Пещерное Сияние: Начало: Основание

— Пещера… Подай мне… пожалуйста… того… кролика… — закряхтел старый кот.       Тёмно-серая с голубым отливом бодрая кошка тут же встала, подошла к куче, где лежала дичь и хотела было взять кролика, но Сияние возразила: — Пап, тебе сейчас нельзя есть кроликов, зайцев, мышей и остальных зверьков, кроме птиц. Лучше всего кушать ворону: она уменьшит боль и вылечит тебе больные кости. — Но кролик вкуснее, а мясо вороны более кислое, — не слушал младшую дочь голубоглазый отец с обвислой теперь шкурой.       За это время Клён с Вьюжкой постарели, и теперь Пещере и Сиянию приходится постоянно заботиться о них. Шкура родителей из-за возраста обвисла. Сама семья в голоде не жила, но в изобилии, Сияние даже решила попробовать вырастить мак, который лечит бессонницу и может легко успокоить любого кота или кошку. И у неё это в конце концов получилось.       Сейчас Вьюжка спокойно спала, свернувшись клубочком. Снег падал крупными хлопьями, всё небо было затянуто мрачными облаками. Стояло утро. — Вот, поешь с горохом. Он сделает мясо слаще и вкуснее, — сказала Сияние, потерев лапами сухие семена гороха над очищенным мясом вороны и положив приготовленное блюдо перед носом старого короткошёрстного отца. Тот лишь фыркнул. Не хотелось ему есть кислое мясо вороны. Для него попробовать хотя бы кусочек был равен одиночеству, вместо того, чтобы жениться на любимой Вьюжке.       Переборов свои чувства, старый Клён всё же открыл пасть и откусил кусочек мяса. Он с отвращением искривил свою морду, показывая, насколько вкусной стала ворона, на мясо которой посыпали сухой горох. — Пап, если ты съешь всю ворону, то завтра я разрешу тебе поесть воробья, — сказала Сияние, волнуясь о нём. Клён сильно любил воробьёв, поэтому та и предложила их.       Тот не ответил, но через силу ел мясо кусками, стараясь побыстрее съесть то, что ему не нравилось.       Пещера смотрела на отца и волновалась за него.       И это всё было на фоне храпа Вьюжки.       Пока золотистая кошка с бурыми верхними частями боков и крапинками на нижних, бурыми хвостом, лапами и головой, кроме морды и сияющими голубыми глазами возилась с отцом по поводу мяса вороны, её старшая сестра смотрела за своей матерью. Та спокойно спала, посапывая носом. Пещера внимательно разглядывала каждую шерстинку для того, чтобы умыть шкуру Вьюжки от «всякой нечисти на шкуре», как у них говорится: от блох, соринок, песчинок, грязи и другой «нечисти». Своими зоркими глазами она заметила на шейке какие-то белые соринки. Кошка подошла к ней, наклонила голову к золотистой шейке и прошлась шершавым языком по золотистой шее матери. Затем она сделала это её раз, и ещё, и ещё… пока вся до последней крошки белая сыпь не исчезла с шёрстки Вьюжки. После этого та сразу заметила песок на крапчатом боку и стала его вылизывать. Дёрнулся хвост. Началось мурчание. Голубые глаза были всё ещё закрыты. — Полижи мне животик ещё, — сказала Вьюжка старческим голосом своей старшей дочери так же быстро, как она говорила в былой молодости. — Хорошо, — муркнула Пещера, в таком же темпе продолжая лизать золотистый живот своей матери, шерсть которого в старости перестала держаться в нужном направлении и обвис — так здесь, а также по всему телу шерсть свалялась и стала лохматой. Самой Вьюжке, конечно, это не нравилось, и ей требовалось «постоянно расчёсывать шерсть языком», — так сказала Сияние пару солов назад, когда обнаружила, что после купания, когда шерсть голубоглазой старой кошки высыхает, шерсть торчит куда глаза глядят. У Вьюжки не всегда было сил, поэтому ей иногда приходилось звать кого-нибудь из дочерей, чаще — Пещеру, так как Сиянию приходилось смотреть за травами, собирать и выращивать их. — Мам, — прервала вылизывание тёмно-серая среднешёрстная кошка с голубым отливом — Я схожу, поохочусь, а-то еды скоро будет мало. — Хорошо, — согласилась старая мама и отпустила свою дочь       Пещера встала, повернулась к выходу и вышла из норы. Она осторожно спустилась по крутому берегу и встала на реку, всю — во всю видимость — обросшую льдом, который был покрыт толстым слоем сверкающего разноцветными звёздами белого снега.       Кошка прошла где-то два крыла орла от ущелья, через которое впадает река, и дошла до лунки, появившейся однажды в этот период морозов необыкновенным образом — из ниоткуда.       Тёмно-серая среднешёрстная кошка с голубым отливом подошла к лунке и взглянула на небо. Весь голубой небосвод, знакомый с того момента, когда Пещера впервые открыла глаза, был затянут мрачными хмурыми облаками. Не увидев солнца на небе, кошка посмотрела, куда падает её тень, и, обнаружив, что она частично падает на воду (от тени, падающей на воду, улова может совсем и не быть, так как рыба это чувствует), села в нужное положение.

***

      Пещера несла в своей пасти пару окуней и карпов в нору, куда она и вошла. Клён и Вьюжка от гордости за свою дочь радостно замурчали, а Сияние перебирала целебные травы.