Огонь в их глазах

      Душно. Главный советник подрагивающими пальцами расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, желая хоть как-то облегчить себе пребывание в главной зале. Хотелось крикнуть слугам, чтобы те открыли зашторенные плотными занавесками окна, чтобы распахнули большие тяжёлые двери, и сквозняк приятно ударил в спину, вызывая мурашки, но, к сожалению, это лишь мечты.       Советник оторвал взгляд от стола и устремил на крикливых мужчин. Те, услышав об указе короля, пришли в бешенство. Их рассудок помутился, казалось, они забыли свой человеческий лик и превратились в животных, не умеющих слушать. Они перекрикивали друг друга, спорили, чуть ли не обзывали. Старик в пенсне сжал в кулаке бумагу и замахал ею перед лицом герцога, что-то доказывая.       — Безумие! Это безумие! — кричали члены совета. Главный советник тяжело вздохнул, прикрыл глаза и закрыл лицо руками.       — Предлагаю пойти поесть, — донесся до главного советника спокойный басистый голос. Он даже удивился, опустил руки и встретился глазами с мужчиной напротив. Он был толст, бородат, в чёрных жидких волосах была видна проседь.       — Король прибудет с минуты на минуту, — прохрипел главный советник и прокашлялся, пытаясь прочистить пересохшее горло.       Крупный мужчина приподнялся, отлипая от спинки стула, толкнул рукой графин. Тот проскользил по лакированному белому столу и попал прямо в руки к главному советнику, тот в знак благодарности кивнул. Достал пробку и налил воду в бокал, сделал несколько больших глотков. Капелька теплой воды скользнула по подбородку и упала на рубашку, оставляя темное пятно.       Главный советник поставил бокал на стол и языком убрал с губ капельки влаги.       — Эти крики сводят меня с ума, — бросил взгляд на другую часть стола, где кипели страсти.       — Помолчите-помолчите! Я приведу сотни доводов почему король не прав! — воскликнул тонкий голос, его собеседник отрицательно покачал головой.       Крупный мужчина медленно моргнул, соглашаясь с главным советником, после чего взглянул на кричащего мужчину, того, что стоял меж графом, одетым в золотой кафтан, и тем, что был одет во все чёрное, включая рубаху.       Главный советник опустил взгляд на лежащую перед ним бумагу и уже в сотый раз пробежался по ней взглядом. Казалось, шум членов совета заглушал даже внутренний голос главного советника.       — Я не нахожу этому разумного объяснения, господа! — кричал, разводя руками, мужчина в пенсне. Седые волосы были убраны в хвост на затылке, на морщинистом лице отражалось недоумение и растерянность. Водянистые глаза бегали от одного присутствующего к другому, слушая то одну речь, то другую.       — А что думать-то? Что думать? Это нарушение законов! — старик яростно опустил бумаги на стол, раздавшийся грохот никак не повлиял на присутствующих. Только у главного советника он вызвал резкую головную боль.       Двери в залу распахнулись. Советники стихли, устремили взгляд на вошедшего. В залу прошел слуга в чёрных штанах, зелёном длинном кафтане, с тканью, повязанной на пояс. Тряхнув тёмными волосами, молоденький помощник опустил голову и объявил:       — Его Величество король Виктор Мелински!       Слуга шагнул назад, уступая проход королю. Виктор, облачённый в золотой длинный кафтан, с красной шёлковой накидкой и воротником из красно-чёрного меха, в чёрные штаны и высокие сапоги из кожи, переступил порог залы. На голове блестела золотая корона с двумя драконами, дышащими друг на друга огнём. Виктор вскинул подбородок, с высокомерием глядя на присутствующих. За ним следом вошли двое неизвестных. Они были похожи на стражников, но в то же время на бродяг: ни посверкивающих лат, ни герба, ни дорогих тканей, вместо этого чёрный кафтан, кожаный пояс с мечом и кинжалом. Верхнюю часть лица скрывала тень от капюшона, другую освещал свет свечей и можно было разглядеть у одного щетину, у второго — небольшой шрам, проходящий поперёк губ.       Странные мужчины остановились чуть поодаль от короля, встали, широко расставив ноги и положив одну руку на рукоять меча.       Король сел во главе стола, смерил всех серьёзным колким взглядом. Советники, минуту назад рвавшие глотки и не боящиеся грубых слов в адрес короля, опустили глаза, боясь встретиться взглядом с Виктором. Они заняли свои места. С конца стола раздался нервный кашель, оттуда же донёсся шелест бумаг и шёпот, кроткий, скорее кто-то что-то быстро шепнул соседу.       Главный советник встал, нервно потёр взмокшие ладони, бросил взгляд на другую сторону стола и увидел, что пыл членов совета стих, негодование, словно бушующее море, обрело штиль, и мужчина замешкался, перестав ощущать поддержку от товарищей.       — Ваше Величество, мы просим вас разъяснить нам значение вашего указа. Право, мы в недоумении, что означает эта выходка.       — Выходка? — вскинул брови Виктор. — Это не выходка. Садитесь, советник, разговор не будет коротким, как я погляжу. Прочтите ещё раз мой указ, там всё написано без какого-либо второго смысла.       Главный советник сел. Над столом прокатился шёпот.       — Я прочитал ваш указ сотни раз, написанное мне понятно, мне не понятно, по какой веской причине мы должны соглашаться с вашим решением?       Ленивый взгляд скользнул по советнику:       — Потому как я желаю совершения этого союза.       — К сожалению, ваши желания разнятся с нашими. Мы здесь для поддержания порядка, мы те, кто следит, чтобы всё было по правилам. Законы диктуют…       — В законах страны нет ни слова о браках по договоренности, — перебил король.       — Верно, но в законах клана Света прописано отсутствие каких-либо отношений с детьми тьмы, а также приравнивание их к низшим слоям общества, что означает, что принцесса Беатрис в силу своего королевского чина не может выйти за принца Калиго, считающегося у нас обычным крестьянином.       — Даже если бы он был королём, Ваше Величество, это не отменяет факта, что он принц Тьмы. Свет и Тьма… Только подумайте, это ведь противоречит естественным законам! — всплёскивая руками, воскликнул мужчина в очках в золотой оправе с взъерошенными чёрными волосами.       — Как может человек говорить о естественных законах? Как тот, кто не создавал этот мир, может решать, какие законы будут естественными, а какие нет? Законы, о которых вы говорите, продиктованы кланом Света и бывшим королем Самуэлем.       — То есть вы не признаёте порядков клана Света и своих собственных? — нахмурился главный советник.       — Как раз-таки свои собственные я признаю, и, прошу заметить, я не собираюсь оспаривать множество из тех, что были написаны Самуэлем, а клан… Что клан? Разве нам нужно быть с кем-то, чтобы существовать?       Давите. Говорите много и размыто, при этом твердите о силе единства страны. Они ни в коем случае не должны решить, что вы наш засланный человек.       За столом зашептались. Главный советник усмехнулся:       — Помолвка с принцем Калиго будет означать вход в состав клана Тьмы, ну и конечно выход из клана Света — они не дадут усидеть на двух стульях, а это означает, что мы снова в составе, можно ли говорить в данной ситуации о том, что в единстве мы сильны?       Виктор, глядя на свое отражение в ножке подсвечника, забарабанил костяшками пальцев по столешнице и задумчиво ответил:       — Посудите сами, господа, клан Тьмы под гнетом клана Света боится сделать и лишнего шагу, хотя у них есть все шансы занять первые места в некоторых аспектах политики. Присоединение к ним означает выражение поддержки, что приведёт к поднятию силы духа, ну и в дальнейшем к развитию стран. Если мы обгоним клан Света по внутренней политике, то велика вероятность, что нас станут уважать даже больше, чем детей света, — глаза Виктора таинственно засверкали. Над столом прокатились смешки.       Главного советника не впечатлили речи короля. Он непреклонно стоял на своём, как и большинство членов совета.       — Если мы породнимся, это приведёт к народным волнениям, дети тьмы смогут свободно пересекать границу, а значит наша страна наполнится бесчестными ворами и ужасными чудовищами.       — Хах, Святой Дракон! С каждым можно договориться. К тому же, станут ли они кусать руку, что предлагает помощь? Подумайте, если бы к нам на поддержку пришла какая-либо из стран, не важно — клана Света или Тьмы, — махнул рукой Виктор, — стали бы мы вредить им? Стали бы грабить и убивать?       — Разумно… — прошептал один из советников, взявшись за подбородок. Сидящие рядом одарили его укоризненным взглядом, не разделяя подобных мыслей.       Главный советник скрестил руки на груди:       — Ответьте, будьте так любезны, какая нам выгода с этого? Риски слишком высоки, а значит и награда должна быть достойной.       Виктор щёлкнул пальцами. Один из мужчин в чёрном достал из сумки скрученную карту. Развернул её на столе перед королём.       Люди больше воспринимают материальные доводы, те, которые можно посмотреть, рассмотреть, увидеть масштабы трагедии, так сказать. Покажите им карту, расскажите о моём клане, о том, что мы не первобытные люди, что у нас тут имеются ремёсла, поля, ткацкие станки.       — Здесь, — палец с золотым кольцом ткнул на север, туда, где находился город Гроквуд, — густые леса, мех, орудия. Здесь, — перенёс палец левее, на город Тумрок, — ткани, мясо, там хорошо развита экономика, на удивление. Этот город стал торговым, туда съезжаются множество купцов, чтобы обменивать товары, ну и конечно же это исключительно дети тьмы.       — Товары наверняка проклятые… — прошептал один из мужчин, прикрыв рот ладонью. Виктор посмотрел на него исподлобья и продолжил — палец сместился ниже:       — Калиго — главный город, там-то и король. Сердце тьмы. Растительности там нет, так как первое, там вечная тень, а второе, полземли выжжено из-за того, что Калиго находится прямо у границы.       — И какие же достоинства там? — поинтересовался главный советник скорее из личного интереса.       — Торговля, много разных товаров. Если покупают в Тумроке, то везут продавать в Калиго.       — Простите, король, но все эти доводы меркнут перед нашими фактами. Мы не допустим этого брака. Мы не даём свое согласие на выход из клана Света и переход в клан Тьмы.       — Вы так боитесь потерять свои насиженные места, что даже не можете дать себе вникнуть в то, что я говорю, — зашипел Виктор, ударяя себя указательным пальцем по виску. — Я не предлагаю объявлять войну клану Света, я лишь хочу изменений.       Главный советник задумчиво потёр подбородок, глядя на карту, а именно на часть, раскрашенную белым цветом с золотой окантовкой в виде границ:       — А что если клан Света отреагирует на это войной? Что скажут другие члены клана Света? Они поставят вопрос ребром: или мы в клане Света, и чтим всеобщие законы, или в клане Тьмы, и тогда от нас отрекаются все.       Упомяните Святого. Даю слово, что многие члены совета очень верующие люди.       — Священный Нау, господа, всегда был за мир. Он не делил тьму и свет. Вы знаете, что священство Дракона признается во многих странах клана Тьмы? Знаете, почему? Потому как там множество магов стихии огня, покинувших свет из-за каких-то мелких проблем. Законы, ваши законы, господа, вытесняют справедливость, и люди уходят искать её в другие места.       Эти мысли, каждая до единой, были заложены Белиалом. Виктор, наслушавшись сладких речей, впитал в себя, словно губка, каждое слово, и они так плотно засели в его голове, что он ненароком посчитал их своими собственными. Конечно же авторство этих истин придало Виктору ещё большей уверенности.       — Несколько человек не могут стоить нескольких тысяч душ, что находятся у нас тут, на Масфе! — главный советник повысил тон. Виктор одарил его спокойным, ленивым взглядом, стараясь не показывать внутреннего бешенства. — Даже если так, даже если законы слишком строги и не справедливы, и нужно присоединить к себе Калиго, но подумайте, мы лишимся всего. Клан Света не станет следовать за вами, король. Мы выйдем из союза, и все торговые сделки прекратятся, товары перестанут поступать из тех стран, мы не увидим больше шелка, пряностей и вина, — тон главного советника стал ещё громче. Головная боль ушла на второй план. Он любил доказывать чью-то неправоту, и вот теперь, достаточно разогревшись, он был готов спорить до самого конца, только лишь бы показать королю, что тот прибывает в заблуждении.       — А я говорил, что надо было герцога Граньери… — прошептал один из мужчин, не сводя глаз с короля, его собеседник, сидящий рядом, кивнул.       — Я уже обозначил, что в клане Тьмы почти те же условия, даже лучше в процентном соотношении. В клане Света мы получаем лишь малую долю товаров. Сколько кораблей с мукой выдвигаются к нам из Ливитона? А сколько в соседнюю страну? Вы когда-нибудь об этом задумывались? — обратился король ко всем. Советники опустили головы, что-то неразборчиво забурчали. — На три больше. На три! А ткани, господа? Сулия отправляет нам всего один корабль, тогда как в другие не менее двух. Нас в этом клане не ценят, они нас не замечают, знаете почему? Потому как они считают, что мы не приносим экономической пользы. Но мы-то с вами знаем, что мы снабжаем все другие страны молоком, подсолнечным маслом и мясом. В случае с кланом Тьмы мы сможем стать одной из передовых стран, мы будем самостоятельны и востребованы, к нам будут относиться с должным уважением. Клан Света прекрасно справляется без нас, они нас не уважают и не почитают, что же будет, когда дети тьмы узнают, что мы идём к ним навстречу? Они будут восхвалять нас словно богов. Наши портреты появятся в домах у всех, и они будут целовать их перед сном, прося благословения, — с жаром выпалил Виктор, глядя в одну точку. Он уже видел, как семьи, живущие в ветхих избушках, стоят на коленях перед его портретом и просят, как у божества, сил и счастья.       — Есть ли смысл изменений того, что уже живёт и дышит несколько сотен лет? — нарушил тишину низкий басистый голос поэта. — Нужна ли нам эта слава, да ещё и какая?       — О чем мы говорим, господа? — возмутился мужчина средних лет, сидящий посередине стола. Взгляд зелёных глаз пробежался по каждому, кто сидел напротив. — О какой-то там политике, это было бы к месту, если бы мы разбирали вопрос о взаимодействии с детьми света, но мы, прошу заметить, говорим о клане Тьмы, о тех, кто с нами не одних мыслей и представлений. Многие из них — язычники, многие из них используют запрещённую чёрную магию.       — А почему бы нам не начать её использовать?       И в зале поднялся гул. Возражения слились в один большой ком, и понять что-либо было просто невозможно. Главный советник ударил несколько раз кулаком по столу, призывая к порядку. Наконец настала тишина.       Мужчина в коричневом кафтане с кудрявыми чёрными волосами воспользовался моментом и воскликнул:       — Хватит! Это уже чересчур! Свет на то и свет, что святость и чистота его не позволяет использовать запрещённую магию!       Король Виктор стиснул зубы. Их настойчивость начинала раздражать.       Не срывайтесь, Виктор. Не нужно. Уверенный в себе человек не станет переходить на крик.       — Кто прописывает эти истины? — нахмурился Виктор и закрутил в руке перо. — Повторю: в Священной книге сказано, что Нау относился равным образом и к детям тьмы, и к детям света.       И в какой-то момент покажите, что вы ни за что не откажетесь от своей позиции.       Виктор ударил ладонью по столу, некоторые из членов совета дрогнули:       — Я считаю, что пора прекратить эти бессмысленные гонения. Мы отправляем за выжженную черту людей, хоть чем-то отличающихся от нас. Некоторые выгоняют жен, кто-то своих детей, кто-то сдает стражам своих друзей, считая, что их особый дар может как-то навредить другим. Но ведь не все чудовища таковы. Не всегда обличие — отражение души.       — Я думаю, что Совет останется непреклонным в своём решении. Что бы вы не говорили, король, на всё это нужны риски, а мы не можем ставить на кон подданных. Тем более, начнутся волнения, бунты. Люди не примут общества прокаженных.       — Примут… Примут, если умело вложить в них правильные мысли. Святой!       Старец с седой длинной бородой и такими же длинными волосами повернул голову.       — Подтвердите мои слова: в святом писании сказано о равном отношении ко всем магическим существам.       Старик кивнул, растерянно оглядываясь на рядом сидящих.       — Выходит, что вы не соврёте, если в своих утренних и вечерних песнопениях, станете говорить о равности детей тьмы и детей света.       — Н-нет…       — Вот мы и нашли решение проблем с бунтами, — с улыбкой на лице воскликнул Виктор, указывая рукой на Святого.       — Позвольте начать голосование, хоть в нём и нет необходимости, думаю, в этом вопросе мы будем голословны.       Король кивнул.       Главный советник поднялся:       — Поднимите руки те, кто против брака принца страны Калиго и принцессы Беатрис.       Руку подняли все, главный советник только открыл рот, чтобы подвести итог, как король его перебил:       — Герцог Делон, скажите, ваша старшая дочь, та самая, что при странных обстоятельствах погибла сразу после совершеннолетия, была замечена в Тумроке. Думаю, её стоит привести с вами повидаться, ведь бедная девочка оказалась там по вашей милости. Ребёнок, ставший жертвой проклятия, перевоплощающаяся по ночам в волчонка, стала в миг чудовищем, да таким, что вы, не раздумывая, тайком ночью увезли её за выжженную границу и там, в лесу, оставили. Она заслуживала этого?       Герцог Делон, не поднимая головы, опустил руку.       — Ещё у пятерых сидящих за столом имеются грехи, о которых я прекрасно осведомлен. Часть сразу после этого собрания окажется в темнице, а затем в суде, после чего отправится в гонения в клан Тьмы, другие будут сожжены на костре, а третьи повешены. Сейчас действуют ваши законы, господа, и за ваши деяния, за ваше родство с прокаженными у нас ой как судят. Рискните, господа, запустите эту машину справедливости и поверьте, я буду очень хорошенько следить, чтобы каждый закон, приписанный в этой книжечке — кивком головы указал на свод законов, лежащий на середине стола, — будет соблюдён. Справедливость не обойдёт никого.       Треть рук опустилась. Тех, кто против, стало в меньшинстве.       — В таком случае, мы не хотим быть приписанными к тем ужасам, что могут начаться после нашей подписи указа, — главный советник встал, взял бумаги, постучал по столу, выравнивая стопку.       — Вы все можете покинуть Совет. Я наберу новый. Но знайте, обратной дороги нет. Если вы покинете свой пост, более вы на него не вернётесь, каково не было бы состояние страны.       Поднялся гул. Советники встали, собрали свои бумаги и, переговариваясь между собой, толпой покинули залу. За столом остался лишь святой.       — А вы что же, святой? — густая светлая бровь взлетела вверх.       Старец поднял голову и ответил, глядя на короля своими водянистыми карими глазами:       — Люди уйдут, а вера останется. Без неё народ не перенесёт тех трудностей, что будут впереди.