***
— Ждите здесь. Новоиспечённые слуги единовременно отвесили ему по поклону и отступили на несколько шагов, оставив Мирака наедине со стеной барьера. Он внимательно вгляделся в стоящее у него на пути произведение чародейского искусства, стараясь заметить каждую мелочь в сочленениях токов магической энергии. Это была надёжная защита, даже очень — уровень сложности и количества переплетений в каждой отдельной единице и в составляющих колдовской матрицы исчислялись десятками, что означало почти полную невозможность присутствия в ней слабых мест и участков, которые не отторгнут какое-либо иное магическое вмешательство со стороны. Не сдержавшись, Мирак усмехнулся. С каких пор он стал настолько искушённым в использовании всех этих бессмысленных теорем, изречений и правил, что за минувшие века активно приплетались учёными умами к письменной трактовке магического искусства. Ответ на этот глупый и вольный вопрос он, конечно же, знал — в библиотеках Апокрифа скапливались все возможные знания, даже настолько бессмысленные. Какой толк во всех этих словах, когда в единственно-верном пути магию надо изучать совершенно иными способами? Применение, практика — вот главный двигатель для того, кто желает обучиться колдовским таинствам. Необходимо познавать магию, чувствовать её внутри и снаружи себя, испытывать собственным телом и духом её могущество и, поглощая все эти наблюдения, повторять за ней, доказывая своё право на превосходство, контроль и умения, которые даровались с постепенно приходящим знанием. Но нет. Современные маги стремились изложить свои опыт и знания в книгах, записать более «удобные» способы познания. Больше всего Мирака выводил из себя фарс с дележом магии на так называемые «школы». Глупейшее решение, принятое глупцами и подхваченное ещё более глупыми последователями. Он совершил последний шаг по направлению к барьеру, поднял перед собой правую руку, при помощи левой стянул с неё перчатку и уложил голую ладонь на гладь защитной «стены». Магия отозвалась на это прикосновение покалыванием и даже лёгким жжением, подтверждая выводы Мирака о мощности действующего охранного заклинания. Несомненно, других такой сильный поток бы оттолкнул, а то и покалечил. Вот только Мирак не был никем из подобных «других». Другие смотрели на мир неправильно, а он уважал силу, что сейчас текла под его ладонью, и эта сила, словно чувствуя его отношение, проявляла к нему снисхождение. Даже больше — покорность, с которой к нему обязаны обращаться. — Lah-Motaad-Kren, — изрёк Мирак шёпотом, но направляя в этот тихий звук могущество своего голоса. Он не хотел рушить всю защиту полностью, а желал лишь ослабить её сплетение, что, собственно, ему и удалось. Ощущая как пульсирующие токи энергии слабеют и расступаются в стороны от участка, на который пришлось влияние ту`ума, Мирак сразу шагнул ещё чуть вперёд. И ещё, и ещё. Три шага и он уже был за барьером, что постепенно возвращал себе утраченную на несколько секунд целостность. Внутри всё выглядело именно так, как Мирак и предполагал — то есть, впечатляюще. Как и во всех прочих случаях, личные опыт и лицезрение не шли ни в какое сравнение с хранящимися в Апокрифе текстами. Мираку было известно о знаменитой Коллегии Винтерхолда достаточно много, но, конечно же, далеко не всё и не полностью. Двигаясь сквозь арку, мужчина активно возрождал прочитанные и отпечатавшиеся в памяти строчки. С этим местом было связано очень многое. Например, забавная история, произошедшая с одним из тех кто носил так необходимый здесь титул архимага: будучи могущественным чародеем, герой этой истории вознамерился заполучить один особый артефакт, который был способен сохранять мысли своего обладателя, а потом — в нужную минуту — возвращать их из себя обратно в разум. Этот недалёкий маг умудрился вытянуть из самого себя суть своего существования и напрочь забыл собственное «я», а потом пропал при загадочных обстоятельствах. Нашедший оставшийся после него артефакт другой обитатель Коллегии, случайно заполучил утраченные архимагом воспоминания и тут же, ошибочно расставив в своём разуме чужие мысли, провозгласил себя руководителем всей этой чародейской общины, что, естественно, не особо-то пришлось по вкусу его товарищам и соперникам. Завершилось это всё масштабным расколом и совершенно не необходимыми ограничениями в общих правилах местной жизни, следы которых терзали Коллегию ещё не один век после. «Не самый удачный пример», — про себя вновь усмехнулся Мирак, изучая стену, вдоль которой шёл. Он попытался воскресить в памяти что-нибудь более толковое и более серьёзное, и, как ни странно, на ум тут же пришла частично позабытая им легенда о Коллегии, согласно которой однажды всё это пропитанное магией и тягой к ней место взмыло в небеса, повинуясь воле одного крайне амбициозного ученика. Увы, полноценной легендой это всё-таки назвать было нельзя, поскольку не была известна истинная причина движущей её кульминации. Одни источники утверждали, что тот ученик был одержим идеей лично увидеть всех богов и хотел заставить всю Коллегию достигнуть Обливиона и Этериуса; другие заявляли, что всё дело ограничивалось вышедшим из-под контроля экспериментом. Как бы то ни было на самом деле, ныне Коллегия оставалась прикованной к земле и ничто в её внешнем виде не говорило о некогда, якобы, совершённом полёте. Были и другие записи, другие истории, однако конкретно сейчас Мирак был сосредоточен на той, что интересовала его больше всех прочих — той, что произошла относительное недавно, если считать время без ограничений доступного смертному человеку возраста. Воскрешая свои знания об этом, он намеренно ускорил шаг, сокращая расстояние между собой и группой здешних обитателей, что пристально изучали его, стоя по ту сторону арки и двух двухстворчатых ворот, кованый узор на которых изображал, судя по всему, герб организации — распахнутый глаз, расположившийся посередь пятиконечной звезды с удлинёнными зубцами. Непринуждённым мановением руки, Мирак заставил врата распахнуться перед ним и, миновав таким же образом внутренние, остановился. Двор (наверное, именно так это место следовало называть) был наполнен живыми душами — около трёх десятков, наверное. Те, что стояли у дальних от Мирака стен главного здания Коллегии, выглядели мало-знающими или, по крайней мере, стоящими малого внимания. Прийти к такому выводу было проще простого — весь секрет заключался в нарядах здешних обитателей: лица, отличающиеся молодостью или находящиеся на перешейке между ней и средними годами, носили упрощённые мантии и робы, а те кто был облачён в более вычурные — украшенные ветвящимися узорами, надписями на колдовским диалектах и различными зачарованными безделушками — заметно отличались более преклонными годами. Ученики, адепты, возможно, наставники. Убедившись в собственных доводах, Мирак обратил всё своё внимание на группу лиц непосредственно перед собой — стоящую на расстоянии не более десяти ярдов. Все они, определённо, принадлежали к высшему сословию. Кроме того, некоторые, похоже, не входили в утверждённый состав Коллегии, ибо были одеты в заметно отличающиеся наряды-мантии. Гости? Посланцы из других краёв? Понимая каким он выглядит в чужих глазах, и, не желая ещё больше усугублять своё положение, Мирак поспешно ослабил скрытые в складках капюшона пряжки и снял с лица маску. Убрав зачарованную вещицу под полу мантии у пояса, он ещё раз удостоил взглядом каждого из представших перед ним людей и эльфов, низко кивнул головой и скрестил руки на груди в простейшем знаке приветствия. — Мне нужно поговорить с надзирателем этого места, — подобрал Мирак первые слова и, осознав некую грубость своего обращения, сразу исправился. — Архимагом, как полагается у вас его называть. Толпа зашлась ропотом, некоторые хаотично зажестикулировали руками, а один, отдельно примеченный Мираком мужчина, изогнул пальцы в том, что совершенно точно было начальным знаком некоего заклинания. К счастью, того неприятного, о чём Мирак успел подумать, не произошло. Наоборот — его просьба была удовлетворена. Он понял это сразу, стоило лишь бросить на вышедшего вперёд остальных седобородого мера один единственный взгляд. Подобно многим нынешним слугам Мирака, этот колдун относился к серокожей расе тёмных эльфов. Возраст его был внушительным (если, конечно, жизнь не обманывалась магическими фокусами про продлению отведённого ей срока), а наряд, состоящий из свободной мантии с высоким, перерастающим в капюшон воротником и широкими, но короткими рукавами, поверхность которых украшалась узорчатыми вышивками и перьями неких птиц, сильно отличался от одеяний всех остальных. — Я архимаг, — заговорил тёмный эльф голосом, в коем Мираку не составило труда распознать тревогу, наивно скрываемую за вежливостью. — Савос Арен. Чем могу служить? Служить. Мирака это насмешило, но он не пустил на лицо улыбку. Нет, про службу говорить рано. Он ещё раз оглядел выступившего к нему в качестве собеседника старика и, тут же припомнив несколько деталей из прочтённых когда-то исторических (и тщательно сокрытых) заметок о Коллегии, окончательно убедился в своих выводах. Да, это точно он. Разговор обещал стать интересным.***
Внутренность Коллегии Винтерхолда во многом походила на те правила, которые относились к здешней манере одежды. Простые залы и помещения, где в маленьких комнатах или даже в ещё более узких кельях ютились ученики, выглядели так же просто, как и их обитатели. Корпус с лабораториями, кабинетами преподавателей и личными обителями мастеров отличались куда большей изысканностью в виде более дорогой и вместительной мебели и кое-каких прочих декоративных элементов, вроде гобеленов, ковров и даже картин. Общие залы были почти полностью лишены удобств, что, впрочем, не удивляло, ибо, согласно сопутствующим осмотру рассказам архимага Савоса, в таких отделах Коллегии преимущественно велись практические занятия. Что ж, хоть в чём-то это место соответствовало нормам. Личные покои самого архимага вогнали Мирака в потрясение и одновременную ему раздражённость. Похоже, что титулы в Скайриме давно утратили свой истинный смысл и теперь являлись лишь поводом для того, чтобы устроиться поудобнее и побогаче, чем прочее большинство. Именно об этом Мирак судорожно рассуждал, в очередной раз зрительно изучая уединённую обитель лидера Коллегии, которая пестрила своей вычурностью больше нежели всё остальное увиденное им за последний час. Множественные произрастающие из колонн арки, переплетающиеся у потолка в затейливую форму не то звезды, не то солнца, не то чего-то ещё, заметное превосходство в убранстве, личные, отделённые от остального помещения стенами лаборатории и настоящий сад с собранием самых разнообразных растений, что занимал всю центральную часть основного зала покоев. До чего же пышно, дорогостояще и непозволительно. Позор! — Кажется, архимаг задал вам вопрос. Мирак повернулся к двум своим собеседникам. Откровенно говоря, второй из них был совершенно нежелательным и даже лишним. Он снова и снова оценивал взглядом этого отличающегося высоким ростом эльфа с золотистой кожей, вытянутыми чертами лица и длинными, выглядящими почти по-женски ухоженными волосами цвета неочищенного серебра. Ещё одно разочарование в череде многих. И вот «этому» принадлежит должность советника архимага? И всё-таки, идя супротив собственному отношению, Мирак не мог не углубиться в рассуждения, как делал почти со всем живым и неживым, что окружало его с момента освобождения из плена Обливиона. Естественно, за почти бесконечный срок службы Принцу Знаний он не забывал открывать для себя страницы творящейся в Нирне истории, а выполняемые в угоду Хермеусу Море поручения не раз сталкивали его с обитателями мира смертных. Теперь же, когда столь редкие для тех времён кусочки обычной жизни можно было лицезреть воочию, Мирак вспоминал то, что происходило со всей ею в период его отрешённости от свободы. Этот высокий эльф, к примеру, сильно походил на тех, кого Мирак знал и неоднократно встречал в прошлом — кимеров, как их называли тогда — беглых эльфов, что покинули родные дома на далёких западных островах и объявили своими новыми землями соседствующий со Скайримом по восточной границе Ресдайн. Да, на деле альтмер не был уподоблен им, лишь напоминал о том народе, а вот архимаг Арен — напротив — являлся прямым потомком той эльфийской расы, как и все данмеры, ставшие такими, какими оставались поныне с момента своего перевоплощения. Разглядывая два совершенно разных и отнюдь не сияющих радушием лица, Мирак вспомнил, что ему действительно был задан вопрос. Вот только ответить сначала нужно тому, с кем ему вовсе не хотелось поддерживать диалог. — А мне кажется, я не спрашивал твоего мнения, эльф. Он насладился моментально выросшей на физиономии альтмера гримасой изумления и ярости и спокойно перевёл взгляд на куда более важного в своих планах участника их почти приватного разговора. Савос сидел в стоящем у стены кресле, глубоко упёршись в обитую кожей спинку. Алые глаза данмера почти не выражали никаких эмоций, а остальное лицо, включая выстроенные в ровную линию серовато-синие губы, чётко говорило, что ожидание и всё происходящее совершенно не радует его. Однако, вступаться за своего «советника» он не стал, что вполне ясно давало понять сложившиеся между ними двумя отношения. Разумеется, Мираку это было только на руку. — Нельзя ли приказать ему удалиться? — стараясь не улыбаться, поинтересовался он, не удостаивая светлокожего эльфа взглядом. — Увы, нельзя, — ответил Савос и отпустил краткий вздох. — Анкано надлежит присутствовать здесь, ввиду… особенностей складывающейся ситуации. — Особенностей? — названный именем Анкано мер сделал шаг в сторону занятого кресла. — Как, однако, необычно вы, архимаг Арен, называете военное вторжение на территорию Империи, Скайрима и, собственно, самой Коллегии. Лицо Савоса наконец-то дрогнуло, и Мирак не замедлил вызнать в скользящих по серому лицу эмоциях смесь из осторожности, сдержанности, тревоги и… да, конечно же страха. — Как бы то ни было, — вновь заговорил архимаг, — ты, чужак, требовал показать тебе Коллегию и мы выполнили твою просьбу. Теперь же, — он плавным движением рук сцепил морщинистые пальцы у подбородка, а локти уложил на мягких подлокотниках, — я бы хотел получать ответы на свои вопросы с той же доброжелательность, с коей мы отнеслись к тебе самому. — Это справедливо, — кивнул Мирак. — Ваш вопрос был о целях моего прибытия в эти края и в ваши стены, не так ли? — Не только, — голос Савоса отчётливо блеснул нетерпением. — Не меньше мне хотелось бы знать причину того, почему тебя сопровождали двое моих ближайших друзей и коллег. — Не забудьте и об учениках, архимаг, — тут же добавил Анкано. Оба эльфа обратили к нему ожидающие взоры, в которых прямо-таки горело требование ответов на прозвучавшие вопросы. Нельзя было не заметить, что в глазах Савоса подрагивает искреннее беспокойство, а вот хищно прищуренные щёлки с золотистыми зрачками на лице его советника не несли в себе даже приближённого к подобному чувства, следовательно — слова, сказанные им, можно было понимать как простую попытку подлизаться к разговору и доказать свою значимость в сложившейся ситуации. Выждав несколько секунд, чтобы придать происходящему необходимую толику важности, Мирак кивнул снова и принялся разъяснять: — Что ж, моя нынешняя цель весьма проста. Я хотел бы наладить отношения с вашей Коллегией ради создания и обретения обоюдных для всех нас выгод, — он замолк, выискивая на лицах эльфов нотки понимания, но не нашёл и потому добавил. — Боевые маги и самый ценный во всём мире ресурс — знания — великолепное сочетание. Как раз то, что нужно мне и моим последователям, — вспомнив о второй части заданных ему вопросов, Мирак пожал плечами. — А в том, что касается ваших товарищей, то можете не беспокоится за их судьбы. Они просто стали несколько иначе смотреть на мир. Лицо Савоса вернуло и теперь старательно сохраняло невозмутимость, а вот Анкано, как было несложно разглядеть, выглядел так, словно сейчас взорвётся от… против собственных интересов Мирак задумался над тем чего в этом испорченном отродье эльфийской крови было больше: самомнения, гордости или глупости? — Иными словами, — вопреки ожиданиям, Анкано не повысил голоса, — ты предлагаешь вступить в мятежную армию, которую самолично возглавляешь, и которую ввёл с враждебными намерениями на территорию уже двух холдов Скайрима, находящимися под защитой Империи и Альдмерского Доминиона. Более того, ты не стесняешься угрожать и признаваться в захвате заложников. Мирак надеялся, что альтмеру хватит мозгов понять истину, но — увы — надежды не оправдались. — Скайрим более не нуждается в защите Империи, — спокойно отозвался он, складывая руки за спиной и поочерёдно переводя взгляд с архимага на советника, — и, тем более, не нуждается в позорном и унизительном управлении твоей проклятой расой, эльф. Савос Арен проявил неожиданную сообразительность — поднялся и сделал шаг вперёд с небольшой поправкой на левую сторону, чтобы перехватить сорвавшегося со своего места Анкано. — Вынужден просить тебя выбирать выражения, чужак, — жёстко проговорил он. — Твои слова и действия не дают нам даже поводов задуматься о союзе. — Мои слова, архимаг, должны направить вас к верному решению, — не медля ответил Мирак. — Верное решение всегда одно, остальные же лишь могут походить на правду, но на деле остаются заблуждениями. — Хватит этой наглости! — Анкано без каких-либо стеснений оттолкнул Савоса с пути и в несколько размашистых шагов приблизился к Мираку. — Ты незамедлительно ответишь на все заданные тебе вопросы, а потом будешь предан в руки правосудия за совершённые… Этот эльф был не единственным у кого закончилось терпение. Не желая больше слушать ни толики этой мерзкой бравады, Мирак молниеносным движением шагнул навстречу Анкано, нанёс раскрытой ладонью удар точно в центр его груди, другой рукой впился ему в плечо, а после, не медля ни мига, подключил оставшуюся позади левую ногу и ударил мера в живот, взывая ко всем таящемся в теле физическим возможностям. Анкано пролетел через входную арку покоев и, не касаясь пола, врезался спиной в один из нескольких книжных шкафов, дверцы которого тут же проломились, высвободив часть оберегаемого содержимого. К величайшему разочарованию Мирака, шкаф устоял на месте и не похоронил эльфа в грудах корешков, страниц и свитков. — Что ты себе позволяешь?! — архимаг попятился и поднял обе руки, в которых тут же сформировались ярко-оранжевые сгустки колдовского пламени. — Убирайся прочь и не смей больше появляться ни в моей Коллегии, ни в Винтерхолде, а иначе… — Винтерхолд мой, — оборвал его Мирак, не обращая никакого внимания на угрозу в виде подготовленного к действию огненного заклинания. — Понимаешь меня, старик? Мой по праву силы. Более того, кажется, Коллегия всегда держалась особняком от Винтерхолда, несмотря на своё наименование. Что-то изменилось? Савос яростно выдохнул и отступил ещё на шаг, по-прежнему не опуская вооружённых чарами рук. — Ты так просто говоришь о своих правах, — архимаг покосился на изувеченный шкаф в прихожем зале и ворочающегося среди вывалившихся из него книг Анкано, — а на любое слово против отвечаешь дерзостью! Кто ты такой, чтобы говорить подобное?! Мирак всё же не выдержал и наконец-то улыбнулся. — Я тот, кто нужен этой земле, мой дорогой друг, — спокойно изрёк он. — Ваш советник попытался назвать меня завоевателем, но ему не дано понять, что я пришёл с совершенно иными намерениями. Я хочу только одного — мира для всех. — Мира? — переспросил Савос с большим гневом в голосе, чем простым вопросом. — Я слышал, что ты учинил на юге, а теперь пришёл с тем же самым сюда. Ты… — данмер запнулся и лицо его слишком отчётливо сверкнуло боязнью. — Драконы погубили Винтерхолд, а ты ещё смеешь говорить о мире? Мирак поднял перед собой руку с оттопыренным указательным пальцем. Как ни странно, этот жест сработал, и Савос замолчал. О, как же долго он ждал этих слов или чего-то подобного им. Наконец-то можно поговорить о действительно стоящих внимания темах. — Винтерхолд погубили не мои драконы, архимаг, — медленно, расставляя все интонации на места, произнёс Мирак, не моргая, и, не отводя взгляда от алых очей данмера. — Мы с вами прекрасно знаем кто погубил его на самом деле. Это можно было бы сказать сотней разных способов, но результат всё равно оказался бы один. Огни меж пальцев архимага потухли, а лицо исказилось ещё большей смесью эмоций, среди которых было и негодование, и испуг, и калёная злость. Но заметнее всего остального была обыкновенная и никогда не подводящая в подобных допросах мимика. То как старый данмер часто заморгал и забегал своими рубиновыми глазами говорило очень о многом. — Великий Обвал? — отозвался лидер Коллегии дрожащим голосом. — Причём здесь эта катастрофа?! Мы говорим о… Подумать только, в каком же он отчаянии! Мирак приложил все силы, но их не хватило, и из глотки бесконтрольно полился громкий смех, оборвавший жалкую попытку противостоящего правде ответа. — Скорее, «великий обман», архимаг, — сказал Мирак, давя остаточные смешки, и, стараясь унять трепещущие в непослушной улыбке губы. — Как я уже сказал: мы оба прекрасно знаем правду, — мужчина, вновь сложив руки за спиной, абсолютно спокойно прошёл несколько шагов вдоль ограждения местного алхимического сада, а затем — тем же маршрутом — вернулся обратно. — И, к слову, замечу, что свои ошибки я признаю. В Виндхельме пролилось слишком много ненужной крови, а Винтерхолд не потерял никого, даже ярла и городских защитников. Все были захвачены живыми, а их дома всë равно уже не пригодятся им для проживания. Савос молчал, но внутри него, как было понятно по почти трясущемуся в истерике телу, бушевала настоящая буря. Несомненно, главенствовала в этом внутреннем безумии совесть. Беря с молчания архимага пример, Мирак проследил за Анкано, который, исторгнув стонущий звук, попытался встать, но тут же рухнул обратно в кучу книг и больше не смел шевельнуться. Потерял сознание? Прекрасно, теперь можно поговорить в такой обстановке, которая должна была их сопровождать изначально. Мирак вновь неспешно двинулся вдоль округлой ограды алхимического садика и заговорил: — Нам вовсе незачем враждовать, архимаг Арен. Просто разделите хранящиеся в вашей Коллегии знания со мной и остальным миром и выполняйте поступающие вам приказы. Ответ прозвучал не сразу — должно быть, его добрая воля была воспринято несколько иначе, чем следовало. Подтверждение этого не заставило себя долго ждать: — Вон! Убирайся прочь из наших стен, мерзкий н`вах! При звучании последнего выражения Мирак поморщился. Несомненно, это было оскорбление, но перевод сего слова, как ни странно, был ему неведом. Впрочем, данная деталь его сейчас мало занимала. Куда большая часть разума погрузилась в разочарование из-за окончательно сорвавшихся переговоров. Очень жаль, но не стоит так просто сбрасывать со счетов этого старика по причине его горячности и неразумности. Каждый имеет право на второй шанс. — Я бы хотел получить ваш ответ как можно скорее, архимаг. Думаю, до заката вы успеете принять решение и снизойдёте для более уравновешенного разговора со мной. С нетерпением буду ждать вас в резиденции ярла. Сказав это, Мирак глубоко вздохнул, развернулся и спокойно выполнил оглашённое в свой адрес требование.***
— Владыка, вы уже здесь? Мирак замер прямо на пороге «Зала Северного Солнца», не успев протянуть руку, чтобы открыть дверь и войти в желанное тепло. Какие бы мудрости он не черпал из бесконечных библиотек Апокрифа и сколько бы знаний не поглотил из жизненной сущности драконов, а слабости человеческого тела оставались на своём месте. Надо признать, холод уже перестал восхищать Мирака так, как это по-прежнему могли делать возрождающиеся вкус, нюх, осязание и всё прочее, что вернулось к нему и обрушилось каскадом после освобождения из плена Демона Знаний. Проглотив жажду согреться, он обернулся и увидел приблизившуюся к нему фигуру тёмного эльфа из числа своих верных последователей. Кажется, он уже видел этого мера раньше, и даже голос его казался очень знакомым — наверное, тот занимал важную должность в постепенно разрастающейся армии, просто большую часть совершённого похода воины Мирака провели, либо скрывая свои лица за ритуальными масками, либо пряча их от жестоких северных метелей под капюшонами (не говоря уже о том, что сам Мирак, по большей части, наблюдал за ними с неба, восседая на Релоникиве). — Владыка, — эльф припал перед ним на одно колено, — твой приказ исполнен. Мирак был искренне удивлён. Так скоро? Удивление почти мгновенно переросло в частичное разочарование. Признаться, он надеялся, что поиски потребуют у шпионов гораздо больше времени и сил. В конце концов, ему теперь претила мысль о слепом порабощении. Именно потому он и прибыл в Коллегию лично. Жаль, что разговор был испорчен каким-то желтомордым выскочкой и паническим отрицанием архимага Арена своей вины перед Винтерхолдом. Они явно не были настроены на сотрудничество. Мирак перевёл взгляд с посланника на отдалённые очертания Коллегии. Отсюда — с возвышенности, на которой стоял остов некогда великого города — обитель магии, тайн (и, заодно, коварной лжи) выглядела так, будто пребывала в парящем над Морем Призраков положении. Прямо как в той легенде о ней. Если бы не узкая и изогнутая под двумя прямыми углами дорожка-мост, соединяющая величественный силуэт с крупной входной аркой за чертой города, то невооружённым глазом можно было бы действительно принять Коллегию за летающее чудо. Мирак ещё раз изучил стены и купола, разглядел блеск оставшегося на своём месте защитного барьера и мерцание подпитывающих его фокусирующих колодцев. Прошло слишком мало времени. Или слишком много? Как далеко в своей слепоте и своём невежестве может зайти архимаг? — Как твоё имя? — он вернул взор на склонившегося перед ним тёмного эльфа. — Тэ́рин, владыка, — тут же отозвался данмер, склоняя голову в очередном поклоне. Мирак на секунду всё-таки удостоил Коллегию очередным взглядом. Нет, никого видно не было. Жаль. — Что ж, Тэрин, — обратился он к слуге, спускаясь обратно по ступеням на уровень земли. Данмер, не разгибаясь, попятился, освобождая ему место. — Вы абсолютно уверены, что нашли его? — Уверены, владыка, — прозвучал ответ, — клянусь своей жизнью. «Смело», — рассудил про себя Мирак. — «При его пылкой преданности, такая уверенность часто оказывается оправданной». — Тогда, — сказал он уже вслух, — отведи меня туда. Исполнив ещё один поклон Тэрин выпрямился и указал рукой на восток. Опираясь на направление этого его жеста, в первую минуту следования за своим слугой Мирак был уверен, что тот ведёт его обратно к Коллегии, но совсем скоро они свернули на едва приметную тропу, что первое время петляла между постройками, а после уходила на юг — через район города, который, как стало известно из докладов разведчиков, местные жители называли «проклятым». Оглядываясь по сторонам, Мирак быстро догадался отчего к этой части города пристало именно такое название — все дома были заброшены, многие не имели крыш или вообще частично обрушились. Но эта разруха, можно сказать, была лишь последствием, а истина присвоенного району имени объяснялась тем, что данная сторона Винтерхолда располагалась максимально близко к краю ледника — обрыву, что образовался, когда большая часть города погрузилась в море. Глядя в спину своему спутнику, Мирак позволил себе усомниться и потому снова спросил: — Как далеко он скрывается от города? Тэрин обернулся на зов, но ответил простым кивком головы и улыбкой, а через несколько шагов, когда его обутые в меховые сапоги ноги замерли в опасной близости от льдистого обрыва, всё также не говоря ни слова, указал вытянутой рукой куда-то вдаль. Мирак подошёл ближе к последователю и уставился в обозначаемую данмером сторону. Преодолённый ими путь по леднику увёл их не только на юг, но и на восток, а также немного опустил ниже уровня винтерхолдских построек, и теперь они смотрели на Коллегию со стороны. С этого ракурса колдовская обитель выглядела весьма необычно и даже несколько забавно, ибо создавалось впечатление, будто она стоит на перевёрнутой вверх дном горе. Столь необыкновенный «фундамент» несомненно произошёл вследствие тех самых событий, которые архимаг Арен в своём упрямстве и обмане называл «Великим обвалом». Мирак проследил за жестом Тэрина чуть точнее и пришёл к выводу, что слуга указывает на сужающееся основание этой неправильной горы. Именно там, едва заметная в каменной толще и надёжно скрываемая льдом и осевшим на скалах снегом, виднелось темнеющее «пятно» пещеры. — Ну, конечно, — выдохнул Мирак, радуясь, что не все его замыслы на сегодняшний день пойдут прахом.***
Мирак знал многое. Наверное, он знал слишком много для того, кто ходит по Нирну, будучи смертным. Ему были ведомы самые глубочайшие секреты того, кем и чем становятся или могут становиться души, мысли, сущности и разумы, когда их оболочек (какими бы они ни были) касаются фундаментальные изменения. И всё-таки, то, что он видел перед собой прямо сейчас, оставалось для него полностью необъяснимым. Именно «то». Мирак не собирался называть «это» живым существом, сколь бы яростно оно ему не доказывало обратное. Это давно уже было чем-то совершенно иным, но по-прежнему несущим в себе след прежнего существования. Он слегка наклонил голову, изучая края огромного, сверкающего синим, фиолетовым и немного жёлтым цветами шара. Присвоение этому созданию подобного геометрического термина в качестве названия тут, по правде, было не очень справедливым, так как оно постоянно переливалось, искажалось и двигалось, поддерживая идеальную сферическую форму только какие-то жалкие мгновения, а после снова начиная бесконечный танец своего «тела». — Я ждал твоего визита, Первый Драконорождённый. В том, что «это» заговорит с ним Мирак ничуть не сомневался, а потому мог только порадоваться, что ему не пришлось начинать диалог первым. Прозвучавший прямо у него в голове голос был плавным и не очень громким, но при этом сохранял определённые следы тембра, которыми, должно быть, оно обладало в своей прошлой жизни. Произнесённые слова звучали с интонацией, которой, скорее всего, подошло бы описание «гордая» или «самоуверенная». — Ныне я не горд и не самоуверен, дитя драконьей крови. Возможно, был таковым, но сейчас — нет. Мирак не мог не признать, что несколько опешил от подобного обращения к себе. Это изумляло даже больше, чем тот факт, что шар света только что, вне всяких сомнений, напрямую прочёл протекающие в его голове мысли. — Значит, — неспешно начал Мирак, оборачиваясь на оставшуюся за спиной узкую дверь, в проёме которой стоял приведший его сюда Тэрин, — это тебя называют Авгуром Данлейнским? Признаться, я думал, что поиски займут много больше времени. Он с толикой так и не покинувшего его негодования оглядел сырую и насквозь промёрзшую комнату, в которой обитал его «собеседник». Это выглядящее давно покинутым и никем не используемым помещение являлось всего лишь одним из нескольких десятков, что были расположены в глубине и толще скалы, на которой стояла Коллегия Винтерхолда. Заброшенные подземные ярусы соединялись сетью коридоров, благодаря чему всё устройство этого места походило на гигантский муравейник. Входов сюда было, как утверждали Тэрин и возглавленные им разведчики, всего три: тот, которым Мирак самолично воспользовался недавно и ещё два где-то внутри Коллегии. — Прятаться именно здесь — так близко от того, что ты совершил, — продолжил Мирак, возвращая взгляд к колышущемуся посреди зала шару. — Весьма странное решение. — Я вовсе не прячусь здесь, — прогудел в ответ Авгур. — Я там, где хочу быть. Я провёл в стенах Коллегии немало лет и не хочу уходить отсюда. И — раз уж ты об этом заговорил — то знай вот что: если бы я считал необходимым спрятаться, то всё равно выбрал бы именно это место. Здесь более чем безопасно. — Маги бы скрывали тебя от правосудия, — кивнул Мирак, складывая руки на груди, — как, собственно, и было почти целый век. — Их мотивы понятны и тебе и мне. Зачем нам говорить об этом? Ты пришёл сюда с совсем иными целями, ведь так, слуга Того-Кто-Знает-Всё? Мирак ощутил в груди жар мгновенно вспыхнувшего гнева. — Я больше не раб Обливиона, — выговорил он, стараясь не показывать обжёгшей его изнутри злобы. — Моя судьба в моих руках. — Как и моя сейчас, — спокойная интонация голоса Авгура начинала раздражать. — Знай же, что не нужно быть владыкой целого плана в Обливионе, чтобы понять твои цели и прозреть грядущее. — А ты, стало быть, понимаешь? — поинтересовался Мирак, сощурившись. — Давно ведаю об этом. Я узнал свою судьбу ещё когда был… прежним собой. Я вижу много больше и намного дальше, чем ты себе представляешь, Первый Драконорождённый. Не так далеко как Демон Знаний, конечно же, но всё-таки... Я знал, что ты придёшь ко мне однажды. Ты стремишься раскрыть один обман, но при этом сам не замечаешь как опускаешься в объятия другого. Мирак сделал два шага навстречу шару и встал так, что огибающие его всполохи света стали почти касаться кожи на лице. Ощущений от этого никаких не было, но так быстро уверяться в том, что это создание беззащитно, не стоило. — В чём же я себя обманываю? — медленно, но с иронией в голосе вместо откровенного интереса спросил он. — Во многом, — шар-Авгур несколько раз полыхнул. — Ты думаешь, что ты свободен, но цепи даэдра однажды прикуют тебя к Обливиону навечно. Ты думаешь, что ты всемогущ, но в этом мире есть силы, что превосходят или ещё превзойдут тебя. Ты думаешь, что сам вершишь свою судьбу, но на деле лишь следуешь по проложенному для тебя пути. Мирак яростно втянул носом воздух. Кто бы мог подумать, что эта говорящая тварь способна столь убедительно лгать и путать. Что ж, недолго ему осталось забавляться. — Ты необычайно дерзок для того, кто вот-вот расстанется со свободной волей, — проговорил он, по-прежнему стараясь не выказывать стремительно охватывающей его злобы. — Именно такой ты «предсказал» самому себе нашу встречу? — Я знаю лишь, что перестану быть тем, кем являюсь, а это вполне равнозначно смерти. Тебе так не кажется? — Мне кажется только то, что твои предсказания глупы и безосновательны, — Мирак отвернулся и, отойдя на несколько шагов, встал на своё прежнее место. — Ты сказал, что прозрел свою судьбу ещё до того, как перестал быть человеком, но при этом почему-то не понял, что преследуемые тобой цели уничтожат целый город. Авгур не ответил, и Мирак удовлетворённо улыбнулся. Да, он знал о Великом Обвале всё — узнал из записей самого Авгура, которые каким-то образом оказались в библиотеках Апокрифа. Сопоставив несколько фактов произошедшей катастрофы с заметками некогда бывшего ученика Коллегии, он разгадал загадку, которую архимаг Арен и другие маги тщательно вуалировали понятием «природное явление». Тот ритуал, что привёл Авгура к этому… перевоплощению, вышел из-под контроля самого чародея. Осознав возможные последствия, маг обеспечил безопасность самому себе и Коллегии, в которой находился, а остальной Винтерхолд оставил на растерзание высвободившейся дикой силе. Почти век минул с того события. Что ж, похоже, пришла пора покарать преступника. — Преступников карают палачи, Первый Дракнорождённый, — заговорил Авгур, должно быть, опять прочтя мысли в чужой голове, — а приговор выносят судьи. Но ты не судья и не палач. Ты просто глупец, который считает, что способен… — Gol-Hah-Dov! Он наблюдал за тем, как шар света колышется и меняет свои привычные цвета на другие. Несколько раз перелившись в красный и ярко-оранжевый, а единожды даже в зелёный, Авгур Данлейнский вернул себе привычную палитру своего «тела» и замер в полном спокойствии и повиновении. Мирак глядел на порабощённое нечто некоторое время, а затем поднял взгляд к потолку и уставился на холодный камень, словно хотел прозреть сквозь него и увидеть залы Коллегии на вершинной точке скалы. «Глупец», — мысленно повторил он одно из последних свободных слов Авгура, — «глупцами будут лишь те, кто встанет на моём пути». Он опустил взгляд обратно к новому слуге и заговорил: — Я предлагал им мир и союз, но они отвергли это. Они должны склониться предо мной. Тебе это ясно? — Ясно, владыка Мирак, — монотонно и уже без той непонятной и неуместной интонации ответил ему Авгур. — Они склоняться пред тобой. Мирак развернулся и зашагал к двери. Быстрым шагом, ориентируюсь по памяти, он преодолел тот маршрут, которым его недавно вёл Тэрин и вскоре снова оказался на холодном воздухе. Метель усилилась, небо заметно потемнело, а со стороны Моря Призраков доносился голос готовящегося нанести свой удар шторма. Обратив на всё это не больше внимания, чем на вышедшего следом за ним из пещеры Тэрина и его помощников, Мирак поднял голову и изучил тёмный силуэт высоко над собой. Отсюда хорошо был виден только мост, соединяющий землю Винтерхолда и обитель магии, но от взгляда Драконорождённого не укрылись едва заметные всполохи зелёного света, могущие быть только влиянием действия вокруг Коллегии могущественной магии, которой предстояло вот-вот сломить сопротивление укрывшихся за еë стенами глупцов. — Я — раб? — злостно выплюнул Мирак. — Я покажу вам, что такое рабство. Всем вам.