***
— Я говорила Лидии, что это плохая затея, но она и слушать не пожелала. Отпустила эту серокожую и всё. — Думай, что хочешь. Эта, как ты говоришь «серокожая», спасла наши шкуры от дракона и прихвостней Мирака и помогла незаметно перебраться через перевал до Фолкрита. Вопреки изначальному предположению, интерес к рассказу захватил Эйлу очень быстро. Говорила в основном Лидия, а Иона лишь изредка встревала, чтобы что-то подтвердить или подправить — так же, как, например, сейчас. Сама же поведанная Лидией история вовсе не отличалась положительными деталями. Единственным, хоть немного смягчающим фактором стало то, что Стражи Рассвета, в отличие от Клинков, оказались куда более радушным, понимающими и полезными хозяевами и смогли отнестись к общей беде с серьёзностью. Эйла вновь поглядела на опирающийся о ножку стола, обёрнутый в кожаный чехол футляр, от которого исходило мягкое, едва заметное глазу свечение. Не считая переданного в руки Ионы и Лидии Лука Ауриэля, припасов и прочих даров, Стражи смогли сориентировать их, указав на цель, а не оказались бесполезными терзателями нервов и потерей времени, каковыми для самой Эйлы стали Клинки. Не считая лишь Эсберна, пожалуй. — Девы, давайте всё же обойдёмся без склок, — взял голос Грегор, параллельно со своей речью подливая во все имеющиеся на столе кружки эля. — Лучше о деле расскажите. Неужели слухи правдивы? Рифт потерян? Эйла первой взялась за кружку и отхлебнула, незаметно вслушиваясь в биения сердец хускарлов, которые ясно говорили о мрачности поднятой темы. Ей и самой с трудом в это верилось, а до Морфала данная весть дойти ещё не успела. Либо же дошла, но осталась скрытой в целях сохранения покоя. — Увы, Грег, — заметно смягчившимся тоном отозвалась Иона, — но всё так и Талос свидетель этому. Драконы и наши враги наводнили Рифтен, смяв всякое сопротивление. Беглянка из воровской шайки рассказала нам, что Мирак покорил сердца жителей, уничтожив Гильдию Воров. — И ярла Мавен, — добавила Лидия. — В Обливион эту зажравшуюся злокрысью сучку, — отмахнулась бывшая хускарл Рифта и сразу продолжила. — Если серокожая не соврала, то город принял Мирака с распростёртыми объятиями: взводы Легиона были пленены или присягнули ему на верность, как и стражи закона; преступников и всех связанных с ними отловили и публично казнили, а с властью теперь сплошная неразбериха. — Как и на севере, — заговорил Грегор, в очередной раз подчёркивая то, что уже успел рассказать сам. — Шорова кость, неужто и Винтерхолд тоже? — в голосе Валдимара слышалась обречённость. — Точно так, друг мой, — ответствовал хускарл Белого Берега. — Я с трудом сумел уговорить ярла Брину в необходимости моего отъезда. Лишь братская связь тана Корима с Легионом помогла остудить её упрямство. Эйла поглядела в наполовину опустошённую кружку, изучая мутное отражение ближайшего настенного светильника. В мысли непрошеным забрался очередной ворох воспоминаний, от которого по телу пробежала волна гневной дрожи. То, что сказал Мирак в тот миг, когда своей низкой наглостью пожирал силу из принадлежащего ей по всем правам трофея — про нового «Короля Востока». Ещё в Вайтране она и знать не знала насколько быстро её враг может развернуть свои силы и запятнать Скайрим. Предполагать — да, но не сказать точно. Меньше двух месяцев назад Мирак и его скверна поглотили Виндхельм, а теперь… и Рифт, и Винтерхолд со всеми их владениями. — Вашего ярла можно понять, — говорил тем временем Валдимар. — Если Винтерхолд пал, то и Белый Берег в огромной опасности. — Твоя правда, — кивнул Грегор. — Ярл Брина давно озаботилась зовом о подкреплении, и Генерал Туллий уже организовал переброс войск к Данстару. Ходят слухи, что его же приказом было велено отдать во власть Легиона все имеющиеся в порту Солитьюда корабли Восточной Имперской Компании для их переоснащения к боеспособности. — Я слышал, как Идгрод обсуждала со своим мужем отправку неких припасов в форт Сноухок.Вот только я боюсь, что Морфал мало чем сможет помочь легионерам в его гарнизонах. — А сюда имперская задница Туллия не додумалась прислать подкрепления? — ворчливо поинтересовалась Иона. Лицо Валдимара чуть посуровело, но почти сразу смягчилось. Единожды моргнув, он сделал глоток эля и покачал головой: — Чего не знаю — того не знаю. Но, судя по тому, что ряды городской стражи несколько истощились, в Сноухоке недобор сил. — В Фолкрите та же ситуация, — вступила Лидия. — Мы проезжали через столицу, чтобы встретиться с нашей сестрой по оружию. Там творится неразбериха, граничащая с паникой. Говорят, жители недовольны бездействующей позицией ярла Сиддгейра, а Легат из форта Нойград чуть ли не угрозами организует ряды ополчения. Эйла почти не слушала остаток рассказа хускарла — много больше её заинтересовала первая часть сказанного. — Райи с вами нет, — проговорила она, чем приковала к себе внимание всех хускарлов разом. — Где она? Моё письмо дошло до неё? Лидия и Иона переглянулись. Эйла чувствовала, как сердца обеих женщин ускорили бой. Уже было ясно, что ответ окажется неприятным. — Она не придёт, — вздохнула Лидия и потупила взгляд. — Просила передать её соболезнования и, что ей очень жаль, — продолжила за неё Иона нисколько не скрывающим презрения тоном, — но она считает, что будет полезнее при дворе своего ярла — поддерживать порядок и следить, чтобы в Фолкрите не поднялся мятеж. Усилием, но Эйла скрыла разочарование от услышанного. Райя — хускарл Корима из лесного владения запомнилась ей, как почти идеальная воительница, не считая лишь того факта, что оставалась на земле Скайрима чужачкой. Немногословная, говорящая некоторые слова с трудностями алик`рского акцента и при всём при этом — лучший мечник, какого Эйла встречала за всю свою жизнь. Наверное, даже самые опытные её братья и сёстры по ордену не смогли бы сравниться с Райей в парном владении мечами. Орудуя ими, редгардка-хускарл превращалась в настоящий стальной вихрь, спасения от которого найти было невозможно. Взвесив всё и мысленно смирившись, Эйла кивнула. — Готов спорить, что Аргис из Маркарта сделал тот же выбор, — заговорил Валдимар. — От него до сих пор не было никаких известий, а я ожидал его появления даже скорее, чем твоего, Эйла. — Молокососы, — фыркнула Иона. — Ладно Райя, с чужаками всё понятно. Но Аргис, — хускарл снова отпила эля и ткнула указательным пальцем в кружку, посылая просьбу о добавке. — Помню, мы с таном Коримом как-то наведались в Предел и взяли Аргиса с собой, чтобы выбить дикарей-Изгоев из древнего оплота. Не зря его прозвали «Бастионом», скажу я вам. Одна дикарская ведьма нашпиговала его стрелами, словно повар вепря снежноягодником, а ему всё до Обливиона — выдёргивает стрелы прямо из себя и продолжает наступать, — она усмехнулась, наблюдая как Валдимар наполняет её кружку напитком. — Да и задница, надо сказать, у него отменная. Мужчина! Эйла молча наблюдала за чуть распалившимися хускарлами, которым, определённо, понравился настрой Ионы. Видимо, забыв об изначальной стезе разговора, Грегор насел на Лидию с расспросами о той данмерке, которая встретилась им по пути через захваченный Рифт. На это хускарл Вайтрана ответила кратким рассказом, что таинственная «Карлия» сопровождала их несколько дней, но бесследно исчезла, когда они ночевали в Фолкрите. До своей пропажи данмерка была не особо многословна, поведав лишь, что направляется в какое-то место в южных лесах, чтобы «найти там помощь в борьбе с Мираком». Итог выходил средний в приемлемости: судя по всему, им не следует ожидать появления Аргиса, Райя отказалась покидать свой холд, а поход Лидии и Ионы к Страже Рассвета был успешен лишь наполовину. Эйла вновь бросила взгляд на футляр с Луком Ауриэля. Неудача в поисках Сераны и сверх того — её потеря сражённого дракона. Из задумчивости её вывел громкий лязг — Валдимар поставил на стол только что принесённое с хозяйской кухни оловянное блюдо, в объятиях которого красовались куриные грудки в сочетании с каким-то соусом. Аппетит у Эйлы не рвал желудок, но, увидев как спутники набросились на кушанье и принялись обильно запивать элем, она поняла, что следует вмешаться, как поняла и то, что уже приняла необходимые решения. — Не налегайте на выпивку, — её слова сразу привлекли всеобщее внимание. — Утром выходим. Валдимар привычно утёр усы и покорно отставил кружку. — Не будем ждать Аргиса? Быть может, он… — Ждать больше нельзя, — решительно отрезала Эйла. — А если появится, пусть сам думает как быть дальше. — Жаль, — подала уже заметно подёрнутый хмелем голос Иона. — Какая у него задница… Ах, какая задница! — Тогда, каков наш шаг? — вопросила Лидия. — Клинки не помогли тебе? — Они помогли, — ответил вместо Эйлы Валдимар, за что она была ему почти благодарна. — Вот только вмешался наш враг и… Хускарл Хьялмарка максимально кратко поведал то, что Эйла сама же ему и рассказала. Детали, вроде непозволительно-грубого обращения Дельфины и колдовских хитростей сражённого Лоткроджера, он, разумеется, опустил, но самое главное всё же рассказал. Судя по выражению лица Ионы, от услышанного, её побитого элем разума коснулись нотки отрезвления. — Мирак? Как он там оказался? — она повернулась к Эйле. — Он следил за тобой? Эйла покачала головой, хоть и до сих пор была не уверена окончательно: — Вряд ли он вообще знает, что я жива. Не знаю как именно, но теперь ничего не исправить. Этот выродок будто почувствовал, что я сразила дракона и явился, чтобы отнять добычу. — Грязный падальщик и вор, — злобно проворчал Грегор. — Это меня не остановит, — тут же утвердила Эйла, смерив хускарла Белого Берега укоризненным взглядом. — Если продолжать ждать и бездействовать — кто знает, что этот мерзавец ещё задумает. На секунду в комнате воцарилось молчание столь глубокое, что Эйла, даже не прибегая к волчьим инстинктам, услышала дыхание каждого спутника. — Выходит, — медленно начала Лидия, — мы и дальше действуем по твоему плану? Не видя причин отвечать устно, Эйла кивнула. Впрочем, слово за неё взяла Иона: — Значит, идём в вампирское гнездо. Изран говорил, что Серана там. — Волкихар, — почти по слогам проговорил Грегор. — В Данстаре есть плохая примета — мол, если выйти из порта и бездумно плыть на запад Моря Призраков, то тебя окутает туман и, как бы опытен ни был твой рулевой, путь всё равно приведёт к заброшенному замку на тёмном острове. — Выходит, не такому уж заброшенному, — вставил Валдимар. — Тан Корим и Стражи Рассвета разбили вампиров Волкихара, но до того они неизменно жили там долгие века. Хускарлы опять погрязли в болтовне: Лидия начала пересказывать своё отношение к Серане, Валдимар поддержал её, Иона отмахнулась, заявляя, что ничего хорошего из связей с вампирами не выйдет, а Грегор мимоходом продолжал травить байки про древний оплот ночных тварей, который, к слову, располагался достаточно далеко от Данстара и вряд ли когда-либо нёс северному порту серьёзную угрозу. Извинившись, Эйла покинула общество спутников и, стараясь не обращать внимания на духоту и тесноту теперь уже полноценно заполнившегося зала таверны, вышла на улицу. Стены «Вересков» почти не глушили гогот толпы, и в поисках тишины Эйла была вынуждена отойти от здания гостиницы подальше, углубившись в жилой район. Ночь угрожала стать пасмурной и пролить на землю дождь, но зов лун был неизменно силён и всё также манил разум. Поддавшись и мгновенно отыскав нужное скопление тёмных облаков, Эйла пронзила их взглядом и почти явственно увидела два разномастных небесных ока. В мыслях пробудилась воля волка, до сего момента почти не дававшая о себе знать. Больной зверь, казалось, начинал приходить в себя и выпутываться из западни слабости человеческого духа. Эйла с силой зазвала воздух через нос, наполняя грудь до отказа. Волчья часть в глубине сознания ответила этому, и на мгновение разум заполнился жаждой вновь отправиться на охоту. Соблазнительно, но Эйла сдержала порыв. Дождавшись, когда зверь отступит на задний план всех пронзающих голову мыслей, она подняла перед собой правую руку, закатала рукав и в очередной раз изучила вереницы татуированных меток Обливиона. Нельзя было не заметить, что вспышки боли стали являться реже, а когда всё же давали о себе знать, то были уже не так остры и мучительны, как в самые первые разы. Быть может, это как-то связано с той попыткой почерпнуть в боли силу? Эйла снова поглядела на небо и не сдержала почти восторженного вздоха, когда тучи, словно по чужому наитию, распались и в лицо ударили лучи кроваво-алого и снежно-серебристого света. Две соседки-луны располагались совсем близко друг к другу — всё также, как и две недели назад, неполные, будто бросающие друг другу вызов в объёме. Картина была восхитительная. От лицезрения подобного разум начал расслаиваться, и лишь через некоторое время Эйла осознала, что, воистину сражённая небесной красотой, чувствует волка и саму себя отделёнными друг от друга. Усилием воли, она приказала зверю вернуться и в этот же момент ощутила боль в левом предплечье. Опустив взгляд, Охотница обнаружила, что ногти на правой руке удлинились до волчьих когтей и вонзились в плоть, разодрав кожу глубокими порезами. Ещё одного вдоха было достаточно, чтобы прийти в себя и острые «клинки» тут же послушно (но весьма болезненно) втянулись в пальцы, став обыденно-человеческими. Простояв в обществе уличных темноты и прохлады ещё некоторое время, Эйла развернулась и отправилась обратно. Всем им — и ей и верным хускарлам Корима — следует отдохнуть. Путь до Хаафингара через полуболота займёт примерно столько же времени, как если возвращаться на юг и следовать к цели трактом, хоть и с большим крюком в маршруте. Вероятно, они всё же изберут тракт — быть сожранными заживо болотной мошкарой отнюдь не самая лучшая участь. Севернее границы, в глубине прилегающих к Солитьюду территорий их должна будет ждать Йордис с припасами и свежими лошадьми. Оставалось надеяться, что хускарлу ничто не помешает в исполнении наказа — кажется, Валдимар недавно говорил, что при дворе ярла ходили слухи о назревающем в столице Совете.Глава 20. Снова в путь (Эйла)
8 декабря 2023 г. в 14:30
Примечания:
Приятного чтения, мои любимо-дорогие читалы! 😊
Огонь разгорающегося лета всегда влиял на природу одинаково: животные всë активнее разбредались по местам своего обитания, леса наполнялись энергией жизни и цветения, а холод постепенно уступал теплу, оставаясь у своей власти, разве что, в ночную пору. Наблюдение за этим пробуждением мира от хладной спячки вселяло в сердце крохотную, но всë равно ощутимую нотку успокоения. Дикая сторона Скайрима оставалась неизменной, в то время как остальная его жизнь в минувшие весну и начало лета перенесла страшные перемены. Миру растений и зверей не было дела до беды под личиной и именем Мирака, что поглотила восточные земли.
Боль после обратной трансформации обыденно отступала и именно в эти мгновения — находясь на границе разума меж человеком и зверем — Эйла явственнее всего ощущала перемены лесной жизни. По-особенному наслаждаясь и в то же время страдая от хруста в перестраивающихся костях и плоти, она будто видела всë вокруг с двух ракурсов: человек предавался горестным размышлениям, тревогам и переживаниям, а вот зверь… Волку было важно лишь то, сколько сочной добычи таится вокруг и как бы заставить слабых помнить, что их враг-охотник остаëтся бдителен. Предместья болот Хьялмарка отличались от прочих земель Скайрима меньшим числом хищников, полностью исключая саблезубов и сокращая активность медведей и волков, но, в целом, и в этом уголке страны дичь не осмеливалась забывать об опасности своего положения. Нельзя было оставить без внимания и иные опасности болот — тех, что имели лишь отчасти животное происхождение: блуждающие огоньки, например, или разгневанные спригганы.
Лес делился с Эйлой обилием ароматов. Ощущать перемешанный с болотными испарениями запах грязевых крабов, тины, рыбы и местной флоры было по-своему необычно — давно она не бывала в этом краю. В последний раз… Воспоминания по-прежнему больно резали сердце и всë-таки от их навязчивости не удавалось отделаться. Эйла прекрасно помнила пир ярла и народные гуляния, устроенные в Морфале по случаю праздника Окончания Сбора Урожая, к которому ей, Кориму и Фроднару повезло прибыть во время длительного путешествия до Солитьюда. То было простое и удачное совпадение, но событие, надо признать, надолго запало в память — никогда прежде Эйла так не напивалась. В ночь после всех празднеств они оставили Фроднара под присмотром хускарла, а сами отбыли в лес, возжелав устроить соревновательную охоту. Естественно, в их тогдашнем состоянии изначальная задумка провалилась, и всë ограничилось яростной любовью в сени чащи и тени болот. Утреннее возвращение перемазанных грязью тана и его мало кому известной спутницы, несомненно, запомнил весь Морфал.
Сокрушëнная порывом памяти к прошлому, Эйла зачем-то посмотрела на свои руки. Оголëнные после трансформации, они и сейчас все были в грязи, под засохшими слоями которой остались следы оленьей крови. В этот раз еë охота прошла иначе, чем в ту ночь после праздника. И в отличие от того провала, что постиг еë недавно. В первые дни после произошедшего при Храме Небесной Гавани Эйла не чувствовала ничего, кроме грызущего личную гордость унижения, следом за которым всю еë захватило ещë более недостойное и мерзкое чувство — уныние. Кем она была после столь страшного позора? Вот именно — охотником, у которого отняли добычу. Охотником, которого обошëл соперник. Даже не соперник, а враг — противник, преследующий ту же цель и укравший победу. А ведь это был первый успешный шаг, который Эйла сделала в направлении обещанной ей Принцами силы. Кровь и душа дракона. Проклятие, цель была так близка!
Она переоделась в оставленную при небольшом лесном укрытии одежду, перетянула через грудь так и не пригодившиеся сегодня лук и колчан, наскоро умылась и обтëрлась, подхватила на плечи добычу в лице бездыханного рогача и, быстро сориентировавшись, направилась в обратный путь до Морфала. День грозился вот-вот наклониться в сторону вечера, значит, следует поторопиться.
Эйле не хотелось вновь погружаться в преследующее еë последние две с лишним недели тяжбы, но мысли продолжали настойчиво грызть подкорку, разъедая мозг единовременными гневом и малодушной тоской. Всë нынче происходящее начинало казаться каким-то бессмысленным и пустым — всë, от того момента, когда Эйла очнулась на берегу реки после опустошившей еë битвы с драконом и вплоть до нынешнего пребывания в Морфале. Она не помнила как именно оказалась на границе меж Хаафингаром, Хьялмарком и Пределом — течение реки Карт принесло еë туда в едва ли сознательном состоянии. Чудо, что стихия была благосклонна, и она не захлебнулась на этом пути. Больше двух суток у Эйлы ушло лишь на то, чтобы дорогами обогнуть горы и войти в здешние леса. И ещë такой же срок потребовался, дабы добраться до цивилизации — то бишь, самого Морфала. Весь тот путь превратился в сплошную линию бесконечно тянущегося времени, на которой Эйла с трудом отличала день от ночи. На обращение после всего пережитого не было воли — зверь внутри был подавлен и, как будто заарканен. Была ли виной тому душевная слабость или задействованная попытка отыскать силу в метке на руке — этого Эйла не знала точно. Хоть какие-то утешение и покой пришли только в миг встречи с тем, кто ждал еë прибытия. Видят боги, после краткого «гостеприимства» Клинков, она была искренне рада любому обществу.
Городская околица встретила еë любопытными взглядами небольшого семейства, завершающего дневной досуг совместным трудом на небольшом огороде. Эйла проследила за ними лишь самой каймой зрения, но и этого было достаточно, чтобы понять суть происходящего. Похоже, семья занималась сбором раннего урожая, которым намеревалась кормится в ближайшем будущем: крупный мужчина с кучерявыми светлыми волосами и полностью противоположная ему в строении тела темноволосая женщина совместными усилиями перебирали только что выкопанный картофель, небольшие ведëрки с которым им поочерёдно подносили два их дитя — старшая, судя по росту, девчонка и чуть еë пониже паренëк — оба в перепачканной землëй одежде, но с полностью захваченными усердием лицами. Из двух детей именно мальчишка был заинтересован появлением Эйлы больше — заметив еë, он сразу прервался в работе и указал на неë пальцем. Ничуть не польщëнная таким вниманием, Эйла постаралась скорее миновать фермерский дом.
— Славная добыча, да?
Голос и оклик принадлежали отцу семейства. Эйла не собиралась реагировать, однако вес оленьей туши на плечах, будто назло, резко показался ей чуть потяжелевшим. Добыча. Еë истинная добыча была во много раз знатнее, чем нынешняя. Увы, но ключевым здесь оставалось слово «была».
Однотипные дома сменялись один другим, постепенно углубляя главную дорогу в гущу городских строений. Морфал нельзя было назвать крупным городом — он, скорее, походил на очень большую деревню, но титул столицы холда носил уже много веков и никто супротив этого не выступал. Летний период здесь отличался от зимнего, разве что, отсутствием снега. Из худших же черт, главной была та, что нарастающее тепло пробуждало миллионы обитающих на болотах насекомых, надоедливость которых уже не раз доводила Эйлу чуть ли не до бешенства.
Не менее важным был и пронизывающий Морфал дух жизни. Эйла не зря осмеливалась сравнивать столичный город с более упрощëнным поселением — в отличие от того же Вайтрана, здесь словно бы отсутствовало напряжение, которое она явственно чувствовала прежде. Вне всяких сомнений, весть о войне и еë разжигателе дошла до здешнего ярла, а значит и до мирного люда тоже. Тем не менее спокойствие и размеренность говорили о том, что обитатели болотной глухомани предпочитают держаться обыденной манеры существования не из-за паранойи страха, как жители Вайтрана, а из-за банальной нужды — огороды сами себя не вспашут, рыба не выползет на берег, а налоги не дойдут до казны. Война для жителей Морфала значила куда меньше, чем привычные устои, и от этого Эйла могла их равносильно и уважать, и жалеть.
Таверна, известная под крайне удачным для здешней атмосферы названием «Верески», понемногу полнилась посетителями. Для обострённого волчьей кровью слуха не составило труда распознать за стенами точное количество голосов, приближённое к почти полному десятку. Скоро это место должно было ожить по-настоящему — рабочий день вот-вот завершится, и тогда усталые трудяги поспешат промочить горло заслуженными кружками здешнего пойла. Для Эйлы же это значило только одно — времени спокойствия оставалось всё меньше.
У самых дверей, на одном из поддерживающих крышу-навес столбов, чуть подрагивая от лёгкого ветерка, болтался лист бумаги. Эйла взглянула на объявление лишь с одной целью — убедиться, что это свежая копия, которую кто-то успел вывесить на замену той бумажонке, кою она самолично сорвала утром. Написанный от руки текст и корявый рисунок скалящегося черепа с перемотанной правой глазницей успешно справлялись с тем, чтобы привлечь внимание. Накаляканные слова Эйла запомнила ещё с первого прочтения: «Добрый житель, будь бдителен, ибо беззаконие и воровство просочилось на нашу землю! Недавно, по вине таинственного грабителя, фермерский надел семьи Дубовых Щитов был ограблен и потерял множество ценного имущества. За любые сведения о деятельности беззаконников-воров полагается поощрение ярла, за поимку или разоблачение — щедрая награда золотом. Подпись: Асльфур, управитель ярла Идгрод Чёрной».
Отвернувшись от свежего объявления, Эйла сделала один, но очень глубокий вдох. Она отнюдь не гордилась совершённым две недели назад поступком, однако обвинения в её адрес так или иначе были очень сильно приукрашены. Она взяла совсем немного у тех фермеров: одежду на смену тому рванью, что осталось на ней после обращения в ставке Клинков; лук хозяина дома, которым, судя по состоянию, не пользовались этак десяток лет; немного еды: пару ломтей хлеба, да сырой капусты с огорода. Откровенно говоря, голод и слабость тогда почти склонили её к решению забить хозяйскую козу, но она всё-таки сдержалась и обошлась без столь радикальных мер. Удушающая гордость, которой придерживался глава «ограбленного» семейства, вызывала у Эйлы тошноту. Ей и прежде доводилось сталкиваться с подобным — скольким семьям и кланам Соратники оказывали помощь, когда у них похищали какие-либо ценности? Эйла и сама неоднократно становилась исполнительницей подобных контрактов. Вот только зачастую «ценностями» оказывался какой-нибудь хлам наподобие старинной семейной булавы, щита или побрякушки, сделанной даже не из драгоценного металла.
И всё же, одно дело — возвращать, а другое — красть. Как бы противно Эйле не было за преувеличение веса её преступления, а таковое всё же было совершено и от осознания этого на душе становилось кисло. А всё проклятый Мирак! Не вмешайся он, и она получила бы то, что заслужила. Тогда можно было бы распрощаться с Клинками, спокойно забрать свои вещи и отбыть в Морфал со спокойной совестью и победоносным духом.
Эйла бросила последний взгляд на объявление, качнула головой, выметая прочь всякие связанные с ним мысли, и, добравшись до двери, вошла в таверну. Внимание на неё обратили многие, хотя, скорее всего, больший интерес вызвала оленья туша на её плечах, нежели она сама. Стараясь поменьше думать о чужом мнении, Эйла прошла сквозь весь общий зал и приблизилась к тому его углу, в котором располагалась стойка владелицы заведения — темнокожей редгардки, зовущейся, кажется, Джонной.
— Ты глянь! — наполненный оценивающим восторгом голос трактирщицы настиг Эйлу ещё до того, как она приблизилась. — Каков великан. С виду — в самом расцвете сил!
Эйла не стала отвечать, пусть даже Джонна была весьма близка к истине, ведь добытый олень, действительно, отличался самым срединным возрастом. Мясо таких особей было самым нежным и насыщенным во вкусе. Вопросительно кивнув и получив такой же немой, но указывающий на место у ближайшей стены ответ, Эйла аккуратно свалила с себя добычу и подогнула мёртвые оленьи ноги так, чтобы те не мешали в проходе.
— Благодарю покорно, — вновь заговорила Джонна, не скрывая прежнего восторженно-благодарного тона в голосе. — Правда, ты меня сильно выручаешь, хоть твой спутник и без того исправно платит за комнату.
— Пустяки, — отозвалась Эйла, пытаясь скрыть сухость собственного отношения к данному вопросу. — Одним только золотом ты своих клиентов не накормишь.
— Верно-верно, — рассмеялась трактирщица. — Я даже жалею, что хускарл Валдимар прежде селился под крышей ярла, а не у меня. С вами двумя у меня и денег прибавилось и угощений для местных.
Эйла кивнула в знак понимания и, не имея желания продолжать диалог, молча двинулась к комнате, в которой её ждала неизменная компания, возможно, ужин и кровать. Так они и обитали здесь с того самого дня, когда Эйла, едва ли не в истощении, приковыляла в город. Уже больше двух недель, Обливион её побери! Конечно, Валдимар вовсе не был неприятной компанией, просто его присутствие, как и воспоминания о недавнем провале, усиливало тоскливое течение мыслей. Началась их встреча, разумеется, с многочисленных соболезнований, которые Эйле удалось с трудом, но всё-таки выдержать и принять. Время первых проведённых под одной крышей дней удалось скрасить рассказами: она в деталях поведала всё, что знала о случившимся и о том, что намеревалась сделать, а Валдимар, ответно, поделился некоторыми историями, успевшими произойти в Хьялмарке за то время, что разделяло последний визит Эйлы с нынешним. Дельных из них было не так уж и много, но на убийство ожидания они всё же годились.
Уверенная в том, что вечер ничем не будет отличаться от всех предшествующих, Эйла оказалась поистине обескуражена, когда услышала, а после и ощутила доносящиеся из-за двери комнаты следы жизни. Дело было именно в их количестве — стук не одного сердца, а сразу четырёх. Едва Эйла успела убедиться в верности того, что обнаружила, когда до слуха донеслись и голоса, коих она уже давно не слышала. Сперва один — мужской, за ним второй — женский, а после третий, окончательно подтвердивший все предположения. Эйла толкнула дверь и, войдя в комнату, сразу закрыла её на засов, а взглядом, изучая собравшуюся в небольшом помещении компанию. Естественно, ошибки не было.
— А, Эйла! — сидящий за дальним торцом стола Валдимар отставил кружку с элем и, быстро утерев пышные, завитые короткими косичками усы, указал рукой на своих соседей. — Гляди кого хоркер к нам приволок.
Три пары глаз устремились к Эйле, и она, немедля, ответила каждой из них искренней улыбкой. Кажется, некие высшие силы решили наконец-то прервать их застойное пребывание в Морфале. Да, она была рада снова видеть Лидию, пусть расставание с ней и минуло едва ли месяц назад, но куда приятнее было лицезреть двух других хускарлов — Иону и Грегора.