makoto ni

на фабрике глаз порчи скарамуччу встречают темнота, сырость подземных коридоров и фиолетовый дым, который стелется по полу и в котором он с отвращением узнаёт энергию татаригами. у его тела к ней иммунитет, но всё равно подташнивает. так в этом месте ему предстоит провести следующие недели? он пробыл на фабрике две минуты, а уже, кажется, пропитался этим дымом так, что никогда не отмоется. хотя в прошлый раз же как-то отмылся. — значит, этот захудалый завод и кучка некомпетентного отребья — всё это для меня? — бросает он в синьору сразу же, как только они встречаются взглядами. — польщён. ах, право же, не стоило так стараться. скарамучча с первых секунд задаёт тон их разговору — надеется, что небольшая стычка с легковоспламеняющейся спичкой отвлечёт его от мыслей о ка… о недавнем инциденте. прошло каких-то — нет, всего день — а он уже вымотался. устал думать и вспоминать, устал от того, что его тянет назад — найти и извиниться и объяснить — устал не находить успокоения даже во сне. ему нужно хоть что-то, что отвлечёт от каз…цидента. он бы и в бездну прыгнул, будь она поблизости. доходит до того, что он жалеет о том, что под рукой нет чайльда, с которым можно подраться и даже причину не объяснять. (а вообще — он сразился бы с казухой, чтобы узнать, в каком виде искусство «соран иссин» дошло до их дней, а ещё для того, чтобы увидеть его в действии, потому что зрелище наверняка будет фантастическое, а ещё напомнит о старых временах, когда он видел истинных мастеров в действии…) к сожалению, он бережёт силы на случай внезапной битвы. к счастью, драться и не приходится: под рукой находится острая на язык синьора, которой только дай повод кого-то унизить. — в том, чтобы поносить своих подчинённых, мало чести, — назидательно заявляет она, и скарамучча закатывает глаза. он выше рангом, но синьора старше него и потому думает, что смеет поучать его. хотя разница между ними не больше одной человеческой жизни. синьору его пренебрежение распаляет: — выделывайся сколько хочешь, строй из себя кого угодно, но ты такая же маленькая деталь большого плана, как и я. скарамучча изгибает бровь. и это всё? уже выдохлась? забыла выпить с утра обычную порцию яда? или его появление было настолько внезапным, что синьора не успела наточить язык к его приходу? нет. показалось. — думаешь, руководить заводом глаз порчи не так важно, как сражаться в бездне? о, — она щурит глаза и говорит ласково: — и, разумеется, не так увлекательно, как быть подопытным образцом дотторе. скарамучча усмехается, но невесело — задела-таки, язва. молодец. хотя оскорблениям её по-прежнему недостаёт изящества. ничему-то она не учится. — язык заточить не забыла… похвально. даже забавно, насколько ты при этом слаба в переговорах. в предстоящем задании советую тебе держать свои эмоции при себе. синьору снисходительное отношение от него, как и ожидалось, злит. — не трать слова попусту, — сухо говорит она. — я своё дело знаю. — уверен, что именно так ты и думаешь, — продолжает давить он. — и всё же повторю ещё раз: не считай себя непобедимой. и не позволяй эмоциям взять над тобой верх. скарамучча надеется, что её это разозлит, и их взаимное царапанье выйдет на новый уровень, но синьора вдруг улыбается. — ты что — беспокоишься обо мне? — спрашивает каким-то издевательски заботливым тоном и обеспокоенно качает головой. — как мило. и неожиданно. не думала, что куклы могут испытывать привязанность. хм. кажется, скарамучча недооценил её. с другой стороны, языкастый противник — это то, что ему нужно, потому что поможет забыть о… (ещё как могут, ещё как привязываются, и иногда сильнее, чем люди; всегда сильнее, чем люди, потому что тем не нужно доказывать свою полноценность, им достаточно быть такими, какие они есть: шелестом ветра, с седой кистью вместо волос, прилипчивыми, надоедливыми, которых надо кормить за свой счёт…) нет-нет. хватит. — размечталась, — получается совсем не язвительно и даже как-то неуверенно; синьора спрашивает: «о?» — и он выдаёт наспех придуманное оправдание: — просто не хочу, чтобы ты стала помехой. вы с чайльдом вечно всё усложняете. синьора, разумеется, замечает, как он спотыкается, и слышит, как трескает стекло его равновесия. и не упускает возможности ударить точно в центр этой трещины: — я всего лишь разжигаю немного огня в этой стране, которая и без того вот-вот вспыхнет. а вот ты… тебя же здесь выбросили, как мусор, — вздыхает псевдосочувственно, — должно быть, хочется отомстить по-настоящему? как тогда, когда ты был здесь в последний раз… — она берёт передышку, чтобы поднакопить яда для последнего плевка и дать скарамучче время вспомнить. — сколько оружейников ты тогда положил, напомни? потомки райден гокадэн, наверное, всё ещё не оправились от последствий. потомки… что… нет, кого она имеет в виду? она знает. она откуда-то знает про казу…цидент, а иначе к чему эти слова… иначе к чему она вспомнила?.. это не может быть совпадением. страх ледяным клеем растекается по внутренним стенкам. надо как-то отвести подозрения, но челюсти заедает. они не хотят двигаться. — ох, это выражение лица… — кажется, синьора сама удивляется тому, какой эффект производят её слова. и это зажигает в нём крошечную надежду: может быть, она не знает. может, била наугад. может быть, он успеет скрыться из инадзумы до того, как они узнают. когда будет далеко и уже неважно. — что, вспоминаешь былое? — продолжает синьора. — неудивительно — здесь, рядом с останками древнего архонта, из-за которого закрыли горн микагэ… сколько жертв было, сколько жертв… вы с оробаси как будто соревновались, кто нанесёт больше ущерба оружейникам. надеюсь, ты не оплошал. всё-таки это был твой единственный шанс победить архонта. если бы скарамучча не умел держать себя в руках… если бы не выработал иммунитет к подобным нападкам и к бесконечным напоминаниям о том, где он успел напортачить… он ударил бы синьору. не сдерживаясь. не пожалел бы всех сил, что успел накопить к этому моменту. и всё же есть кое-что, что присмиряет его: если синьора продолжает давить на воспоминания о прошлом — о другом, старом, выцветшем прошлом — значит, она не знает про казуху. иначе давила бы на это. хорошо. он успокаивается. сейчас это самое важное — чтобы никто из предвестников не узнал про их связь, пока она сильна. чтобы никто не посмел навредить казухе. а потом он уплывёт из инадзумы, и всё будет кончено. пуповина перестанет пульсировать, порвётся безболезненно, и связь эта не будет иметь никакого значения ни для кого из них. никто не посмеет ею воспользоваться. — успела познакомиться с историей инадзумы? — скарамучча складывает руки на груди. — может, попросить загрузить тебя работой, раз у тебя так много свободного времени? — я работала, а не гуляла, в отличие от некоторых. а с историей знакома, потому что, в отличие от некоторых, получила академическое образование. — и как, помогло тебе образование? — скарамучча возвращает самообладание и переходит в наступление. заходит издалека, но со спины, чтобы ударить больнее. — в смысле? — синьора чувствует подвох, но пока не догадывается. — ну, знаешь, помогли ли знания, когда ты только вернулась в мондштадт и нашла трупы вместо родных? — обеспокоенно спрашивает он. — ах, погоди, припоминаю… кажется, ты именно в то время получила титул «алой ведьмы». звучит почётно. должно быть, это из-за успехов в академии. значит, не зря училась, да? — заткни… свой поганый рот, — шипит синьора, и в помещении становится жарче на пару градусов. скарамучча ухмыляется. ну, попробуй. давай. рискни напасть на меня. — боюсь-боюсь, — он вскидывает руки. — ударишь беззащитного? безоружного? я же только с дороги. даже отдохнуть не успел. пол возле его ступней покрывается льдом; скарамучча разбивает его ударом ноги и смотрит на синьору, спрашивая: «и это всё?» он давно не чувствовал от кого-то настолько сильной жажды крови. но кто из них виноват? точно не он — он защищался. синьора виновата — она первая начала, первая подняла тему, которой нельзя было касаться. (хотя это не значит, что свирепое бессилие на лице синьоры не доставляет ему удовольствие). ну-ну, давай-давай, рискни, давай, попробуй… — счастливо, — синьора разворачивается, чтобы уйти. — увидимся завтра на праздновании нашей победы. и она уходит. вот так вот запросто оставляет победу за ним. и скарамучча снова остаётся один — только он и мысли о кацидентах. (какой уже круг?) хотя… на фабрике же есть работники, верно? кто-то из них должен годиться на то, чтобы его развлечь.