на chill'e

У Хёнджина к малышу Со вопросов нет — он работает исправно и радует своего хозяина каждый день. У Хёнджина к малышу Со и претензий нет — он лица угрюмые не строит, говорит только по делу и всегда всё при себе имеет. Малыш Со всегда готов. Именно за это Хёнджин его выбрал. У Со Чанбина в жизни две цели: во-первых, он должен найти убийцу своих родителей; во-вторых, он должен понять, что творится в голове у этого несносного гения Хван Хёнджина. Есть ещё и побочная, третья цель — разобраться, какого чёрта, этот ублюдок-переросток смеет называть его «малышом». У Хёнджина небольшое детективное агенство. Небольшое, потому что в нём всего лишь два с половиной работника: сам Хёнджин, Чанбин и этот сорванец доставщик, устроившийся к ним на полставки, Хан Джисон. Чанбин по-дружески зовёт его «половика», потому что он действительно быстрый доставщик. Как говориться, одна нога здесь, вторая там. Вот такой Хан Джисон. К несчастью, в моменты, которые Хан на месте, он не вызывает эмоций положительных — только отрицательные. Он шебутной до жути и вообще не в курсе, что такое рабочая этика. Поэтому Чанбин всё чаще отсылает его куда подальше с глупыми посылками — пришлось вспомнить всех давнишних знакомых и закупиться открытками. Они, наверное, все сидят шокированные и недоумевают, с чего бы это угрюмный Со стал таким дружелюбным. Чанбин вздыхает и отвечает им всем мысленно, что жизнь и не такое с людьми сделать может. А детектив Хван всё продолжает кидать на него многозначительные взгляды и говорить двузначные вещи, от которых каждый прохожий если не молится про себя, то сторонится точно. — Малыш Со, доставай камеру, это идеальная локация для нашего акта! — кричит на половину улицы Хёнджин, а Чанбину хочется провалиться под землю от стыда. Прохожие смотрят на них огромными глазами и даже детей отворачивают. Чанбин тоже с удовольствием отвернулся бы и пошёл своей дорогой, но работа, чтоб её. Поэтому он с неловкой улыбкой достаёт штатив и передаёт камеру детективу, пока устанавливает всё необходимое оборудование. — Вам стоит прекратить сокращать словосочетания, люди неправильно нас понимают. У нас всё-таки, не просто акт, а акт слежки под прикрытием, — бормочет Чанбин так, чтобы только Хёнджин слышал его. Он в полной мере понимает смысл слежки и работы под прикрытием, в отличие от детектива. — Не учи меня снимать городскую архитектуру, малыш Со, — шикает Хёнджин и лицо делает максимально серьёзное. Чанбин мысленно называет его «актёришко». /// У офицеров часто появляется повод пригласить детектива Хвана в участок и попросить не лезть в их дела. — Мы уважительно просим вас не влезать в ход расследования и не воровать улики, господин Хван, — с вымученной натянутой улыбкой просит офицер Бан. Чанбин клянётся, что видит, как левый глаз офицера дёргается. — Это улики? Вы считаете пачку презервативов в сумочке госпожи Ли уликой? Да в нашей квартире вы найдёте десятки упаковок презервативов, и что же, вы и меня обвините в совращении несовершеннолетних? — нагло возникает Хёнджин, и Чанбин даже не сразу понимает, насколько двузначно это звучит для офицера Бана. Он смотрит на Чанбина даже не удивлённо, но удовлетворённо, потому что весь этот отдел свято верит, что Чанбин и Хёнджин спят и тайно встречаются. — Для экспериментов! — пытается объяснить Чанбин, но офицер Бан лишь многозначительно улыбается. — Знаем мы ваши «эксперименты», — с игривой ухмылкой говорит офицер, и весь отдел смеётся над ними. У Чанбина зла на них не хватает. Он уводит Хёнджина прочь и в тысячный раз просит его думать, перед тем как он захочет что-то сказать.