и слабеньких котячьих лапок до золотистого живота и пил материнское молоко.       Во время родов кошка потратила немало крови, но она выжила.       Так сбылись слова Орлянки, далёкой родоначальницы Клёна и основательницы Патриархата Орляньих.