на chill'e

— Подумать только, Сынмин, ты пришёл навестить меня, — бормочет саркастично Джисон лёжа на больничной койке. Любовь всей его жизни и по совместительству заклятый враг Ким Сынмин пришёл в его палату самостоятельно и без приглашения, у Джисона просто нет слов. — Уму непостижимо. — Очевидно я здесь не из-за тебя, придурок, — Сынмин краснеет и злится ещё больше из-за слов Хана. Он на самом деле здесь не только из-за него, у Мина важное дело. Очень важное. — Я здесь потому, что Бан Чан сонсенним поставил нас работать в паре на практическом на следующей неделе. Нам нужно будет подготовить доклад о происхождении концептов «война» и «мир». Даже если ты не сможешь присутствовать на занятии, ты должен выполнить свою часть работы, чтобы честно заработать оценку и не отстать от класса слишком сильно. Сынмин говорил быстро и по делу и на Джисона пытался не смотреть, чтобы не выдать своих эмоций. Старшего жалко. Он сломал ключицу, да так что пришлось делать операцию. Сынмин и так готов сделать всё задание самостоятельно и за двоих ответить тоже готов, но этот доклад стал, возможно, единственным поводом для него увидеть парня своими глазами и узнать о его состоянии. — Ботаник, — выплёвывает Джисон и думает, что раз даже в такой ситуации Мин не пожалел его, то и рассчитывать ему не на что. Они никогда не станут друзьями. — Если ты не против, то я приду к тебе завтра сразу после занятий, чтобы мы вместе поработали над заданием, — говорит Сынмин и надеется, что Джисон не поймёт его хитрого хода. Он очень сильно хочет увидеть его снова. Просто до безумия хочет. — Ты можешь найти какую-то информацию заранее. У тебя же есть выход в интернет здесь? Если нет, то я принесу ноутбук завтра и мы вместе начнём сначала. — Какое тебе дело до меня, Ким Сынмин? Зачем беспокоишься за меня и мою оценку? Я мог бы договориться с Бан Чан сонсеннимом позже и как-то отработать, так зачем тебе тратить на меня время? — взрывается Джисон, нервный из-за всей этой ситуации. Он хотел бы не падать со скейта и не ломать эту чёртову ключицу. Хотел бы сидеть с Сынмином в уютной тишине библиотеки и препирпться на перерывах между уроками, как они делали это всегда. Он точно не хочет, чтобы Сынмин видел его таким слабым и немощным, лежащим почти неподвижно на больничной койке. Сынмин к удивлению Хана краснеет под его тяжёлым взглядом. И опускает взгляд, словно не хочет, чтобы его поймали на чём-то. У Джисона есть вопросы. — Почему ты здесь, Сынмин? Ты же не хочешь делать эту работу со мной на самом деле, я знаю, что ты считаешь меня самым тупым человеком на планете. — Ты не должен так говорить про себя, — глухо отвечает ему младший. — Ты достаточно образован… — Не ты ли назвал меня «неотёсанным мудаком» и «тупоголовым» буквально три дня назад? А я всего лишь интересовался у Чанбина, в каком месяце ему исполнится восемнадцать, — взрывается Джисон. — Что изменилось? Думаешь, я ударился ещё и головой и вмиг поумнел? — Ты точно не поумнел, придурок, — шипит Сынмин и встаёт резко со стула у кровати больного. — Точно не поумнел, раз даже сейчас не понимаешь, что я беспокоюсь о тебе! Сынмин раздражённо развернулся и направился к выходу, где неожиданно остановился, вновь повернулся к Хану и сказал пришибленным голосом: — Ты точно тот же самый тупорылый квокка, раз до сих пор не догадался, что нравишься мне. А после закончил свой путь до двери и оглушительно хлопнул ею напоследок. У Хан Джисона в голове пустота, и он в кои-то веки действительно думает, что Сынмин может оказаться прав, и Джисон на самом деле тупой. «Может быть у меня были галлюцинации?» – думает он, и устраивается на кровати поудобнее. «Это вполне возможно. У меня должны быть сильные обезболивающие после операции», – продолжает размышлять Джисон. «В любом случае, если это было реально, то когда Сынмин придёт ко мне завтра, то я признаюсь ему в ответ». С такими мыслями Хан Джисон заснул, а на следующий день удостоверился, что галлюцинаций не было – Ким Сынмин ворвался в его палату как сумасшедший и притащил пакет мандаринов.