Огонь в их глазах

      Тристан, ещё будучи мальчишкой, был без ума от маленькой, похожей на куколку Беатрис. Частенько им приходилось проводить время вдвоём из-за близкой дружбы королевских семей. Любой праздник означал приезд то семьи Карн к семье Блейми, то наоборот. На таких вечерах взрослые танцевали, пили и ели, а детишки под внимательным взглядом служанки носились по двору, играя в салочки.       Когда Беатрис Карн решила скрыться от Тристана Блейми в фонтане, он звонко рассмеялся, да так громко, что люди, стоящие на балконе, обратили на него своё внимание. Через секунду у фонтана уже стояли король Самуэль и королева Кэтрин. Они принялись ругать мокрую дочку, стоящую по колено в воде, и Тристан, не долго думая, перелез через бортик, встал рядом с ней, сжал её руку и с вызовом посмотрел на королеву и короля. Именно в тот день все всё поняли. Тот момент стал началом серьёзных разговоров об их женитьбе. Обе стороны были согласны, а главное были согласны дети.       Тристан взглянул на выжженную тропу впереди. Ни один фонтан тут не поможет…       — Это безумие, господин Тристан, — рядом раздался голос Урсулы. Ветер играл с тканью её платья, приподнимая и оголяя лодыжки, обтянутые в белые чулки — единственную роскошную вещь на ней.       — Я знаю, Урса. Но это единственный шанс вернуть её.       Принц надел на голову шляпу с дыркой в диаметре двух пальцев на затылке и решительно двинулся вперёд, топча ногами в сапогах для верховой езды маленькие цветы и низкую зелёную траву. Урсула заколебалась. Пойти за ним означало навлечь на себя проклятие прокажённых.       Он становился всё ближе к тропе и всё дальше от Урсулы, и чем больше становилось это расстояние, тем сильнее она хотела пойти за ним. И вскоре, не совладав с собственным разумом, что так настойчиво твердил не делать этого, Урсула, сжав от напряжения руки в кулаки, направилась вслед за принцем.       — Вы не в состоянии мыслить здраво! — крикнула она.       — Ты права. И так уже неделю, — не оборачиваясь, ответил он. — Пока я не верну её, мой разум… Урса, мой разум не очистится! Я продолжу просыпаться в кошмарах. Продолжу терзать себя мыслями о ней!       — Так не терзайте! Позабудьте о ней, как о сладком сне!       Тристан замер. Урса тоже замерла. Он медленно развернулся, устремил на неё злобный взгляд, и девушка отшатнулась, как от хорошей пощечины. Это был уже не он. Не тот мальчишка-принц. На неё смотрел зверь. Ноздри трепетали, грудь бешено то вздымалась, то опускалась, желваки играли на лице. Никогда ещё ей не доводилось видеть его таким… таким диким, полным ненависти.       — Так что же ты меня не позабудешь, как сон? — губы дрогнули в издевательской улыбочке. — Ты так охотно цепляешься за него, что уже и не видишь разницы между реальностью и своими фантазиями. У тебя нет права мне указывать, у тебя нет права давать мне советы, у тебя нет вообще никаких прав! Пока я не скажу, ты открывать свой рот не будешь! Поняла?! — рявкнул он, и Урса вздрогнула от испуга. Большие глаза забегали по земле, боясь снова встретиться с его горящими. — Поняла?! — крикнул, и птицы с соседнего дерева взлетели.       — Поняла… Я поняла. — Тристан выдохнул, развернулся и продолжил идти, — Только, — он остановился, посмотрел на неё через плечо. Напуганная, сбитая с толку. Мокрые руки себе выворачивает, взглядом бегает, как загнанное в угол животное, ищущее спасения, — Ваш отец назначил меня на эту службу. И моя обязанность защищать вас. И даже если это будет приводить к подобным стычкам, я не перестану выполнять свой долг для вашего же блага.       Тристан нахмурился, потер двумя пальцами переносицу. Эта девушка уже начинает надоедать. Сколько шуму и криков принесло её глупое назначение на должность главного стражника наследника.       Развернулся, раскинул руки в стороны.       — Ты свободна. Я снимаю тебя с этой должности. Давай, — махнул рукой, — можешь идти по своим делам. Отец ругаться не станет, я объясню, что это был мой приказ.       Она вдруг выпрямилась, перестала перебирать собственные пальцы, глаз от земли не подняла — на такое уже смелости не хватило, и сказала:       — Ваш отец взял меня на службу, ваш отец меня от неё и отстранит.       — И это я обезумел? — пальцем ткнул себе в грудь. Злобно усмехнулся. — Тут ещё не известно, кто из нас больше псих.       Развернулся и широкими шагами дошёл до выжженной тропы. Носки сапог чуть касались сажи, прямо как в тот день, когда им с Беатрис удалось увидеться перед её отъездом. Тристан поднял голову и увидел перед собой её — хрупкую, нежную, маленькую. Она улыбалась, застенчиво глядя себе под ноги, прямо как раньше.       Тристана потянуло к ней, на ту сторону. Захотелось подойти, заключить в объятия и больше никогда не отпускать.       Урсула встала рядом с ним и вскинула голову, бросая взгляд на его профиль.       — Вы уверены? — тихо, еле слышно.       Беатрис подняла глаза, и их взгляды встретились. Тристан вздрогнул, сжал руки в кулаки, сдерживая желание протянуть руку к её гладкой, как бархат, щеке.       — Да. Я уверен.       А она ещё шире улыбнулась, будто слова его пришлись ей по вкусу, и Тристан растаял. Совершенно забыл себя. Нет ничего и никого вокруг, только она, её улыбка и её искрящиеся радостью глаза.       Подул сильный ветер, зашелестели листья за их спинами, и потоки воздуха смешали краски, превращая видение сначала в цветастое облако, затем в ничто.       Тристан поморщился от резкой боли со стороны сердца. Снова исчезла. Снова покинула его. И так бывало каждую ночь. Во сне она забавлялась с ним, смеялась, бегала, прыгала, целовала, гладила по лицу и волосам, а на утро уходила. Ни она, ни он не прощались, потому как оба знали, что это их не последняя встреча.       Принц ступил на тропу, сделал ещё шаг и встал на почерневшую траву. Урсула заколебалась, в нерешительности вознесла ногу над тропой и замерла, взглянула на широкую спину принца. Даже в крестьянском одеянии он был невероятно красив и мил. Урсуле хватило лишь одной мысли, что его может постигнуть жестокая смерть, чтобы ступить на пепелище, а оттуда на чёрную траву.       — И какой у нас план, господин? Вот мы здесь, что дальше? — Урсула склонила голову набок и посмотрела вперёд, на голые стволы деревьев. Тристан даже не обернулся.       — Мы проберёмся в замок короля Белиала и заберём Беатрис.       Урсула огляделась:       — Нам не помешал бы картограф…       — Как видишь его здесь нет. Придётся справляться самим, — холодный тон полоснул сердце похлеще кинжала. Урсула скрестила руки на груди и, нахмурившись, отвернулась.       Тристан залез в карман брюк, достал и надел очки с круглыми чёрными стеклами. Надвинул шляпу на лоб и, засунув руки в карманы, устремился вперёд. Урсула скинула с плеч платок, больше походивший на половую тряпку, и накинула его на голову.       Принц уже скрылся за стволами деревьев, и Урсуле пришлось поспешить, чтобы нагнать его.       — Мы совершаем ошибку, господин Тристан, — аккуратно, боясь вызвать ещё больший гнев. — Только поду-май!-те, — наступила на корень, нога подвернулась, и Урсула схватилась за ствол дерева, поцарапав ладони об острую кору. Тристан даже не обернулся. Девушка пригнулась, когда позади раздался крик, и большая чёрная птица пролетела над самой её головой, скрываясь за ветвями деревьев. — Подумайте, господин, ну заберете вы её, а дальше что? У вас будет два выхода: остаться с ней тут или же увезти к себе в королевство, но тогда ей придётся скрываться до самой смерти.       Тристан остановился, посмотрел на неё через плечо. И не понятно было по нему, взбешен он или спокоен. Урсула на всякий случай не стала приближаться.       — Скажи мне, Урсула, — хриплым голосом, от которого по спине девушки побежали мурашки. Сейчас принц отлично вписывался в мрачную чёрно-белую атмосферу этого места. — Что такое любовь? Ты ведь знаешь… Это готовность идти за человеком куда угодно и когда угодно. Это желание быть рядом, заботиться, оберегать. Думаешь, меня волнует на чёрной земле мы будем любить друг друга или на зелёной? Думаешь, мне есть хоть какое-то дело до того, как светит солнце: ярко или тускло?       — Может и так, — Урсула сделала шаг вперёд, — но вы принц. Что же будет, когда вы откажетесь от трона, а ваш отец покинет этот мир? Начнётся хаос. Может произойти то, что произошло на Масфе.       У Тристана кончилось терпение. Он сжал руки в кулаки и резко развернулся. От неожиданности Урсула отшатнулась, бегло оглянулась назад, проверяя, есть ли сзади преграды, которые могут помешать бегству, и снова обратилась к озлобленному лицу принца.       — Представь себе, Урса, я знаю, — начал он спокойно, от чего девушке стало ещё страшнее. Шаг за шагом стал медленно к ней приближаться, Урсула же, не отрывая глаз от его лица, отходить назад. — Но вот ты видимо позабыла, что по нашим законам, если по мужской линии нет наследника, власть получает женщина.       Урсула легонько стукнулась затылком о нечто твёрдое и быстро обернулась. Ствол дерева вырос неясно откуда и теперь служил препятствием её дальнейшему отступлению. Она перевела округлившиеся глаза на принца. Тот прищурился и сделал последний шаг. Урсула вжалась в дерево, пытаясь отстраниться от Тристана как можно дальше, но это никак не помогло. Их грудные клетки почти соприкасались, глаза были так близко, что при желании можно рассмотреть в них свое отражение. В его голубых глазах она была маленькой, совсем не похожей на главу королевских стражников.       Урсула попыталась вдохнуть, но не вышло. Мятный аромат исходящий от принца вытеснил кислород. Лёгкие наполнились запахом, от которого девушку сладостно передёрнуло. Гаркнула птица, и девушка, вздрогнув, выплыла из мира грёз. Вновь встретившись с его злобным взглядом, прониклась холодом, и жар, что испытала ещё недавно от его близости, стих. Мысли вернулись к разговору, и она стала лихорадочно вспоминать его последние слова.       Она прошептала, отведя глаза в сторону и куда-то вниз:       — Матушка или ваша сестра… — догадалась Урсула.       — Верно. Пока матушка будет править, подыщет жениха для Софи и выдаст её замуж. А там возможно присоединение двух королевств и усиление позиций. Буду я на троне или нет никому погоды не сделает.       Тристан смерил Урсулу презрительным взглядом и, развернувшись, устремился вперёд. Урсула расслабилась, облегчённо вздохнула. Прикрыла глаза, пытаясь унять дрожь в коленках. Дура… Он и в рут её не ставит, а она рискует собственной шкурой, ради чего? Ради принцесски, влюблённой в ЕЁ мужчину, в ЕЁ принца.       Урсула открыла глаза. Взглянула на удаляющуюся широкую спину принца и решила, что сейчас самое отлично время, чтобы умыть руки. Рано или поздно он обернётся, увидит, что её и след простыл, и пожалеет о своей грубости. Девушка кивнула собственным мыслям и, гордо вскинув подбородок и сжав руки в кулаки, развернулась в противоположную от принца сторону.       Сделала шаг. Затем ещё один и ещё один, уже более уверенный. Ощутив на себе пристальный взгляд, замерла и вскинула голову. На обугленной ветви сидел большой чёрный ворон с серым, будто металлическим клювом. Чёрные маленькие глазки внимательно следили за ней.       Урсула отступила. Холод пробрался через висящие на теле тряпки, и Урсула содрогнулась. Обняла себя за плечи и поёжилась. «Правильно. Идите-идите. Нам больше достанется.» — неприятный высокий голос в голове зашёлся в смехе, больше похожем на дверной скрип. Холод двинулся дальше, пробрался под кожу, оплетая колючими щупальцами сердце и желудок. Как представила стаю голодных птиц, выдирающих куски мяса с костей принца, почувствовала рвотный ком, подкативший к горлу. «Не любит? Так найди того, кто будет любить» — Урсула побледнела. Большие глаза распахнулись, с губ сорвался тихий вздох — последний воздух вышел из лёгких. И вдохнуть не получалось, что-то не давало это сделать.       Урсула, не сводя глаз с птицы, медленно развернулась и бросилась бежать. Острые ветки царапали кожу, витиеватые корни казались теперь ещё огромнее и толще, перепрыгивать их стало трудной задачей.       Кровь шумела в ушах, а вместе с ней слышался шелест крыльев. Сотни, а то и тысячи птиц неслись позади и норовили схватить большим клювом за плоть, волосы, одежду. Так ей казалось. И она молилась, чтобы стая покинула её до того, как она добежит до принца.       Торчащая ветка царапнула белую щёку, оставляя длинный алый след.       Впереди замаячил силуэт принца. Девушка ускорилась, не жалея сил.       — Господин Тристан! Берегитесь! — закричала что есть мочи.       Он оглянулся. Урсула ожидала, что принц схватится за клинок, но вместо этого он склонил голову набок, нахмурил брови и прищурил глаза, всем своим видом показывая озадаченность.       — Вороны! Ах… За мной летят вороны!       Девушка встала возле принца, развернулась к нему спиной и обнажила кинжал. Взгляд заметался. Грудь бешено вздымалась и опускалась не столько от бега, сколько от страха. Ни через секунду, ни через две вороны не дали о себе знать. Они растворились в воздухе. Или даже не существовали…       Урсула опустила кинжал, чувствуя, как щёки наливаются краской от жгучего взгляда на затылке.       — Урса… — шепнул он и смолк, подбирая нужные слова, — у тебя галлюцинации?       Но она услышала совсем другое: «Только что на моих глазах ты убегала от стаи несуществующих воронов, отбивалась от них руками, а потом ещё и угрожала клинком. Урса, ты свихнулась?». Лицо вспыхнуло ещё сильнее, становясь багровым.       — Это лес… — Урсула опустила голову и взялась за неё руками. — Он так на меня повлиял… А возможно это то самое проклятие, господин Тристан.       — Если уж это так, то почему я всё ещё в полном здравии? — принц широко расставил ноги и скрестил руки на груди. Опустил голову, выглядывая из-за тёмных очков.       — Вы уверены?       Тристан промолчал, Урсула расценила это как «да», и острая ревность кольнула сердце. Вокруг опасность, смерть может прятаться за любым из этих деревьев, а он думает лишь о ней. Он готов оставить трон ради неё, он готов поймать проклятие, умереть от стаи воронов, его ничего не страшит, ничто не может повернуть его тело в другую сторону и направить обратно, потому что душа будет тянуться во тьму, за ней.       Урсула повернула голову, устремляя взгляд туда, откуда она прибежала. Принц Тристан оставил её одну, оставил одну во тьме, не пошёл за ней, а наоборот, бросил. Перевела взгляд на принца и не узнала. Место красивого милого мальчика занимал холодный уставший мужчина, проживший будто сотни всевозможных жизней. В глазах уже не те озорные искорки, там айсберги. Губы согнуты не в улыбке, они плотно сжаты, искусаны, не кем-то, а им же.       Другой. Чужой. Стоит близко, но сам далеко.       В голове раздался звон. Сердце отмерло и отвалилось, разбилось от удара на мелкие осколки.       Тристан словно увидел всё в её глазах — губы скривились в ухмылке. Урсула сжала руки в кулаки и без стеснения заглянула ему в глаза. «Битва взглядов» продлилась несколько секунд, взгляда никто не отвёл. Урсула обрела былую силу и уже не знала слов «Поддаться принцу». Принц, не моргая, кивнул головой вбок и улыбнулся уголком рта. Это походило на вызов. Урсула его с радостью приняла: скрестив руки на груди, показательно развернулась и, гордо вскинув подбородок, двинулась вперёд.       Но прошла она так недолго, уже через несколько секунд она начала быстро, чтобы не замечал, оглядываться, проверяя идёт ли он позади.       Уже через пару минут скучной ходьбы они услышали хрюканье свиней, мычание коров и голоса. Много голосов.       — Ты посмотри! Куда ж тебе, дурная голова, столько сена? — толстая женщина уперла руки в боки, глядя на мужчину, шедшего через дорогу к избе по другую сторону.       — У меня три поголовья, а у тебя одно! — крикнул он ей, взглянув через плечо, и скрылся за своим домом.       — Ох, какой хитрый! — язвительно воскликнула женщина. — А у меня голодных ртов в два раза больше! Делись скотиной!       Женщина, не спеша, спустилась с крыльца, перешла дорогу и зашла за дом старика.       И не скажешь, что прокажённые. Абсолютно такие же крестьяне как на Вальдерии.       Урсула и Тристан вышли из-за кустов и ступили на протоптанную широкую дорогу. Чумазые босые детишки, заливаясь смехом, пробежали мимо и скрылись в щели меж изб. Женщины стирали и развешивали мокрое белье на натянутых веревках. Старушки сидели на лавках и что-то бурно обсуждали, поглядывая на детишек.       Путники опустили головы, как можно ниже, чтобы скрыть взволнованные лица. В клетке с тиграми нельзя показывать страха.       — Эй! — послышался женский возглас за их спинами. — Изгнанники! — Тристан остановился, Урсула сделала несколько шагов вперёд и тоже остановилась, с изумлением оглянулась на принца. Напрягшись, посильнее сжала концы косынки. — Что, прогнали вас со святой земли?       — Пойдёмте, — шепнула Урсула, глядя исподлобья. Тристан сделал вид, что её не услышал. Он круто развернулся на пятках и вскинул голову.       — Попёрли, сестра! — сделал шаг к ней, к женщине, которая развешивала белье на веревке. Она бросила тряпку в корыто, разогнулась и вытерла руки о белый фартук, повязанный на тонкой талии. Чёрные кудрявые волосы, выбившиеся из хвоста на затылке, изящно обрамляли круглое загорелое личико — женщина явно не из этих мест. — Не подскажешь ли куда на поклон к королю идти?       Урсула еле сдерживалась, чтобы не схватить принца и не потащить вперёд. Здесь каждая секунда — риск, нельзя тратить время на бесполезные разговоры да ещё с врагом.       — А зачем уж? — дунула, смахивая короткую чёрную завитушку со лба. — У нас тут отчёты не ведут. Попали сюда, идите, где-то халупку какую найдите и всё, живите себе.       Тристан засунул руки в карманы потрёпанного жакета.       — Хотелось бы ему кое-что передать.       Женщина задумчиво выпятила нижнюю губу и после секундного молчания спокойно сказала:       — Я вас провожу, мне как раз по ягоды нужно. Подождите.       Не дожидаясь ответа, женщина скрылась в избе. Урсула, воспользовавшись моментом, подлетела к принцу и, схватив его за рукав, прошептала:       — Что вы делаете?       Он не повернулся.       — Я облегчаю нам жизнь.       — Вы доверитесь этой женщине? — перевела взгляд с его профиля на избу и обратно.       — Двое против одной. Что она нам сделает? Мокрыми тряпками задушит?       — Вы недооцениваете их. Они звери. Коварные дикари.       Накидывая на плечи вязаный платок, тёмноволосая женщина вышла из избы. В правой руке она сжимала большую плетёную корзину, другой сжимала ткань юбки. Она прошла мимо путников и, не услышав характерных шагов за спиной, остановилась. Взглянула через плечо и махнула рукой, призывая идти за собой:       — Пойдёмте.       Урсула обеспокоенно посмотрела на принца, моля всех Богов, чтобы те послали ему в голову мысль не идти за этой странной женщиной, но Боги, то ли пропустили мимо ушей её просьбу, то ли спали, уставшие от людских забот, потому как, не смотря на жалобный взгляд Урсулы, Тристан ровным шагом последовал за женщиной.       Ей ничего не оставалось, как пойти за ними.       Лес ничем не отличался от того, из которого они только недавно вышли. Те же чёрные голые деревья, та же тёмно-зелёная трава, те же облака, закрывающие собой солнце.       — И здесь что-то может расти? — Тристан коснулся чёрной коры и устремил взгляд наверх. Сквозь острые ветки проглядывалось серое небо.       — Может-может… Но не всё, к великому сожалению.       — Чем же вы питаетесь зимой?       — Рыбой. Шторм пригоняет сардин.       — То есть вас кормят погодные условия? Если не будет шторма, то вы будете…       — Голодать. — Прозвучало мрачно. — Уже несколько лет Дети Света используют специальный свет на маяках, и косяки сардин плывут в их сторону. Только шторм может помешать им изменить курс.       — Думаете, они это специально?       Женщина усмехнулась:       — Ты и я знаем, что наличие или отсутствие сардин Детям Света ничего не сделает.       — А если сардины ловят такие же как вы… в смысле… бедняки.       Женщина остановилась у куста. Зашуршали листья. Ягоды жменями полетели на дно корзины.       — Хах, бедняки на то и бедняки, что не имеют благ, доступных богачам. Маяк, свет… У них нет доступа даже к этому. На-ка, — она протянула Тристану багровую ягоду и нахмурилась, когда тот не протянул руку, чтобы её взять.       Он глядел на красный шарик в её тонких мозолистых пальцах и видел, как чёрное пятнышко на кожице становится черепом с упавшей нижней челюстью. Тристан несколько раз моргнул, и видение исчезло. Ягода как ягода. Снаружи. А вот внутри могло быть что угодно. Она могла быть сладкой или кислой, вязкой или таявшей на языке, но это лишь вкус. Ядовитый — не значит отвратительный.       — Бери пока дают, изгнанник, — она подняла руку выше, поднеся ягоду ближе к его лицу. Тристан втянул голову в плечи, боясь её коснуться. — Боишься замараться? Ох уж эти «светлые» привычки… А ты, голодная? — женщина протянула ягоду Урсуле. Та сделала шаг назад и склонила голову, скрывая лицо за тенью тряпки. — Чего молчит? — зыркнула на Тристана.       — Она немая. Не говорит.       — Жена твоя? — оценивающе поглядела снизу-вверх на девушку.       — Нет. Сестра.       — Сестра… — протяжно, откинув голову назад. — Подруга! — вдруг закричала она и всё так же громко продолжила: — На-ка, не боись! Ягоды вкусные, полезные! Всей деревней едим, и ещё никто не помер!       — Она немая, не глухая.       — Что ж не берёт тогда?       — От ягод её раздувает. Харкать кровью начинает, — Тристан выдумывал на ходу и говорил спокойно, без дрожи в голосе и без заминок, он понимал, что женщина никак не сможет проверить его слова.       — Да ты что? — глаза женщины округлились. — Ужас-то какой! Сказал бы сразу, я б не смущала девочку.       Тристан облегчённо выдохнул, когда ягода упала на дно корзины к множеству таких же. Женщина шмыгнула носом, повернулась боком и свободной рукой указала куда-то вдаль.       — Пройдёте прямо-прямо-прямо и уткнетёсь в дом нашей знахарки. Она такая, — покрутила пальцем у виска, — баба с придурью, но не злая. Пройдёте мимо её дома, по тропе через лес и упрётесь в гору, там будет развилка. Пойдёте налево, обогнёте гору и выйдете к замку.       — Спасибо. Да будет легка ваша жизнь. — Повисло молчание. Тристан напрягся и внимательно посмотрел в лицо женщине, боясь увидеть на нём злость или недовольство. Но она лишь улыбнулась уголком рта:       — Да будет путь ваш лёгок. — Не побрезговала. Ответила на высказывание исключительно детей света. Так говорили у него на родине, и он даже не заметил, как слова невольно сорвались с языка. А она отнеслась с пониманием, сама наверняка долго не могла забыть привычек детей света. — Прощайте.       — Прощайте.       Тристан и Урсула прошли мимо женщины и двинулись вперёд, скрывшись за стволами деревьев, они смогли наконец-то спокойно вздохнуть. Урсула ещё долго оглядывалась назад, обеспокоенная возможной слежкой.       — Не думаете, что это было слишком… — замолкла и испуганно обернулась. Повернувшись обратно, продолжила, —…рискованно?       — Не могу понять одного: как ты, такая трусишка, смогла стать начальником королевской стражи?       — Я не трусишка, просто осторожная. — «И боюсь не за себя, а за вас», но в слух сказать этого не осмелилась. — К тому же нас здесь двое, для вашей защиты нужно как минимум четверо стражников. Видели бы вы меня в бою… Когда я не имела смысла жить и дралась насмерть.       — А сейчас? У тебя есть ради чего жить?       — Сделать неразделённую любовь разделённой может быть целью?       За очками не видно, но Тристан вскинул одну бровь:       — Если это возможно. Так что нет, тебе стоит пересмотреть жизненные ориентиры. Не думала о карьерном росте или переезде? Сейчас это будет к месту.       — Считаете, я скроюсь, как только мы вернёмся?       — Мы уже говорили об этом, Урса. По возвращению мы все начнём скрываться: я с принцессой Беатрис, а тебе придётся в одиночку, — холодный, как никогда. Чем больше Урсула к нему лезла, тем больше он проявлял свою холодность, чтобы хоть как-то утихомирить её пыл.       Урсула замерла. Рука, сжимающая уголки платка, ослабла и ткань свалилась с головы на плечи, давая свободу пшеничным локонам. Тусклый солнечный свет осветил её лицо, делая его мертвецки бледным.       — То есть… Мы расстанемся?.. — тихо, безнадежно. Тристан прошёл чуть вперёд и остановился, закусив нижнюю губу, развернулся и приготовился к драме. Ему было её жаль, по-настоящему, как человека. Но трудно думать о чувствах другой, когда мысли заняты сердечными терзаниями ТОЙ самой.       — Да, Урса. Ты в одну сторону, мы в другую. Мне жаль, если ты… если ты выбрала этот путь, до конца не осознавая его исход. У тебя ещё есть возможность вернуться. Доложишь обо мне, скажешь, что пыталась догнать, но не смогла.       — Нет… Я… — Урсула, убрав прядь за ухо, растерянно опустила голову, направляя взгляд на землю. — Я не стану покидать вас. Мой долг быть рядом и защищать.       Тристан тяжело вздохнул и, развернувшись, продолжил идти.       — Твое право, — поставил точку. Больше поднимать эту тему он не станет. Он уже давал ей множество шансов вернуться, и ото всех она отказалась.       Вскоре лес закончился, и Урсула с Тристаном вышли на поляну. У тропы стояла деревянная изба с соломенной крышей. Ставни распахнуты, на подоконнике фиолетовый цветок в глиняном горшочке. Рядом с домом натянута верёвка меж двух кольев, а на ней развешана трава разная. Тристан присмотрелся — полынь и…       — Куда путь держите, изгнанники?       Тристан повернул голову в сторону, туда, откуда раздался женский крик и обмер. Снял чёрные очки. На траве, в ровном кругу серых камней сидела девушка. Оголенную промежность скрывали скрещенные худые лодыжки. Белёсые волосы волнами спадали на плечи и скрывали голую грудь. Сложенные руки покоились на бледных тонких коленях. Бледная, как привидение, и только губы алые, будто в крови, блестят на тусклом свете и притягивают внимание, то ли из-за пышности, то ли из-за яркого цвета, выделяющегося на белом лице. Тристан смотрел, как они растягиваются в улыбке, обнажая белые ровные зубы.       — В замок! — крикнул он. Разум говорил уходить, но ноги не слушались. Он покорно стоял на месте и ждал, что она что-то скажет. Урсула молча топталась на месте, мысленно призывая принца идти дальше.       Знахарка склонила голову набок. Сиреневые искрящиеся глаза встретились с глазами Тристана, и он, заворожённый её красотой, сделал несколько шагов вперёд. Остановился возле неё, ноги задрожали, он еле сдержался, чтоб не пасть на колени перед прекрасным хрупким телом.       — В замок значит… — рот остался приоткрытым. Алые губы манили прикоснуться. Тристан и не заметил, как сам приоткрыл рот. — И зачем же?       — Нужно встретиться с принцем. — Кадык дрогнул — Тристан сглотнул слюну, смачивая пересохшее горло.       — Принцем… Я знакома с ним не понаслышке. Страшный человек. Проглотит и не подавится. На вашем месте я бы сто раз подумала, прежде чем идти к нему.       — Станет ли он трогать тех, кто ни в чём перед ним не повинен? — спросил, а сам глаз оторвать от её губ не может. Все мысли о том, какими они могут быть сладкими, терпкими, как красное вино.       Она усмехнулась:       — Ему не нужно повода. Особенно, если это касается его невесты.       Урсула, поражённая сказанным, вскинула голову, позабыв о скрытности. Эта девушка явно знала больше, чем ей было положено, и находиться рядом с ней опасно. Урсула подошла к Тристану, сместила шляпу ему на глаза, после чего развернула поддающееся крепкое тело спиной к знахарке и толкнула к тропе. Сама повернулась, уперла руки в боки и, задрав подбородок, злобно взглянула на девушку.       — Откуда знаешь?       — Я всё знаю. Всё-всё. Знаю, что ты ему никто. Любит он рыженькую такую, красавицу каких только поискать, — губы растянулись в насмешливой улыбке, и Урсулу передёрнуло. А потом охватила такая злость, что она и не заметила, как заскрежетала зубами. — Как бы там дальше не сложилось, знай, что на смертном одре он будет думать только о ней и ни о ком другом. Печально, что ты — только о нём.       Урсула нагнулась, посмотрела прямо в глаза, полные насмешки:       — Ты можешь говорить, что хочешь, травница, но мы-то обе знаем, твои россказни — это выдуманная чушь.       Неожиданно знахарка кинулась вперёд и схватила Урсулу за запястье, впиваясь ногтями в побелевшую кожу.       — Дурёха! Чушь, говоришь? Так ежели это чушь, то слушай, но не делай. Хочешь его к себе привязать? — перешла на шёпот: — Веди его по тропе, но не в нужную ему сторону.       — Что за шарады? — нахмурилась Урсула.       — Придёт время, и ты поймёшь.       Урсула выдернула руку, выпрямилась и уже развернулась, чтобы уйти, как знахарка её окликнула:       — Стой! Когда пепел посыплется с неба, ни за что не пускай его из дому.       — Тебе бы самой к лекарю обратиться.       Урсула направилась к Тристану, ждавшему её на тропе.       — Для немой ты слишком разговорчива! — крикнула ей в след и громко надрывисто рассмеялась. — Остерегайтесь чёрных воронов, спаси-и-ители! Ха-ха-ха!       — Что она тебе сказала? — спросил Тристан, когда Урсула с ним поравнялась. Смех знахарки всё ещё звучал за их спинами.       — Сказала, что нам не стоит ждать тёплого приема в замке.       — И это её так рассмешило? — светлая бровь подскочила вверх. Взбешённая Урсула, сдержалась, чтобы не нагрубить, и промолчала.       Они снова вошли в лес.       — Знаешь этого, Нелласа? — с презрением выплюнул Тристан и скрестил руки на груди. Урсула мотнула головой, сбрасывая чёлку с глаз.       — Нет. Без понятия, кто он. Но я слышала об его отце, о короле Белиале.       — И что же?       — Что сын совсем не похож на отца. Не знаю, так говорят те, кто бывал здесь, на Калиго. Ходят слухи, что Неллас — это существо, обладающее большей силой, чем кто-либо. Некоторые поговаривают, что он командует отцом. В общем, ещё то чудовище, а что такое?       — Ты пересекалась с прокажёнными? — нахмурился Тристан.       Урсула пожала плечами:       — Нет, но те, кто опрашивали беглецов, были моими друзьями. Тюремщики Масфы охотно делятся любой информацией, особенно секретной.       Тристан напрягся. Чудовище рядом с Беатрис… Какой-то мерзавец позволяет себе обращаться с его любимой, как со своей невестой. Да кто он такой? Кто этот Неллас, о котором ходят детские страшилки, кто этот огненный маг, сын ночи?       Урсула заметила перемену в Тристане и, не удержавшись, как бы невзначай добавила:       — А ещё он очень красив. Говорят, у него тут множество поклонниц, но не каждая осмеливалась остаться с ним наедине.       Краем глаза заметила, как плечи Тристана опустились, а голова чуть наклонилась вниз. Он принялся разглядывать почву под своими ногами.       — Когда у них свадьба?       — Я думала, что принцессы уже давно вам доложили об этом.       — Они не знают. Никто кроме королей и королев не знает. Не делай вид, что до тебя не дошла эта информация.       — Через три дня. Свадьба назначена на День Рождения Святого Нау. Кстати, ваш отец и мать отказались присутствовать.       — Кто же в таком случае согласился?       — По моим данным, только правители Масфы.       — Откуда у тебя такие сведения? — нахмурился парень и посмотрел на Урсулу.       — Я обуславливаю вам защиту, я должна быть в курсе всего, что касается политических действий других стран, — улыбнулась девушка и невинно пожала плечами.       Как и говорила та женщина из деревни, пройдя дом знахарки и лес, они уткнулись в скалистую гору. Остановились на развилке. Тропа, ведущая направо, шла вдоль горы и обрывалась там, где начинались заросли кустарников. Тропа, ведущая налево, заворачивала за гору. Они пошли по ней, зашли за гору и вдалеке увидели замок. Он возвышался на небольшом островке, к нему вёл каменный мост, рядом паслась коричневая лошадь. Зачем она здесь? Меж бровей Тристана пролегла морщинка. Он огляделся на предмет неизвестных. Никого. Тишина. Ни пения птиц, ни шелеста травы и листьев. Словно большой колпак навис над этим местом, не давая звукам пройти через прозрачные стеклянные стены. Или же здесь просто не имелось ничего живого.       — Вы все ещё этого хотите? — тихо спросила Урсула.       Вместо ответа Тристан направился вниз по пригорку. Урсула покорно последовала за ним. С каждым шагом дрожь в коленях усиливалась. Проходя мимо лошади, Урсула заглянула ей в глаза и вздрогнула: на дне зрачков милого животного плескалась ярость, ненависть, присущая разумным существам. Животное будто чувствовало чужаков, словно знало, что они нездешние. Лошадь шагнула вперёд, громко выдыхая носом, верёвка, повязанная на шее, натянулась. Колышек, торчащий из земли, выглядел хлипким, и девушка начала бояться, что разъярённая лошадь с лёгкостью сможет его вырвать одним лишь шагом вперёд. Девушка поспешила отвернуться, чтобы не злить лошадь ещё больше.       Они ступили на каменный мост.       — Жуть какая… — прошептала Урсула, оглядывая возвышающийся над ними замок. Чёрные вороны беззвучно кружили над ним, как коршуны над мёртвым телом.       — Чувствуешь? Сладостный запах… Она здесь.       Тристан пошёл вперёд. Урсула втянула носом воздух, но никакого особенного аромата не почувствовала. Дёрнула плечами и направилась за ним.       Принц вскинул голову. В какой-то из этих башен, может в высокой, а может и в низкой, сидела ОНА и смотрела в окно, ожидая спасения. Тристан повернулся к Урсуле:       — Не иди за мной. Там может быть слишком опасно.       — Одного вас я не пущу. — Рука, сжимающая на шее края платка, сжалась ещё больше, так что побелили костяшки пальцев.       — Это приказ. Я приказываю тебе оставаться здесь.       Урсула с неохотой подчинилась и, когда Тристан направился к массивным дверям, осталась стоять на месте. Принц толкнул одну из дверей, и та легко поддалась — приоткрылась, впуская внутрь полоску света. Из щели повеяло прохладой. Тристан прислушался: ни шороха. Шагнул внутрь. За спиной раздался грохот, и Тристан, вздрогнув, обернулся. Дверь закрылась. Он облегчённо выдохнул, повернул голову и напрягся. На некогда пустующем троне сидела тень. Принц не видел его глаз, но был уверен, что неизвестный наблюдает за ним. Он чувствовал на себе острый холодный взгляд.       — Беатрис! — закричал принц, не сводя глаз с тени. — Беатрис! Где ты?! Я пришёл за тобой!       Беатрис, сидящая за туалетным столиком в своей спальне, замерла. Пальчики, сжимающие колючий стебель розы, задрожали.       — Беатрис!       Дрожь прокатилась по всему телу. Зубы застучали мелкой дрожью. Сердце бросилось вскачь, дыхание перекрыло. Принцесса вскочила. Подаренная Нелласом роза выпала из рук и приземлилась на мраморный пол.       — Тристан… — одними губами. Девушка положила руку на грудь, сердце билось о ладонь, кричало от радости, от волнения. И ей хотелось кричать, хотелось орать во всё горло «Я здесь! Я здесь!», чтобы нашёл, чтобы знал, что она ждала его.       Беатрис на ватных ногах направилась к двери, не заметив, как каблуком туфельки раздавила алый бутон. Бросилась в коридор. Голова закружилась, ноги подкосились, и она схватилась за край тумбы, чтобы не дать себе упасть.       Темнота накрыла волной, и в этой тени, в этой непроглядной темноте, увидела лик Нелласа. Сердце заныло. Беатрис схватилась за грудь и застонала. Неллас в замке, а значит Тристан в опасности. Прямо сейчас этот гнусный зверь может биться с Тристаном. Или уже… Святой Нау… Или уже он вырвал его сердце.       Беатрис, истошно закричав, побежала к дверям, влетела плечом в древесину и упала на пол. Схватилась за ноющую руку и застонала.       Тристан услышал крик и метнул взгляд в сторону закрытой двери. Он хотел было подойти к ней, как тут раздался низкий бархатный голос:       — Какие-то проблемы, принц Тристан?       Принц взглянул на трон. Человек наклонился вперёд, так что лучики света, проникающие через окна под потолком, осветили его лицо. Насмешливый взгляд, мерзкая издевательская улыбочка. Тристан сразу понял, кто перед ним. Глаза его налились кровью, руки сжались в кулаки.       — Неллас… Ты тот самый Неллас, верно?!       — Он самый. Так что же вас привело к нам? Жажда приключений? Или вас тоже изгнали?       — Где она? Что ты с ней сделал?!       — Вы обращаетесь к принцу Калиго, дорогой друг. Лучше вам вести себя в рамках кодекса.       В рамках того самого кодекса, в котором сказано, что с прокажёнными нельзя говорить, к ним нельзя прикасаться, с ними запрещается иметь всякие дела, все правила которого Тристан злостно нарушил. Неллас имел в виду формальное обращение с первой страницы или запрет на … с четвёртой? Скорее и то, и то. Неллас хитро прищурился.       — Я уничтожу тебя, — прошипел Тристан. Грудь его бешено вздымалась и опускалась. Адреналин гнал кровь, в ушах звенело.       Неллас усмехнулся:       — Я слышал это миллионы раз и, как видишь, сижу перед тобой.       Светлые брови Тристана сошлись на переносице, рука потянулась к рукоятке кинжала, висящего в ножнах на поясе под жакетом.       — Отдай. Мне. Беатрис. — процедил сквозь зубы. Глаза заблестели диким звериным блеском.       Неллас закинул ногу на ногу и возвёл глаза к потолку.       — Хммм… А что ты можешь предложить мне взамен? Эта девочка стоит очень дорого. Сам понимаешь — красавица, да ещё и умная. Такую нигде больше не найти…       — Что ты хочешь?       — Дай-ка подумать, — Неллас взялся за подбородок и задумчиво опустил глаза. — Феникс. Если найдёшь камень Феникса, я верну тебе твою любимую.       — А если нет? Если не найду этот камень?       — Если нет, то она останется со мной. У тебя есть три дня. Поторопись, время пошло.       По залу разнесся грохот. Большие часы, стоящие у стены, пробили двенадцать, хотя Тристан точно знал, что нет ещё и десяти. Звук был такой громкий, что стёкла задребезжали, пол и стены затряслись. Барабанные перепонки заныли, и принц закрыл уши руками, жмурясь от боли.       — Время, — напомнил Неллас и улыбнулся уголком рта. У Тристана зачесались кулаки. Ударить бы его по нахальной морде, да нельзя. Неизвестно, как это отразится на Беатрис. Тристан заскрежетал зубами, прожигая взглядом Нелласа.       Резко развернулся и направился к двери.       — Прикажи своим шавкам, пусть собирают её вещи! — крикнул, не оборачиваясь.       Неллас, запрокинув голову, едко утробно расхохотался.       Принц покинул замок. Как только ноги оказались за порогом, сзади с грохотом закрылась дверь. Услышав шум, Урсула вскочила со ступенек. Выдохнула, прикрыв глаза и опустив плечи. Живой…       — Ну что? Что там было? — бросилась к нему с расспросами. Тристан зарылся рукой в светлые волосы и зачесал их назад.       — Ничего… Мне нужно найти камень Феникса. Только я понятия не имею, что это такое, — раздосадованно взмахнул руками и пошёл вперёд по мосту.       Урсула нагнала его, зашагала рядом:       — Я знаю, и я помогу тебе его найти, — улыбнулась и положила руку принцу на плечо.       Беатрис в который раз толкнула руками двери, и те наконец поддались. Девушка спустилась по лестнице и увидела Нелласа, стоящего посреди залы, сцепив руки в замок за спиной. Быстрым шагом преодолела оставшиеся ступени и оказалась перед ним.       — Где он? Что ты с ним сделал? — обеспокоенно спросила девушка. Взгляд забегал по бесстрастному лицу принца.       — Ушёл. И больше не вернётся.       — Что?..       — Amor immortalitatem non dat. (лат. Любовь не дарует бессмертия)       Девушка шагнула к Нелласу, с вызовом глядя ему в глаза:       — Ita, sed te pro vita facit. (лат. Да, но она заставляет бороться за жизнь)       Улыбка стёрлась с лица Нелласа. Он опешил, впал в оцепенение. Беатрис знает латинский — язык малоизучаемый, старый, и этот факт удивил принца. Беатрис, заметив смятение на его лице, улыбнулась. «Один ноль» — говорил её взгляд. «Ещё отыграюсь» — говорил его, но она ни капельки не забоялась.       Беатрис вскинула тонкие брови и покачала головой — «Что?». Дерзость. В Нелласовских глазах заплясали недобрые огоньки, и Беатрис, обойдя принца, поспешила к лестнице.       — Стой!       Нога замерла над ступенью. Девушка обернулась. Глаза Нелласа хищно засверкали, вызывая у Беатрис табун мурашек. Было что-то безумное в его взгляде, что-то дикое, животное. Именно так волк смотрит на оленёнка, прежде чем перекусить глотку.       Губы растянулись в улыбке:       — Не хочешь поцеловать своего жениха?       Беатрис от злости сжала руки в кулаки.       — Не жених ты мне, — процедила сквозь зубы и, развернувшись, понеслась по лестнице наверх.