Пойми, орден Псиджиков обычно… не вмешивается в события непосредственно. Куаранир — Довакину (TES 5. Skyrim)
Не желая быть уличённым в удовлетворённости самим собой, Тандил скрыл так и рвущуюся на губы улыбку и внимательно осмотрелся. Определённо, наложенные им чары успешно справились с проникновением сквозь магическую защиту и позволили порталу раскрыться именно в том месте, где было изначально запланировано. Тандил до сих пор мысленно поражался тому, насколько могущественно было колдовство, что оставили после себя древние норды, а ведь среди них — если верить легендам — было не так уж и много прославленных историей мастеров чародейского искусства. Более того, ныне среди жителей севера магия вообще была в глубоком презрении. «Удивительный парадокс», — подумал Тандил. — «Большинство нордов столь ярко и яростно отдаёт дань уважения своим предкам, но при этом забывает, что магия всегда была частью их истории и их народа. Пусть её роль и не слишком выделяется на фоне более восхваляемой доблести северян, но всё-таки… Шалидор, боевые маги Верховных Королей Скайрима, Языки, что постигли Путь Голоса и были способны сокрушить не только кости врага с помощью топора или булавы, но и целые горы одним лишь криком. Феноменальное неуважение к собственной культуре!» Сияние портала потухло, вернув древнему месту, в которое Тандил и его братья переместились, прежние темноту и покой. Давно уже Саартал не видел света даже банальной свечи. Эльф моргнул, заставляя глаза привыкнуть к подземному мраку и вновь окинул взглядом окружение. Удивительно, но его аргумент о свечах тут же возымел надежду на своё опровержение, ибо Тандила и его спутников — Нериена и Вила́рия — буквально окружали стародавние огарки древних восковых светильников. Обзавёдшиеся широкими, давно затвердевшими лужицами когда-то стёкшего к их основанию воска, сотни свечей были расположены на каменных, выступающих из стен пьедесталах. Все они выглядели вполне исправными и годными для своей службы, но убедиться в этом можно было только практическим методом. Именно ему Тандил и последовал. Махнув перед собой рукой и прошептав наипростейший заговор, он заставил все свечи разом воспылать крошечными огоньками. Некоторые из них, к слову, в первое мгновение полыхнули яркими вспышками — это сгорела осевшая на них пыль, но сразу после светильники засияли спокойно и тихо. — Разумно ли оставлять следы? — подал голос Виларий. — Мёртвым свет не нужен. — Но необходим живым, — тут же пояснил свои действия Тандил, устремляя взор на товарища по ордену бретонской крови. — У меня нет желания испортить себе зрение. Я столько всего ещё хочу узнать, а пользоваться линзами в моём возрасте — это как-то… унизительно. — Скорее ты ослепнешь от собственной гордыни, чем от темноты, — прервал его Нериен каким-то совершенно не свойственным своей персоне полусерьёзным — полу сердитым тоном. — Хватит терять время. Мы пришли сюда, чтобы сделать важное дело, и я предлагаю сделать его быстро. Виларий согласно кивнул, Тандил же просто пожал плечами. Прийти сюда — в древний нордский город, который запечатали и обратили в гробницу много веков назад — было вовсе не его идеей, а непосредственно самого Нериена. Он же и убедил главу ордена в необходимости того, что прямо сейчас происходило. Того, что недвусмысленно рушило кое-какие правила Ордена Псиджиков и выталкивало действия их круга через границы выстроившихся за последние столетия рамок. Лично Тандила вполне устраивала та «политика», которой он сам и его братья придерживались последнее время. Да, иногда среди его товарищей, коллег и друзей зарождались острые мнения, призывающие орден к действию, но почти всегда эти голоса умолкали сами собой или убеждались в неправильности ведущих их мыслей. Тандил лично помнил некоторые подобные примеры: чуть больше двух веков назад, сестра Клари́та утверждала, что им должно выйти из тени и остановить вторжение Даэдрического Князя Разрушения, а незадолго до её выступлений ту же ошибку повторял мастер Ра́лас, горячо сетовавшей об опасности, что таилась среди огня и пепла Красной Горы в Морровинде. В итоге, и они, и все прочие подобные им беспокойные умы оказались неправы. Те кризисы были успешно подавлены заслугами смертных героев. Споря с Нериеном о сложившейся ныне ситуации, Тандил даже упомянул об этих старых оговорках, но в ответ встретил нерушимую стену из доводов и прямых указаний на пророчества. «В этот раз всё иначе», — говорил его брат-альтмер на тогдашнем собрании. — «Наше призвание — поддерживать баланс и некоторые факты ясно дают понять, что сейчас мы обязаны вмешаться». Вопреки недавним слетевшим с уст Нериена словам, двигались они совершенно неспешно. Он сам — шедший впереди — смотрел строго перед собой, Виларий же с нескрываемым любопытством поглядывал на стены, где в камне были запечатлены фрагменты древней нордской истории. Тандил не мог не признать, что разделяет его интерес и с большим удовольствием изучил бы то, что создали древние жители севера. Как-никак, а в общей истории возраст Саартала отставал от зарождения самих Псиджиков, как ордена, совсем немногим. Мельком Тандилу удалось заметить детали некоторых резных изображений. Невзирая на давность их создания и толстые слои пыли, что каким-то чудом умудрилась проникнуть сюда, ему посчастливилось узнать кое-какие рисунки, отсылающие к соответствующим историческим моментам. Были здесь и упоминания давно ушедшей в прошлое нордской веры, и некоторые закрепившиеся во многих книгах легенды об Атморе, с которой весь людской род прибыл на Тамриэль во времена, предшествующие летописным хроникам. И всё-таки он был слишком занят осмыслением приведших их сюда событий, чтобы отвлекаться на тягу к знаниям древности. Тандил всё прокручивал и прокручивал в голове браваду Нериена о произошедших недавно на Скайримской земле бедах. Нет, конечно же он не отрицал, что опасность драконов велика, как и опасность этого, так называемого «Мирака», но никогда прежде его брат не был столь горяч в своих стремлениях повлиять на ход событий. Совсем наоборот — обычно Нериен придерживался мнения, гласящего, что вмешиваться стоит лишь в самых крайних случаях. Следуя его взгляду, этот «крайний случай» наступил, но Тандил мог бы согласиться с этим лишь на малую долю, а никак не на все сто. Ведь до сего момента угроза не выходила за пределы Скайрима. Да, его прославленный защитник, что носил древний титул Довакина пал от рук другого Драконорождëнного, но ведь и прежде случались восхождения подобных личностей к власти. Вспоминая, к примеру, всё ту же историю с Раласом, беспокоившая его ситуация выглядела куда более обострённой, ибо угрожающий Морровинду Дагот Ур обладал могуществом самого Лорхана, а последствия его влияния обернулись для народа тëмных эльфов страшными катастрофами. Мирак. Тандил успел изучить об этом человеке совсем немного, прежде чем глава ордена неожиданно высказал распоряжение сопровождать Нериена в его кратком походе. Информации о Мираке было катастрофически мало, но всё-таки нашлось кое-что стоящее и интересное. Как ни странно, но прочтённое заставило Тандила проникнуться к нему уважением. Это был как раз один из тех примеров, когда могущество магии было сосредоточено в руках норда. Старинные — удерживаемые от рассыпания в прах лишь при помощи чар — свитки сообщали, что Мирак жил в те времена, когда в Скайриме главенствовала не только власть королей по линии Исграмора, но и небезызвестный Культ Дракона. Несомненно, Мирак принадлежал к нему и, судя по имени, был весьма преданным делу древних нордских фанатиков. Его история обрывалась на совершëнном им предательстве и поражении в поединке с неким другим жрецом Культа. Но, учитывая его возвращение в наступившие дни, можно с уверенностью сказать, что смертью тот поединок для него не закончился. Что же случилось? Тандил хотел узнать больше, но, увы, им надо было отправляться сюда — в Саартал — где хранилось то, что, по словам Нериена, разрушит баланс и приведёт к катастрофе. В подробности его брат не вдавался и потому — какой-то частичкой себя — Тандил жутко хотел услышать эти невысказанные объяснения. Нериен остановился перед широкой дверью. Шли они относительно недолго — всего лишь две-три минуты. Тандил проследил за тем, как его товарищ проводит рукой над вертикальной поверхностью древних врат, проверяя наличие каких-либо защитных оберегов. Судя по тому как скоро альтмер прекратил это занятие и решительно толкнул обе створки, ничего подобного ему обнаружить не удалось. «Странно», — рассудил про себя Тандил. — «Чары, что ограждали сердце подземного города не позволяли открыть портал прямиком сюда, но сам вход ничем не охранялся. До чего же странное решение было принято древними нордскими колдунами». Миновав дверь следом за Виларием, Тандил мгновенно забыл обо всём, что так его беспокоило и интересовало. Захваченный в тиски изумления и даже немного самобичевания, он пригляделся к тому, что ярко освещало просторный подземный зал. Как же он не почувствовал источаемую ЭТИМ энергию? Из-за ЭТОГО переместиться сразу в эту часть гробницы не представлялось возможным? ЭТО, в конце концов, так беспокоило Нериена? Ответы на все эти вопросы почему-то казались очевидными. — Воистину, легенды не врут, — изрёк Виларий, вставая рядом с приведшим их сюда Нериеном. — Значит, Саартал действительно укрывал нечто, чем так сильно возжелали обладать ваши давно павшие родичи-меры? — Да, брат мой, — подтверждая, кивнул альтмер. — Это причина их зависти, причина гибели тысяч когда-то обитавших здесь людей и причина мести, с которой древний вожак нордов вернулся в Скайрим, дав клятву истребить снежных эльфов. «Ночь Слёз», — мысленно проговорил Тандил, изучая огромный, источающий холодные синие цвета, находящийся в непрерывном движении предмет сферической формы. Имеющая обхват никак не меньше десяти локтей, эта таинственное сфера парила над широким, испещрённым странными символами и письменами полом, а поддерживалась в этом положении, несомненно, при помощью своей магической природы. Поверхность самой сферы так же украшали многочисленные символы, но с такого расстояния Тандилу не удавалось рассмотреть их достаточно для прочтения. Более того, от остального зала, занимаемый этим таинственным объектом его участок, был огорожен прозрачной, но легко различимой для намётанного глаза «стеной» колдовского барьера. — Что это за…? — Тандил поймал себя на мысли, что чуть было не употребил позорное слово «штука», а посему быстро взял себя в руки и продолжил. — Что за чудо древности? — Око Магнуса, брат, — тут же ответил ему Нериен. Этих слов было достаточно, чтобы основательно пошатнуть убеждения Тандила. Нет, естественно он ещё будет задавать вопросы, но теперь ясна хотя бы суть их путешествия. Уже более спешным ходом они спустились по скрипучей бревенчатой лестнице с верхнего яруса зала на нижний, но здесь были вынуждены снова остановиться. Испуга Тандил, разумеется, не почувствовал — скорее куда более банальное омерзение. Ощущения Вилария было не понять, а вот Нериен ясно заявил о своих целях, ибо смело шагнул вперёд и остановился в опасной близости от невысокого пьедестала, что занимал место точно посередь зала и преграждал прямой путь к чуду в его дальней стороне. На пьедестале располагался металлический саркофаг из тёмного металла, а на его боковой части, словно на обычном стуле, восседала иссохшая фигура. Термин «человеческая» тут немного разнился с истиной, ибо фигура эта принадлежала человеку в далёком прошлом, а сейчас сохранила только остов бывшего образа. «Драугр», — всё так же про себя припомнил нордское название Тандил. Он уже встречал на своём веку ходячих мертвецов: скелетов, вампиров, зомби, и, конечно же, подобных нынешнему. Но никогда прежде ему не доводилось прямо сталкиваться с ними взглядами. Да, этот драугр именно смотрел на троицу представших перед ним Псиджиков. Наполненные льдисто-синим светом глазницы не были прикрыты ве́ками и никак не шевелились, зато сам этот свет заметно подрагивал, создавая имитацию движения глазных яблок. Мертвец поочерёдно взирал то на одного мага, то на другого и более никак не шевелился. — Йурик, сын Голдура, — неожиданно в голос заговорил Нериен, чем заставил Тандила отвлечься от предположений о сохранности разума в глубине давно сгнившей головы. — Твоему покою суждено прерваться. Тандил внимательно слушал каждое произносимое его братом по ордену слово, параллельно возрождая собственные знания о рассказываемом. Легенду о нордском архимаге Голдуре и трёх предавших его сыновьях он конечно же знал, просто мог что-то подзабыть за давностью времени её изучения. Если память его не подводила, то сейчас перед ними находится как раз старший из триады детей-предателей. Вот только в той легенде не упоминалось, что захоронение Йурика в Саартале как-то связано с тем «что хранится в его глубинах». Выходит, связь всё-таки есть и была, а предавший когда-то архимага первенец провёл долгие века на неусыпной страже того, что было минуту назад названо «Оком Магнуса». Невероятно. — …Усмири свою бывшую гордыню и дай нам пройти, — закончил тем временем свой монолог Нериен. Скрежеща древними костями, драугр необычно резко отреагировал на последние прозвучавшие слова: выпрямился, спрыгнул с саркофага на пол, заставив покрывающие его тело доспехи звучно лязгнуть из-за создавшейся в процессе высушивания плоти пустоты, одной рукой снял с сохранившего форму и роль пояса тяжёлый боевой топор, а другой потянулся назад, чтобы извлечь из покинутого недавно гроба длинный, украшенный резьбой и большим синим камнем-навершием посох. Совершив всё это, мертвец единожды стукнул остриём посоха по каменному полу, дождался завершения звучания гулкого, разнёсшегося по всему залу эха от этого удара, а потом, впервые разомкнув лишённый губ и большей части зубов рот, изрёк скрипучим и натянутым голосом одно единственное слово: — Niid. — Очень жаль, — совершенно спокойно ответил ему Нериен. Произошедшее далее ничуть не удивило Тандила. Он ожидал, что брат поступит именно так. Окружающее их пространство как будто поблёкло, потеряв часть красок, а непрерывная тишина вдруг стала ещё более беззвучной, как бы абсурдно это ни звучало. Успевший сделать один единственный шаг драугр замер на месте, как и весь подчинившийся заклинанию Нериена мир. Тем не менее, Тандил не мог не заметить, что сфера в конце зала продолжает вращаться по привычному образу, что в очередной раз заставило его изумиться. Как только Виларий несколькими подвластными ему заклинаниями прощупал и рассеял ограждающий барьер, они втроём окружили этот, вне всяких сомнений, могущественный и древний артефакт. Тандил больше не видел смысла скрывать вспыхнувшего в нём интереса. — Значит, это? — Именно так, брат, — кивнул Нериен. — Со времён запечатывания Саартала, Око хранилось здесь в абсолютной безопасности под охраной древних заклятий и местных… обитателей. Виларий быстрым шагом обошёл сферу по кругу и, остановившись на прежнем месте, поднял перед собой руку. На мгновение Тандилу показалось, что он сейчас коснётся сферы, но бретонец не был настолько наивен, чтобы поступать подобным образом. — Так что же тебя беспокоит, брат? — заговорил Виларий, поворачиваясь к Нериену. — Ты говорил нам о Мираке и о том, что сюда — впервые за тысячелетия — проникли живые души. Маги из Коллегии Винтерхолда, так? — Да, — вновь кивнул альтмер, и лицо его мгновенно стало мрачным и даже каким-то встревоженным. — Я уделил этому моменту истории немало своего времени, пытаясь разглядеть варианты её развития. Знаки звёзд, пророчества, простые наблюдения — всё сложилось слишком пугающе, чтобы оставлять столь опасную тайну без внимания. Тандил смерил собрата простым взглядом, на что Нериен спокойно ответил тем же и в очередной раз кивнул, отвечая на незаданный вопрос. Всё начинало проясняться. — Ты полагаешь, что Мирак захочет завладеть этим, — он не удержался и прервался на секунду, чтобы опять изучить иссекающие парящее перед глазами чудо символы, — Оком? Об этом артефакте ходят множественные легенды… — Для тебя это могло оставаться легендами, Тандил, — перебил его Нериен. — Для меня же, как и для многих других наших братьев и сестёр, Око Магнуса никогда не было тайной. Оно хранится здесь лишь для одной цели. Оно хранится, чтобы быть ненайденным. — Позволь угадать, брат, — вклинился Виларий. — Эти твои «пророчества и наблюдения» подсказали тебе, что его скоро должны найти? И кто же? Чародеи из Коллегии или этот твой Мирак? Лицо Нериена вновь исказилось странной тенью, из чего Тандил сделал вывод, что всё намного сложнее, а до истинного прояснения ещё очень далеко. — Смотреть сквозь пространство и время сложно, — принялся пояснить альтмер. — Версий было много, но я пришёл к выводу, что самая близкая к истине только одна. Око мог найти кое-кто ещё, но ему, к сожалению, уже не удастся этого сделать, — он перевёл взгляд на артефакт, шумно вдохнул и выдохнул, а после продолжил. — Тот кто занял его место, возобладав Оком, станет опасен превыше всякого, кого могла знать история нашего мира. — Мирак? Тандил с трудом осознал, что задал свой вопрос вслух. — Да, брат, — ответил Нериен. — Мирак уже находится на пути сюда. Маги, что изучают улицы этого древнего города и коридоры меж его пустых стен, не смогут долго противостоять ему. — Ты в этом уверен? — не скрывая недоверия, поинтересовался Виларий. — Предсказания могут быть расплывчатыми, — он неожиданно усмехнулся. — Особенно — твои. Тандил едва сдержал собственный смешок, Нериен не отреагировал вовсе, однако его и без того мрачное лицо окрасилось ещё одной тревожной тенью. — Я знаю, что вы думаете, братья, — спокойно и размеренно заговорил он. — Но я уверен в своих выводах так же, как уверен в наступлении нового дня. Наше малое вмешательство окажет большую помощь. — Кому? Нериен поглядел на вопросившего Вилария и, вопреки мрачности лица, вдруг улыбнулся: — Кое-кому, кто тоже связан со всей этой историей. Это даст ей время. — Ей? — снова подал голос бретонец. — Брат, говори точнее. И Нериен сказал. Рассказ этот занял от силы минуту, но к его концу лицо альтмера вернуло себе всю ту тревогу, которая отражалась на нём за последнее время. Причём — всю разом и в одной по-настоящему пугающей форме. — Это последние слова, что я смог перевести и сопоставить со всеми остальными фактами и наблюдениями. Нериен прикрыл глаза, наклонил голову, полностью скрыв лицо под капюшоном, и тихо, взвешивая каждое слово, произнёс несколько рифмованных строф:— Завершит колесо древних слов оборот, Башня знаний и тьмы содрогнётся. Последний дракон в смертном теле падёт, Первый, крылья расправив, вернётся. Со сломленной волей падут на колени Все те, кто намерен врагом ему стать. На пик Снежной Башни опустятся тени, Чтоб суть её в корне переписать. Изменится всё, изменится сила, В дар принесённая расой богов. Изменится та, кто главу преклонила Пред тем кто охоты шлёт сладостный зов. Ослепнет, забудет и всё потеряет, Во многом станет не лучше врага. Когда звезда мести во тьме воссияет, Проклятья хлебнут они оба сполна.
Нериен поднял голову и поочерёдно смерил взглядом сначала Тандила, а потом Вилария. — Лишь Древний Свиток мог дать тебе столь расплывчатую наводку, — заговорил последний. — Ты не сообщил ордену о сделанной находке? Нериен помедлил с ответом. Тяжело вздохнув, эльф подняла глаза на вращающуюся, переливающуюся потоками магии и вычерченными на нём письменами поверхность сферы-артефакта. — Я почувствовал, что так нужно, — подобрал он слова. — И чувствую до сих пор. Слова из Свитка не ясны мне до конца, однако… — Всё как и всегда, — оборвал его Тандил. — Среди людей есть кто-то, кто даст отпор злу. Даже Древние Свитки признают это. Нериен поджал губы и по этому простому, но выразительному жесту Тандил понял, что брату не понравились его слова. — В этот раз всё иначе, друзья мои. В этот раз на кону стоит намного большее, чем мы можем себе представить. В этот раз мы говорим не о чашах весов, а о самих весах. Равновесие будет разрушено полностью — сама его суть и основополагающие законы. Не порядок и не хаос, — на этих словах он резко замолк и было слышно, как тревога буквально встала ему поперёк горла, — а нечто, что я даже описать не могу. Их голоса смолкли на некоторое время. Вопрос был поставлен, пусть и в несколько необычной форме. Осталось дать ответ на него. Тандил хаотично перебрасывал взгляд то на своих товарищей по ордену, то на не прекращающее своего движения Око. Слова Нериена имели определённую почву и всё же доверять им казалось странной идеей. Возможно, в этом следовало разобраться чуть более детально и в чуть более полном составе ордена. Впрочем… Тандил заметил как Виларий кивнул. Нериен ответил собрату более глубоким поклоном и в ожидании решения обернулся к нему. Два эльфа столкнулись испытывающими друг друга взглядами. Тандил знал Нериена уже давно — век, если не больше, но у них почти не было совместных дел и интересов. Порой приходилось оспаривать его мнение, а порой соглашаться с ним, но ничего из этого не порождало ни конфликтов, ни каких-либо благ. Абсолютные серость, нейтральность и малая перспективность — примерно такая ассоциация сложилась у Тандила о родиче по крови. Что ж, где нет перспективности — там нет и рисков. Он кивнул тоже. Все вместе, трое Псиджиков окружили сферу, сформировав вокруг неё равносторонний треугольник. Тандил не мог не признаться, что ждёт результата с неким оживлением. Как может измениться Артейум за то время, пока Око Магнуса проведёт на нём? Изменится ли он вообще? А как изменится Нирн? Чего сможет достичь орден и чего достигнут те люди, о которых упоминало пророчество? Столько вопросов! Оставшуюся в Тандиле тревогу почти вытеснила жажда заполучить на них ответы. Пожалуй, это было так же грубо и неуважительно, как и отношение нордов к своей культуре. Подумать только, он провёл в этом древнем нордском городе немногим меньше часа, а его взгляд так сильно поменялся! Но что было хуже и необычнее всего — Тандилу это нравилось. Свет сферы в зале сначала увеличился в десятки раз, а затем сразу же угас, и единственным его источником теперь стали два льдисто-синих глаза, взирающие на внезапно окружившую их обладателя пустоту с крошечной толикой человеческого непонимания. Ноги оставшегося в одиночестве — как и было последние несколько сотен лет — драугра повернули мёртвое туловище к дальней части зала… а потом, лишённые той силы, что питала их, его тело и его дух, рассыпались, и рядом с пустым саркофагом осталась лишь серая горстка из смешавшихся друг с другом праха, кусочков костей, элементов древнего доспеха, топора и посоха.