makoto ni

казуха смотрит и не верит. это фиолетовое свечение… не может быть. — ты кого-то убил? — охает путешественник, и в руках его материализуется меч. «да какая разница!» — думает казуха, и ему противно от самого себя. он ничего не говорит, перенаправляя поток мыслей в правильное русло. здесь едва-едва убили человека. он должен думать только об этом. но всё же сердце его мечется в груди не из-за опасности, которая исходит от макото, и уж точно не из-за быстрого бега. получилось. хоть кто-то смог пробудить его. казуха, если честно, не верил в то, что этот глаз бога ещё хоть раз засияет вновь. а ещё казуха не знает, рад он этому или нет. он предпочёл бы, чтобы «избранным» оказался кто-нибудь менее опасный. кто-нибудь, кто не стоит рядом с ещё горячим, но уже мёртвым телом.

***

— ты кого-то убил? скарамучча сдерживает раздражённый вздох при виде путешественника. вот не сидится ему на месте — обязательно нужно всюду сунуть свой нос. — тебе какое дело? — неприязненно спрашивает он. путешественник хмурится. — за что? что он сделал? — он вор. он украл это, — скарамучча поднимает руку с глазом бога, чтобы все увидели, и казуха как-то неправильно выдыхает. — он же просто украл! — пищит паймон, прячась за спиной путешественника. — разве за воровство убивают? скарамучча не двигается с места — его угрозы путешественника не пугают. — тяжесть наказания определяет тот, кто судит, — пожимает он плечами. — я нашёл его первым и наказал по своим законам. — что это за законы такие? — путешественник на грани терпения — кажется, ещё одно слово, и он нападёт. скарамучча разводит руками. — законы места, откуда я родом. — в инадзуме всё так сурово? — пугается паймон. скарамучча не отвечает — разговаривать с летающей писклёй он не собирается — и лишь молча оглядывает присутствующих. взгляд его останавливается на казухе. ну давай, скажи что-нибудь. потребуй свою стекляшку назад или назови убийцей. не нужны мне твои растерянность и непонимание. я жду реакции. и казуха шепчет: — неужели для того, чтобы пробудить глаз бога, нужно кого-то убить? взгляды обращаются к нему. путешественник чуть опускает меч — кажется, вспоминает, что пришёл не один, и что драка не его одного подвергнет опасности. скарамучча фыркает. — у тебя он есть, вот и ответь сам. ты кого-то убивал, чтобы получить глаз бога? — нет. — ну так и не неси бред, — разочаровывается скарамучча. почему-то он думал, что этот каэдехара умнее. почему-то это его волнует. — на. он кидает глаз бога в казуху, и тот ловит на лету у щеки. хорошо. хотя бы с рефлексами у него в порядке — (да какое ему дело?) — потому что соображает он явно туговато. и за возвращённый глаз бога не благодарит, а только рассматривает его так, будто видит впервые. может быть, ему нравится фиолетовый. или он светлячок, которого привлекает сияние. может быть, скарамучче не стоит уделять этому каэдехаре столько внимания. путешественник тем временем убирает меч и подходит к трупу. он садится на корточки и осматривает ожоги и электрические пятна, кривя лицо так, словно его самого прожарили до костей. а ещё он сидит так, чтобы скарамучча всегда был в поле зрения, и изредка косится на него. молча. неодобрительно. в ожидании очередного преступления. молчание давит. кажется, не на него одного: казуха наконец поднимает глаза, один вид которых отдаётся в груди скарамуччи одиночеством и удушающе-электрической дорогой вверх к горну, и спрашивает: — почему? и тот понимает, что не «почему убил», а «почему вернул глаз бога». — он мне не нужен. — отказываешься от силы? — а тебе какое дело? — но почему? скарамучча вздыхает. — если интересно — подумай сам. уйти. самое время уйти. что он здесь забыл? ничто — и уж тем более никто — его не держит. скарамучча уйдёт и забудет это происшествие. оно затеряется, сотрётся, растворится среди сотен новых воспоминаний. этот каэдехара — всего-навсего жалкая подделка. в нём нет ничего, что могло бы зацепить скарамуччу, который за многовековое существование повидал тысячи таких вот жалких людишек. в казухе ничего нет. но сам он — есть. стоит перед ним, дышит и как будто тоже видит в скарамучче особенное. что-то притягивающее. хочется ближе. подойти, схватить за подбородок, заставить смотреть только на себя и выпытать, что казуха в нём видит. о чём думает, когда смотрит на скарамуччу. и убить, если ответ будет неправильный. а если правильный… — кажется, я знаю ответ, — голос путешественника врывается между ними свежим ветром и разгоняет наваждение. — казуха, подойди, пожалуйста. — сейчас. скарамучче не нравится то, как быстро этот каэдехара возвращает себе безмятежное выражение лица. как будто ему нет дела до того, что только что между ними случилось… стоп-стоп. ничего не случилось. они просто постояли друг напротив друга. что это он выдумывает? скарамучча отворачивается к океану. вдох-выдох, выдох-вдох. его зачем-то научили дышать. уйти. вот что он должен сделать, нет — хочет сделать. ему неприятно здесь находиться. от трупа воняет, путешественник хочет драки во имя справедливости, а казуха одним стоянием возле что-то неуловимо сдвигает в нём. снова это чувство, которому скарамучча не может дать названия. как будто горсть песка бросили в стакан чистой воды, взбаламутили, замутнили; и казуха этот — такая же горсть песка. сжать в руках и рассеять по ветру. никто, которому повезло с внешностью, как повезло тому каэдехаре, которого скарамучча однажды встретил — и всё. больше в нём ничего нет. он сказал: ничего в нём больше нет. скарамучча оборачивается в тот момент, когда казуха достаёт меч и направляет на него. лицо решительное, взгляд сосредоточенный — к битве готов. кажется, нашёл-таки что-то примечательное при осмотре трупа. — ты можешь использовать элементальные силы без глаза бога. — ага, — кривится скарамучча, и в ладони его рождается молния. — и что? предательство. снова. это привычное чувство, и от него ничуть не больно. в такой-то раз — да у него иммунитет. и этот каэдехара ему никто — не заденет. но всё же он поплатится. получит то, что заслужил, направив на скарамуччу оружие. и тогда станет легче. уйдёт вся муть, и ничто больше не будет волновать его. казуха не нападает. просит путешественника: — позови миллелитов — кого-нибудь сильного. а я задержу его. — но… — кажется, путешественнику не по душе роль второстепенного персонажа. — ты не знаешь, насколько он силён! — ты тоже, — легко парирует казуха. — вы ещё не сражались, насколько я помню. и ты не знаешь, насколько силён я. возможно, моих скромных навыков хватит, чтобы его задержать. — казуха, не надо… — мы теряем время, — перебивает его казуха. — поспеши! скарамучча наблюдает за этим действом молча. что-то здесь нечисто. хотел бы напасть — напал бы сразу, а так казуха как будто хочет отослать лишних свидетелей и остаться с ним наедине. зачем? не желает, чтобы кто-то видел его последние минуты? ещё удивительнее то, что путешественник не геройствует, а соглашается и убегает. скарамучча провожает их взглядом, а затем переводит его на казуху. и тот убирает меч. — искренне прошу прощения за то, что угрожал, — кланяется он, — но иначе они бы не ушли. надеюсь, это было не слишком грубо с моей стороны. что. от неожиданности скарамучча перестаёт контролировать молнию, и та тает на кончиках пальцев. — просто есть кое-что, что я хотел бы обсудить наедине, — продолжает казуха. — если это возможно. так вот… какие между ними могут быть секреты? они знакомы-то пару часов. и всё-таки скарамучча опускает руку. ладно — пускай говорит, что хотел. казуха кивает и открывает рот, но в этот момент глаз бога вылетает из его рук и врезается в скарамуччу. тот не успевает поймать, и фиолетовая стекляшка падает в песок между его ступнями. — что за?.. — кажется, глаз бога преследует своего владельца, — предполагает казуха, и голос его почему-то звучит первым весенним солнцем. скарамучча поднимает на него раздражённый взгляд. — чему радуешься? — не знаю, — улыбается казуха. — не знаю. смеётся над ним? пусть только попробует. скарамучча хочет сказать об этом, но его улыбка. улыбка этого каэ… казухи. что-то сдвигается в скарамучче, не физически, но ощутимо. абсолютно неестественное и дискомфортное ощущение. он не желает здесь находиться больше ни секунды. никогда больше не видеть этой улыбки и этих глаз. оказаться как можно дальше. скарамучча обходит казуху по огромной дуге, открывая спину. давай, напади. давай. покажи свои истинные намерения. попытайся убить меня и умри. — погоди! — зовёт казуха, и скарамучча ненавидит послушание, с которым останавливается. — ты забыл глаз бога! — я сказал: он мне не нужен, — скрипит зубами скарамучча. — но он ведь последует за тобой… — тогда сделай так, чтобы не последовал! — взрывается скарамучча и наконец-то проваливается в привычную невесомость телепортации.