Академия вампиров. История Дмитрия

      Роуз стояла в метре от меня, в джинсах и кое в чем еще. Небрежно отброшенная рубашка валялась на кушетке, но едва ли я обратил на нее внимание. Взгляд был прикован к Роуз. Ее немного растрепанные волосы струились по спине, а лицо раскраснелось – отчасти из-за того, чем она только что занималась, а отчасти из-за моего внезапного вторжения. Последнее, должно быть, поразило девушку настолько, что та замерла, даже не попытавшись прикрыться. Черный лифчик резко выделялся на фоне от природы смуглой кожи живота, плеч и даже груди. Всё это было выставлено напоказ, открыто для меня, заставляя прирасти к месту.       Роуз не единственная, кто в шоке. Врываясь сюда, я ожидал застать ее, но не представлял, что застану в таком виде. Взгляд невольно скользнул по нежному изгибу бедер, талии, груди и шеи, прежде чем остановиться на лице. Радужка казалась темнее, чем на моей памяти, а зрачки были по-прежнему расширены – результат недавнего «свидания» и тусклого освещения в комнате. Губы тоже хранили следы... рандеву: алые, припухшие, слегка приоткрытые. Роуз хватала ртом воздух, словно до сих пор не могла отдышаться. Странно, но вместо того чтобы постепенно выровняться, ее дыхание как будто сбивалось еще сильнее, пока я на нее таращился. Поймав мой взгляд, Роуз вновь залилась краской. Мы стояли в оцепенении и просто смотрели друг на друга.       Я почувствовал, что реагирую физически. Сердце забилось быстрее, дыхание стало почти таким же частым, как у нее, и всё мое тело буквально кричало от желания узнать, какова на ощупь ее кожа. Роуз была невероятно красива, хватило одного взгляда, чтобы я завелся.       Меня возбуждала моя семнадцатилетняя ученица. Осознание пришло не сразу, но с тем же успехом меня могли окатить ледяной водой. Я поспешил отвернуться.       – Видишь что-то, что тебе нравится?       Ее тон был насквозь пропитан показной дерзостью, за которой пряталось смущение. Однако Роуз оказалась слишком близка к истине, так что я попытался сосредоточиться на чем угодно, кроме нее.       – Одевайся, – буркнул я.       Спустя несколько секунд удалось взять под контроль и заблудший разум, и предательское тело.       «Дмитрий, соберись! – ругался я мысленно. – Что, блин, с тобой не так?»       Можно сколько угодно грешить на отсутствие половой жизни в последнее время, но это всё равно не отменяло и не оправдывало того факта, что я пялился на свою несовершеннолетнюю ученицу.       – Как ты меня нашел? Ты что, следил за мной? Хотел убедиться, что не сбегу?       – Помолчи! – рявкнул я.       Ладно, насчет «взять под контроль» я погорячился. Вместо того чтобы злиться на себя, я продолжал вымещать злость на Роуз. Хотя она тоже успела отличиться, так что, возможно, это было оправданно.       Я быстро глянул через плечо, желая убедиться, что она все-таки оделась (слава богу, так оно и было), а после, уже достаточно владея собой, наклонился к ней, чтобы заглянуть в глаза.       – Уборщик видел тебя и доложил об этом. Ты хоть понимаешь, как глупо себя ведешь?       – Знаю, знаю. Вся эта история с испытательным сроком.       – Не только. – Если бы всё было так просто. – Прежде всего я имел в виду, что глупо было попасть в такую ситуацию. – Я указал на кушетку.       Одно дело, когда тебя просто поймали в компрометирующем виде, но сама вероятность, что ее могли укусить, выводила проблему на совершенно иной уровень.       – Я все время попадаю в такие ситуации, товарищ.       Господи, надеюсь, что нет. Ее личное дело пестрело упоминаниями о нарушениях комендантского часа, но без деталей. В отличие от некоторых слухов, богатых на подробности. Хотелось верить, что это банальные сплетни и если не откровенная ложь, то хотя бы сильное преувеличение. Мысль о том, что кто-нибудь из тех парней воспользуется Роуз вот так (неважно, насколько она сама этого захочет), заставила желудок сделать сальто, а кровь – закипеть.       – Подумаешь, большое дело, – продолжила она, пытаясь меня утихомирить.       Такой подход был каким угодно, только не утешительным. Сейчас не время для шуток. И я ненавидел прозвище, которое она упорно продолжала использовать.       – Прекрати меня так называть. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.       – Почему же? Имею. В прошлом году мне пришлось делать доклад о России и РССР.       Ее самодовольный взгляд практически вынуждал посмеяться над ошибкой, но сейчас не до того.       – СССР, – поправил я. – И это большое дело для мороя быть с девушкой-дампиром. Они любят этим похвастать.       Я вспомнил об одноклассницах и коллегах, чья репутация пострадала из-за болтливых моройских лгунов.       – Ну и что?       – Ну и что? – Ее наплевательское отношение и возмутило, и ввело в ступор. – Значит, самоуважения в тебе ноль? Подумай о Лиссе. Ты выставляешь себя дешевкой, подтверждаешь россказни и стереотипы о дампирках, и это не может не отразиться на ней. И на мне.       Я старался сохранять спокойствие, но чувствовал, как от разговора с ней у меня поднимается давление.       Роуз попросту закатила глаза.       – О, теперь ясно, из-за чего весь сыр-бор. Я задеваю твою огромную мужскую гордость? Боишься, что испорчу тебе репутацию?       – Моя репутация уже создана, Роуз. – Меня наконец прорвало, и выражение лица девушки сменилось с саркастичного на испуганное, когда я навис над ней, сверкая глазами. – Я выработал для себя определенные принципы и уже давным-давно им следую. Что творишь со своими принципами ты, мы выясним позже. А сейчас иди в свою комнату – если, конечно, ты в состоянии туда добраться, не набросившись по дороге на кого-нибудь еще.       – Это такой изящный способ назвать меня шлюхой?       В тот момент мы подпитывались эмоциями друг друга, и я ляпнул, не подумав:       – Я слышал, о чем вы, ребята, болтаете. И слышал, что говорят о тебе.       Между нами оставались считанные сантиметры, мы оба тяжело дышали от ярости. Внезапно глаза Роуз широко распахнулись, и я понял, что именно ей сказал. Окончательно выйдя из роли профессионального наставника (хотя никакой «наставник» в эту комнату и не заглядывал), я перевел ситуацию в разряд личных. Позволил взрывному характеру взять надо мной вверх. Ладно если бы я спокойно отчитал ее и назначил наказание – вместо этого мы поссорились, и я выкрикивал гадости в ее адрес, доводя до предела. Мои слова ранили ее. Глубоко. Но всё усугублялось тем, что на долю секунды мне захотелось причинить ей эту боль, и я своего добился.       Видя, как глаза Роуз наполняются слезами, я отчаянно пытался найти способ извиниться за свой срыв. Она отступила назад и села на кушетку, закрыв лицо руками.        – Что плохого в том, чтобы... не знаю... развлечься? – Немного смазанные слова обрели четкость, когда она посмотрела на меня почти умоляюще. – Мне семнадцать, знаешь ли. Если не сейчас, то когда?       Я вздохнул и осторожно присел рядом, стараясь сохранять дистанцию. Достаточно близко, чтобы оказать какую-никакую поддержку, но достаточно далеко, чтобы мы не соприкасались. Часть меня хотела ее обнять. Роуз чувствовала себя беззащитной, да и я, честно говоря, тоже. Мысли обратились к последним школьным годам, когда я изо всех сил старался найти баланс между своей надвигающейся карьерой и остатками юношеской свободы. Порой я сожалел, что из-за учебы так мало времени проводил с друзьями и семьей, а в других случаях изводил себя за недостаточную сосредоточенность на этой самой учебе. Может, уделяй я ей больше внимания, и для меня всё сложилось бы иначе... И для Ивана тоже.       – Тебе семнадцать, точно. И меньше чем через год в твоих руках окажется чья-то жизнь и смерть. Будь ты человеком или мороем, могла бы развлекаться. Делать то же, что и остальные девушки.       – Но, по-твоему, я не могу. – Роуз произнесла это спокойно, будто понимала, о чем я говорю, даже если пока не могла полностью принять. Но ее взгляд был таким печальным.       Я знал, что она хочет услышать от меня что-нибудь еще. Что угодно. На миг мне захотелось взять ее за руку и признаться, что я был бы счастлив, будь всё по-другому. Однако вместо этого я отвернулся.       – Когда мне было семнадцать, я встретил Ивана Зеклоса. – Хорошо помню тот день и до сих пор поражаюсь, как два вроде бы таких разных человека смогли настолько сблизиться за короткий промежуток времени. – Мы не были «связаны», как вы с Лиссой, но подружились, и он попросил меня стать его стражем. В своей Академии я был лучшим учеником, прилежно занимался по всем предметам, но этого не хватило.       Я вновь ощутил запах крови и смерти. На этот раз даже присутствия Роуз оказалось недостаточно, чтобы ослабить тугой узел в желудке. Закрыв глаза, я попытался сосредоточиться на «здесь и сейчас».       – Вот как бывает в жизни. Один промах, один миг, когда ты расслабился... И уже слишком поздно.       Мы просидели в молчании, как мне показалось, несколько часов. Смотрели в пол, на свои руки – куда угодно, лишь бы не друг на друга. Оба погрузились в свои мысли. Когда Роуз заговорила, я едва не вздрогнул.       – Джесси тоже Зеклос.       – Знаю.       – Тебя это беспокоит? Он напоминает тебе Ивана?       Эти двое были чем-то похожи. Цвет волос, цвет глаз, примерно одинаковый рост, схожее телосложение. Оба были чрезвычайно популярны и достаточно обаятельны, чтобы добиться желаемого, когда захотят. Однако на этом сходство заканчивалось. Иван держался уверенно, а не борзо. Как и я, он был трудолюбив и тянулся к знаниям, но умел повеселиться (в пределах разумного и почти не нарушая правил) и не раз вытаскивал меня из моей раковины. Хотя при желании он, наверное, сумел бы соблазнить любую девушку в Академии, Иван всё же предпочитал отношения, а не случайные связи. Он был славным парнем и просто хорошим человеком, такие делают других лучше, просто находясь с ними рядом. Мне его очень не хватает. Но его больше нет. И в этом отчасти моя вина.       – Неважно, что я чувствую. Неважно, что чувствует любой из нас.       Они на первом месте.       – Но тебя это гложет. – Роуз не спрашивала. Ее уверенности хватило, чтобы я вынырнул из воспоминаний. – Тебе больно. Каждый день, я права? Ты по нему скучаешь.       И вновь возникло это непонятное чувство, будто она смотрит сквозь меня и видит всё, что скрыто от посторонних глаз. И даже от меня самого. Эта девушка могла читать меня с такой легкостью, как если бы я был книгой на иностранном языке, известном только ей одной. Я не мог от нее спрятаться, и это, с одной стороны, вызывало дискомфорт, но с другой – даже немного успокаивало, потому что с ней в прятках не было нужды. Роуз понимала и принимала меня таким, какой я есть. На секунду она перестала быть ершистым и уязвимым подростком, которого я чудом уберег от исключения. Я увидел милосердного ангела из сна – и моргнул, прогоняя видение.       – Не имеет значения, что я чувствую. Они важнее. Защита их.       Она выглядела так, словно была не здесь. Возможно, думала о Василисе.       – Да, – рассеянно кивнула она и прикусила губу. – Они важнее.       Нас снова окутала тишина. Я знал, что должен объясниться. Сказать по правде, я так до конца и не разобрался в собственных эмоциях. Из-за чего я расстроился? Почему принял происходящее на свой счет? Роуз ведь не то чтобы сказала или сделала что-то, что могло бы оскорбить меня напрямую. Она сглупила и поставила свое будущее под угрозу. Неприятно, конечно, но моя реакция вряд ли соответствовала ситуации. Тем более что многие в Академии, включая меня, отчасти ждали, что в конце концов она выкинет что-нибудь подобное.       А если я сам не в состоянии понять, почему так взбесился, накричал и обидел, то о каких объяснениях может идти речь?       Лучшее, что я мог сделать, это собрать наши осколки и двигаться дальше. Стать уже наконец тем наставником, который нужен Роуз Хэзевей, которого она заслуживает. Доверять ей, вкладываться и верить в нее.       – Ты говорила, что хочешь научиться сражаться по-настоящему. Всё в силе?       – Да. Разумеется. – Она говорила так, словно это самая очевидная штука в мире, а ее лицо выражало странную смесь замешательства и надежды.       – Роуз... Я могу тебя научить, но я должен верить, что ты предана делу. Действительно предана. Не позволяя себе отвлекаться на это. – Я обвел рукой комнату, прежде чем продолжить: – Я могу тебе доверять?       Я ставил на карту всё, что у меня было, и надеялся, что она поймет, насколько серьезна моя просьба.       Надо отдать Роуз должное, отреагировала она не мгновенно, не на автопилоте, а сначала замерла, на моих глазах обретая недостающую уверенность и решимость.       – Да. Обещаю.       Я улыбнулся, неприкрыто и неподдельно. Я нечасто это делал – доверял кому-то и улыбался, – но знал, что Роуз имела в виду ровно то, что сказала. Можно не сомневаться: она сделает всё от нее зависящее. Это заставляло гордиться собой.       – Хорошо. Я тебя научу, но ты должна стать сильной. Знаю, ты ненавидишь бегать, но без этого не обойтись. Ты не представляешь, что такое стригои. Школа старается вас подготовить, но пока ты собственными глазами не увидишь, насколько они сильны и быстры... Ну, ты не поймешь. Это не поддается воображению.       Мне не хотелось думать, сколько стражей от общего числа не пережили свою первую встречу со стригоем. Я не мог позволить Роуз пополнить эту статистику.       – Так что убрать бег мы не можем. Если хочешь сражаться, придется увеличить количество тренировок. Они отнимут у тебя еще больше времени, даже на домашние задания мало что останется. И ты будешь уставать. Очень сильно.       На самом деле, мы и так тратили на тренировки существенное количество времени. Не уверен, что перерывов между ее уроками и моими обязанностями хватит, чтобы осуществить все задумки. Вместе с тем я понимал, что в долгу перед ней, так что мы оба выложимся по максимуму. По крайней мере, это помогло бы держать Роуз подальше от неприятностей.       Она колебалась всего мгновение, прежде чем ответить:        – Это неважно. Я сделаю всё, что ты скажешь.       Трудно сказать, что удивило больше: тот факт, что я ей доверяю, или что она доверяет мне. Это не в нашей природе, но работа стража строится на доверии. Особенно работа в паре, как мы могли рассчитывать в будущем, когда Лисса окончит Академию. Я удовлетворенно кивнул.       – Начнем завтра.