Академия вампиров. История Дмитрия

      Мне пришлось едва ли не силой удержать Роуз на месте, чтобы она не выскочила за дверь. Сломана лодыжка или нет, она пережила серьезное падение, и я не хотел рисковать. К счастью, доктор Олендзки встала на мою сторону.       – Но она в опасности! – Роуз снова попыталась прорваться к двери, и я прижал ее к стене.       Она отчаянно боролась со мной, так что я был вынужден встать прямо перед ней, дабы привлечь внимание. Она, разумеется, не шутила, однако сейчас мне требовалось успокоить ее, насколько это возможно.       – Тогда скажи, где она. Доверься мне, Роуз. Я найду ее.       Я старался говорить ровно, но чувствовал, как по венам бежит адреналин, побуждая двигаться, даже в отсутствии цели.       Роуз замерла, уставившись на меня. Всего один взгляд, и я понял, что она мне верит. Но, когда ее взгляд метнулся к доктору, стало ясно, что я здесь единственный такой человек. Я не опустил глаза, умоляя без слов, а затем почувствовал, как исчезает ее желание сопротивляться. Когда Роуз заговорила, голос был едва слышен:       – В церкви, на чердаке... скорее!       Я уже выбегал за дверь, направляясь к церкви, когда услышал, как Роуз сползла на пол. Часть меня стремилась назад, утешить ее, но я не мог вернуться. Я обещал ей найти Лиссу. Я не мог нарушить обещание. Но это не единственная причина, и она вовсе не должна быть основной. Нет, истинная причина, почему я обязан поставить принцессу Василису на первое место, заключалась в том, что она моя подопечная. Моя прямая обязанность – быть рядом с ней и защищать ее, она превыше всего. И снова я потерпел в этом неудачу.       Не замедляя шага, я достал из кармана телефон. Не представляя, что ждет меня по прибытии, я решил, что может понадобиться подкрепление. Почти на автомате я позвонил в офис школьных стражей, чтобы оставить сообщение дежурному, но засомневался, вспомнив, каким взглядом Роуз смерила доктора. Она до последнего не хотела об этом распространяться. Я уважал ее позицию, однако не мог поставить под угрозу безопасность Лиссы и собственную безопасность.       «Кому она доверяет?» – размышлял я под чеканный ритм быстрых шагов. Внезапно на ум пришло имя. Она вполне могла быть единственным, не считая меня, человеком в кампусе, которому доверяла Роуз.       Как и было заведено, на звонок ответили еще до второго гудка.       – Петрова.       – Альберта, это Дмитрий. Мне срочно нужна ваша помощь в церкви.       Мой голос звучал четко, но, уверен, она догадалась, что я бегу.       – Скоро буду, – и она завершила вызов, ничего больше не добавив.       Слава богу, Альберта не стала задавать вопросы, потому что ответов на них у меня не было. Со слов Роуз можно было понять только, что Лисса в беде и что она находится на чердаке церкви.       Когда я был в нескольких шагах от входа, слева показалась страж Петрова, которая бежала так же быстро.       – Чердак! – крикнул я, прежде чем попасть внутрь.       Не знаю, услышала ли она меня, но священник, готовящий зал к сегодняшним службам, точно слышал. Он выглядел совершенно потрясенным моим внезапным появлением, и это оставило еще больше вопросов.       Что бы там ни произошло, всё случилось тихо. Священник услышал бы звуки борьбы. Не уверен, принесла эта мысль облегчение или, наоборот, еще сильнее встревожила. В конце концов, мне толком не хватило времени определиться, ведь я уже взбежал на самый верх.       По ту сторону чердачной двери стояла тишина, поэтому я распахнул ее без стука. Кол был наготове, но открывшееся зрелище всё равно заставило прирасти к месту. Лисса лежала на полу, вся в крови. Деревянные доски вокруг нее тоже были заляпаны кровью. В голове промелькнула похожая сцена, когда передо мной лежал мертвый Иван.       Вздох Альберты за моей спиной заставил очнуться. Мозг начал составлять картину произошедшего, основываясь на имеющихся уликах. Первая мысль, естественно, была об атаке стригоев, однако я сразу отмел эту идею. Мы в церкви, на освященной земле. Здесь принцесса никак не могла стать жертвой стригоев. Напавший на нее был простым смертным. Однако, подойдя ближе, я обнаружил, что это не простой смертный. Нет, она сделала это сама.       Я увидел бритву в руке принцессы и узор из порезов на ее коже, некоторые из них сочились кровью. Еле заметные розовые шрамы указывали на то, что она режет себя не впервые. Хотя это лишь усиливало ужас от увиденного, было и некоторое утешение: ее грудная клетка слабо вздымалась и опускалась. Она жива. По крайней мере, пока.       Я бегло проверил, нет ли других повреждений, потом завернул ее в свою куртку и подхватил на руки. Кожа девушки уже немного похолодела, а значит, надо торопиться. Альберта звонила в клинику, предупреждая их, что мы вернемся, и требуя, чтобы как можно скорее привели кормильца.       В воскресенье утром людей на улице было немного. Кроме священника, который перекрестился, когда мы промчались мимо него, нам встретились всего несколько человек. Вряд ли кто-нибудь из них мог узнать Лиссу под защитой куртки.       Едва я пересек порог клиники, как на нас обрушился шум, и вокруг закипела бурная деятельность. Врачи и медсестры, которых уже уведомили о ее состоянии, приступили к работе. Василису забрали из моих рук, и я вновь почувствовал себя бесполезным. От меня даже не требовали подробного рассказа: всё было написано на ее коже. Я огляделся в поисках дела, в котором мог бы помочь... любого способа принести пользу.       При том, что вся больница, казалось, пришла в движение, мое внимание привлекла неподвижная фигура в углу. Ее кожа побелела от страха, резко контрастируя с волосами. Она обхватила себя руками, подрагивая от желания помочь, но не в состоянии сделать сейчас что-то полезное. Это чувство было мне слишком хорошо знакомо. Хотя сама она стояла на месте, ее глаза метались туда-сюда, с одного человека на другого. То есть метались до тех пор, пока она не заметила меня. В тот миг, когда я перехватил ее взгляд, Роуз прерывисто вздохнула.       Я не раздумывал. Пробился сквозь толпу и прижал ее к себе. Все были так поглощены Василисой, что едва ли кто-нибудь вообще заметил нас. Я пытался шептать утешения, давая ей понять, что всё образуется, что с Лиссой всё будет хорошо, но вряд ли она меня сейчас слышала. Тогда я неторопливо увлек ее за собой в одну из пустующих палат. Я знал, что произошедшее стало для Роуз последней каплей, и делал всё, что только мог, лишь бы ей стало немного легче и спокойнее, оставаясь рядом на случай, если буду нужен.       Убедившись, что она начала оттаивать, я понял, что должен получить ответы на некоторые вопросы.       – Как долго это продолжается, Роуз?       На ее лице промелькнуло пристыженное выражение.       – Пару лет.       – Она вредит себе годами?! – Потрясенный, я не заметил, что повысил голос, пока она не дернулась, и попытался взять эмоции под контроль. – Роуз, ты же ее страж. И, что еще важнее, ты ее подруга. Как ты могла допустить, чтобы это продолжалось так долго? Почему ты никому не рассказала?       Было нечестно с моей стороны ссылаться на долг стража, когда она была лишь новичком, но мы оба знали, что Роуз относится к своим будущим обязанностям так серьезно, будто у нее уже есть звание. Хотя стражи обычно не вмешиваются в дела подопечных, наш долг – защитить их от физического вреда, и (по крайней мере, для меня) это понятие включало вред, который они причиняли себе сами.       Тут к Роуз словно вернулась былая горячность.       – Именно потому, что она моя подруга, Дмитрий, я и не могла рассказать. Лисса умоляла меня никому не рассказывать. Но раньше она никогда так далеко не заходила, и я подумала, что ей становится лучше. А потом... – Роуз умолкла, глядя на дверь, по ту сторону которой царил хаос.       Я тяжело вздохнул, видя, как она расстроена. Пусть я и по-прежнему считал, что ей давным-давно следовало сообщить об этом, отчасти я ее понимал. Роуз стала Лиссе подругой раньше, чем стражем, так было и у нас с Иваном. Порой эти роли идут вразрез друг с другом, и последствия такого конфликта интересов могут быть смертельными. Как вести себя в подобной ситуации, в школе не учат. Нас настраивали на то, чтобы мы не слишком привязывались к подопечным, как раз из-за таких вот сложностей. И стоило ли ожидать, что Роуз преодолеет эти бурные воды без единой оплошности?       – Я понимаю. Это трудное решение, здесь не было правильного ответа. В этих обстоятельствах ты сделала всё, что могла, и я рад, что это случилось вовремя. Думаю, с ней всё будет хорошо, но... мы прошли по краю.       Роуз кивнула, но ничего не ответила. Я всё еще видел в ее лице боль и отвращение к самой себе, и, как бы мне ни хотелось избавить ее от них, это не в моих силах, да и не должен я сюда лезть. Ей необходимо хорошенько запомнить это чувство, чтобы не повторять своих (и моих) ошибок. Вместо этого я продолжил наставление.       – Иногда тебе придется принимать решения, которые придутся не по вкусу твоему подопечному, ради его же блага. Хоть он и морой, и твой наниматель, его физическое благополучие должно быть для тебя на первом месте, даже если он этого не понимает. Они на первом месте. Не их желания и прихоти, – хотя, мысленно добавил я, часто они уверены как раз в обратном, – а их безопасность.       И вновь она отреагировала молчаливым кивком, без возражений принимая мои слова.       – Возможно, случится и так, что принятое ради их безопасности решение затронет и тебя саму. – На миг я отчетливо осознаю все жертвы, на которые пошел ради карьеры. Практически не видеть родных, не спать ночами и прочие мелкие неудобства, но также отказ от любви и собственной семьи, которые для меня недостижимы. – От нас требуют отдать жизнь за наших подопечных, но сюда входит не только погибнуть ради них.       На этот раз вместо того чтобы кивнуть, глядя в пустоту, Роуз на мгновение задумывается, оборачиваясь ко мне. И вновь возникло то самое чувство, которое я уже испытывал раньше, когда смотрел на нее. Ощущение какого-то безмолвного диалога между нами. Она понимала – не только урок, который я ей только что преподал, но и то, почему стражи, включая меня, вели себя именно так. Мы отказывались от многого, и в конце концов ей придется сделать то же самое.       Вопреки облегчению (все-таки она поняла), мысль о том, что Роуз пожертвует всем, чтобы быть стражем, держала за горло. Вскоре чувство удушья стало непреодолимым, и мне потребовалось выйти наружу.       – Будь здесь. Я узнаю, есть ли новости о Василисе, и вернусь.       Всё быстро улеглось, по крайней мере, я так думал. По сути, с тех пор, как Лисса попала сюда, прошло уже несколько часов. Я заметил Альберту, она стояла рядом с доктором, директрисой Кировой и незнакомой моройкой. Я подошел в надежде, что у них есть информация о состоянии Лиссы, которая неизвестна мне.       – А, страж Беликов, – сказала директриса Кирова, – спасибо, что присоединились. Состояние принцессы Драгомир стабилизировалось, благодаря вашим оперативным действиям, но, увы, говорить, что проблема решена, пока рано.       Директриса посмотрела на доктора Олендзки, вероятно, ожидая, что дальнейшие пояснения даст она.       – Судя по всему, самоповреждение продолжалось какое-то время, причем без чьего-либо ведома, – заметила доктор, и я не собирался никого разубеждать. Узнай они, что Роуз была в курсе, и за этим наверняка последовало бы незаслуженное наказание. Я сделал вид, что очень удивлен, и она продолжила: – Поэтому мы бы хотели подержать ее под более пристальным наблюдением, включая консультирование и некоторую медицинскую помощь.       Затем заговорила Альберта:       – Поблизости от принцессы всегда будет находиться страж. Возможно, это поможет в том числе и против злополучных розыгрышей. – Прозвучало так, словно она была не менее моего раздосадована тем фактом, что Лиссе потребовалось практически умереть, чтобы мы наконец получили разрешение усилить ее охрану. – Поскольку вы ее утвержденный страж, эта обязанность в основном ляжет на вас. Но, учитывая, что в кампусе у вас есть и другие обязанности, вас будут сменять. Мы бы хотели по возможности сохранить эту ситуацию в тайне, поэтому ко всем будет убедительная просьба не распространяться.       То, каким тоном она это произнесла, заставило поверить, что приказ выходит за рамки банальных сплетен. Есть вероятность, что Лисса не догадается о дополнительной охране, и тогда, безусловно, удастся скрыть и от всех остальных, кому знать не нужно.       Слово вновь взяла доктор, указывая на незнакомую моройку:       – И она должна будет ежедневно посещать психологические консультации.       Нас представили друг другу, и я протянул руку для рукопожатия, но тут же забыл ее имя. На уме было другое.       – Состояние принцессы достаточно стабильное, чтобы принимать посетителей? Роуз хотела бы ее навестить, как только это станет возможно.       Директриса закатила глаза и отделилась от нашей группы. Я не обиделся, потому что доктор разрешила Роуз прийти.       Поблагодарив ее, я вернулся к Роуз, чтобы поделиться хорошими новостями. Я не собирался посвящать ее во все детали, только то, что Лисса стабильна и что ей помогут. Роуз я нашел в том же положении, в котором оставлял. Она выглядела как человек, взваливший себе на плечи вину за все беды в мире, но ожидаемо оживилась, стоило лишь упомянуть о том, что она может повидаться с Лиссой.       – Не задерживайся, – предупредил я. – Мы оба провели на ногах куда больше времени, чем следовало бы. Отдохни сегодня, а тренировки продолжим в понедельник. Никаких чрезмерных нагрузок, – пояснил я, кивая на ее лодыжку, – но мы можем поработать с верхней группой мышц, и, может быть, я помогу тебе с уроками.       Из-за плотного графика тренировок мы уже давно не обговаривали ее учебу. Насколько я знал, оценки Роуз были довольно высокими: чуть выше среднего по большинству общих дисциплин и отличные результаты на специальных курсах для стражей. Вместе с тем мне нравилось более подробно разбирать с ней теорию, если она того хотела. Конечно, я мог бы просто отменить все тренировки на этой неделе, но считал, что для Роуз будет полезно иметь что-то, что отвлекло бы ее от состояния Лиссы, да и в долгосрочной перспективе так будет лучше.       Она поблагодарила меня и выскочила за дверь, а я вернулся к себе на квартиру, наконец-то получив отдых, в котором так отчаянно нуждался мой организм.              

***

      Следующие несколько дней прошли довольно обыденно, но я начал замечать тревожные изменения. Роуз всё еще была подавлена из-за того, что Лисса попала в больницу. Как бы осторожны мы ни были, слухи всё равно поползли, хотя истинной причины вроде бы не знал никто. Каждое новое предположение звучало абсурднее предыдущего. Роуз металась между очередной порцией сплетен и чувством вины, которое она по-прежнему излучала, несмотря на мою поддержку. Можно было понять, почему это так выбило ее из колеи, однако она превосходно справлялась с каждым моим заданием, включая дополнительное чтение по теории стражей.       Если я не тренировался с Роуз, то брал дополнительные смены в качестве стража Лиссы. Как и ожидалось, ее не поставили в известность по поводу усиления охраны, и она, судя по всему, не задавалась вопросом, что мы здесь делаем, если вообще замечала наше присутствие. На третий день наблюдения за Лиссой до меня наконец дошло, какая странность всё это время не давала покоя: Роуз и Лисса больше не общались и не проводили время вместе. Во всяком случае, Василиса подругу всячески игнорировала. С момента возвращения в Академию эти двое были неразлучны, насколько возможно, однако то, чему я сейчас был свидетелем, даже отдаленно не напоминало день, когда они ходили по магазинам. Роуз не спускала с нее глаз, но всегда держалась на расстоянии. Если Лисса замечала ее, то не здоровалась, а смотрела так, словно Роуз была назойливо жужжащим насекомым, подлетевшим слишком близко. И одно дело, если бы это оставалось исключительно между подругами, но примеру принцессы, похоже, следовали едва ли не все.       Как только я понял, что происходит, от этого стало трудно абстрагироваться. Роуз в основном реагировала спокойно, но мне всё равно было ее жаль. Имелась у меня одна идея, чем могло быть вызвано такое отношение, и, окажись я прав, она не заслуживала этого бойкота. Я пытался с ней поговорить, но подходящего момента так и не представилось.       То есть не представилось до четверга. Роуз до сих пор берегла лодыжку (несмотря на некоторые протесты), так что я посадил ее готовиться к эссе, которое должно состояться на следующей неделе. Я заметил, что эссе были для нее наименее любимым видом работы, и надеялся, что чем раньше она начнет заниматься, тем лучше справится в итоге. Пока она работала, я пытался наверстать упущенное в чтении одного из романов. Я одолел всего несколько страниц, прежде чем услышал разочарованный стон, и Роуз захлопнула ноутбук, приложив чуть больше усилий, чем следовало.       Я вздернул бровь, глядя на нее поверх книги, и она ответила мне извиняющимся взглядом.       – Прости. Никогда не думала, что скажу это, но я соскучилась по бегу.       Честно говоря, и я не думал, что когда-нибудь услышу от нее подобное. Заинтригованный, я убрал роман в сторону.       – М? С чего вдруг?       – Я скучаю по чувству свободы, которое испытываешь, когда бежишь. Будто жить – это так же просто, как дышать, ставя одну ногу впереди другой.       Я мог ее понять, ведь это одна из причин, почему мне самому так нравилось бегать. Своеобразное освобождение, которое трудно передать словами. Это как физическая разгрузка во время драки, или душевная – в процессе медитации.       – Обещаю, в понедельник ты снова будешь на беговой дорожке. Зато у нас почти не осталось домашней работы, которую тебе нужно сделать. – Попытка поднять ей настроение была пресечена взглядом, который ясно говорил «не смешно». Тогда я попытался зайти с другой стороны: – И все-таки, почему ты так стремишься туда вернуться? Еще пару месяцев назад ты бы умоляла меня о перерыве.       – Наверное, – пожала она плечами. – Может, мне просто хочется немного отвлечься.       – От Лиссы? – догадался я, и Роуз кивнула. – Знаешь, если она так обращается с тобой, потому что ты наконец перестала замалчивать ее проблемы и помогла получить помощь, то могу с уверенностью сказать: ты этого не заслужила. Ты хороший друг. Это Лисса не платит тебе тем же.       – Нет, на самом деле, я ее не виню. Я должна была сохранить ее секрет. Я должна была защитить ее.       – Ты защитила ее и защищаешь до сих пор. Не думай, что я не замечаю, как ты за ней присматриваешь, даже теперь.       Ее почти не удивило то, что я наблюдал за ними обеими, словно она этого ожидала.       – Ну, не то чтобы у меня был выбор. Мы ведь связаны, – для пущей убедительности Роуз постучала себя по голове.       В итоге я поднялся со скамьи и опустился рядом с ней на мат.       – Роуз, твоя связь с Василисой поможет тебе стать отличным стражем для нее. Однако быть стражем и быть другом – не одно и то же. Это совершенно разный тип отношений, и ты можешь быть для нее тем, не являясь при этом другим. Узы не приковывают тебя ни к одному из этих вариантов.       Я не решался сказать напрямую, что она не обязана быть ни другом, ни стражем принцессы, если Лисса не уважает ее в обеих ролях. Даже если связь могла стать огромным преимуществом. Однако видеть, как Роуз борется с собой из-за поведения Лиссы, было, по меньшей мере, неприятно. Я будто имел дело с младшей сестренкой, и моя натура защитника стремилась вразумить эту девочку, родившуюся в королевской семье. Впрочем, это не мое дело, и всё, что мне оставалось, – робкие попытки поддержать Роуз.       Однако Роуз отчего-то восприняла мой совет в штыки.       – Может, ты был бы прав, не будь я обязана ей жизнью.       Я вопросительно взглянул на нее, когда она напряглась всем телом, явно жалея о необдуманных словах.       – Прости, что?       – Эм... ну... – Она на секунду замялась, пытаясь придумать убедительную ложь, но в конце концов сдалась: – В общем, я тут провела кое-какие исследования, и, думаю, теперь я знаю, как могла возникнуть наша связь.       Я не ожидал, что она затронет эту тему. Мы уже несколько раз обсуждали узы, но, поскольку ни у кого из нас не было ни такого рода опыта, ни достоверных сведений о том, чего можно ждать, многое в обучении мы подстраивали уже по ходу. Найденная же причина самой связи обещала стать важным открытием, и было любопытно, почему Роуз никак не решается поделиться этим со мной.       – Ты должен пообещать, что отнесешься к этому непредвзято, и я не уверена, что готова обсуждать это с кем-то еще, но... У меня есть теория. Я... думаю, что я умерла... В ночь, когда случилась авария.       Если раньше я и был удивлен, то это не шло ни в какое сравнение. Что тут скажешь?       – Что ты имеешь в виду? – Я изо всех сил старался прислушаться к ней, однако в мозгу упорно крутилась мысль о том, насколько дико всё это звучит.       – Знаю, знаю, звучит как бред, но Лисса... она меня исцелила.       Я открыл было рот, чтобы сказать... что-нибудь сказать, не знаю, что именно, но Роуз обрушила на меня поток слов:       – Она уже делала это раньше, я сама видела. Она оживила ворона. На прошлой неделе она вылечила мою лодыжку. Не знаю, как она это делает, но она делает. Связь появилась сразу после аварии, и всё, что я помню: я очнулась, а надо мной нависает Лисса. Я не просто должна была умереть, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО умерла. Но каким-то образом я отделалась царапинами, и это благодаря Лиссе. То, как она вернула меня, должно быть, объединило нас, и сформировалась связь.       Я пытался понять смысл ее слов, но тот ускользал от меня. Авария... та, в которой погибла семья Лиссы? Ворон? Лодыжка? Постойте. Лодыжка. Я видел ее сломанной, слышал хруст кости. Там просто не могло не быть серьезной травмы.       Я вспомнил, как отчаянно Лисса пыталась добраться до Роуз после того, как та упала. И с какой опаской она смотрела на меня в больнице. Возможно, ее беспокоили вовсе не мои неподобающие чувства, а то, что я мог увидеть, как она исцеляет Роуз. Еще одна тайна, которую она не хотела выдавать.       Роуз продолжила, подтверждая мои догадки:       – Пожалуйста, ты не должен никому рассказывать, не сейчас. Мы даже не знаем, как и почему это происходит. Лисса не хочет, чтобы с ней обращались как с цирковым уродцем, и я тоже не хочу. Но... думаю, поэтому было столько мертвых животных. Кто-то знает, и они пытаются заставить ее сделать это снова.       Я молчал, запустив пальцы в волосы, стремясь во всем этом разобраться. Если теория Роуз верна, тогда это и вправду объясняло, почему кто-то подбрасывал Лиссе мертвых животных. Но главный вопрос – не жуткие шалости, а то, что Василиса вернула Роуз из мертвых. В это просто невозможно было поверить. Но я знаю, что именно видел в тот день, когда она упала, и знаю теперь, что перелом все-таки был. Я верил в обратное только потому, что не нашлось иного объяснения, однако... Прямо сейчас я его получил. Ее исцелила Лисса.       Роуз смотрела на меня нервно, почти испуганно.       – Дмитрий, умоляю, скажи что-нибудь.       – Я не знаю, что сказать, Роуз. – Я глубоко вдохнул, выдержав секундную паузу, и заговорил снова: – Это... практически невозможно, но... после того, что я видел в те выходные... Пожалуй, в этом есть смысл.       Она, кажется, немного успокоилась, ведь я не стал называть ее сумасшедшей или что-то в этом духе.       – Как бы там ни было, – продолжил я, – твою теорию вряд ли можно подтвердить. Нам не следует рассказывать о ней кому-либо еще, пока мы не узнаем больше.       – Согласна. Я сама с трудом могу это принять, хотя, наверное, испытала на собственной шкуре. Не могу сказать, что Лисса в это верит. Честно говоря, я боялась, что ты сдашь меня в больницу, как только я открою рот.       Мы оба негромко рассмеялись, но, видит бог, это было еще более неловко, чем прежде. Спустя минуту или две натянутого молчания Роуз вновь решилась заговорить.       – Спасибо. Я хотела рассказать, но из-за всего, что произошло, я не могла поговорить даже с Лиссой. Что ж, даже если ты не совсем мне веришь, ты выслушал. – Она благодарно улыбнулась. – Я знала, что могу на тебя положиться.       Я не мог не улыбнуться в ответ. Каким бы безумием всё это ни выглядело, она достаточно мне доверяла, чтобы обсудить со мной такие вещи. Она хотела, чтобы мы работали вместе, чтобы разобрались. Может показаться, что это не так уж и много, но для людей, которые привыкли полагаться только на себя, это довольно важно. Я оценил то, что она пришла с этим ко мне, и осознал собственное желание помочь ей, сделав всё, что в моих силах. И это чувство будило во мне желание сделать что-нибудь... сентиментальное. Скрепить доверие объятием или даже поцелуем. Но я сдержался и просто взял ее руку в свою, наслаждаясь тем, как от простого жеста посветлело ее лицо, а мое сердце забилось чаще.       – Ты можешь довериться мне, Роуз, я всегда буду на твоей стороне.