Твои сомнения в прах все обратил Злой враг, что сделал шаг вперёд. Вот только демон то скорей пресёк И прошлое с любимым разделил.
За дверью комнаты послышались отдалённые шаги, а затем раздался стук в дверь. — Оптимус, — позвал с той стороны мужской голос. Мужчина на кровати сонно вздохнул и мотнул головой в попытке убрать с лица что-то, что мешало ему и щекотало шею с щекой. Наконец разобравшись с этим «чем-то», он успокоился, продолжая спать. — Оптимус, — вновь послышался стук в дверь, и Прайм открыл глаза. Ему было невыносимо жарко, в горле пересохло, а ещё он не чувствовал правой руки. Скосив взгляд вниз, Оптимус моргнул. Золотистая макушка лежала ровно на его плече. Демон спала с ним в кровати, уткнувшись носом ему в грудь. От близости тела девушки, чья футболка задралась почти до самой груди, открывая вид на чёрное нижнее бельё и плоский живот, сердце мужчины загрохотало с невиданной силой. Демон вдруг поморщилась, потёрлась носом о грудь Прайма и разлепила веки. — Чего ты опять всполошился? — недовольно протянула она, сильнее утыкаясь носом в грудь. — Успокойся и дай мне доспать. Всю ночь сжимал, а тут испугался, — хмыкнула она, на что Оптимус покраснел ещё больше. Он и вправду — даже сейчас! — лежал и обнимал её, прижимая левой рукой к себе. Осознав это, мужчина торопливо оторвал руку от спины демона, но правую не решился вытаскивать из-под чужой головы. — Оптимус! — на этот раз голос из-за двери полнился нетерпением, и Прайм вздрогнул от неожиданности. — Девять утра, сколько можно спать? Поднимайся, у меня для тебя новости. Альфа Трион ушёл, а Прайм выдохнул. Хорошо, что старший священник не зашёл в его комнату.***
— Что ж, — скептично заметила Бамблби, возвращая письмо обратно Альфа Триону. — По крайней мере Ватикан не написал, что нас ждёт немедленная казнь. — Я склонен думать, что всё же не ждёт, — кивнул Альфа Трион, поглаживая бороду. — Отправляйтесь сегодня же ближайшим рейсом, не будем нервировать их нерасторопностью. — Они ведь поверят, что приход здесь не причём? — озабочено спросил Оптимус, сжимая пальцы в замок. — Поверят, — девушка мягко подбодрила Прайма. — У них наверняка найдётся ангел, что сможет заглянуть в твою голову и подтвердить всё сказанное нами. — Заглянуть в голову? — насторожился мужчина, нахмурив брови. — Не волнуйся, я буду тебя страховать. — Демон поднялась с кресла и обратилась к Альфа Триону, буквально изнемогая от желания покинуть наконец эту обитель: — Спасибо вам за гостеприимство. Надеюсь, мы с Оптимусом больше никогда сюда не заявимся. — Напоследок мило улыбнувшись, Бамблби взяла Прайма за предплечье и, встретившись с ним взглядом, сказала: — Нам пора. — Я сообщу вам сразу же, как приземлимся в Ватикане, — попрощался Оптимус, попутно шипя на демона, что силком вела его на выход. — Удачи, дети мои, — улыбнулся Альфа Трион, а про себя помолился. «Надеюсь, что Ты позволишь ему жить счастливо».***
Из окна иллюминатора виднелось вечернее небо. Сверху облака казались настоящим морем сине-сиреневого света, подсвеченным золотом закатного солнца. Мысли Оптимуса крутились вокруг темы, которую он не решался поднимать уже очень давно. Всё изменили те падшие, которые повадились угрожать им в последние дни. Более того, разве Прайм уже не поделился с Би своей историей? Как раз перед неизвестным будущим пора прояснять прошлое! Однако самолёт был не местом для подобных разговоров, а потому Оптимус принял решение подождать, пока они не прилетят и не заселятся в отель. Там-то он от демона не отстанет. Бамблби же лишний раз убедилась, что зря всё это время отказывалась от сна. Когда она была обычным человеком, то нуждалась во сне по природе тела, но вернув силу, тут же отказалась от него. Оказывается, очень зря. Зато теперь она понимала, что земное тело ограничивало её, а пренебрегать очевидными способами отдыха было глупо. И чтобы не маяться от безделья и не разглядывать скучных пассажиров в самолёте, она очень быстро устроилась на плече своего человека, посчитав, что уж лучше он, чем какая-то непонятная подушка вокруг шеи, и вмиг погрузилась в сон. Чувствуя тяжесть головы девушки на своей руке, Прайм подумал, что и ему стоило бы поспать. Они прилетят в Ватикан поздней ночью, а потому можно и отдохнуть. Так они и проспали: она — у него на плече, а он — опустив свою голову на её макушку.***
В Ватикане лил дождь, температура воздуха понизилась до пяти градусов. И всё равно здесь было теплее, чем в родном доме, где до сих пор стояли заморозки. Полусонные Оптимус и Би забрались в такси, прихватив все свои небольшие пожитки. За стеной ливня достопримечательности было не рассмотреть, а потому приходилось ехать молча, наблюдая за тем, как счётчик таксиста отмерял проезженные деньги. Оптимус, ещё когда они заказывали билеты, а Би искала отель, заметил, что демон явно была рада вырваться из церкви. Мужчина не знал, что двигало Бамблби: неприязнь к Богу или же просто нежелание находиться с людьми, что не приняли её, а может и всё вместе, но она была более не намерена оставаться в церкви. Демон попросила своего человека довериться ей в выборе места проживания, а также попросила не волноваться о деньгах. По документам, после смерти матери Би всё имущество отошло ей и, что удивительно, этой суммы оказалось более чем достаточно, чтобы забронировать целый номер в хорошем отеле. Что-что, а ужасные условия жилья уже в печёнках сидели у Бамблби. Поэтому, когда они наконец добрались до отеля, их ждал небольшой двухэтажный домик, поразивший Прайма своей простотой, а от того большей гармонией. И он отличался от ожидаемых им помпезных зданий Ватикана. Холл дома встретил их чистотой и спокойным цветовым решением, а также блестящим паркетом, отполированным так, будто здесь проживали гости первой величины. У Оптимуса вдруг промелькнула мысль, а не обманула ли его Бамблби с ценой за недельное проживание? — Приветствую вас в отеле «Folia». Моё имя Кьяра, — поприветствовал их хозяин за стойкой регистрации. — Я полагаю, молодожёны Прайм? — вежливо поинтересовался мужчина, чем привёл Оптимуса в полнейшее недоумение. — Всё верно, наши паспорта, — ответила за названного жениха Бамблби и протянула документы. И пока мужчина сверял данные, Оптимус очень выразительно одним лишь взглядом спросил, что происходит. Девушка же игриво посмотрела в ответ и прошептала: — Просто молодожёнам скидку предоставляли, — на что Оптимус вскинул брови. — Плутовка, — упрекнул он её, но делать было нечего. — Я покажу вам ваши апартаменты, идите за мной. — Как только Кьяра заполнил бланки, он не стал задерживать гостей и пошёл вперёд, направляясь к лестнице на второй этаж. Они подошли к деревянной двери, и хозяин открыл её обычным ключом, пропуская постояльцев вперёд. Небольшой коридорчик для раздевания еле вмещал Оптимуса и Би, но они по очереди скинули обувь и прошли дальше. Там была уютная комната: напротив входа находилось окно, от него влево — телевизор и вешалка для одежды с полкой внизу; справа — большая двухспальная кровать с лепестками роз и полотенцами, сложенными в виде лебедей. Прайм на миг завис и заново осознал, почему сумма была не такой большой. — Ты забронировала номер с двухспальной кроватью? — наклонившись к демону, прошипел Оптимус. — Мы же молодожёны, — нашлась девушка и, невинно хлопнув ресницами, спросила: — Тебе не понравилось спать со мной? Прайм лишь тяжело вздохнул и помассировал переносицу. — Кухня на первом этаже общая. Ванная — дверь справа от входа. Завтрак в восемь утра, вам заказать? — быстро проговорил Кьера, стоя у выхода. — Поняли, спасибо. Да, закажите два завтрака, — в тон хозяину ответила Бамблби, взглядом провожая мужчину.***
Наскоро сполоснувшись, Оптимус вышел из ванны и полотенцем протёр мокрые чёрные волосы, после чего закинул ткань на плечо. Зайдя в комнату, он застал Бамблби лежащей в постели за чтением какой-то брошюры. Девушка согнула голые ноги в коленях, светя чёрными трусиками. Незаметно для себя Прайм оценил демоновы ножки как стройные и более чем красивые. Хорошо хоть он надоумил её взять хотя бы одну из его футболок, чтобы она не спала голышом. Девушка же внезапно закинула одну ногу на другую, начиная покачивать тонкой ступнёй. И Оптимус, уже ничему не удивляясь, хотя и чувствуя, как жар обдал щёки — да и не только щёки — опустился на край кровати. Напоследок ещё раз протерев волосы и плечи, мужчина откинул полотенце на стул, стоящий в углу, и прежде чем лечь помолился: «Господи, дай сил пережить эту и все последующие ночи. Аминь», — и почувствовав себя увереннее, опустился на подушку. Бамблби отложила брошюру и улеглась точно так же, как человек: на спину, вытянув ноги и сложив руки на животе. — И удобно ли тебе в такой позе? — поморщилась демон и легла по-своему: перевернулась на живот лицом к Оптимусу, убрала руки под подушку, и согнула ногу в колене, подтянув её вверх. Ещё немного повозившись вверх-вниз — грудь мешала удобно лечь, — она успокоилась, продолжая рассматривать профиль своего человека. Бамблби не удивилась бы, будь Оптимус демоном: внешность мужчины была слишком обольстительной для ангела, слишком вызывающей: густые тёмные волосы, влажные после душа, соболиные брови, синие глаза, прямой профиль и красиво очерченные губы. О фигуре и говорить не стоило — красив как чёрт. — О чём ты так усердно думаешь? — спросила демон, уловив тягостное молчание со стороны мужчины. Тот повернулся к ней, задумчивый и встревоженный. — Меня гложет мысль, что ты знаешь обо мне абсолютно всё, а вот я понятия не имею, кто ты на самом деле. Я понимаю, что это может быть твоим болезненным прошлым, но прошу, доверься мне. Бамблби, застигнутая врасплох, вздохнула и отвела взгляд. Она знала, что он когда-нибудь спросит. А она когда-нибудь расскажет. Они были в одной из самых красивых стран мира, но было ли это место тем самым, в котором она хотела бы рассказать ему всё? Вспоминать дела давно забытых времён было тяжело. И Би не была уверена до конца, что Оптимус осознает всё то, что тысячелетиями скрывалось Небесами от людей. А именно об этом она и будет говорить: по-другому никак. Но куда тяжелее рассказывать о своих грехах. Но ведь недосказанность — не ложь, верно? Да и подумав, что уютнее места пока не предвидится и лучше кое-какую информацию поведать самой, нежели это сделает кто-то другой, Бамблби сдалась под натиском синих глаз. — Что ты хотел узнать? — Откуда тебя знал ангел епископа? — Это был, пожалуй, самый простой вопрос из всех, что вертелись в голове у Оптимуса. — Стелла-Кламор? — подняла бровь Би и, встретившись с непониманием, уточнила: — Епископ называл его Старскримом. — Да, он. — Кламор был одним из тех, кто служил Богу вместе со мной. Мы выполняли одну функцию, но я была выше его по рангу. И как это обычно бывает, ты достигаешь того возраста, тех знаний и того опыта, что начинаешь сомневаться во всём. — Бамблби хмыкнула. — Люди назвали бы это кризисом, а Бог окрестил отступничеством. Взгляд демона был направлен на Оптимуса, но она будто бы смотрела мимо него, заглядывая внутрь веков, которые прожила. Однако Би не выглядела несчастной, скорее ностальгирующей. — Он сослал меня в мир людей, обрекая на вечное перерождение в человеческом теле с не самой завидной судьбой. Наказание, если честно, было не настолько жестоким, насколько я заслужила на самом деле. Возможно, моё настоящее наказание началось с тебя и талиона. — Глаза Би сверкнули весельем, которое Оптимус не разделил. — Ты знаешь, что такое Талион на самом деле? — Талион — это возмездие, — грандиозным тоном произнесла демон, выдохнув. — Вот почему я склонна думать, что моё наказание началось с тебя. Может быть, Бог испытывает меня на возможность сочувствовать, на возможность испытывать настоящие чувства. — Глаза Бамблби горели неподдельным интересом к этой теме, в то время как Оптимус всё больше чувствовал себя потерянным. — Может быть, — демон прикоснулась кончиками холодных пальцев к груди мужчины там, где билось его горячее сердце. — Тебя он тоже испытывает, даёт шанс на искупление. — И что же я должен сделать, чтобы искупить грехи? — серьёзно задумался Прайм, разглядывая расслабленного демона. Оптимусу показалось, что Бамблби не воспринимала наказание так серьёзно, как ему подумалось сперва. — Умереть, чтобы погибла и ты, раз наворотила столько дел? Би улыбнулась уголком губ, не исключая такого исхода событий. Но думать об этом было попросту незачем. Заглядывать в будущее было бесполезно. — Неважно. Пока мы рядом, всё будет нормально. Атмосфера в комнате стала куда приятнее и дружелюбнее, чем при разговоре о наказаниях. Оптимус тоже расслабился, чувствуя душевное спокойствие девушки. — Знаешь, что я ещё думаю по поводу свержения меня на землю? — М-м? — протянул Прайм, убаюканный девятичасовым перелётом и спокойным тоном разговора с демоном. — Если я правильно истолковала Его действия, а сделала я это всего пару сотен лет назад, то Он таким образом заставил меня ответить на мой же вопрос через собственный опыт. Прайма так и подмывало узнать, что же это за вопрос, но он сдержался. Вместо этого мужчина полюбопытствовал: — Ты нашла ответ? Би вернула взгляд на Оптимуса и улыбнулась, не показывая зубов. — Кажется, да. — И Оптимус впервые увидел, как её глаза лучатся спокойной радостью. Прайм понимал, что она многое ему не сказала, очень многое. Что такое случись, раз она стала предателем, отступником; стала той, кто пошёл по стопам самого Дьявола? — И тело это моё, — добавила Би, припоминая первые вопросы своего человека. — Всё моё. Ты ведь знаешь, что душа принимает тот облик, что подстать ей? — Твоей душе подстать облик светловолосой и голубоглазой девушки с лицом ангела? — скептично уточнил Прайм, оглядывая внешность демона. — Мой облик такой, потому что я не прошла полного цикла перерождения. — Постой, но ты ведь говорила… — осёкся Прайм, ничего не понимая. — Душа возродила силы, но застряла в переходном состоянии, ибо я пребывала в мире людей, — неторопливо объяснила Би. — Не демон и не ангел сейчас, но до того — бессмертная душа без сил в человеческой оболочке. Что может быть смешнее? — Только находится на привязи у человека против собственной воли, полагаю, — весело хмыкнул Оптимус, но взгляд его так и остался встревоженным. Би протяжно вздохнула, выражая всю глубину своего раздражения. Люди были вечными манипуляторами, а Оптимус так и подначивал её признаться в том, что она не жалела о подобном исходе. И всё же она окончательно сдалась, открыв вместо своего прошлого — сердце. — Оптимус. — Каждый раз, когда демон звала его по имени, сердце мужчины ёкало — так странно звучало оно из её уст. — Зная всё, что произошло между нами, я отвечу честно. Прайм даже не заметил, как напрягся, забывая дышать. — Я не жалею, что моим хозяином стал ты. Оптимус пару секунд никак не реагировал, переваривая услышанное. Бамблби выделила «ты», намекая на то, что жалела бы, окажись на месте Прайма кто-то другой. И мужчина закивал, расплываясь в лёгкой улыбке. — Что ж, а я не жалею, что моим демоном стала ты.***
Дождливый Ватикан встречал Оптимуса и Бамблби своей главной площадью — площадью Святого Петра. Несмотря на неясную и холодную погоду, туристов, гуляющих по главной улице, было много. Как и предполагал Оптимус, всё здесь было монументально и торжественно — огромная колоннада окружала площадь, в центре которой располагался обелиск из красного гранита. Надпись на нём гласила: «Созерцайте крест Господень, победивший противоборствующих Льва и колено Иудино». За все свои тридцать три года Оптимус впервые видел нечто настолько великолепное. Сам Собор Святого Петра потрясал всякое воображение своими размерами. Масштаб здания и его купола кружил голову всякому, кто видел его воочию, и Оптимус не стал исключением. Зазевавшись, Прайм столкнулся с туристом, и они извинились друг перед другом. За это мгновение Оптимус потерял Би из виду. Судорожно начав озираться по сторонам, он попытался разглядеть светлую макушку в толпе людей, как его вдруг взяли за руку и потянули вбок. Холодные тонкие пальцы крепко держали его ладонь, и Оптимус сразу узнал её хозяйку. — Тебя ни на минуту нельзя оставить! — недовольно прошипела демон, когда они остановились прямо у одной из возвышающихся колонн. — Идём, мы уже опаздываем. — Опаздываем? — удивился Оптимус, последовав за демоном. — Нас, кажется, не звали на какое-то определённое время. — В бумаге может и не звали, но я чувствую, как открываются врата в Рай. А это значит, что явились те, кто будет нас судить. И лучше мы застанем их врасплох, чем они — нас.***
Главный неф собора встретил их удивительной тишиной, несмотря на то, что туристов на улице было множество. Оптимус решил, что позже спросит, почему они так легко прошли сквозь огромные ворота святого собора. Сейчас же демон уверенно направлялась вглубь собора, даже не оглядываясь. А Прайм вскинул голову, и та вновь закружилась. Высокий потолок сходился огромным вытянутым и полукруглым небосводом. Справа Оптимус увидел бронзовую статую сидящего апостола Петра. Потом они прошли мимо огромного кивория, что стоял под главным куполом собора. Эта алтарная сень — или же навес — находилась над главным алтарём, поддерживаемая четырьмя мраморными витыми колоннами. А уже на вершинах колонн стояли статуи ангелов. Оптимус, конечно, знал, что собор огромен, но осознать, что внутри него стоял огромный балдахин размером в примерно десятиэтажный дом, никак не получалось. Но они прошли и мимо него. За киворием находилась центральная апсида. Здесь находилась кафедра Святого Петра — монументальная скульптурная композиция, которую Оптимусу и в жизни не описать. В центре кафедры был бронзовый трон с ажурной спинкой, украшенной барельефом, где было запечатлено, как Христос вручал ключи апостолу Петру. Сам трон был окружён фигурами ангелов и поддерживался статуями четырёх великих Учителей Церкви. Если Оптимус правильно помнил, то это были Амвросий Медиоланский и Аврелий Августин — они находились с внешней стороны кафедры и изображены были в западных митрах — и ещё двое — Иоанн Златоуст и Афанасий Великий, которые стояли с внутренней стороны трона. В верхней части всей кафедры была овальная мандорла с изображением голубя — символа Святого Духа. Вокруг него лучами из позолоченной бронзы изображалось сияние. Рядом летали фигуры ангелов. Именно в этой части апсида, прямо перед кафедрой, воздух вдруг задрожал, поднялся гул. Само пространство искривилось, и появилась узкая и тонкая щель, откуда лился ослепляющий белый свет. — Оптимус, встань за мной, — тихо проговорила Бамблби, и в её голосе послышались отзвуки рычания. Мужчина так и сделал — отступил и встал позади демона, которая явно была напряжена. — Что-то не так? — тихо спросил он, не отводя взгляда от расширяющегося прямоугольного прохода и всё больше морщась от нарастающего гула, что оглушал. — Здесь нет ни одного человека, будто они знали, что мы придём сейчас, — оскалилась демон, также не отрывая глаз от портала. — К тому же я не знаю кто идёт к нам, но это явно кто-то сильный и знакомый мне. — Но они же написали, что казни не будет! — вновь встрял Оптимус. — Да мало ли что они напишут, чтобы загнать нас сюда. — И только Бамблби произнесла это вслух, как она осознала, что письмо могло быть ловушкой. Но было уже поздно: со вспышкой света из портала наконец-то явились двое ангелов. Стелла-Кламор и… — Мегатрон… — выдохнула демон, стиснув зубы. Ангелы спустились на мраморный пол собора, и их белоснежные крылья сложились за спинами и исчезли. Прайм заметил, что для Мегатрона этой действие было будто бы болезненным. Белые сутаны ангелов отливали чистейшим светом, слепя Прайма и заставляя глаза демона слезиться. — Дражайшая госпожа-наставница, — по всему собору, многократно отражаясь эхом от стен, пронёсся низкий и сильный голос, наполненный ядом. — Рад приветствовать вас, Азраиль. Волосы Стеллы вновь были собраны в низкий хвост, а на шее мелькал длинный тонкий крест на цепочке. А вот у Мегатрона, как заметил Прайм, кроме сутаны да белоснежных волос по плечи ничего и не было. Этот ангел выглядел довольно внушительно рядом со стройным и высоким Старскримом и особенно по сравнению с невысокой Бамблби. Но та стояла впереди Прайма выпрямившись и поднявши голову. Уверенная и непоколебимая. — Честно, не ожидал спустя три тысячелетия услышать о том, что некогда великая архангел Азраиль жива и имеет контракт с человеком. Да ещё какой контракт! — усмехнулся Мегатрон, но его серые глаза остались холодными. — Талион… Неужели это всё наказание для того, кто стал клеймённым? Для того, кто так жестоко обошёлся со своими же собратьями? Бамблби глухо зарычала, а Оптимус понял, что вновь столкнулся с прошлым демона. Но он совсем не хотел, чтобы её прошлое было рассказано кем-то другим. Прочитав на лице человека непонимание, Мегатрон улыбнулся ещё шире и вдруг рассмеялся. — Неужели твой человек не знает, чем ты славишься? Ты заставляла его молчать о своём возвращении, но в ответ не поведала свою историю? Ха, ты действительно настоящий демон. Ох… — Мегатрон театрально приложил руку ко лбу. — Ты же и демоном-то не стала; не ангел, не демон — просто потерянная проклятая душа, — презрительно выплюнул он напоследок. Бамблби растерянно оглянулась на своего человека. В её глазах Прайм увидел сожаление. — Что ж, тогда позволь мне рассказать… Мегатрон не успел договорить, как вдруг вокруг Бамблби и Оптимуса стеной вспыхнул голубой огонь. Ещё миг — и Прайм провалился во тьму.***
Она явилась со смертью первой звезды. Предстала перед создателем в беззащитном виде первого и единственного плода Древа Смерти. — Азраиль имя тебе, — нарёк её Бог, и воплотилась она огнём пламенным. Воздвиг Бог семь Высших Небес с десятками тысяч ангелов, что детьми его стали, а под небесами сотворил и Землю, где пышным празднеством текла жизнь примитивная. Растения, птицы, животные и насекомые. Но вечными, как звёзды на небе, они не были. Встречала их Азраиль тихо, да в балахоне чёрном, скрывающим лик, и провожала в следующее существование. И спокойно было на небесах, пока Бог не создал человека. Адама.