Огонь в их глазах

      В скромной зале горело несколько свечей, они стояли в подсвечниках на комоде и на небольшом столике у камина. В середине комнаты лежала белая медвежья шкура, на которую слуги почти не ступали, чтобы ненароком не испачкать грязной обувью. Вот и сейчас молоденькая служанка в простеньком ситцевом платье, белом переднике и белом чепце обогнула шкуру и подошла к столику, на котором уже стояла чаша с фруктами и тарелка с пирожными.       — Ваш чай, Ваше Величество.       Служанка поставила поднос на стол и сделала шаг назад. Сцепив руки в замок, склонила голову, ожидая дальнейших приказов.       Король Виктор махнул рукой, и девушка, выполнив реверанс, покинула залу, прикрыв за собой дверь.       Господин Белиал наклонился, взял блюдце с чашкой и откинулся обратно на высокую спинку кресла. Пальцы, унизанные перстнями, сжали ручку и поднесли чашку к губам. Горячая жидкость не попала в организм — мужчина просто коснулся ободка нижней губой и сделал вид, что пьёт. Господин Белиал остерегался не мальчишки, сидящего перед собой, а кого-то похуже, кто так же подло, как и он, мог воспользоваться доверчивой пешкой.       Виктор выдавил улыбку, пытаясь выглядеть дружелюбным. На самом же деле он боялся гостя. Мужчина напротив внушал уверенность в своей силе и хитрости — несчётное количество раз за это короткое время в глазах его мелькали настораживающие пугающие огоньки.       Виктор отвернулся и взглянул на разожжённый камин: языки пламени бушевали, бревна приятно потрескивали.       — Как я смотрю, — господин Белиал наклонился и поставил блюдце с чашкой на небольшой столик, после чего откинулся назад и закинул ногу на ногу. Виктор взглянул на собеседника, — вы уже освоились, — мотнул головой в сторону, куда ушла служанка. Улыбка расползлась на его лице. Король Виктор нервно улыбнулся и снова отвёл глаза, скрывая растерянность.       — Я рад. Что ж... Я помог вам, вы получили, что хотели. Теперь пришёл ваш черёд, король Виктор.       Глаза мужчины округлились. Так вот почему на трон выбрали именно его — герцога, стоящего на грани разорения, с маленьким почти разрушенным поместьем и несколькими душами. Виктор присмотрелся и узнал в этом госте того самого мужчину в накидке. Одно слово, один короткий разговор в таверне за кружкой хмельного напитка возвысил банкрота до королевского чина.       — Я думал, что ваши рекомендации станут актом...       — Милосердия? — усмехнулся Белиал.       — ...Безвозмездной помощи, — прошептал Виктор и задумчиво опустил взгляд.       Белиал рассмеялся. Виктор разозлился, расценивая слова мужчины, как унижение. Руки сжались в кулаки.       — Ох, король Виктор, — вздохнул Белиал и покачал головой. — Вы слишком наивны, друг мой. Я уже начинаю сомневаться, что такой, как вы, сможет укротить королеву Кэтрин и подмять под себя Масфу. Вам это не под силу...       — Вы не правы, господин Белиал.       — Да? С вашего прихода на трон ничего не поменялось. Все ожидали революции, изменения нравов и устоев, а в итоге трон занят, но всем руководит королева Кэтрин.       Виктор опустил голову и задумался. Пальцы невольно коснулись перстня с увесистым зелёным камнем и принялись прокручивать сначала в одну сторону, затем в другую. За окном раздался гром, сверкнула молния и озарила часть лица гостя, делая из него человека с дырой вместо одного глаза. Раскатистый гром прозвучал снова, но уже без уродующей молнии.       — Сделайте что-то глобальное, что-то, что покажет вашу силу и бесстрашие и тогда... тогда поверьте мне, друг мой, Масфа да и многие страны позабудут о том, кто такой Самуэль, — злорадная улыбка расползлась по лицу.       Капли дождя забарабанили по окну. Виктор перевёл задумчивый взгляд на стекло, глядя на капли, скатывающиеся тонкими дорожками вниз.       Короля заинтересовало предложение Белиала. Люди не принимали его, нет, они желали избавиться от него ради призрака, ради того, кого уже и нет на этом свете. Глупые, узколобые людишки по сей день на главной площади скандировали песни во славу короля Самуэля, писали стихи в его честь и рассказывали о его подвигах детям на ночь.       — Что вы предлагаете? — Виктор перевёл взгляд на господина Белиала. Мужчина наклонился, уперев локти в колени и сцепив руки в замок. Вблизи его лицо ещё более уродливо, особенно при тусклом свете: впалые глаза впали ещё больше, в приоткрытом рту словно не было зубов.       — Свадьба принцессы с моим сыном обеспечит мир между двумя странами — Калиго и Масфы. Господин Самуэль, — Белиал поднял руку и стал следить за тем, как прокручивается перстень от соприкосновения с большим пальцем. Тон его стал менее серьёзным, задумчивым, — он бы не согласился, побоялся бы риска...       — Риска? — вспыхнул Виктор.       — Да. Он не стал бы ставить на кон свою шкуру. Совет встанет на дыбы после такого резкого заявления. Калиго — столица клана Тьмы, а Масфа, как известно, часть клана Света. Посудите сами, станут ли они идти на такое? Ведь, если мой сын женится на принцессе, он может претендовать на трон в случае смерти короля любой страны, невзирая на то, из какого она клана. Самуэль боялся, что его отравят. А вы боитесь?       Виктор на секунду замолчал, задумался, потом улыбнулся:       — Я согласен лишь в том случае, если вы и ваша семья обязуетесь не совершать на меня покушений.       Белиал рассмеялся:       — Вы мне симпатизируете Виктор. Зачем же убивать человека, с которым можно договориться?       Двойные двери распахнулись, раздался грохот грома, и молния осветила силуэт вошедшего. Белиал выглянул из-за спинки кресла, затем взглянул на Виктора и сказал:       — Знакомьтесь, мой сын...

***

      — Что же ты наделал... — прошептала Кэтрин и прикрыла рот рукой, не переставая метаться от одного угла комнаты к другому. — Вот кто ты на самом деле... А я думала, что... думала, что... Это была ошибка, — королева развернулась и взглянула на Виктора, стоящего неподалеку от двери. — Всё, всё было одной большой ошибкой... — глаза королевы наполнились слезами. Она отвернулась, скрестила руки на груди и, вскинув голову, устремила взгляд на луну.       Виктор развёл руками в стороны:       — Ну извини, Кэтрин, что благосостояние Масфы зависит целиком и полностью от твоей дочери.       Королева развернулась. Из-за бурлящей ярости она даже не заметила, как град слез покатился по раскрасневшимся щекам. Сделала выпад вперёд, от неожиданности Виктор сделал шаг назад. Такую Кэтрин он ещё не видел.       — Что ты несёшь? Скажи мне: что ты несёшь? Калиго — это страна бедняков и убийц! Туда съезжаются бесчестные маги, наёмные головорезы и проклятые! Породниться с ними — означает разделить с ними их проклятие! Моя дочь — это моя дочь! — ударила себя кулаком по груди и зашипела.  — Ты не имел права распоряжаться её жизнью. Ты ей никто, ты просто король, но не отец!       Виктор через голову стянул с себя кафтан болотного цвета и бросил на кровать. Золотые цепи остались висеть на шее. Кэтрин даже не взглянула на красивое рельефное тело — муж её в этом плане никак не привлекал, даже наоборот, все его ласки и поцелуи вызывали отвращение.       Мужчина взглянул в глаза Кэтрин и пригрозил пальцем:       — Не стоит. Ты не понимаешь, что говоришь. Твоя дочь — принцесса, а я король, так что же мне сказать тебе, как не то, что она так же, как и всё здесь, принадлежит мне. — Виктор обошёл Кэтрин и встал позади. Королева сжалась, тотчас развернулась, устремляя взгляд на мужа. — Беатрис сделает нас сильнее. Одно её «да» решит множество проблем, и мы заживем по-новому, по новым правилам. На свет появится сильный наследник, и мы станем самой сильной страной. Совершится революция, Кэтрин! — восхищённо воскликнул Виктор, вскидывая руки к потолку. — А Совет! Что этот Совет? Здесь я власть. Я, — ударил себя пальцев в грудь. — Только представь, как улучшится и наша жизнь, и жизнь горожан, — мужские руки легли на лицо женщины и чуть сжали, приподняли голову, заставляя смотреть в глаза. — Она выйдет замуж за...       Кэтрин отбросила руки Виктора и отбежала к окну, боясь близости мужа. Сердце бешено забилось при виде его яростного взгляда.       — Нет! Я не позволю! Жизнь моей дочери не улучшится, понимаешь? У неё уже есть жених, и другого она не примет!       — Этот мальчишка... — задумчиво произнёс Виктор, сжал спинку и чуть подвинул стул. — Этот мальчишка не ровня тому, за кого я хочу выдать твою дочь. Этот слащавый паренёк не способен даже божью коровку обидеть, как он будет править? Ответь, как этот мальчишка справится с таким большим количеством подданных? Он и свою семью утопит, и нашу!       — А этот твой претендент видите ли сам Нау! Он видимо всемогущ и до бесконечности богат! — всплескивая руками, саркастическим тоном прокричала Кэтрин и сделала несколько предупредительных шагов навстречу мужу. Руки чесались, так и хотелось вцепиться ему в лицо и выцарапать глаза. Страх отошёл на задний план, уступая место злости.       Виктор зарылся рукой в волосы, отвернулся, шагнул назад. Глаза забегали по полу. Найдя, что сказать, развернулся и сделал несколько уверенных шагов в сторону напуганной Кэтрин.       — Нет, — процедил он сквозь зубы. — Он не такой уж всемогущий, моя дорогая жена, но он хотя бы не ковыряется в носу, как тот мальчишка.       — Сколько ему лет? Пятьсот? Ты говоришь о нём так, будто этот человек прошёл все войны, которые только были.       — Не волнуйся, я не настолько ужасный человек, чтобы отдавать молодую девчонку за старика. Он молод, просто очень умён.       — Святой Дракон, — вздохнула Кэтрин и облокотилась руками на подоконник, а лбом уперлась в стекло. Слёзы продолжали градом катиться по раскрасневшимся щекам. Сердце разрывалось от осознания предательства. Она дала себе обещание, что новый король не повлияет на жизнь дочери, и вот страшный сон сбылся, этот мерзавец сообщил о своих правах на дочь Самуэля.       Малышка стала фигуркой на шахматной доске Виктора. Эта маленькая девочка, всё ещё зовущая по ночам своего папу, может стать женой непонятно кого, и ради чего? Ради каких-то призрачных целей, которые могут никогда не стать реальностью.       Слёзы капали на белый мрамор, образовывая маленькие лужицы.       — Поверь мне, Кэтрин, ты не пожалеешь... — мужские руки погладили голые плечи. Кэтрин передернуло.       — Я пожалела ещё давно, когда надела кольцо на твой палец.       Женщина выпрямилась, тыльной стороной ладони вытерла нос, пальцами смахнула остатки слёз и кинулась к стулу. Взяла со спинки свой лёгкий длинный халат.       — Куда ты? — спросил мужчина, растерянно бегая взглядом от халата к женщине и обратно.       — Я не лягу с тобой в одну постель. Моё место в комнате для гостей, там меня наконец перестанет тошнить.       Королева надела халат, дрожащими пальцами завязала пояс и быстрым шагом покинула комнату. В коридоре в подсвечниках на стене догорали свечи. К двенадцати часам слуги их затушат и заменят на новые, чтобы к утру всё выглядело идеально. Взгляд забегал по стенам. Картин не было, вместо них тёмные квадратики, не тронутые пылью и солнечным светом. Силуэты картин были с одной стороны и с другой. Рот приоткрылся от ужаса, женщина прикрыла его рукой и огляделась, молясь найти хотя бы маленькую картину с знакомыми лицами. Ничего. Он сжег все.       За ужином он двояко обмолвился, что от старья нужно будет избавиться. Она даже не представляла, что он имеет в виду не мебель, а родственников Самуэля.       Дрожащей рукой коснулась обоев, где висела картина с матерью Самуэля.       — Прости меня, любовь моя... — прошептала женщина. Ноги подкосились, и она схватилась за угол комода, не давая себе упасть. Дыхание перехватило, слёзы встали комом поперёк горла. Она хрипела, сопела, задыхаясь словно рыба, выбросившаяся на берег.       — Королева! — раздался старческий возглас. Шероховатые руки сжали плечи и приподняли, ставя на ноги. — Вам плохо?       Кэтрин прижалась спиной к стене и устремила взгляд на слугу. Напуганные глаза Мисе бегали по лицу, пытаясь понять, что произошло.       — Мисе, — женщина схватила слугу за рукава и чуть ли не повисла на них, — этот изверг сжёг все портреты... — махнула рукой в сторону длинного коридора.       — Вижу, королева, вижу. Ирод этот совсем озверел, но ничего, не печальтесь, кое-что я сумел сохранить. Пойдёмте.       Слуга забрал с комода подсвечник с тремя свечами, взял женщину под руку и повёл её в подвал. Они прошли мимо пустующих темниц и оказались в комнатке с кучей пыльных сундуков, сломанных стульев, испорченных столов и другой утвари. Женщина шмыгнула носом и брезгливо оглянулась, боясь столкнуться с противной живностью. Слуга двинулся вглубь.       Раздалось шуршание, затем грохот. Одной рукой вытащил что-то завёрнутое в ткань. Облокотил на сундук и убрал тряпку. Женщина, забыв про пыль и противных существ, ступила вперед, с интересом глядя на вещицу. Слуга поднёс огонь к полотну, и Кэтрин увидела лицо Самуэля. Сердце рухнуло вниз и разбилось на сотни мелких осколков, когда она заглянула в до боли знакомые голубые глаза. Королева припала на колени и подползла к картине. Кончиками пальцев коснулась щеки мужа.       — Ради Дракона, прости меня... Прости меня, моя любовь, что я не сумела защитить нашу дочь... Зачем же ты оставил меня? Зачем бросил одну в этом жестоком мире? Посмотри, что творят эти жестокие люди! Они убивают, они бьют и бьют...       Женщина прижалась лбом к портрету, но вспомнив о слезах, тут же отпрянула, боясь испортить полотно. Упёрлась руками в холодный влажный пол. Тыльной стороной ладони вытерла сопли, шмыгнула носом. Руки почернели от грязи и пыли, мелкие камешки впились в кожу.       — Сохрани её, Мисе... сохрани! Ценой своей жизни, прошу, сохрани!       Слуга накинул на полотно тряпку и расправил, прикрывая все места.       — Конечно, ваше Величество.       Пошатываясь, женщина встала, потёрла руки, избавляясь от камешков. После них остались маленькие красные впадинки.       — Давайте я провожу вас, госпожа.       — Нет-нет, не нужно, я дойду сама, а ты оставайся здесь и надёжно спрячь картину.       Слуга кивнул. Женщина неровной походкой на ватных не слушающихся ногах вышла из подземелья, прошла мимо входа в главную залу, завернула за угол и направилась вперёд по коридору.       Ступая по красной ковровой дорожке, женщина прошла в другое крыло, в комнату для гостей. Открыв дверь, она обнаружила, что в комнате совсем нет света. Женщина вернулась в коридор, достала почти догоревшую свечу и зажгла ею те две, что стояли в подсвечнике на письменном столе. Её вставила в пустующее отверстие.       Прикрыла дверь и села за стол. Взяла лист бумаги, макнула перо в чернильницу и написала дрожащей рукой:       «Прости меня. Люблю, мама»       Точкой стало мокрое пятнышко от упавшей слезинки.