Виверны

      Отец настоятельно посоветовал Рейнире выбрать в супруги сира Лейнора Велариона, что приятно удивило принцессу, ведь король и лорд Корлис пребывали в размолвке со времён свадьбы первого. Судя по всему, Визерис счёл этот союз наиболее уместным, и его можно было понять: соединённые вместе узами брака два последних наследных дома великой Валирии образуют ни с чем не сравнимую мощь на земле, воде и в воздухе. Рейнира же получит в мужья доброго кузена — бравого рыцаря, достойного носить титул принца-консорта. Перед лицом неизбежности она даже рада, что её мужем станет он, и её вовсе не волнует, что говорят при дворе о нём и его пристрастиях.       — И что ты предлагаешь? — спрашивает у неё Лейнор после того, как она начала свой пространный монолог про гуся и утку.       — Я имею в виду, что мы с тобой выполним свой долг перед отцами и королевством, — отвечает она и добавляет: — А после, каждый ест, что пожелает.       Лейнор хмыкает в ответ на это предложение, но кивает в знак согласия. Они продолжают свою прогулку вдоль побережья в лучах закатного солнца, когда Рейниру одолевает любопытство и она интересуется:       — Это тот парень, с кем ты размахивал мечом во дворе?       Лейнор, похоже, не видит смысла скрывать это от будущей супруги.       — Да, это сир Джоффри Лонмаут. Мы вместе воевали на Ступенях.       Принцесса удовлетворённо кивает головой, совсем не осуждая кузена. Поход в бордель в компании Деймона показал ей, что любовь может быть всех мастей, возрастов и полов.       — А кто твоя утка? — спрашивает он, и они смеются над тем, как абсурдно звучит их тайная метафора.       Рейнира не отвечает ему, лишь улыбается в ответ. В отдалении показывается фигура мужчины с рыжеватыми волосами, и они останавливаются. По взгляду жениха Рейнира понимает, что это рыцарь поцелуев Лейнора.       — Рейнира…— начинает он, усердно пытаясь подобрать слова. Она приподнимает брови в немом вопросе.— Что насчёт наследников?       Она уже думала об этом, пока находилась в галере, на которой они сюда приплыли. Она думала об этом и в ночи, когда сир Кристон сжимал её в своих руках, а затем уходил обратно на свой пост у дверей её комнат. Она не знала наверняка, ждёт она ребёнка уже или нет.       — Полагаю, что хотя бы одного нам придётся родить.— неловко отвечает она, на что он согласно кивает.— Так будет правильно, и будет меньше вопросов от людей.       — Мы попытаемся? — спрашивает он, а на смуглой коже проглядывается румянец.— Ты мне вовсе не противна, кузина.       — Я знаю, Лейнор, — она улыбается и касается рукой его щеки, поглаживая.— Конечно, мы попробуем.       — А если не выйдет?       Она вздыхает, и теряется в догадках, каким образом ей стоит сообщить ему, что об этом она уже подумала. Единственное, что она находит в ответ, это:       — Мы что-нибудь придумаем, обещаю тебе.       Они касаются лбами и смотрят с грустью друг другу в глаза.       — Если мы с тобой не сможем, — тихо говорит он ей, словно нашёптывает секрет, — То я хотел бы, чтобы это был его ребенок.       Его взгляд указывает на Джоффри Лонмаута, который стоит к ним спиной и наблюдает за волнами с утёса.       — Но тогда малыш не будет на тебя похож, — озадаченно произносит Рейнира.— Люди будут шептаться…       — Я признаю его, и никто не осмелится назвать его бастардом, видя драконов за спинами его родителей. Если ты подаришь мне ребенка, то клянусь, что буду оберегать вас до конца своих дней.       Рейнира слишком озадачена и потрясена, чтобы сразу найти ответ. Она лишь кивает и обещает поразмыслить над всем услышанным, а сама думает о том, сможет ли она ради будущего их с Лейнором брака лечь с рыжеволосым рыцарем. В конце концов, разве один ребенок это высокая плата, если речь идёт о защите своих прав на престол и светлое будущее? При таком условии Рейнира вполне согласна на это.       На обратном пути в Королевскую Гавань она много думает. Не спав ночью, она решает одеться и выйти встретить рассвет, глядя на море, когда к ней подходит сир Кристон в простой одежде, без своих привычных лат. Она приветливо ему улыбается, а по её телу пробегают мурашки, едва она вспоминает прикосновения его губ и рук к своей коже. Они молчат какое-то время, наблюдая за чайками в небе, когда он ввергает её в ступор своими речами о кораблях и дальних странствиях. Сперва она думает, что он просит отставки, но он сражает её внезапной идеей сбежать и тайно пожениться в Эссосе. Едва она свыклась с предложением Лейнора, как на неё тут же обрушивается идея побега с сиром Кристоном, и на какой-то миг она согласна. Ей уже осточертели дворцовые интриги и давление на её персону, но она вовремя берёт себя в руки и говорит ему, что она должна остаться и выйти замуж, чтобы защитить своё право на трон.       Его реакция оказывается ничем из того, что она могла ожидать. Едва она заканчивает говорить о том, что она создана для большего, чем беззаботная жизнь, как его лицо искажает мука, и он спешит отвернуться от неё. Несмотря на подступающие слёзы, она пытается до него донести идею о своём соглашении с сиром Лейнором:       — Мой брак не конец всего, не конец нас с тобой…       — Ты хочешь сделать из меня свою шлюху? — перебивает он её, и она тут же замолкает.— Я ничего не стоил в этой жизни пока не принёс клятвы королевского гвардейца! Я нарушил их, и всё ради чего?!       Она отступает от него на шаг, напуганная и сбитая с толку, а он уходит, оставляя её на палубе одну.       Начало недели, посвящённой празднику по случаю королевской свадьбы, ознаменовалось продолжительным колокольным звоном и прибытием в столицу многочисленного флота Веларионов в сопровождении двух драконов, Морского Дыма Лейнора и Мелеис, Красной Королевы принцессы Рейнис.       Для Рейниры же праздник начался с ноющей боли в груди, головокружением и полным отсутствием аппетита. Во время пира столы ломятся от всевозможных яств на любой вкус, но Рейнира не прикасается к своему куску запеченной утки.       Когда разодетый сир Лейнор целует её руку и называет своей возлюбленной, весь зал содрогается в овациях, а Рейнира замечает тяжёлый взгляд сира Кристона из угла. Она распознаёт влажный блеск в глазах своего рыцаря, и её сердце сжимается.       Едва люди начинают перешёптываться, интересуясь, где же королева, как та появляется в тронном зале, одетая в цвета дома Таргариен. Она просит прощения за опоздание и сообщает что-то на ухо королю, после чего тот расплывается в улыбке. Рейнира вопросительно смотрит на отца с мачехой, а Визерис поднимает вверх руку и просит внимания:       — Этот прекрасный день запомнится не только соединением двух сильнейших домов, Таргариен и Веларион, по случаю свадьбы моей дочери, но и новостью о том, что королева Алисента вновь ждёт ребёнка!       Собравшиеся гости одобрительно стучат по столам и шумно поздравляют короля, который в тот миг светится от счастья, но всё же спешит прервать поток людских пожеланий, и продолжает, поднимая бокал:       — Да пошлют Боги такое же счастье принцессе Рейнире и сиру Лейнору в скорейшем будущем!       Пока люди поднимаются со своих мест и опустошают бокалы, Рейнира и Лейнор переглядываются. Принцесса раздосадована тем, что Алисента не могла подождать со своими новостями хотя бы до конца праздника. Вместо этого она перетянула всё внимание с невесты и жениха на себя к неудовольствию Рейниры. Пытаясь развеселить девушку, Лейнор наклоняется к ней и произносит, хитро приподняв бровь:       — А ты знала, что у дотракийцев свадьба считается скучной, если не умер хотя бы один человек? А, луна моей жизни?— добавляет он на высоком валирийском. Рейнира смеётся и спешит подыграть молодому человеку:       — О мои солнце и звëзды, у нас впереди ещё целых шесть дней пиршеств и турниров. Думаю, нас ждёт отличная свадьба!       Однако внутри Рейниры всё холодеет, когда она слышит, как королева шепчет отцу, что ей кусок в горло не лезет в первые месяцы ожидания ребенка. Принцессу пробивает холодный пот, когда она пытается вспомнить, когда в последний раз у неё шла кровь, и понимает, что это было ещё до помолвки два месяца назад. Она вспоминает, как они с Алисентой посмеивались на турнире над леди Элинор, которая старательно скрывала живот под платьем, не будучи ещё замужем.       Когда Лейнор приглашает Рейниру на танец, она протягивает ему руку с застенчивой улыбкой:       — Танцы не моя сильная сторона.       — Они не очень отличаются от сражений, — отвечает с улыбкой Лейнор.       — Будем тогда надеяться на более благополучный исход.— хмыкает Рейнира, а сама думает, как он отреагирует на то, что она может быть уже беременна, причём чужим ребёнком.       Весь вечер счастливая пара молодожёнов принимает поздравления и танцует, пока в толпе подвыпивших гостей не раздаётся оглушительный крик, а люди в панике не начинают разбегаться в стороны. Рейнира замирает в смятении, не понимая, что происходит, когда старший сын десницы, сир Харвин Стронг, именуемый Костоломом, подхватывает девушку и выносит её из эпицентра событий.       Картина, открывшаяся ей после, шокирует девушку настолько, что та не находит в себе сил даже прямо стоять и отчаянно цепляется за рукав лорда Стронга подле себя. Кристон Коль, её сир Кристон, весь в кровавых брызгах сидит над телом рыжеволосого мужчины и избивает того кулаками. Принцесса не может поверить в то, что расправу учинил тот, кому она ещё несколько месяцев назад доверила свое тело и душу. Рыцаря оттаскивают, а над убитым склоняется Лейнор и издаёт крик, наполненный такой болью, что гостям кажется, будто своды тронного зала вот-вот рухнут на всех собравшихся. Когда Рейнира подходит ближе и видит то, что осталось от некогда красивого лица Джоффри Лонмаута, она не выдерживает. Упав на колени подле супруга, она сгибается, изливая содержимое своего желудка рядом с лужей крови.       На рассвете она со слезами на глазах обменивается клятвами с Лейнором, обещая ему сделать всё, что в её силах, чтобы у них была счастливая семья. На церемонии нет гостей, только семьи новобрачных, септон и сама пара, у обоих заплаканные лица. Рейнира молчит, когда Лейнор накидывает ей на плечи ткань с гербом дома Веларион, а затем сухо целует её в лоб. Он смотрит на неё пустыми глазами, когда септон объявляет о том, что церемония закончена, и они теперь законные муж и жена.       Сидя же в одиночестве в своих покоях, она растерянно держит руку на животе и думает помолиться богам о смерти плода, когда к ней заходит Лейнор. Она удивлённо оборачивается, всё ещё держа руку на животе, ведь она его совсем не ждала. На какое-то время Лейнор замирает в дверях, затем закрывает их на замок и садится подле Рейниры на кровать. От будущего короля-консорта пахнет кровью и вином. Они молчат какое-то время, пока Рейнира не шепчет:       — Лейнор, мне так жаль…       Он подрывается с кровати и подходит к окну, будто брезгует ей. Его взгляд прикован к её руке, покоящейся на животе, а на лице написаны боль и раздражение.       — Ты беременна, ведь так?       Рейнира замирает. Она было открывает рот, чтобы ответить, но не может подобрать нужных слов. Лейнор смотрит на неё с отвращением.       — Я не знаю точно.— наконец тихо отвечает она и опускает взгляд в пол.— Скорее всего, да.       Её муж сжимает челюсти. Он достаёт из ножен небольшой кинжал и вертит в руках его рукоять, украшенную самоцветами.       — Это его бастард?       Она вздёргивает голову и встречается взглядом с Лейнором. Ей глубоко неприятно последнее сказанное им слово, но она кивает, понимая, что он всего лишь говорит правду, столь нелицеприятную в их случае.       — Тебя никто не научил пить лунный чай? — выплёвывает он, а затем, видя непонимание на её лице, продолжает, плавно подступая к ней.— О, ты даже не знаешь, что это? Я поражён.       Рейнира отползает от него на кровати, ни на секунду не разрывая зрительный контакт. Когда он оказывается к ней настолько близко, что их лица почти соприкасаются, она чувствует как острие кинжала замирает на ткани платья в районе её живота.       — Я бы вырезал его из тебя, но тогда ты умрёшь в муках.       — Если бы я могла, я бы сама его вырезала! — взрывается Рейнира и выбивает из рук мужчины клинок, который со звоном ударяется о каменный пол. По её щекам бегут слёзы, и Лейнор отстраняется от неё, его взгляд меняется в сторону сострадания.— Я не знала ни о каком чае! Мне никто о таких вещах никогда не рассказывал! Даже Алисента…       Последние слова она произносит с горечью и закрывает лицо руками и сокрушенно опускается на пол, обхватив себя руками и начинает громко рыдать. Ей уже плевать, что слуги услышат и будут сплетничать. Наконец, она глухо произносит:       — Раз это моя вина, то будем надеяться, что я умру на кровати, рожая этого ребёнка… Как моя мать.       Лейнор было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рейнира продолжила:       — Если повезёт, то ребенок тоже умрё…       — Довольно! — вскрикивает Лейнор и опускается на колени подле неё.— Не смей говорить такие кошмарные вещи, а не то боги услышат, и….       — Всё самое ужасное уже случилось, Лейнор! Сегодня на нашей с тобой свадьбе.— отвечает она, а затем издаёт истерический смешок, — Подумать только, мой любовник взбесился и убил твоего.       — Должно быть, ему не понравилось предложение Джоффри.— помолчав, говорит Лейнор, а Рейнира вопросительно приподнимает бровь.— Про уток и гусей.       Принцесса со свистом выдыхает, ничуть не удивлённая.       — Я пыталась с ним это обсудить, но он и слушать не стал. Я должна была предостеречь вас с Джоффри.       — Да, должна была.— соглашается Лейнор, присаживаясь возле неё и опираясь как она спиной о кровать.— Но с другой стороны, ты не могла подумать о том, что он сможет учинить такое, правда ведь?       — Здесь ты прав, я бы и в страшном сне не поверила, что такое может произойти.       Они сидят так плечом к плечу какое-то время, пока лучи солнца не начинают им слепить глаза, но даже тогда они не двигаются со своих мест. Когда над их окном раздаётся свист, они поворачивают головы и видят совсем ещё маленького дракончика, который пролетает над замком, поблёскивая своей золотой чешуей.       — Красивый. Кто-то из молодняка? — спрашивает Лейнор, указывая на крохотную виверну, парящую над пиками твердыни Мейгора.       — Солнечный Огонь, — кивает она.— Моего брата.       Так они сидят какое-то время, пока писк дракона не перестаёт быть слышен.       — Ты должна выносить и родить это дитя.— утвердительно говорит Лейнор, а Рейнира поворачивает к нему голову.— Твоей вины в случившемся нет, равно как и вины младенца.       — Я не хочу вынашивать ребенка человека, способного на такое.— качая головой, отвечает Рейнира.— Боги будут милостивы ко мне, если пошлют ему смерть в утробе, как это случалось столько раз с моей матерью.       В этот раз Лейнор ничего ей не отвечает, и только берёт её за руку. Они оба знают, что вместе с разрешением от нежеланного бремени выкидыш принесёт и перешёптывания людей в их сторону.       — Может, есть способ от него избавиться?       — Боюсь, что ты можешь от этого пострадать.— качает головой Лейнор.— Оставим это на волю богов.       Несмотря на тяжелые переживания в первые месяцы после свадьбы, ребенок Рейниры был жив, а живот принцессы стабильно рос из месяца в месяц. Его не смогла погубить ни новость о том, что сир Кристон оправдан тем, что сир Джоффри якобы угрожал Рейнире и Лейнору кинжалом, ни даже шокирующая для принцессы новость о том, что её дядя решил жениться на Лейне Веларион. Последнее известие Рейнира приняла особенно близко к сердцу. Они с Лейнором решили, что разумно будет всем сообщить о ребёнке спустя месяц после свадьбы, чтобы округлившийся живот принцессы не застал людей врасплох после. Новость была встречена с куда большей радостью, чем они могли представить, в частности от короля. Только Рейнис Таргариен задумчиво вглядывалась в лицо принцессы во время пира по случаю свадьбы Порочного Принца.       Во время беременности Рейнира стала проводить настолько много времени в компании королевы, что ей стало казаться, что их дружбе никогда не приходил конец.       — Скоро и тебе предстоит запереться в замке и родить наследника, — улыбается Алисента, припоминая слова Рейниры.— Но в этом нет ничего страшного, вот увидишь.       — Должно быть, это ужасно больно? — обречённо интересуется Рейнира, решая пропустить мимо ушей колючее напоминание о своих же собственных необдуманных словах.       — Как я и говорила, Эйгон родился быстро и без проблем, Хелейна тоже.— отвечает ей подруга.— Это…жутко неприятно, да, но вполне терпимо.       Рейнира окидывает девушку скептическим взглядом и замечает:       — Не знаю, можно ли тебе верить. Ты вот замечательно себя чувствуешь и не потеряла ни одной волосинки, и посмотри на меня…       Печаль в голосе принцессы заставляет королеву сочувственно улыбнуться и взять подругу за руку. Рейнире беременность действительно была не совсем к лицу. Она выглядела бледно и измученно, много спала, но будто никогда не высыпалась. Кожа наследницы выглядела тускло, а волосы сыпались прядями.       — Это пройдёт, как только родишь, — Алисента пытается её воодушевить.— Должно пройти.       — Очень надеюсь на это.— устало отвечает принцесса, присаживаясь на скамейку перевести дух после прогулки. Алисента опускается рядом с ней. Рейнира думает, что они сейчас похожи на двух раздутых тыкв.       — Знаешь… Повитухи говорят, что если так происходит, то ребенок обязательно родится здоровым, красивым и удачливым.— голос королевы кажется воодушевлённым.— Разве это так плохо?       Рейнире совсем не нравится идея, что человек у неё в животе забирает её здоровье и красоту.       Когда Алисента разрешилась от бремени, Рейнира почувствовала себя ещё более одинокой в своём несчастье, чем прежде. Королева родила к радости двора ещё одного мальчика, но крайне крикливого, и была вынуждена проводить всё своё время с ним.       — Когда этот день настанет? — спрашивает у неё Лейнор одним вечером, когда они ужинают только вдвоём, без слуг.       — Хороший вопрос, — усмехается в ответ наследница, нервно ковыряя вилкой картофель.— Возможно, что и сегодня ночью.       — Я буду рядом с тобой.       — Лейнор…— Рейнира замирает с прибором в руке, а на её глазах наворачиваются слёзы. Она с раздражением думает о том, что стала слишком сентиментальна.— Тебе вовсе не обязательно это делать.       — Я твой муж, — отчеканивает он, полный решимости несмотря на чуть подрагивающий голос.— И я не оставлю тебя одну на растерзание стервятникам в случае, если ребёнок родится с чёрными волосами.       Он протягивает ей руку и они соединяют свои пальцы. Рейнира всегда знала, что её кузен достойный и добрый человек, но никогда не думала, что он настолько благороден. Она шепчет ему одними губами спасибо.       — Мой отец всегда говорит: история не помнит крови, она помнит имена.— говорит он ей.— Ты всегда была мне другом, кузина, я постараюсь полюбить этого ребенка, как когда-то полюбил тебя.       Растроганная, Рейнира тянется к нему через стол, задевая своим животом кубок с вином, который проливается на скатерть, и целует его в висок. Мужчина замирает на месте в ответ на её поцелуй. В этот момент она любит Лейнора больше, чем кого бы то ни было. Он попытается принять её ребенка, и она благодарна ему за это.       Когда у неё на рассвете отходят воды, весь дворец погружается в суматоху. Они с Лейнором старательно делают вид, что для них это такая же неожиданность, как и для всех. Толпы служанок и повитух наводнили их покои, пытаясь помочь принцессе разрешиться от бремени. За дверями её комнат нервно вышагивает король, и Рейнира знает, о чём он думает в этот момент. Когда одна из женщин предлагает позвать мейстера, принцесса категорично выкрикивает:       — Нет! — она не может справиться с дыханием между схватками, поэтому говорит с трудом. И хотя предложение о помощи человека из Цитадели звучит привлекательно, в её памяти всё ещё живы воспоминания о том, что стало с её матерью после вмешательства одного из них.— Я сама.       И она отчаянно пытается. По одну сторону от неё служанка, вытирающая пот со лба принцессы, по другую Лейнор, который побледнел настолько, что его цвет лица стал походить на выцветший пергамент.       — Роды не должны были начаться на седьмом месяце…— бормочет меж её ног повитуха.       — Просто заткнись и достань его из меня! — орёт на неё Рейнира на пике своей боли, и в этот момент она чувствует, как плод покидает её тело прямиком в руки служанки.       Изможденная, она откидывается на подушки, рвано вздыхая. Похоже, всё закончилось, с облегчением думает она. Воздух пропах потом и кровью и чем-то, чему принцесса ещё не может дать названия. Она переводит взгляд на Лейнора, чью руку сжимала всё это время, и замечает, что на его кисти остались красные отметины от её пальцев, а сам он больше похож на призрака. Тем не менее, она слабо улыбается ему в благодарность за то, что он мужественно прошёл этот путь вместе с ней до самого конца.       — Как ребенок? — с запинкой спрашивает Лейнор, смотря в спину повитухи, полоскающей небольшое тельце в ванночке с водой.       — Она здорова, хвала Семерым.— слышат они с Лейнором в ответ.— У вас замечательная девочка.       Когда грузная женщина вкладывает ребёнка в руки Лейнора, тот выглядит опешившим. Повитуха, видя его ступор, складывает его руки нужным образом, на что он лишь слабо улыбается женщине и сдавленно благодарит её. Рейнира наблюдает за ними из-под опущенных ресниц, а сама гадает, как выглядит её дитя. Она просит служанок помочь ей подняться на кровати, чтобы сесть.       — Боги были к нам добрый, Рейнира.— говорит он ей на высоком валирийском.— Она похожа на тебя и всех Таргариенов вместе взятых.       Рейнира неуверенно берёт свою дочь на руки и замечает белокурую макушку. Девочка усердно вдыхает воздух своими крошечным носиком, а тёмно-серые глаза смотрят на Рейниру сквозь поволоку.       — Когда рождается новый Таргариен, боги подбрасывают монету, и весь мир, затаив дыхание, следит, какой стороной она ляжет.— шепчет принцесса, не обращаясь ни к кому конкретному.       — Я верю, что сегодня она легла правильной стороной.— отвечает ей Лейнор, поглаживая по плечу.       Рейнира наклоняется ближе к ребёнку и целует дочь в серебристую челку, вдыхая запах младенца. Она ещё не поняла для себя, насколько он ей приятен, но руки инстинктивно сжимаются вокруг маленькой фигурки.       — Седьмое пекло! Да скажет мне уже кто-нибудь, как там моя дочь?!       Они с Лейнором переглядываются, слыша бас короля за дверьми и просят служанок пригласить его внутрь.       Едва он показывается на пороге, как его лицо искажает тень от всех витающих в воздухе запахов и от вида окровавленных простыней. Однако его лицо озаряет улыбка, как только он замечает свою дочь, живую и улыбающуюся, держащую в руках маленький свёрток.       — Роды начались раньше срока, мы все безумно перепугались.— вздыхает он.       — Нет нужды, малышка вполне крепкая и здоровая.— заверяет Визериса зять.       Король подходит к кровати и в нерешительности замирает, протягивая руки к комочку, сжимаемому Рейнирой:       — Могу я..?       — Разумеется.— принцесса вручает отцу младенца, наблюдая за его реакцией. Её сердце радостно трепещет, когда она замечает радость и влажный блеск в глазах отца.       — Вы уже подумали над именем? Дай угадаю, Рейнира, ты хочешь назвать её Висеньей?       — Нет, — чуть поспешно отвечает принцесса, а король удивлённо поднимает на неё глаза. Она вспоминает, что когда-то мечтала так назвать дочь, но сейчас ей это не казалось правильным. Она спешит оправдаться.— Оно не идёт ей, лучше другое.       Визерис и Лейнор переглядываются, но решают не спорить, считая, что матери виднее, какое имя лучше для ребенка.       — Может, ты дашь ей имя?— спрашивает она с надеждой заглядывая в глаза отца. На самом деле ей не приходит в голову ни одно имя, но ему об этом знать совсем не обязательно.— Окажешь нам большую честь.       Визерис выглядит тронутым до глубины души. Покачивая малышку, он какое-то время тихо напевает ей что-то на высоком валирийском, а когда она чихает, он говорит ей:       — Будь здорова, принцесса Эйра.