Miracle

      Руки Сонхва безвольно упали вдоль его тела. Альфа сделал шаг назад, спиной чувствуя какой-то шкаф и неосознанно опираясь на него в попытке сохранить равновесие.       — Милый, ты забыл в машине свой телеф… — Сан прервался на полуслове, с ужасом глядя на рыдающего мужа и застывшего друга, похожего на смерть во плоти. — Что тут происходит? Уён-и, что-то с малышами, милый?.. Не молчите же, чёрт бы вас побрал! — Сан, сразу же бросившийся к омеге, крепко прижал его к груди, после обернувшись в сторону Сонхва, ожидая от того хоть какой-то реакции, но альфа по-прежнему стоял уставившись пустым взглядом себе под ноги. Лишь заметно дёргающийся вниз уголок рта выдавал его колоссальное нервное напряжение.       — Прости, Хва-хён, прости меня! — истеричные нотки в голосе эмбриолога заставили Сана вернуть мужу всё своё внимание. Понимая, что, скорее всего, сейчас приоткроется завеса над случившимся, альфа ласково поглаживал Уёна по плечам и спине, выражая свою поддержку и пытаясь хоть немного его успокоить. — Я не заметил…не знал!.. Я всё подготовил заранее, утром в день оплодотворения просто взял из камеры, я не знал!..       Сонхва смутно припомнил, что в тот день он, как участвовавший в тестировании нового медикамента, собрал свой материал для анализа, но внезапный звонок с просьбой срочно приехать в роддом, где наблюдались его пациенты, спутал все планы, и альфа просто сунул пробирку в первый попавшийся холодильник, чтобы провести исследование по возвращении в клинику. Вот только день оказался чересчур насыщен событиями, так что альфа даже и не вспомнил о своих планах, закрутившись в водовороте дел.       — О чём ты, Уён? — Сан непонимающе и ещё более обеспокоенно смотрел на мужа, пытаясь из обрывков его фраз составить хоть какую-то картину, но информации было ничтожно мало.       — Он перепутал материал и вместо донорской спермы для ЭКО Хонджуна использовал мою, — голос Сонхва был настолько бесцветен и глух, что Сан не сразу сообразил, кто заговорил. Но услышанное неприятным холодком пробежалось по спине, найдя приют где-то в животе и оседая там противным липким комом. Альфа с ещё большей тревогой посмотрел на своего мужа, пытаясь понять, что же теперь делать. Помимо чувства вины за личную ошибку ситуация влекла за собой ответственность за профессиональную, грозя Уёну и клинике проблемами. Омега продолжал плакать, всхлипывая на каждом вдохе и болезненно кривя дрожащие губы. Сан чертыхнулся и повёл мужа к ближайшему креслу, аккуратно усадив в него безвольного Уёна, после быстро набирая номер процедурного кабинета по внутреннему телефону.       — Юнхо, Уён в истерике, срочно с чем-нибудь сюда, — швырнув трубку не дожидаясь ответа, Сан присел на корточки перед супругом, ласково беря его ладони в свои руки и нежно поглаживая ледяные дрожащие пальцы. Сонхва всё так же мрачной статуей стоял у шкафа, опустив голову и сжав кулаки. Отросшие волосы полностью скрывали лицо, и понять, даже отдалённо, о чём думает сейчас врач, было совершенно невозможно.       Буквально минуту спустя дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и в проёме показался запыхавшийся взъерошенный Юнхо.       — Почему в клинике последнее время постоянно происходит какая-то чертовщина с твоим участием, доктор Пак? — медбрат пристально посмотрел на Сонхва, никак не отреагировавшего на эту реплику, но, не получив ответа, недовольно покачал головой и быстрым шагом направился к Уёну. — Сан, ты же знаешь, что нельзя применять сильные транквилизаторы, — альфа кивнул, с тревогой глядя на мужа. Тот вроде бы начал успокаиваться, но был чересчур бледен. — Сейчас я вколю ему комплекс витаминов, чтобы хоть немного сгладить последствия стресса, а ты пока накапай это, — Юнхо сунул Сану в руки тёмный стеклянный пузырёк, ранее извлечённый из кармана халата вместе с несколькими ампулами и шприцем.       — Уён, посмотри на меня, — медбрат наклонился над омегой, аккуратно, но требовательно сжимая его плечо. — Тебе нужно успокоиться, слышишь? Подумай, какой удар сейчас приходится по твоему здоровью и чем это может грозить малышам. Ты должен взять себя в руки, — омега поднял убитый взгляд на Юнхо и неуверенно кивнул, начиная вытирать лицо тыльными сторонами ладоней. — Молодец, ты сильный, справишься со всем, что бы тут ни произошло. А теперь нужно сделать укол, это просто витамины, видишь? — Юнхо показал Уёну уже пустые ампулы, чтобы уверить того в своих словах. Дождавшись кивка омеги, он жестом показал, чтобы тот развернулся спиной и приспустил штаны, отточенным движением воткнул иглу в предварительно обработанный участок ягодицы, быстро вводя лекарство. Закончив, Юнхо выпрямился, ещё раз взглянул на вымученно улыбнувшегося Уёна, проследил за вернувшимся Саном, выбегавшим из кабинета за стаканом с водой, и развернулся к Сонхва. Вот чьё состояние вызывало больше вопросов и опасений. Запустив руку в карман халата, Юнхо выудил оттуда ещё пару ампул и одноразовый шприц. Набрав лекарство, он, не заботясь о дезинфекции, вогнал врачу иглу в бедро прямо через одежду. Тот даже не вздрогнул, чем изрядно испугал медбрата. Подобное состояние было характерно для шока в фазе торможения. Проверив пульс, Юнхо убедился в своих догадках — кожа была ледяная, реакции отсутствовали, синюшная бледность и озноб создавали полную картину. Действовать нужно было быстро.       — Вот уж не думал, что когда-то увижу нашего непробиваемого доктора Пака в шоковом состоянии, — пробормотал Юнхо себе под нос, примериваясь, как бы половчее подхватить Сонхва под руку. — Сан, помоги мне довести его до палаты, потом вернёшься к Уёну, он сейчас в меньшей опасности.       Альфа, хлопотавший возле своей пары, встрепенулся и, бросив на Уёна извиняющийся взгляд, подошёл к Сонхва, подхватывая его с другой стороны. Доведя врача до палаты и убедившись, что его помощь больше не требуется, Сан вернулся в эмбриоблок, а Юнхо, по ходу дела извлекая из памяти все знания о выведении человека из шокового состояния, устроил Сонхва на высокой кровати в полусидячем положении, зафиксировав голову на подушке, взял одеяла с двух соседних коек и тщательно укрыл альфу, чтобы тот согрелся. Выбежав из кабинета в предоперационную, где стоял кулер, медбрат набрал в стаканчик горячей воды, чуть разбавив холодной. Хорошо бы сладкого чая, но на это не было времени; заставив Сонхва сделать несколько глотков теплой жидкости, Юнхо проверил пульс. Изменений практически не было, но кожа больше не казалась мертвенно-ледяной, что уже радовало.       — Доктор Пак? — ноль реакции. — Доктор Пак, ты понимаешь, где находишься? Помнишь, что случилось? — Юнхо напряжённо ожидал хоть какой-то реакции, но в комнате не раздалось ни звука. — Чёрт… Ладно, подойдём с другого бока, — несильно размахнувшись, медбрат ударил Сонхва раскрытой ладонью по щеке. Получилось звонко и достаточно чувствительно даже для руки. Голова врача мотнулась в сторону, после чего он медленно вернул её в прежнее положение и поднял тяжёлый мутный взгляд на Юнхо. Тот обрадованно потёр руки.       — Хоть что-то! Сонхва, ты меня слышишь? — альфа еле заметно кивнул; медбрат, приободрённый успехом, продолжил задавать вопросы. — Число помнишь? День недели?       — Четверг, 1 марта, — голос глухой и бесцветный, но информация была правильная, так что Юнхо перевёл дух. Кажется, самое страшное позади, и Сонхва начал медленно приходить в себя.       — Ты до чёртиков меня напугал. Сан не впечатлился, конечно, но ему простительно, — Юнхо удерживал внимание врача болтовнёй, пристально следя за его реакцией. Альфа не выказывал какого-то интереса, но и не проваливался обратно в ступор.       — Как он? — Сонхва медленно приподнял голову и попытался сосредоточить взгляд на Юнхо. Это получилось хоть и с трудом, но всё же достаточно быстро.       — О себе позаботься, Уён в надежных руках, всё с ним будет в порядке. Я не лезу в произошедшее, но, может, стоит позвать кого-то, кто в курсе твоей проблемы?       Сонхва прикрыл глаза, сильнее откидывая голову на подушку. Он совершенно не представлял, что можно сделать в такой ситуации и с кем стоит посоветоваться. Вряд ли в их клинике бывали подобные прецеденты, да и вообще у кого-то из его знакомых врачей. Мысль поговорить с отцом была отодвинута в дальний угол сознания на самый крайний случай. Уён и Сан отпадали по очевидным причинам — не стоило омеге вновь поднимать эту тему или оставаться одному. Можно было посвятить Юнхо, в его надёжности Сонхва не сомневался, но пришлось бы объяснять слишком многое, а сил на это не было ну совершенно. Оставался только один человек.       — Позови Ёсана, если он в клинике, — вынув одну руку из-под одеял, Сонхва прижал пальцы к глазам, чувствуя, как подкрадывается головная боль. Думать о случившемся не хотелось, но это было необходимо. С ужасом осознав, что как-то придётся рассказать об ошибке Хонджуну, Сонхва простонал сквозь зубы. Это определённо было самым сложным для него.       Юнхо вышел из комнаты, пообещав прислать Ёсана сразу же, как его увидит; альфе же оставалось только ждать.       — Ты снова устроил переполох, — прозвучал недовольный голос совсем рядом. Задремавший Сонхва не заметил, когда пришёл Ёсан, и поэтому слегка вздрогнул от неожиданности.       — Справедливости ради, в этот раз не я, — услышав шелестящий звук, мало похожий на обычный голос друга, Ёсан озадаченно приподнял бровь.       — Мне уже жутко, но давай, я готов слушать и, возможно, давать советы. Ещё не решил, — Ёсан отодвинул одеяло и присел на край койки, наклоняясь ближе к лицу друга и кладя пальцы на его шею, чтобы проверить пульс, помня о просьбе Юнхо. Удовлетворённо кивнув, альфа вернулся в прежнее положение и выжидающе уставился на Сонхва. Тот тяжело вздохнул, скомкал в ладонях край одеяла и произнёс:       — Яйцеклетки Хонджуна были оплодотворены моим материалом…       Ёсан широко распахнул глаза и подавился воздухом — вот уж такой новости он точно не ожидал.       — Ещё раз? — откашлявшись, альфа требовательно вперился взглядом в лицо лежащего на кровати друга, надеясь, что это странные слуховые галлюцинации.       — Уён схватил пробирку не глядя — ту, в которой был мой материал для анализа. Признаю, сам виноват, — Сонхва медленно глубоко вдохнул и так же выдохнул, стараясь унять начинающуюся тахикардию. — Не могу на него злиться, не имею права, да и действительно не за что, надо было самому быть внимательнее. Но как теперь поступить, я ума не приложу.       — Рассказать всё как можно быстрее, — тон Ёсана был твёрд, а сам альфа выглядел так, что любое слово против было бы встречено хуком справа.       — Да знаю я, но… Чёрт, ну почему?! — внезапно голосу Сонхва вернулась сила, и фраза прозвучала неожиданно громко, в полной мере передавая глубину отчаяния, в котором пребывал врач.       — Хва, послушай меня. Как бы ты ни проклинал жизнь, риторически вопрошая Вселенную о своих возможных прегрешениях, в этой ситуации ты должен вести себя чётко и профессионально. Тут нет места эмоциям, понимаешь? Это серьёзная врачебная ошибка, и неважно, чьей вины больше — твоей или Уёна. Но, как ты правильно сказал, нельзя свалить всё на кого-то одного. Стечение обстоятельств и различных факторов, не более, — Ёсан наблюдал за лицом Сонхва, выражение которого не вселяло ни малейшего шанса на светлое будущее. — Можно было бы сказать, что это знак свыше, зная о твоих чувствах к Хонджуну, но это абсолютная чушь, — Сонхва горько усмехнулся, признаваясь самому себе, что это было бы отличное объяснение ситуации.       — Знаешь, это отвратительно с моей стороны, но я очень надеюсь, что процедура не будет успешной. Он расстроится, конечно, но лучше так, чем та гора проблем, которая обязательно начнёт осыпаться при наступлении беременности.       Ёсан укоризненно покачал головой, в душе прекрасно понимая, что это был бы наилучший вариант развития данной ситуации.       — Что ж, через полторы недели узнаем… Если я тебе больше не нужен, то пойду — мне и так пришлось просить пациента прийти попозже.       — Пообещай ему скидку на приём, — Сонхва посмотрел на друга настолько печальными глазами с залёгшими под ними глубокими тенями серо-фиолетового оттенка, что сердце врача дрогнуло. Порывисто обняв удивлённого таким нетипичным действием альфу, Ёсан покинул комнату, пообещав зайти после приёмов. Сонхва вяло махнул рукой, думая, что к тому времени уже будет в своём кабинете, но неожиданно провалился в глубокий сон под продолжающимся действием транквилизаторов.       Свет ярких ламп пробивался даже через сомкнутые веки. Сонхва глухо простонал, ощущая тяжесть тысячи камней у себя в голове. Кое-как открыв глаза, он посмотрел на наручные часы и выругался — день хорошо так перевалил за половину и близился к завершению. Спустив ноги с кровати, Сонхва осторожно встал, чувствуя, как они подрагивают от слабости. Делая медленные аккуратные шаги, альфа направился к двери, в проёме буквально сталкиваясь нос к носу с Ёсаном.       — Что, спящий красавец, соизволил вернуться в бренный мир из волшебного царства снов? — тон Ёсана был поддразнивающим, но Сонхва знал, что за ним скрывается искреннее беспокойство.       — Хотелось бы остаться там навеки, — вымученная кривоватая улыбка мелькнула на осунувшемся лице альфы. Ёсан покачал головой и сделал шаг назад, выпуская друга из комнаты. Подставив свою руку, за которую Сонхва тут же ухватился, альфа медленно повёл его из оперблока, коротко рассказывая о положении дел в клинике, из жизни которой репродуктолог выпадал уже второй день подряд. Он слушал вполуха, погружённый в свои тревожные мысли. Стоило всё обдумать на свежую голову, но смутные образы навязчиво крутились в сознании, окутывая его плотным туманом. Всё же решив для себя не мучиться этим хотя бы сегодня, Сонхва сосредоточился на речи Ёсана как раз в тот момент, когда он говорил об Уёне.       — …этот упрямец ещё и пнул меня, представляешь? Невозможный омега, как вообще замуж вышел, — Ёсан возмущённо сопел, уже открывая дверь в свой кабинет, находившийся в противоположной от обители Сонхва части коридора. Усадив друга в кресло, врач подал ему бутылку воды, следя, чтобы тот выпил хотя бы половину. Удовлетворённо кивнув, Ёсан сел в своё кресло, оперевшись согнутыми в локтях руками на стол и устроив подбородок на сцепленных в замок пальцах. Он искренне сочувствовал другу, оказавшемуся в настолько щекотливой ситуации. Содрогнувшись при мысли о том, что вдруг бы ему пришлось искать выход из подобного положения, Ёсан постарался звучать не настолько жалостливо, как могло бы выйти. — Сонхва, давай сегодня ты переночуешь у меня? Не думаю, что оставаться сейчас наедине с Хонджуном — хорошая идея.       Сонхва отрешённо вертел в руках уже практически пустую бутылку, разглядывая вмятинки и потёртости на пластике. Предложение звучало крайне заманчиво — альфа боялся, что при виде омеги не сможет удержать язык за зубами и преподнесёт новость в самой дурацкой форме. Или же наоборот станет молчать, избегая Хонджуна всеми способами, что не сможет не вызвать у того подозрений. После просьбы об ЭКО Сонхва и так стал вести себя сдержаннее и даже отстранённее, больше не позволяя себе тех маленьких дружеских (иногда даже чуть более) жестов, от которых сердце наполнялось нежностью, а кончики пальцев простреливало маленькими шаловливыми искорками, уносящимися весёлой стайкой вдоль позвоночника. Омега ничего не говорил, но выглядел непонимающим и даже удручённым, печально провожая Сонхва взглядом. Но, как ни странно, атмосфера в квартире не стала напряжённой, что бесконечно радовало альфу. Уже немыслимо было представить себе повседневность без Хонджуна — он с такой лёгкостью вписался в привычный и неизменный за многие годы распорядок жизни Сонхва, стал неотъемлемой частью каждого дня, что это даже в какой-то момент не на шутку его испугало. Вот только теперь страх вызывало совершенно другое — возможность навсегда потерять расположение омеги нависала мрачной тучей, отравляя мыслями о расставании на какой-нибудь ужасной ноте без надежды на самое захудалое общение в будущем. Сердце Сонхва сжималось при одной только мысли о таком исходе.       — Нет, я поеду домой. Хочу насладиться возможно последними днями вместе, — горько усмехнувшись, альфа решительно посмотрел на Ёсана. — Знаешь, я действительно идиот. И почему осознание своей глупости всегда приходит так поздно?       Ёсан отвёл глаза в сторону. Они многое пережили вместе с момента знакомства в институте, но ещё никогда альфа не видел Сонхва настолько разбитым и горестным. Да, он наделал ошибок, но длительное отсутствие романтических отношений дало о себе знать таким вот образом — решительный и настойчивый в работе альфа спасовал перед объектом хрупкой влюблённости, неуверенно давая пробудиться чувству, но тут же запирая его внутри.       — Как знаешь. Но если что, код от двери всё тот же.       Сонхва с нескончаемой благодарностью посмотрел на печального Ёсана — в последнее время жизнь подкидывала такие события, от которых хотелось рвать волосы на голове, но зато она же щедро одарила самыми лучшими друзьями.       — Всё же до дома я тебя довезу. Только попробуй сесть за руль в таком состоянии, — альфа поднялся из-за стола, скидывая рабочий халат и надевая пальто, после терпеливо дожидаясь, пока Сонхва встанет со своего места. Тот уже не выглядел обморочным призраком, но по-прежнему был слаб и двигался достаточно неуверенно, чтобы можно было не беспокоиться и отпустить его одного до кабинета за вещами, так что Ёсан последовал за другом, готовый в любой момент подставить плечо.       Сонхва кое-как переоделся и натянул свой любимый чёрный дафлкот, из которого не вылезал всю зиму, с трудом вспомнил, где оставил телефон, и, найдя наконец гаджет, кивнул Ёсану. Тот решил довезти друга до дома на его же машине, чтобы тому было комфортнее. Передав Сонхва прямо в руки испуганному Хонджуну и наказав омеге проследить, чтобы альфа как следует отдохнул, Ёсан вернулся к клинике на такси и пересел в свой чёрный спортивный BMW. Устроившись в удобном кресле и задумчиво поглаживая руль пальцами, альфа тяжело вздохнул. Он действительно надеялся, что эта история получит если не счастливый конец, то хотя бы тот, что принесёт меньше боли.       

***

      — Как же так! Довести себя до такого перенапряжения, что даже в обморок упал — а ещё врач, — Хонджун отчитывал альфу испуганным голосом, стараясь одновременно приготовить сладкий чай, ужин и закутать виновника незапланированной паники во все попавшиеся на глаза одеяла. Ласт вертелся под ногами, добавляя суматохи, и Сонхва не сдержал пару смешков, когда суетящийся омега запутался в своих ногах и кошачьих лапах, практически падая на колени альфы. Наградив хихикающего «больного» возмущённым взглядом, Хонджун восстановил равновесие и решил всё же сперва заняться чаем. Что-то раздосадованно бормоча себе под нос и гремя посудой, омега складывал только ему известные листочки в небольшой заварочный чайник. Сонхва и не заметил, как вместо привычного пакетированного чая стал всё чаще пить какие-то необычные сборы, появившиеся в доме с подачи Хонджуна, мастерски сочетавшего травы, сушёные ягоды и свежие фрукты. Омега как-то обмолвился, что его папа очень любил разные цветы и лечебные растения и кое-чему обучил и его.       — Пей, этот чай успокаивает, а ещё должен помочь хорошо выспаться, — Сонхва втянул носом аромат, доносившийся из поданной кружки — лаванда и мята, смягчённые сладостью голубики, окутали рецепторы. Прикрыв глаза и осторожно отпив горячую жидкость, альфа довольно выдохнул. На мгновение он подумал, что из рук Хонджуна с таким же удовольствием выпил бы что угодно, наслаждаясь фактом того, что это было приготовлено специально для него.       — Спасибо. Не нужно так беспокоиться, я в порядке, — Сонхва продолжал пить чай, наблюдая, как омега готовит кашу с овощами. Узнав, что альфа не ел весь день, он решил, что это будет самой лучшей пищей для несчастного желудка врача. Хонджун ничего не ответил, сосредоточенно помешивая содержимое маленькой кастрюли и добавляя туда по времени нарезанные кубиками морковь и тыкву (откуда только и взялась), в самом конце вливая столовую ложку какого-то сиропа и выключая огонь. Перекладывая кашу в тарелку, Хонджун слегка дул на каждую ложку, чтобы смесь не была обжигающей. Сонхва внимательно следил за малейшим движением омеги, впитывая и запоминая абсолютно всё — как он чуть задумчиво наклоняет голову к плечу, морщит нос, если что-то не нравится, аккуратно слизывает с большой ложки рис, чтобы проверить готовность. Каждое действие было драгоценным моментом, оседающим в памяти.       Омега поставил тарелку перед Сонхва.       — Съешь всё! Не уверен, но должно получиться вкусно, — закусив губу, Хонджун немного смущённо посмотрел на альфу. За время совместной жизни навыки омеги в готовке заметно выросли, но всё же он сомневался, что его еда достаточно приятна на вкус.       — Сейчас и узнаем. Если ты дашь мне ложку, — Сонхва снова хихикнул. После шокового состояния и нервного потрясения он чувствовал себя весьма странно. В голове царила необъяснимая легкость, все тревожные мысли скрылись за какой-то завесой, и альфа был этому рад. Он решил постараться не думать о произошедшем до получения анализа, который покажет, наступила беременность или нет. А значит, есть как минимум десять дней относительно спокойной жизни.       Хонджун растерянно хлопнул глазами и без задней мысли протянул ложку, которой только что попробовал кашу, но внезапно спохватился и попытался забрать её, чтобы дать чистую, вот только Сонхва уже крепко стиснул пальцами металл, прижав и мизинец омеги. Тот коротко пискнул от неожиданности и поспешно отдёрнул руку, после наблюдая, как альфа сразу же приступает к трапезе. Почувствовав, как стремительно приливает кровь к лицу, Хонджун отвернулся, чтобы Сонхва не заметил пунцовых щёк, но опоздал — тот мысленно коварно усмехнулся, в то же время чуть не лопаясь от умиления такой реакции. На мгновение показалось, что они влюбленная пара, только-только осознавшая взаимную симпатию друг к другу и познающая все радости первых прикосновений. Позволив себе погрузиться в эту фантазию, Сонхва продолжил есть, внезапно ощутив голод. Каша была непривычной, но действительно вкусной, так что альфа с наслаждением умял всё до последней крупинки и попросил ещё. Хонджун удивился, но обрадовался и выложил всё оставшееся в кастрюле на тарелку, возвращая её альфе.       — А ты почему не ешь? — Сонхва нахмурился и отложил ложку, начиная пододвигать тарелку в сторону омеги.       — Я давно поел, уже довольно поздно, — Хонджун укоризненно покачал головой и сел за противоположную сторону стола, альфа же подвис, пытаясь осознать, сколько времени он провёл в клинике в отключке и мысленно извиняясь перед Ёсаном, который терпеливо ждал его пробуждения после завершения своей работы. — Кстати, если бы не Ёсан-хён, я бы с ума тут сошёл в неизвестности… — голос омеги был непривычно тих и немного напряжён, как будто он засомневался, стоило ли говорить об этом.       — Прости, я не думал, что организм так меня подставит, — Сонхва виновато посмотрел на Хонджуна, но тот усиленно разглядывал кухонный гарнитур, не замечая взгляда альфы.       — Заботься о себе больше, пожалуйста, — омега резко поднялся и начал прибирать посуду, дёргано составляя её в раковину. Сонхва пристыжено опустил голову, но тут же вскинул её, ощущая прилив отчаянной смелости. Скинув шерстяной плед, в который был замотан всё это время по самую шею как в кокон, альфа поднялся и в два широких шага оказался за спиной омеги. Не дав себе времени опомниться, Сонхва потянул Хонджуна за плечо, практически силой разворачивая того к себе лицом. Заметив удивлённый взгляд омеги, Сонхва на долю секунды замешкался. Но желание поддаться порыву до самого конца взяло верх, и альфа обнял застывшего Хонджуна, буквально утыкаясь носом ему в макушку.       — Мне правда жаль, — Сонхва прикрыл глаза, ощущая, как болезненно сжимается всё в груди, а сердце ускоряется с каждым мгновением. Не было никаких сомнений, что омега не только слышит, но и ощущает эту бешеную чечётку. Позволив себе насладиться таким бесконечно желанным теплом гибкого тела ещё пару секунд, Сонхва с усилием заставил себя отстраниться, как бы случайно скользнув напоследок руками по напряжённым плечам Хонджуна, не пошевелившегося и не проронившего ни слова. — Спасибо за ужин и заботу, Джун-и.       Альфа отошёл к стулу, поднял и сложил упавший плед, оставляя его на краю стола, затем вышел из кухни, так и не посмотрев в сторону омеги. Сонхва боялся заметить эмоции Хонджуна, которые дали бы понять, что действия альфы были неприятны, так что он просто-напросто трусливо сбежал к себе в комнату, падая на кровать и почти мгновенно забываясь тревожным сном. Именно поэтому он не увидел, как юркая слеза скатилась по щеке омеги и сорвалась с подбородка, найдя своё пристанище на вороте очередной домашней толстовки.       

***

      Сонхва решил не появляться в клинике до начала новой недели. К счастью, он заранее составил своё расписание с учётом всех мероприятий, сопутствующих окончанию клинических исследований, и освободил последние дни от приёмов и операций, чтобы спокойно обрабатывать результаты анализов и делать статистики, чем вполне успешно можно было заняться и дома. Вот только планам опять не суждено было сбыться.       В субботу днём Сонхва с удивлением принял звонок от начальника службы безопасности клиники. Стиснув зубы, он внимательно слушал всё, что говорил господин Нам. Поблагодарив альфу, Сонхва завершил звонок и со злостью швырнул телефон на стол. Новости были тревожными — один из ребят-охранников заметил, что некоторое время назад возле клиники стали появляться неизвестные машины, каждый день разные, но вот люди там были одни и те же, хоть и старались меняться. Информация о владельцах автомобилей ничего не дала — они были зарегистрированы как корпоративный транспорт без привязки к одному человеку, фирма была очень крупная, так что найти что-либо было трудно. Задерживать неизвестных не было никаких оснований, они не нарушали совершенно ничего, и лишь благодаря внимательности ребят из службы безопасности клиники удалось заметить эти неприятные обстоятельства. Сонхва попросил проверить все системы слежения в больнице и на прилегающей территории, провести инструктаж с охранниками и при необходимости нанять дополнительный персонал. Он не сомневался, что это проделки бывшего мужа Хонджуна — слова господина О, переданные Дэвидом, прочно засели в подсознании Сонхва, всё время маяча там тревожащей назойливой мухой. Рано или поздно они должны были столкнуться с чем-то подобным, пришло время усилить бдительность.       Решив пока что не волновать Хонджуна этими новостями, Сонхва позвонил Дэвиду. Адвоката информация не удивила, но зато придала еще большей решимости в кратчайшие сроки добиться от суда запрета господину О на любые контакты с его бывшим супругом. В конце концов требование удовлетворят, Дэвид не сомневался в этом, но тянуть могли максимально допустимые сроки — как выяснилось, верховный судья, которому передели это дело после развода, был тесно связан с Хондо старой дружбой и общим легальным, на первый взгляд, бизнесом.       Завершив разговор, Сонхва вышел на террасу и устремил задумчивый взгляд на сумрачный город, который день затянутый тяжёлыми грязно-серыми тучами. Альфа и предположить не мог, к чему приведёт вполне обычный рабочий день уже такой далёкой осенью — в жизни не поменялось совершенно ничего и абсолютно всё. Странное сожительство казалось самым правильным, что могло произойти. Дом неуловимо наполнился жизнью — Хонджун старался как мог, но творческая натура нередко брала верх, так что теперь тут и там встречались листы с эскизами украшений, забытые карандаши, которые с восторгом гонял по огромной квартире Ласт, даже одежда находила приют порой в самых неожиданных местах вроде подоконника или стеллажа с книгами. Педантично аккуратный Сонхва был сам от себя в шоке, когда понял, что это его нисколько не раздражает.       Хонджун как-то незаметно взял на себя практически все домашние обязанности даже не спросив Сонхва, а надо ли — просто стал заказывать продукты (при этом категорически отказываясь брать деньги Сонхва, которые тот упорно оставлял на столике в прихожей каждый день), готовить, стирать вещи альфы нимало не смущаясь, приносить ему в кабинет чай, ухаживать за растениями на балконе и особенно заботиться о Ласте, который стал заметно игривее с появлением омеги в доме. Практически идиллия, которая распадалась в пыль, когда Сонхва в очередной раз напоминал себе о неизбежном завершении этого периода в жизни, раздражённо отмахиваясь от робкого «а, может, нет», еле слышно доносившегося из глубин подсознания.       Из размышлений альфу выдернул резкий стук капель воды по стеклу. Погода совсем не походила на весеннюю, зато всецело отражала внутреннее состояние Сонхва. Окинув взглядом размытую из-за пелены дождя панораму города, он вернулся в кабинет. Отчёт был почти готов, хотелось бы доделать его сегодня, чтобы воскресенье посвятить отдыху целиком и полностью.       

***

      Хонджун распахнул глаза и прислушался к себе — какая-то неясная тревога вышвырнула его из глубин сна посреди ночи. Не заметив никаких необычных ощущений, омега взглянул на часы, стоящие на прикроватной тумбочке — начало четвёртого. Вздохнув, он перевернулся на другой бок, но сон не спешил возвращаться. Покрутившись некоторое время в кровати, Хонджун решил дойти до кухни — вчера он забыл принести в комнату стакан с водой на случай ночной жажды. Пробираясь по тёмным коридорам, подсвеченным тусклой подсветкой у пола, чтобы не наступить на кота, омега почувствовал босыми ногами дуновение ледяного ветра со стороны комнаты Сонхва, дверь в которую, на удивление, была плотно притворена. Поколебавшись некоторое время, Хонджун всё же осторожно повернул ручку. Убедившись, что замок открыт, он медленно толкнул створку, и та бесшумно двинулась. Крадучись войдя в комнату, омега понял, что сквозняк был следствием открытой двери на балкон, и поёжился — как можно спать в таком холоде? Вот только кровать была пуста, лишь смятое одеяло говорило о том, что хозяин всё же был на месте некоторое время назад. Хонджун повернул голову в сторону кабинета, но через приоткрытую дверь не просачивался и лучик света — значит, Сонхва стоило поискать где-то ещё. Вероятно, на балконе — резкий порыв ветра принёс с собой запах сигаретного дыма. Обхватив себя руками за плечи, Хонджун двинулся по паркету на террасу, отмечая, что с каждым шагом дерево под ногами становится холоднее.       — Сонхва? — негромко произнес омега, не решаясь зайти на балкон. Ответа не последовало, и Хонджун, коротко вздохнув, переступил низкий порог, оказываясь на террасе. Тело пронзил озноб, зубы непроизвольно застучали от весьма низкой температуры, а из носа вырвались облачка пара.       Сонхва стоял у распахнутого окна в пижамных штанах и тонкой футболке, совершенно не замечая, как буквально трясётся от холода. В пальцах левой руки тлела сигарета, правая сжимала наполненную практически до краёв пепельницу. Хонджун удивился — неужели альфа столько выкурил за ночь? Днём этой пепельницы на балконе вообще не наблюдалось, да и запах сигаретного дыма чуткий нос омеги точно бы уловил.       — Сонхва! — в этот раз Хонджун решил не скромничать и позвал в полный голос, о чём тут же пожалел — Сонхва от неожиданности уронил пепельницу, и та раскололась, рассыпав вокруг босых ступней альфы окурки и пепел, который тут же подхватил ветер и начал растаскивать всё дальше по напольному покрытию.       — Ох, чёрт… — Сонхва сунул сигарету между губ, быстро закрывая окно, при этом продолжая затягиваться и совершенно не замечая, как начинает заволакивать дымом пространство балкона. Лишь столкнувшись взглядом с Хонджуном он испуганно замер, схватился за фильтр и, наклонившись, потушил окурок об осколок фарфора. Выпрямился и открыл окно, чертыхнувшись, когда порыв воздуха опять закружил пепел. Хонджун, молча наблюдавший за этой суетой, вздохнул и решительно направился к Сонхва. Отодвинув его в сторону, омега закрыл окно, взял со столика пару листов бумаги, что теперь всегда тут лежали, и начал аккуратно сгребать разлетевшийся пепел. Получалось так себе, но упорства Хонджуну было не занимать, так что через пару минут осколки и прочий мусор аккуратной кучкой лежали в импровизированном бумажном кулёчке.       Поднявшись и отряхнув руки, омега недовольно посмотрел на Сонхва. Тот растерянно топтался на том месте, куда его отодвинул Хонджун.       — Извини, я не ожидал, что ты зайдёшь, — альфа смущённо покачал головой, только что осознав, за каким занятием его застукали. Он корил себя за эту порой проявляющуюся привычку и очень не любил, когда кто-то видел его курящим.       — Ты бы хоть оделся! Кого пару дней назад еле живого притащил Ёсан-хён, а? — Хонджун возмущённо наморщил нос, подходя к Сонхва вплотную и беря его за руку. — Пошли, буду отпаивать горячим чаем.       — Но… — альфа незаметно бросил жалобный взгляд на их соединённые руки, впрочем, не пытаясь сопротивляться и послушно следуя за омегой после того, как тот издал громкое недовольное цоканье.       Устроившись на стуле, Сонхва снова наблюдал, как хлопочет Хонджун, намешивая очередное чудо-зелье. На этот раз было что-то имбирное, приправленное апельсином и бадьяном. Сонный кот зевал, сидя в проёме двери, совершенно не понимая, почему люди в такое время решили устроить посиделки на кухне, когда должны были спать в мягких кроватках, приютив его под боком.       — Всё так плохо на работе? — от возмущения в интонациях Хонджуна не осталось и следа. Он обеспокоенно смотрел на Сонхва, терпеливо ожидая, когда тот оторвётся от горячего напитка.       — Нет, на работе всё более-менее стабильно, — альфа сказал чистую правду, давно переведя Хонджуна в категорию «личная жизнь». — Но есть некоторые новости относительно твоего бывшего мужа.       Хонджун напрягся. Они некоторое время не упоминали Хондо в своих разговорах, и омега уже успел подзабыть об этом человеке, покорно дожидаясь разрешения ситуации. Но сейчас он почувствовал, как липкий страх начинает потихоньку расползаться по телу.       — Он…что-то сделал? — сглотнув вязкую слюну, севшим голосом спросил омега.       — Нет, но, вероятно, готовится. Не хотел тебе об этом рассказывать, но не имею права утаивать. Ребята из службы безопасности клиники заметили подозрительных людей, следящих за больницей. Информации о них получить не удалось, так что вероятность того, что это проделки господина О, велика.       — Не называй господином этого…эту мразь, — бледный Хонджун еле сдерживался, чтобы не заплакать. Воспоминания оказались гораздо ярче, чем омега ожидал, и эмоции прорвались наружу двумя солёными мокрыми ручейками. Сонхва тут же пододвинул свою наполовину полную кружку Хонджуну, и тот вцепился в теплый фарфор, припадая дрожащими губами к краю ёмкости. Сделав пару судорожных глотков, омега постарался взять себя в руки, начиная медленно глубоко дышать. Эффекта от этого было мало, но Хонджун вдруг отчётливо понял, что именно могло бы ему сейчас помочь.       — Сонхва… Ты мог бы меня обнять? — неуверенный, но пропитанный такой отчаянной надеждой голос Хонджуна раскалённым гвоздём врезался в сознание альфы. Словно под гипнозом он встал со своего места и приблизился к омеге, уже поднявшемуся ему навстречу. Сонхва совершенно не ожидал, что Хонджун буквально рухнет ему на грудь, прижимаясь щекой к плечу и отчаянно цепляясь пальцами за футболку, терзая её и грозя разорвать. Альфа начал легонько поглаживать рыдающего омегу по рукам, боясь сделать что-то лишнее. Хонджун продолжал мять футболку, временами чувствительно прихватывая кожу на лопатках; Сонхва ощущал, что ткань под его щекой пропиталась влагой и продолжала намокать сильнее. Стиснув зубы, он нерешительно положил одну руку на спину Хонджуну, осторожно прижимая его к себе, второй начиная гладить по голове, пропуская через пальцы темные прядки и надеясь, что омега станет успокаиваться. Только вот произошло обратное, и тот начал всхлипывать ещё сильнее. Испугавшись, что может случиться истерика, Сонхва крепче прижал трясущееся от рыданий тело к груди, неожиданно для самого себя начиная тихонько мурлыкать какую-то песню из детского мультика, продолжая уже почти беспорядочно поглаживать Хонджуна. Омега, не ожидавший, что альфа будет петь, замер и стал прислушиваться, поражаясь такому приятному бархатистому тембру. Низкий голос альфы умиротворял и убаюкивал, и через несколько минут Сонхва с удивлением обнаружил Хонджуна расслабившимся и сопящим на своём плече. Кое-как перехватив безвольное тело поудобнее и стараясь при этом не разбудить свою драгоценную ношу, альфа перенёс омегу в его комнату и уложил на кровать. Укутав Хонджуна в одеяло, Сонхва сел рядом на краешек матраса, в тусклом свете настольной лампы разглядывая заплаканное, но, без сомнения, такое любимое лицо. Воспоминания о первой встрече и всём последующем вихрем пронеслись в голове, заставив сердце болезненно сжаться. Сонхва-Сонхва, как же ты сможешь его отпустить?..