Огонь в их глазах

      В тот же день Тристан вернулся в Скалистый дворец, дабы у учителей не возникло подозрений из-за его продолжительного отсутствия. Тристан боялся, что осмотрительные учителя, не заметив его на занятиях, отправят орла с письмом его отцу, и тогда придётся потратить драгоценное время на разъяснения с родителем. Хвала Святому Нау, что друзья его прикрыли и наврали так, что не подкопаешься. Но долго во дворце он не пробыл — почти разу спустился в Фиалковый дворец, что находился в низовье скал. Белоснежный, обвитый зелёным плющом возвышался он у реки, и при виде него сразу становилось понятно, кто в нём обучается — девушки. Юные дарования, на которые надеются их высокопоставленные родители. Несмотря на множество «золотых» учениц, учителя не отказывают в крове и хлебе путникам и изгнанникам, трое из недавно пришедших уже стали лучшими ученицами. Ещё одно доказательство того, что положение в обществе и деньги не играют роли в том, что касается магии.       Встреча с юными повелительницами стихий состоялась на обрыве, что простирался за рекой. Девушкам нравилось переходить реку босиком, приподняв подолы лёгких атласных платьев. Под звонкий смех и шутки они перепрыгивали с камня на камень, а кто-то не боялся намочить ноги и шёл напролом. Сейчас же, опечаленные расставанием с Беатрис, они шли, храня молчание. Дариона, ступив голой ногой в воду, сдержала рвущийся возглас, плотно сжав губы. Остальные даже не заметили холода, словно куклы шли вперёд, глядя себе под ноги.       Перейдя реку, они надели сандалии из кожи и поднялись на утёс. Там уже их ждал Тристан. Он сидел на бревне спиной к ним и смотрел вдаль, на верхушки зелёных елей. Дариона села рядом с ним, с другой стороны от него села Фрейра и только Лорен осталась стоять, прислонившись спиной к сухой коре дуба. Тревога толкала её, не давая долго усидеть на одном месте, потому через несколько минут после начала обсуждений, она заходила взад-вперёд, маяча перед глазами друзей.       Тристан всё им рассказал. Сначала он нервничал, долго подбирал слова, думал, как лучше объяснить им своё видение прокажённых. А потом он выложил всё как на духу. Заявил, что ярлык прокажённого для него ничто, что ради Беатрис он готов наслать на себя проклятие, что люди там такие же, как они, просто мрачные и грубые. Земля там чёрная, солнце не пробивается сквозь облака. Он заверил их, что если они никому не расскажут об его походе, то ничего ему за это не будет. Они слушали молча, иногда печально вздыхали, а иногда с интересом поддавались вперёд, но на лицах их не было осуждения или злости. И Тристан был этому очень рад. Больше всего он боялся, что девушки, прознав о его приключениях, отрекутся от него и всего, что с ним связано, но они не сделали этого. Пока что. Тристан смолк и стал ждать их вердикта.       Первой нарушила молчание Фрейра. Она взяла Тристана за руку и заглянула ему в глаза. Выразила слова поддержки и, к его удивлению, поддержала мысль о ничтожности проклятия, какое может быть после взаимодействия с прокажённым. Его поддержала и Лорен. Она поблагодарила его за попытку спасти подругу. Дариона перевела всё в шутку и отнеслась к сказанному поверхностно, ей не было никакого дела до этих домыслов. Все они считали главной в этой истории Беатрис и ничего более.       После Тристан уже менее сбивчиво рассказал про сделку с Нелласом. К сожалению, девушки не знали ничего об этом таинственном артефакте. Они принялись горячо высказывать предположения о его местонахождении, называли известные им святые места, места силы и битв, многие из них звучали убедительно, но без доказательств выдвигаться куда-то могло быть рискованно. Посетить за такое количество времени столько мест невозможно. Чего стоит поездка до реки Мурха, где было одно из сражений эльфов и троллей, дорога туда займёт день, а то и два. Нет. Так рисковать Тристан не мог. На кону их с Беатрис счастье — это слишком высокая цена для необдуманных поступков. Тут нужно действовать осмотрительно и никак не с горяча.       Через некоторое время безуспешных обсуждений девушки удалились в Фиалковый дворец, чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о камне в библиотечных книгах. А Тристан отправился расспрашивать учителей Скалистого дворца, но те, как и предполагалось, не стали вдаваться в подробности. Была Тьма, был Свет. Притязания. Война. Предводитель ордена Феникса, перед смертью взял в руки камень и произнёс заклинание, перенося души погибших воинов Тьмы в сосуд.       Учителей, с которыми у Тристана были более-менее тёплые отношения, он отважился спросить о местонахождении артефакта. Как и предполагалось, отвечать охотно никто не стал. Учителя отвечали уклончиво и расплывчато, точных сведений никто не давал, видимо, боялись, что Тристан распорядится тайной не так, как нужно, а сообщать им о желании спасти Беатрис он не решился, как никак она прокажённая, а учителя верили в проклятие.       Вся надежда оставалась на Урсулу. Та выполнила своё обещание: по прибытию обратно на «светлые земли» тут же отправилась в библиотеку Вальдерии. Через несколько часов после их расставания, когда Тристан сидел в библиотеке Скалистого дворца, к нему в комнату залетела Синяя Птица на тонких чёрных лапках с жёлтым клювом, на её шеё была повязана красная ленточка с маленькой скрученной бумажкой. Вернувшись в комнату, он застал птицу на краю своей кровати. Та стояла неподвижно, не моргая, словно неживая.       — Здравствуй, Фиби, — шепнул он, бережно снимая веревочку с её шеи. Птица даже не шелохнулась. Не знай он Фиби долгие десять лет, подумал бы, что она мертва.       Тристан отошел к открытому окну и раскрыл бумажку. Глаза забегали по строчкам: «Я нашла информацию, но её нужно проверить». Молодой человек опустил руку с бумажкой и выдохнул. Облегчение одолело его на долю секунды, но тут же исчезло. Теперь он волновался по поводу достоверности информации.       Тристан сел за письменный стол, взял листок, макнул перо в чернильницу и написал: «Буду ждать тебя в библиотеке Фиалкового дворца. Войди тихо, чтобы никто не видел». Свернул листок, перевязал тесьмой, развернулся и нагнулся к птице.       — Эй, — тихонько позвал, щелкнув птицу по клюву. Та ожила, задвигала головкой и забегала маленькими угольными глазками. Молодой человек привязал к её шее своё письмо. — Спасибо тебе. Лети.       Птичка каркнула что-то на своём и, взмахнув крыльями, вылетела в окно. Тристан сел на кровать и ещё раз взглянул на письмо Урсулы. Всё это пустое…       Библиотека Фиалкового дворца была небольшой. На полу белый мрамор, потолок поддерживали белоснежные колонны. Книжные шкафы тянулись вдоль стен и рядами, редко прерываясь небольшими круглыми столами из тёмного дерева с пятью стульями. За одним из таких, зарывшись руками в волосы, сидел Тристан. Взгляд его упёрся в столешницу и выше почти не поднимался.       На краю стола по другую сторону устроилась Дариона. Её светлые локоны струились по спине и плечам, отливая золотом в свете свеч, подвешенных под потолком в массивной люстре. Её тихий голос прозвучал довольно громко из-за возникшей продолжительной тишины.       — Может всё это сказки? Ну то есть фольклор. Когда-то давно обычные люди увидели битву света и тьмы, которая закончилась победой света, конечно же, и решили красиво добавить для большей таинственности, что силы были заключены в волшебный камень. – Парень поднял уставший взгляд на девушку. — Не хватает только «тёмная сила может пробудиться в любой момент, и тогда весь мир погрузится во тьму», — добавила девушка жутким голосом и захихикала. Никто её веселья не поддержал, и она быстро смолкла, прикрыв улыбку рукой.       Тристан закатил глаза и шумно вздохнул — несерьёзное отношение к делу его раздражало. Сейчас не до шуток. Но высказывать что-то Дарионе — бесполезно, она такая какая есть: поверхностная и ветреная.       — Тогда выходит, что Неллас обманул, — развела руками Лорен, облокотившись плечом о белую колонну.       Фрейра опустилась на стул по другую сторону колонны и навалилась на неё плечом. Все устали. Тревога выматывает, высасывает все соки, а ещё эта беспомощность… Она убивает.       — В этом есть какой-то смысл? — скрестила руки на груди Фрейра.       Тристан задумался. А правда, мог ли Неллас обмануть? Он же дитя Тьмы, а у таких враньё в крови. Но зачем ему это делать? Мог же просто вышвырнуть его из замка или убить, а он выдумал какую-то сказку и вещь, которой не существует. Ради развлечения только если…       Двери распахнулись. Все затаили дыхание. Тристан напрягся, все взгляды обратились к нему. Спрятаться бы за стеллаж или под стол, но он отчего-то не мог сдвинуться с места. Просто сидел и напряжённо смотрел вперёд. Если это кто-то из учителей, то ему конец. Мужчинам без особого разрешения нельзя прибывать на территории Фиалкового дворца, а он не только оказался на территории, но и пробрался в библиотеку, хранящую множество тайн магии. Не дай Святой Нау его поймают, посчитают извращенцем, да ещё обвинят в попытке кражи ценных реликвий.       Шаги становились всё громче. Взгляд Дарионы испуганно метался с лица Тристана ему за спину, в проход.       — Может тебе спрятаться? — шепнула она и плотно сжала губы.       Тристан ничего не ответил. Позади него в проходе меж стеллажей замаячил тёмный силуэт. Дариона шумно сглотнула рвущийся наружу крик, медленно поднялась с края стола, помня о наказе учителей не садиться подобным образом.       Фигура вышла на свет, и все облегчённо выдохнули. Тристан увидев, как лица подруг расслабились, с интересом обернулся. Перед ним стояла Урсула. В белых широких штанах, металлическом нагруднике с золотой окантовкой и в наплечниках с рисунком переплетающихся стеблей с розами.       Девушка направилась к столу, к месту напротив Тристана. Каблуки высоких красных сапог отстукивали ритм по мраморному полу. За спиной, сопровождая каждое движение, колыхался бордовый плащ.       Золотистые глаза торжествующе взглянули на принца. На лице растянулась улыбка. Девушка развернула карту перед молодым человеком и повернула к нему.       — Что ты сказала, чтобы тебя пропустили? — нахмурился молодой человек.       — Ничего, — пожала плечами. — Я вошла через окно.       Дариона прыснула. Лорен ткнула её локтем в бок и наградила укоризненным взглядом.       — Вот, здесь то, что нам нужно, — пальцем постучала по небольшому островку рядом с Сулией. Тристан подался вперёд, взгляд забегал по карте, определяя примерное местонахождение острова. Сулию он с лёгкостью узнал, а вот остров был ему совершенно не знаком.       Повелительницы стихий подошли ближе, окружая стол плотным кольцом. На карту опустились несколько теней, погружая во тьму сушу и море, лишь на середину попадал свет от зажжённой люстры.       — Я и не знала, что рядом с моим королевством есть такой остров... — рот Дарионы остался приоткрытым, глаза забегали по рельефу. Она сотню раз видела почти такую же карту у отца в кабинете, но не замечала подобного острова.       — Это Смарагд, остров возле Сулии, он ничей, никому не принадлежит. По последним сведениям рубин находится на нём, где-то в чаще джунглей.       — Выглядит красиво, нужно будет сказать отцу, чтобы присмотрелся… — Дариона провела кончиками пальцев по ничем не примечательному острову. Она любила прекрасное, иногда любовь перетекала в манию, манию обладания прекрасным, даже если то бесполезно. Лорен закатила глаза и спросила у Урсулы:       — Насколько твои данные точны?       Урсула замерла, уставилась на стол, поджала пышные губы и через секунду, натянув улыбку, ответила самым дружелюбным тоном из всех возможных:       — Принцесса Лорен, мои данные подтверждены некоторыми свидетелями. Я не могу точно утверждать, что он находится там, но многое об этом говорит.       Лорен хмыкнула: не верит.       Тристан встал, упёрся руками в стол и навис над картой. Островок света погряз во тьме его тени. Повисла тишина, все ждали от него решения. Скажет: «отправляемся», повелительницы стихий не раздумывая бросятся в путь, скажет: «остаемся» — они пустятся в путь без него. Пусть шанс, что артефакт на самом деле находится там, крошечный, но это всё равно шанс, шанс, которым они не станут разбрасываться.       — Я принял решение, — наконец заговорил Тристан, не поднимая головы. — Урсула, готовь экипаж, мы отправляемся на Сулию.       Урсула в почтении приклонила голову и покинула библиотеку. Она запрыгнула в карету, и та тут же тронулась, увозя её в Вальдерию. Широкие просторы, леса и реки. Неповторимая свежесть, приятная температура и запахи, особенно чудесные после дождя. Замок возвышался у леса. Окружённый стенами из белого камня, с колоннами и чугунными воротами на въезде. Изящество и нежность. Стражники отворили ворота, и карета въехала внутрь. Вокруг деревья, цветы разных видов и размеров. Плющ обвивал беседку и в некоторых местах отливающие голубым стены замка. Карета остановилась у входа. Там её уже поджидал взволнованный тучный стражник. Он только открыл рот, чтобы что-то сказать, как девушка его опередила:       — Приготовьте всё для отправления принца на Сулию, а также всё необходимое для выживания на острове Смарагд.       Стражник судорожно кивнул. Девушка прошла мимо него и устремилась к лестнице, ведущей в замок. Стражник бросился за ней.       — Стойте! — девушка и не думала останавливаться, лишь сбавила шаг. Стражник поравнялся с ней. — Но, госпожа Урсула, были получены сведения, что камень находится на другом острове, на острове Сарта. Вот взгляните, — мужчина развернул карту и протянул Урсуле. Девушка мельком взглянула на карту, тут же отвела взгляд, забегала им по полу, прикусила нижнюю губу. Чертовы нервы! Скрывать правду оказалось труднее, чем она ожидала. Она взмолилась небесам, чтобы стражник отстал, просто ушёл, но он настойчиво шёл рядом, заглядывая в её бледное лицо.       Она резко замерла. Стражник тоже. Не глядя на него, как можно твёрже предупредила:       — Не вздумай никому об этом говорить, понял? Иначе тебе не поздоровится. Карту разорви и сожги.       И зашагала прочь. Мужчина ещё некоторое время смотрел ей вслед, вскоре опустил руки, сжимающие карту и, раздосадовано вздохнув, устремился в противоположную сторону. На ходу разорвал бумагу на мелкие кусочки.

***

      Беатрис не сомневалась, что кухня на Калиго не отличалась своей изысканностью и вкусом от той, что была на Масфе. Вкус не был причиной отсутствия у неё аппетита. Всё из-за Нелласа, сидящего во главе стола, и его пристального взгляда, который девушка ощущала на себе весь долгий, как ей казалось, вечер. За всё время она взглянула на него единожды — когда вошла в столовую, и более глаз от тарелки не поднимала.       А он без смущения рассматривал её, как диковинную зверушку. И Беатрис было некомфортно находиться в центре ЕГО внимания. Колкий взгляд оценивающе скользил по её лицу, рукам и шее, иногда спускался ниже — к вырезу на груди. При мысли, что взгляды эти не такие, какими смотрят на оружие или зверье, её передергивало. От омерзения. Не было ничего страшнее находиться в одной комнате с незнакомым мужчиной, смотрящим на тебя диким бессовестным взглядом. И не знаешь, что у него на уме, по глазам не прочитать, они пусты, и лишь иногда в них блестит огонёк интереса или насмешки.       Во рту пересохло. Беатрис, продолжив сжимать вилку одной рукой, другой взяла металлическую чашу с вином и поднесла к губам. Сделала глоток, и жидкость приятным теплом растеклась по телу. Спиртное приглушило страх и неловкость, но не избавило от его взгляда. И не было в этом человеке чего-то страшного, в том смысле, что внешне он довольно красив: острые скулы, волевой подбородок, пухлые губы, лисий разрез глаз, наделяющий его взгляд толикой хитрости, чёрные брови, кажется, что он всегда хмурится, ровный нос и чёрные, как ночь, волосы до плеч, мягкие, наверное, и пахнет от них гарью, как от него самого, словно он несколько минут назад вышел из горящего дома и пришёл в столовую ужинать. На его одежде ни пятнышка: нижняя чёрная рубаха и верхняя такого же оттенка ниже колена под горло со стоячим воротничком, украшенная серебристыми узорами по краям. Серебряные пуговицы поблёскивали на свету, привлекая к себе внимание. Беатрис некоторое время смотрела на них, мыслями пребывая, по обыкновению своему, не здесь.       — Говорят, — низкий приятный голос вторгся в её мысли слишком резко. От неожиданности Беатрис вздрогнула. Неллас не оставил это без внимания и усмехнулся, затем продолжил: — члены ордена Феникса питались огнём. Они разводили костры, черпали кусочек пламени и забрасывали в рот. Так они подпитывали внутреннего Дракона. Тот наедался, набирался сил, и мощь огня воинов преувеличивалась, — смолк. Наклонился ближе к Беатрис, аромат гари почувствовался сильнее, указал взглядом на полную тарелку перед ней: — Ты ждёшь, когда я подожгу? — склонил голову набок.       От такой близости Беатрис невольно задержала дыхание и прикусила нижнюю губу. Сердце бросилось в скачки, и, казалось, его было слышно на всю столовую. Девушка смутилась, отвернулась, чтобы не видеть его лица, всё так же находящегося в нескольких сантиметрах от неё.       — Я не голодна, — глухо ответила она и внутренне приготовилась отражать удар. Почему-то ей подумалось, что он взбесится. Дети Тьмы ведь такие… взрывные… Но вместо этого Неллас откинулся на спинку стула, положил на неё руку, согнутую в локте, закинул ногу на ногу, второй рукой сжал металлическую чашу с бордовой жидкостью и перевёл свой взгляд на неё. Беатрис облегчённо вздохнула.       — Можешь не есть. Мне, если честно, наплевать. Будет даже лучше, если ты умрешь через… несколько дней после нашей свадьбы. Сама посуди, я останусь вдовцом, да и к тому же прямым и единственным наследником Масфы, разве это не чудесно? — полные губы растянулись в насмешливой улыбочке. От его ехидного тона у Беатрис сжались руки в кулаки. Захотелось врезать, сбить с него эту спесь.       Злость придала девушке смелости, и она, позабыв о страхе и смущении, посмотрела молодому человеку прямо в серые пустые глаза.       — Если вам так уж нужен трон, убейте меня и дело с концом, — с вызовом промолвила она и, не дожидаясь ответа, продолжила так же сурово. — Раз ваш план изначально заключался не в этом, значит я вам нужна для чего-то другого и явно не мёртвая, верно?       В его чёрных зрачках на секунду разгорелся интерес, но тут же погас, сменяясь прежней холодностью и колючестью. Улыбка озарила его идеальное лицо. Эта словесная игра начинает ему нравиться.       — А если я скажу об этом сейчас, что ты будешь делать? Испугаешься? — глаза сузились до подозрительно смотрящих на девушку щелочек.       — Не буду врать — испугаюсь, но рук точно опускать не стану, — твердо проговорила девушка и выпустила из рук влажную вилку. Она переступила ту грань, когда нервы уступают место злости, когда твой собеседник уже не выглядит таким страшным, каким был в начале.       Неллас, отвернувшись, усмехнулся. Пришёл черёд Беатрис глядеть на него в упор. И в отличии от неё, прожигающего взгляда он не страшился.       — Будь осторожней в своих выражениях, — Неллас резко повернулся, посмотрел на неё серьёзно. В глазах отразилось нечто недоброе. Беатрис невольно отодвинулась назад и отвела взгляд в сторону. — Мне может стать интересно, а это не самый лучший исход для тебя. Знаешь, я уже начинаю задумываться о том, чтобы проверить тебя на прочность. Ну, посмотреть, какой твой предел боли… когда твои руки опустятся.       Сердце Беатрис замерло. От страха по спине пробежали мурашки, руки покрылись гусиной кожей. Неллас это заметил и самодовольно усмехнулся. Он вообще многое что замечал в ней, и это его забавляло. Калигцы привыкли скрывать свои эмоции за стальной маской, тогда как дети света охотно их демонстрировали. Ошибочный ход: противник сможет с лёгкостью определить слабое место и нанести удар прямо по цели.       — Тебя легко напугать, — вслух подметил он и сделал глоток из чаши. — Калиго не для пугливых. Боюсь, что мне не придётся стараться, это место убьёт тебя за меня.       — Если ты про чудовищ… — хриплым голосом начала девушка, не заметив, как снова соскользнула на «ты», но не договорила — Неллас её перебил:       — …То ты с ними с лёгкостью справишься. Да-да. Только воот… это тебе не Масфа. Там огненной даме легко: на небе круглый год жаркое солнце, а здесь его почти нет. Разве ты не чувствуешь слабости, ляруве? (дорогая. калиг)       Он был прав. Здесь всё по-другому. Её Дракону нужно тепло, нужно солнце, а тут оно всегда скрыто за толстой пеленой облаков. У себя в комнате она пыталась пробудить Дракона, расшевелить, но огненный шар вышел маленьким, размером с грецкий орех, теперь только гнев может разбудить его, но в вечном гневе ей жить не пристало, она как никак дитя света, эта эмоция ей чужда. Её проявление ничтожно.       Как же подпитывается Неллас? Девушка задумалась, перебирая в голове все возможные «подпитки». Здесь нет солнца, на его шее не весит частица Дракона… Неужто где-то неподалеку имеется место силы? Но Беатрис не встречала таких на «светлой» стороне, так чего же им быть на «тёмной»?       — А ты… — тихо и неуверенно, — а ты чувствуешь слабость?       Казалось, вопрос застал его врасплох. Чаша замерла у самых губ, а глаза метнулись к её лицу. Он резким движением осушил чашу и поставил на стол.       — Нет.       — Отчего?       — Мой источник энергии и есть я сам.       Беатрис растерянно опустила взгляд на стол. Разве так может быть? Она нахмурила брови и приоткрыла рот. Неллас тихо рассмеялся, заметив её сходство с маленьким непонимающим ребёнком.       И что-то внутри толкнуло его ей пояснить. Может желание обескуражить, а может…ему просто захотелось поделиться с кем-то этой историей.       — Я уже говорил, что родился на Угольном острове. Мой первый вздох был наполнен сажей, первые шаги были по раскаленным камням. Драконы окружали меня, я напитался этой силы у них.       — Такой дар ты растрачиваешь на невесть что… Ты ведь мог бы помогать людям, останавливать войны…       — Э, — Неллас вскинул указательный палец, обрывая поток слов. — Не мог и не могу. Да и, впрочем, не хочу.       — Почему?       Вдруг Неллас повернулся, прищурился, меж бровей пролегла морщинка. Этот разговор ему надоел. Болтовня принцессы ему наскучила и уже перестала казаться забавной, пора это прекращать.       — Я уже взрослый мальчик, Трис, — специально сделал акцент на этом «Трис», зная, как её коробит от подобного сокращения. — Меня не переделать. Если думаешь, что после разговора с тобой я побегу на цветочную полянку и помогу всем лесным жителям, то ты глубоко ошибаешься. Мое сердце черно, как уголь. В нём нет места для жалости или сочувствия. На твоём месте я бы за собой последил: как говориться с волками жить — по волчьи выть.       — Не дождёшься, — сквозь стянутые зубы. — Может я и прокажённая в глазах других, главное, что для себя я не такая.       — Вас учат вранью, а, повелительница стихии огня из Фиалкового дворца?       Вопрос выбил её из равновесия. Она удивлённо вскинула брови, не понимая, к чему он это спрашивает.       — Не учат, — отвечает, а сама где-то в глубине души понимает, что вопрос этот задан не просто так. Что Неллас к чему-то клонит.       — Тогда почему же ты врёшь мне, ляруве? Разве пристало женщинам света утаивать что-то от своих мужей?       Сначала она не поняла смысл его слов, а потом до неё дошло. Вот почему Тристан примчался сюда — письмо просто-напросто не попало в его руки, да и наверняка вообще не покинуло пределов замка. Этот человек… Этот ужасный человек перехватил его.       Глаза Беатрис наполнились печалью. Ещё одна возможность поддерживать связь с родными отнята.       — Откуда?.. — тихо спросила. Жалкое зрелище, но она ничего не могла с собой поделать. Это неожиданный удар под дых такой силы, что воздух из лёгких выбило, и коленки затряслись.       — В этом замке, — обвел взглядом помещение — много тёмных уголков, благодаря которым мои слуги могут незаметно перемещаться. Думала, сможешь скрыть от меня подобное? А? Будь мы в браке, я бы счёл это за измену, но так как до свадьбы недалеко, а твой мальчишка лишь словечко из нескольких букв, я не буду тебя сильно наказывать.       Как бы в доказательство своих слов он достал из внутреннего кармана чёрного длинного жакета письмо. Помахал конвертом, улыбнувшись уголком рта. На этом ничем не примечательном листке столько всего… Все её мысли и эмоции, её любовь к Тристану и своим подругам… к матери. Она писала весь вечер, думая о том, как те прочтут его и успокоятся, узнают, что воля её ещё жива, что не собирается она впускать в своё сердце тьму, что ей здесь не хорошо, что она не предательница. И все её слезы, улыбки и смех он держал в своей руке и нагло улыбался улыбкой победителя.       Глаза застелила пелена из слёз. Беатрис вскочила с места и вылетела из столовой. Только там дала волю своим эмоциям, и горячие капли покатились по раскрасневшимся щекам.