Долго и счастливо

Zeyn Смотрю на жалкие попытки отца успокоить свою возлюбленную женщину и все больше начинаю сомневаться в нашем кровном родстве. Ну не мог он с такими навыками утешения развести маму на секс. Не мог. Что он делает? Хлопает ее по спине и говорит, что все будет хорошо… Боже, ты серьезно? Ты ей еще услуги жилетки предложи. Все, я не могу это больше терпеть. — Куда он мог пойти? — резко прерываю глупый монолог отца, и безутешные рыдания отцовской избранницы. Оба взрослых сразу же затихают, однако в ответ мне доносятся только приглушенные всхлипы моей предполагаемой будущей матери. Матери… Точно! — У него есть какие-нибудь близкие друзья, к которым он мог пойти? Пожалуйста, ответьте мне… мама, — не успеваю даже отойти на пару шагов, как оказываюсь зажат в чьих-то объятьях. — Он, наверное, у Гарри… — слышится невнятное бормотание откуда-то снизу и меня еще сильнее стискивают «хрупкие» женские ручки. — Адрес дадите? — зарываюсь пальцами в белокурые волосы этой, почти незнакомой женщины и в груди как-то странно теплеет. — Я просто поговорю с ним. Уверен, он все поймет. — Пиши… ~*~ Обматываю полотенце вокруг бедер, накидывая на голову еще одно, и выхожу из душа, выпуская за собой клубы пара. Ох, как прекрасен вечерний душ. Время, когда можно расслабиться под горячими струями воды и отбросить прочь все грустные мысли, накопленные в течение всего дня. Смыть с себя всю грязь этого бренного мира. Пытаюсь отыскать друга по звукам, доносящимся из включенного на всю громкость телевизора, топая по полу босыми ножками и оставляя за собой влажные следы. Потом протрет. Парень находится в гостиной, в окружении мисок с чипсами и попкорном, полностью поглощенный какой-то слезливой историей о жизни очередных близнецов, по невероятно глупым причинам, разлученных в детстве. Боже, Гарри, ты серьезно? Осторожно приближаюсь к дивану, на ходу строя план по захвату пульта из рук этого диверсанта, оставаясь незамеченным. Пару секунд и пульт уже в моей власти, большая часть дивана подо мной, провизия под моим прожорливым руководством, а по телевизору тихо разговаривают нарисованные человечки. Люблю мультики. Побежденный несколько мгновений назад воин, ничего не понимая, хлопает глазками, зажимаясь в другом углу дивана. Так-то. Хе-хе… — Эй, я же смотрел! — наконец приходит в себя кудрявый боец и пытается вернуть власть в свои хрупкие ручки. Не дождешься. Несколько минут шутливой возни и с меня слетает полотенце. Черт, а я ведь даже одеться забыл. Ладно, плевать. Ничего нового друг увидеть не должен. Мы ведь с ним даже в младшей школе мерились. Правда, за столько-то лет он немного подрос. Много. Буга-га. Друг истерично вскрикивает и быстро отворачивается, требуя, чтобы я немедленно оделся. Нервно хихикаю от столь неординарной реакции со стороны парня и ехидно ухмыльнувшись, прижимаюсь грудью к его спине, ожидая реакции. Юноша, кажется, краснеет, почему-то начиная от ушей и невнятно что-то бормочет, пытаясь отодвинуться. Боже, какой милый. Руками обвиваю его за торс, не давая далеко уйти, и обхватываю губами мочку покрасневшего ушка, слегка посасывая и сразу же отпуская, услышав тихий стон сквозь зубы. Так-так-так. — Гарри, тебе скоро будет девятнадцать, а ты все еще… — делаю небольшую паузу, жарко выдыхая приятелю на ухо. — Девственник, верно? ~*~ — Извращенец! — в след за мной, под истеричные крики одной кудрявой особы, из квартиры вылетают и мои вещи, равномерно распределяясь по всему подъезду. Поворачиваюсь, чтобы хоть что-нибудь сказать для исправления ситуации, но дверь опасно захлопывается прямо перед носом. Вот, черт. Ну почему… Почему я не умею держать язык за зубами? Идиот. Осторожно постукиваю кулачком по двери, ожидая ответа. Секунда. Две. Тишина. — Гарри… — тихонько скребусь в дверь, словно выброшенный из дома пес и тяжко вздыхаю. — Ну я же знаю, что ты там. Прости меня, а? Я у тебя такой глупенький… Открой дверь, истеричка! — О, Боже. — раздается удивленный возглас со стороны лестницы и я оборачиваюсь. Зачем, спрашивается, я это сделал? — Твою мать, Гарри, здесь какой-то педофил стоит, — закрываю дверной глазок пальцем, зная, что друг обязательно заинтересуется моими криками, но не настолько, чтобы открыть дверь. — Хазз, он на меня смотрит. — Что ты здесь делаешь? Да и еще и в таком виде… — приподняв бровь, выспрашивает брюнет, хлопая своими длинными бабскими ресничками. Бесит. — У меня к тебе такой же вопрос, — ехидно хмыкаю, наклоняясь за джинсами. Так, ну и где мои трусы? Себе что ли оставил, фетишист несчастный. Оборачиваюсь к двери и снова тихо стучу. — Верни трусы, баран!