Предначертанный путь

Половину ночи Маринетт, вновь примерившая роль хранительницы камней чудес, пыталась упорядочить хаотично скачущие мысли. На смену первой эйфории от возвращения воспоминаний пришло непонимание. Девушка осознала, что за долгие одиннадцать лет без памяти стала совершенно другим человеком, но прошлое вернулось и теперь пытается вытеснить собой настоящее. В душе словно боролись две независимые личности, и ни которая не хотела уступать. И если в плане дружбы или семьи ничего не изменилось, то на любовном фронте ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов. Лёжа в холодной постели, Маринетт вспоминала, как мучительно ей было видеть Адриана Агреста, замирать при каждом взгляде на его очаровательную улыбку и слегка растрёпанные светлые волосы, но не находить в себе храбрости признаться ему в любви. Теперь она могла объяснить странную реакцию Альи на попытку поговорить о неоднозначном отношении к Агресту. Стало понятно, почему Сезар, которая всё знала от и до, была немало озадачена. Маринетт ворочалась с бока на бок, бесконечно поправляла подушку, плотнее закутывалась в одеяло, но сон упорно не шёл. Восстающие из пепла чувства к бывшему однокласснику пугали. За последний год Маринетт сильно привязалась к Луке и уже не мыслила иной жизни, но вот в памяти всплывает образ не мудрого хранителя, а безответно влюблённого мальчишки – юного музыканта, готового посвятить всего себя своей музе. Маринетт отчётливо увидела прежнюю себя, почувствовала, как земля уходила из-под ног при виде умиротворённого Адриана в компании Кагами, вспомнила, как от бессилия позволила Луке быть рядом, как присела возле него на гранитную набережную, как мечтательно глядела в весеннее небо под ласковый перебор гитарных струн, как раскачивалась в такт мелодии и верила, что когда-нибудь обязательно будет счастлива. Но не сложилось. Маринетт перебирала в памяти неприятные моменты, от которых даже спустя столько лет душу противно рвало на части. Она постоянно забывала о назначенных встречах, оставляла Луку теряться в догадках, исчезая со свиданий, чтобы в очередной раз поиграть в героев, придумывала до жути нелепые оправдания, чтобы объяснить своё отсутствие. Решение расстаться тогда лежало на поверхности. Маринетт знала, что Лука, запретив раненому сердцу кричать о чувствах, отошёл в сторону. Счастье Дюпен-Чен для него было превыше собственного. Но Куффен не отступил. Он ждал, когда Маринетт будет готова. Мог ли тогда парень предположить, что ему придётся томиться в ожидании долгих десять лет, что он встретит в чужой стране совершенно иную Маринетт, забывшую свой прежний мир, и что в этот раз она ответит ему взаимностью? Маринетт рывком откинула одеяло, вскочила с постели и в темноте едва не сшибла торшер. Девушка нащупала выключатель. Спальню озарил тусклый свет. Тишину нарушало лишь шумное дыхание Маринетт и стрелки часов, приближающиеся к трём часам ночи. «Какой к чертям Адриан?» – мысленно одёрнула себя Дюпен-Чен. – «Мой Лука, мой чуткий, заботливый и нежный, мой самый близкий человек сейчас в больнице и крайне нуждается в моей поддержке, а я вдруг вспомнила безответную бестолковую влюблённость!» Маринетт уверенной походкой направилась на кухню, залпом выпила стакан воды, медленно выдохнула и подошла к окну. На улице не было ни души. Глядя на одинокие фонари, роняющие свет на мокрый от моросящего дождя тротуар, девушка думала, что не позволит прошлым наивным фантазиями и собственной слабохарактерности повлиять на нынешнюю жизнь. Она знала, что новая Маринетт куда мудрее и рассудительнее прежней. Ей по силам оставить позади всё, что может помешать счастью. Воодушевлённая девушка вернулась в постель и погасила свет. Она прикрыла веки, обняла подушку, ещё хранящую едва уловимый, ставший родным запах Луки, представила, что любимый рядом, и плавно погрузилась в сон. Проснулась Маринетт уже после полудня. Организм, отчаянно требовавший отдыха, сдался и проигнорировал все сигналы будильника, зато девушка впервые за несколько дней почувствовала себя бодрой. Рассматривая отражение в зеркале, она увидела, что кожа стала не такой болезненно бледной, а синяки под глазами заметно уменьшились. Дюпен-Чен едва сдерживала себя, чтобы не позвонить родителям или Алье. Ей хотелось сообщить близким новости, но она справедливо решила, что первым о переменах должен узнать Лука. В ожидании часов посещений в больнице Маринетт нервно мерила шагами квартиру. Устав бесцельно бродить из кухни в спальню и кружить по гостиной, она навела порядок в шкафу, спрятав подальше невзрачный спортивный костюм, что носила все последние дни. Занятие оказалось как нельзя кстати. Маринетт вытащила с верхней полки пакет с платьями, которые покупала под влиянием Альи или принимала в подарок от мамы. Когда-то девушка сняла наряды, что ей не нравятся, с плечиков, заботливо сложила в аккуратную стопочку и спрятала подальше. Сегодня собравшая свою личность по кусочкам Маринетт с удовольствием примеряла женственные платья с кружевами, воланами и рюшами и долго кружилась перед зеркалом. Разглаживая ладонью ярко-розовую ткань, она отметила, что выглядит очень романтично. «Луке понравится!» – подумала про себя Маринетт. Однако от приподнятого настроения не осталось и следа, когда сознание пронзила внезапная мысль, заставившая Маринетт замереть посреди комнаты. Если к ней вернулись воспоминания, то что же станет с Лукой? Неужели он... забудет всю свою жизнь? Забудет Маринетт? Девушка задумалась, вопросительно взглянула на Тикки. – Я догадываюсь, что тебя беспокоит, но ответа дать не могу. Магия шкатулки порой весьма загадочная. Лучше всего тебе пойти к Луке и узнать, как у него дела, – залепетала Тикки. – К-конечно, – отозвалась девушка. – Я нужна ему. А если он лишится воспоминаний и не узнает меня... Тогда я буду нужна ему вдвойне! Маринетт, будучи не в силах оставаться дома, помчалась к Луке. Медсестра, узнавшая девушку, без лишних вопросов проводила её к палате Куффена и уже приготовилась предупредить о времени визита, но Дюпен-Чен не дала ей сказать. – Двадцать минут. Я помню, – проговорила Маринетт и потянула дверную ручку. Лука дремал, но, едва услышав лёгкие шаги, приоткрыл веки. Не отрываясь от подушек, он повернулся в сторону входа и улыбнулся одними краешками губ. – Какая ты у меня красивая, – хриплым голосом проговорил Лука. Маринетт, ничуть не смущённая комплиментом, вышла в центр палаты, покружилась и звонко рассмеялась, тут же прикрыв рот ладонью, испугавшись слишком громкого для больничных стен звука. Думать сейчас она могла лишь об одном – он не забыл её. Он всё тот же Лука. Но как работает эта магия, осталось загадкой. – Врач говорит, что мой организм быстро восстанавливается. Не удивительно, ведь у меня такой стимул вернуться поскорее домой, – неспешно проговорил Лука, любующийся девушкой. Он видел, что в ней что-то изменилось, но никак не мог разгадать, что именно. Ему было приятно видеть лучистую улыбку любимой. Меньше всего сейчас Луке хотелось жалости и сострадания. Искренний смех Маринетт напоминал ему, что жизнь продолжается. В глубине души крепло желание бороться дальше. – Я принесла тебе телефон, – сказала Дюпен-Чен, опускаясь на стул возле кровати. – Будет не так скучно. По крайней мере ты можешь писать мне в любой время. – Спасибо, моя родная, – потянулся к ладони Маринетт Лука. – Ты сегодня совсем не такая, как вчера. В тебе словно проснулась жизнь, – прокомментировал перемены парень. Маринетт поняла, что пришло время для нового признания. Она бережно сжала руку Луки и взглянула ему в глаза. – Вчера я говорила с Сассом. Он... – Убедил тебя принять шкатулку, пока я здесь прохлаждаюсь, да? – перебил Куффен. – Ты знал? – изумилась Маринетт. – Это был план на непредвиденные обстоятельства. Как видишь, они случились, – устало вздохнул Луку. – Я не хочу, чтобы ты геройствовала без меня и подвергала себя риску, но... даже если Парижу не грозит опасность прямо сейчас, камни чудес всё равно должны быть под присмотром. И ты – лучший кандидат на роль хранителя. Ты ведь не отказалась? – Я приняла шкатулку и... – Маринетт замялась, не решаясь продолжать. – Я всё вспомнила. Я вернула себе свою прежнюю жизнь. Я знаю, какой я была раньше. И ты... ты ведь ничего не забыл... – А вот такого поворота я и предположить не мог. Никто прежде не становился хранителем дважды. Вероятно, мои воспоминания со мной, потому что я не отрекался от шкатулки. А вот возвращение твоих объяснить сложнее. Лука улыбнулся, но его ясные глаза помутнели, в миг из лазурных превратившись в тёмно-синие. Маринетт уловила в них отчётливую грусть. Парень поспешил отвести взгляд. – Ты... не рад? – робко спросила Маринетт, уже догадываясь, что могло омрачить любимого. – Я рад, честно. Просто я боюсь, что это кое-что изменит между нами. Прежняя ты относилась ко мне... несколько иначе. И вот ты вспомнила всё. И его тоже... Лука старательно вглядывался в небесную даль за окном, боясь перевести взгляд на девушку. Он никогда не пасовал перед трудностями и считал себя открытым человеком. Даже будучи подростком он не делал из своих чувств великой тайны и почти сразу признался робкой Маринетт, что неравнодушен к ней. Но сейчас Куффен, которому жизнь весьма жестоко объяснила, что такое страх, вновь боялся. В дрожь бросало от одной мысли, что его возлюбленная, такая взрослая, смелая и уже уверенная в своих силах, оставит его ради другого мужчины – того, что когда-то давно опередил Луку и всецело завладел девичьим сердцем, не оставляя там даже крошечного уголка для других. В груди Маринетт заныло. Лука, как и каждый её знакомый, знал об огромном неразделённом чувстве юной Дюпен-Чен к Агресту. Но время расставило всё на свои места. Маринетт сжала ладонь Луки до боли в собственных пальцах. Девушка, накануне ночью решившая, что прошлое не станет помехой для нынешних отношений, мысленно дала себе слово во что бы то ни стало убедить в этом своего возлюбленного. – Мои вернувшиеся воспоминания ничего не меняют, – заговорила Маринетт. – Всё осталось далеко позади. Я провела ночь без сна, мысленно блуждая по закоулкам памяти. И знаешь, что я поняла? Что моя любовь к тебе с возвращением памяти стала только сильнее. Мне ужасно стыдно за всю боль, что я причинила тебе, когда лгала, когда избегала, когда называла чужим именем, когда... – Стой, не надо, – Куффен оторвал взгляд от окна, вытянул руку и приложил палец к губам девушки. – Не надо... Двигаться было больно, но Лука попытался присесть на постели. Маринетт придвинулась ближе, наклонилась к лицу парня и аккуратно коснулась его губ своими. Спустя секунду язык, истосковавшийся по близости, непроизвольно скользнул внутрь рта. Куффен застонал от боли, тут же погашенной волной нахлынувшей девичьей нежности. Он целовал любимую здесь и сейчас, а волшебная река времени уносила его всё дальше в прошлое. И вот он, отчаянно влюблённый подросток, ведёт подругу на свидание, тянется к её губам в полумраке кинозала, жаждет ощутить нежность, а получает лишь горькое послевкусие разочарования. Но в этот раз Маринетт не сорвалась с места, не сочинила на ходу нелепое оправдание, не попыталась скрыть вину за натянутой улыбкой. Девушка отдалась в его власть, приняла ласку, ответила на поцелуи. Она обвила его шею, спрятала прохладные пальцы в мужских волосах, прижалась так близко, что тело отреагировало новым витком сдавленной боли, но Лука вытерпел, потому что близость Маринетт гораздо слаще. Пусть воздуха в груди осталось на один вздох, пусть шрамы на коже неприятно заныли от непривычных движений, пусть губы пересохли, потрескались и начали кровоточить – это всё такие пустяки по сравнению с нахлынувшей нежностью. Лука отстранился, заглянул в чарующие синие, такие родные глаза девушки, обхватил лицо ладонями и вновь притянул её к себе. Маринетт уткнулась носом в колючую щетину, зажмурилась и позволила себе проронить слезу. – Я была слепа. Наверное, должен был пролететь десяток лет, чтобы я научилась отличать настоящую любовь от всего прочего, – проговорила Маринетт, поправляя волосы Луки, заметно растрепавшиеся под её пальцами. – Ты – моя награда за все выпавшие испытания. – А ты – моя награда за терпение. Ведь я не переставал тебя любить все годы разлуки. Уехал, исчез, но не смог вычеркнуть из памяти. И, если честно, не хотел тебя забывать. Словно надеялся, что когда-нибудь обязательно встретимся. Так и вышло, – ответил Куффен, поправляя повязку на животе. – Больно? – испугавшись, что могла навредить любимому, спросила Маринетт. – Пустяки, – заверил её Лука. – Но нам стоит вести себя поприличнее, потому что очень скоро придёт медсестра мучить меня очередной капельницей. Едва Маринетт успела пересесть с постели на стул и вытереть слёзы, дверь в доказательство правоты Куффена приоткрылась. Медсестра кивком в сторону выхода намекнула девушке, что время для посещений заканчивается. Маринетт, бросив на Луку тёплый взгляд, поднялась. – До встречи, любимый, – проговорила девушка, задержавшись у дверей. – Буду ждать тебя, – ответил Лука и расслабленно откинулся на подушку. Дюпен-Чен, окрылённая разговором и до сих пор ощущающая на губах сладкий привкус поцелуя, спешила к метро. Она лавировала в потоке людей, обгоняя нерасторопных, на её взгляд, парижан, и чувствовала себя на удивление легко. Внезапный и весьма неприятный удар в бок вынудил девушку обернуться. Решив, что кто-то грубо толкнул её локтем, она уже приготовилась к спору, но из-под руки Маринетт вылетела птица. – С каких это пор городские пернатые стали такими дерзкими? – девушка задумчиво почесала бровь. – Мне казалось, времена месье Голубя остались позади. Или нет? Маринетт пожала плечами и продолжила путь, но из-за поворота прямо на неё вылетели ещё две птицы. Расправив неестественно широкие крылья, они неслись прямо на девушку, ловко огибая других прохожих. В панике Маринетт отпрянула и скрылась за спиной незнакомого широкоплечего мужчины, вцепившись в его пиджак. Прохожий изумился, но Дюпен-Чен быстро пролепетала слова извинений и ослабила хватку. Птицы, упустив из вида цель, пронеслись мимо. – Да что здесь творится? – рявкнула Маринетт, игнорируя удивлённые взгляды прохожих. Ещё одна птица не заставила себя ждать. Словно из ниоткуда она спикировала прямо на голову девушки, успев зацепиться острыми когтями за волосы. Маринетт отгоняла непрошенную гостью сумочкой, но та упорно кружила возле неё, готовая к повторной атаке. Птица яростно хлопала крыльями, пыталась наброситься, мельтешила перед глазами, чтобы сбить девушку с толку. Дюпен-Чен маленькими шажками двигалась к спасительной станции метро, отмахиваясь от пернатой, но уже слабо верила в свой успех. Боковое зрение уловило нечёткое движение. Девушка повернула голову и увидела, что к ней приближается целая стая. Птица, что преследовала Маринетт, воспользовалась заминкой и царапнула острым когтем по плечу. Послышался треск рвущейся ткани. Кожу саднило, но девушка продолжала храбро отбиваться. Другие пернатые тем временем подступали, окружая Маринетт со всех сторон плотным кольцом и лишая пленницу возможности отступления. Совсем скоро Маринетт перестала видеть улицу. Обзор заслонили широкие крылья. «Я не справлюсь сама», – пронеслось в мыслях. – Тикки, давай! Верная квами, сопровождающая хозяйку, дождалась своего часа. Трансформация прошла мгновенно. И вот уже Леди Баг разбросала разбушевавшихся птиц своим йо-йо и унеслась прочь по крышам, пока никто из прохожих не сообразил, что только что здесь была совершенно другая парижанка. Девушка перевоплотилась обратно в укромном переулке неподалёку от дома и вернулась уже в образе Маринетт. Отдышавшись и наспех отработав рану от птичьих когтей на плече, она потянулась к телефону, чтобы предупредить Луку о странной атаке пернатых. Звонить и нарушать больничный режим девушка не рискнула, поэтому написала краткое сообщение. Повертев аппарат в руках, она отправила ещё одно послание – для Альи с просьбой приехать. Куффен перезвонил почти сразу. Он говорил взволнованно, но тихо, чтобы никто не услышал того, что не предназначено для чужих ушей. – Мари, ты в порядке? Что ещё за птицы? – Странные. Обычные городские не нападают на людей без повода. И в размахе крыльев эти гораздо больше. Они окружили меня. – Ты не ранена? – забеспокоился Лука. – Ерунда, – отмахнулась девушка. – Одна особенно упорная вырвала клок волос и цапнула когтистой лапой по плечу. Я бы убежала, если бы не подоспели другие. Целая стая. Пришлось перевоплощаться. Без сил их не победить. – Становится опасно, Маринетт. Угрозы, нападения... И мы оба знаем, кто за этим стоит. Не рискуй. Не ходи ко мне завтра. Береги себя, пожалуйста, – с нескрываемой тревогой в голосе говорил Лука. – Мы не можем вечно прятаться. Я буду осторожна, обещаю, но... – Запираться в квартире те не станешь, – закончил мысль Куффен. – Верно. Пришло время действовать, но не переживай за меня! Возвращение воспоминаний помогло мне понять кое-что. Я больше не одна. Нам не придётся бороться со злом, против которого мы двое бессильны. У нас будет команда! Наша старая добрая команда смелых и верных супергероев. – Ты уверена, что это правильно? – высказал сомнения Лука. – Не подумай, что я не доверяю твоему выбору, но прошло много времени. – Да, – без промедления ответила Маринетт. – Я помню взгляд каждого, когда я доверяла им камни чудес. Я не понаслышке знаю, через что прошли все эти люди. Только теперь я предстану перед ними как Маринетт Дюпен-Чен. Больше ни к чему хранить тайну личности. Мы победим врага раз и навсегда. Мы непременно вернём утраченные камни чудес. Я больше не ошибусь! Но ты хранитель, Лука, поэтому я не сделаю ничего без твоего одобрения. – Ты уверена, что найдёшь каждого и все они согласятся помочь? – Я найду всех, кроме Кота Нуара. Что делать с его кольцом, решим позже, – вздохнула Маринетт. – Ждать больше нельзя. Город едва воспрял от прошлых разрушений, а наш враг посылает новых монстров. Ей даже не надо заражать никого акумами. Она просто создаёт собственных марионеток. Это пугает меня, честно, но на мне сейчас колоссальная ответственность. Я не могу спрятаться и смотреть на её поступки со стороны, поэтому и хочу собрать команду. – Если принесёшь мне браслет сюда в больницу, я помогу. – Нет, Лука, – решительно возразила Маринетт. – Ты слаб. Это опасно. Я знаю, как ты хочешь меня защитить, но сейчас... Это мой долг. Я справлюсь. И я буду не одна. – Если других вариантов нет, и всё на самом деле плохо, действуй, – уступил Лука. – Только, умоляю, будь осторожна и рассказывай мне обо всём. Если не смогу помочь физически, то хотя бы поделюсь знаниями или подключу других членов Ордена для подстраховки. – Да, такая помощь не помешает, – согласилась Маринетт. – Знай, что бы ни произошло, я всегда буду на твоей стороне и в любом случае тебя поддержу. Я невероятно тобой горжусь и люблю тебя всё сильнее с каждым днём, хоть с воспоминаниями, хоть без них. – Я знаю, Лука, знаю. И тоже люблю тебя. А сейчас отдыхай. Ко мне должна прийти Алья. Пора воплощать планы в реальность. Маринетт отключилась и в задумчивости прижала телефон к подбородку. Воспоминания вновь обрушивались на неё беспощадной лавиной и вызывали непомерное чувство вины. Разве мог достойный хранитель потерять все камни чудес, кроме собственного? Леди Баг и Кот Нуар вернули их, но какую цену пришлось заплатить? Они позволили Бражнику просто выбросить талисман, понимая, что риск перехода в плохие руки огромен. – Получается, в появлении нового злодея есть и моя вина? – осознала Маринетт. – А Лука пытался исправить мою ошибку? Поток вопросов прервал дверной звонок. Девушка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и поспешила открыть двери лучшей подруге. Алья Сезар впорхнула в квартиру, стискивая Маринетт в крепких объятиях. Отстранившись, она придирчиво осмотрела девушку. – Выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу, – вынесла вердикт Алья. – Как Лука? – Лучше, – выдохнула Маринетт. – Потихоньку приходит в себя. Мне разрешили его навестить. – Это же прекрасные новости! Слушай, я с работы и голодная, как дикий зверь. Может, в кафе сходим? Или пиццу закажем, если ты устала, – предложила Алья. – Закажи что-нибудь для себя. Мне, если честно, не хочется совсем, – ответила Маринетт, прислушиваясь к собственным ощущениям. – И даже мутит немного. Наверное, надо больше отдыхать. – Это точно! Ладно, тогда в другой раз. Не буду смущать тебя запахами еды, – расхохоталась Сезар. – Так что за срочность? Я весь остаток дня после твоего сообщения сгорала от любопытства. Маринетт не спешила раскрывать карты, но чем дольше Дюпен-Чен молчала, тем чаще Алья нервно ёрзала в кресле и запускала пальцы в локоны, якобы поправляя и без того идеальную укладку. – Ты хорошо помнишь годы в коллеже? – начала издалека Маринетт. – Д-да, но... – Алья пересела на диван, чтобы быть ближе к подруге. – К чему ты клонишь? – А помнишь, как однажды был конкурс на лучшую шляпку? Тогда ещё Хлоя бесцеремонно украла мой эскиз, – продолжала говорить загадками Маринетт. – А потом эта нахалка ужасно психовала, когда увидела твой авторский знак. А ещё у Адриана оказалась аллергия на... Стоп! – Алья мгновенно осеклась. – Ты не могла этого помнить... Ты же... Сезар схватила Маринетт за запястье. Дюпен-Чен лишь довольно улыбалась, оставляя Алье возможность самостоятельно сделать выводы, но та изумлённо хватала воздух ртом, не в силах произнести ни слова. – Я вернула воспоминания, – медленно, едва не по слогам проговорила Маринетт. – Но... как? – не понимала происходящее Алья. – Как такое возможно? – Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Конечно же, ты знаешь истинную причину моей амнезии. По официальной версии я ударилась головой, а на самом деле... – Маринетт выдержала паузу. – Ты отреклась от шкатулки, – закончила мысль обескураженная Алья. – Верно. Первоклассные врачи, которым меня неустанно показывали родители, были обречены заранее. Амнезия магического характера – первый случай в их практике, – развела руками Маринетт. – Но что случилось? – пыталась вникнуть в суть происходящего Алья. – Как тебе удалось всё вспомнить? – Спустя одиннадцать лет камни чудес вернулись ко мне. Если ты что-то слышала о новых подвигах Леди Баг, то это вновь я. Прости, что держала это в тайне. Я не хотела тебя пугать. Разве я могла предположить, что ты и сама когда-то была частью команды героев? – Невероятно... – шепнула Алья. – Но кто? Кто дал тебе серьги обратно? Кто мог знать твою личность? Кто хранил камни чудес после тебя? – Это Лука, – ответила Маринетт, невольно улыбаясь при упоминании имени любимого. – Тебе я раскрылась добровольно, потому что устала вести двойную жизнь, а он узнал случайно и хранил мой секрет все эти годы. Разумеется, Лука сразу догадался, что стало причиной моей амнезии. Он покинул Францию и примкнул к Ордену хранителей. – Лука? Подожди! – Сезар вскочила на ноги и принялась расхаживать по комнате, в надежде, что в движении мысли быстрее придут в порядок. – Но ты рассталась с ним из-за того, что не могла рассказать ему правду, пожертвовала отношениями ради его же безопасности. А он знал, кто ты, и принял твоё решение? – Нет, он узнал позже, когда мы уже возобновили общение как друзья. Алья, – Маринетт обессиленно откинулась на спинку дивана, – мне ужасно стыдно за то, что я заставляла его страдать. Тогда я понятия не имела, как ему больно! Я даже не задумывалась, каково ему! Но что взять с девчонки, которая ничего не смыслит в чувствах? – Да, подруга, любовь к Адриану тебя ослепила, – Алья опустилась на диван рядом с Маринетт и сжала её ладонь. – Кстати, что сейчас на этом фронте? – Ничего, наверное, – вздохнула Маринетт. – Хочется верить, что я переросла эту болезненную привязанность. К счастью. Я помню, так отчётливо помню, как любила его, как мечтала о нашем совместном будущем, как внутри всё переворачивалось от одного его взгляда. Но сейчас... Пропасть между нами слишком велика. – Или любимый мужчина рядом творит чудеса, – предположила Сезар и вновь потянулась к подруге с очередной порцией объятий. – Я рада, что ты вновь стала собой! Маринетт уткнулась в плечо подруги и не хотела двигаться. Она чувствовала себя ровно как одиннадцать лет назад, когда приняла непростое решение отказаться от титула хранителя, когда понимала, что вскоре забудет всё и начнёт жизнь с чистого листа, когда просила Алью помочь ей. Тогда она не сомневалась, что Сезар сдержит слово и не бросит её, но и представить не могла, как тяжело ей будет адаптироваться. Сейчас же Маринетт была уверена, что именно поддержка верной подруги помогла ей, оторванной от мира, не растерять себя окончательно. – Спасибо тебе, – жмурясь от жгучих слёз, прошептала Маринетт. – За что? – изумилась Алья, вытирая лицо рукавом. – За то, что была рядом. – Разве я могла иначе? С воспоминаниями или без них, ты – моя Маринетт. Та самая, которой я могу доверить любые тайны. Та самая, дружбой с которой я очень дорожу. И я рада и за тебя, и за Луку. – Алья, это не всё, что я хотела рассказать, – Маринетт нервно закусила краешек губы. – Тот выстрел, из-за которого Лука сейчас в больнице, не был случайностью. За нами следили. Мне угрожали. В Париже новый злодей, точнее злодейка. Девушка. Мы мало о ней знаем. Лишь то, что она завладела двумя камнями чудес и филигранно ими пользуется. Однажды мы столкнулись с ней напрямую. Приятного мало. – Дай угадаю, ты собираешься с ней бороться? – Алья беспокойно постукивала наманикюренными ноготками по деревянному подлокотнику в ожидании ответа подруги. – Я обязана это сделать, – поднялась и разгладила складки на одежде Маринетт. – Но одной мне не справиться. Мне нужна команда. Понимаешь, к чему я? – Кажется, да. Маринетт, одобрительно кивнув Алье, подошла к кейсу, где скрывалась шкатулка, щёлкнула замком и выпустила радостных квами на свободу. Сезар улыбнулась и протянула ладошку навстречу лапке Триккс. – Хранитель шкатулки Лука, но в его отсутствие и с его согласия камнями чудес распоряжаюсь я. Мне нужна помощь, – Маринетт протянула подруге кулон. – Ты готова, Рена Руж? – Я в строю! И Карапас тоже, – добавила Алья, покосившись на Вейзза. – Я в вас не сомневалась, – улыбнулась Маринетт. – Но у меня будет к тебе просьба. Я ни с кем не общалась после коллежа. Связей не осталось. Мне нужно, чтобы ты нашла людей по списку. Маринетт схватила первый попавшийся листок и принялась выводить на нём имена. Сезар пробежалась взглядом по строчкам, то кивая, то удивлённо вскидывая бровь. – Сможешь? – Конечно! Иначе я была бы весьма посредственным журналистом, – усмехнулась Алья, гордо вскидывая подбородок. Девушки обнялись. Маринетт почувствовала, что сделала первый шаг к избавлению от гнетущего её груза. Она смотрела на подругу и знала, что та будет стоять за неё горой и в геройском обличии, и без него. Начало было положено. Враг ещё вызывал страх, но уже не казался абсолютно непобедимым.