Огонь в их глазах

      Беатрис скривилась от резкой головной боли. Хотелось привычным жестом поднять руку и коснуться лба, но не было сил на такую мелочь. Хотелось открыть глаза, осмотреться, но веки, налитые свинцом, не поднимались. Пить. Беатрис хотелось пить. Девушка глотала слюну, пытаясь унять резь в горле, но быстро бросила это занятие и решила через силу подняться, чтобы добраться до любого источника влаги.       Девушка разлепила слипшиеся веки, и те тут же сомкнулись. Ещё рывок — и удалось продержаться значительно дольше, перед тем как всё вокруг вновь погрузилось во тьму. Ещё — и она смогла сфокусировать взгляд на белом потолке с уродливой трещиной.       «Где я?» — подумала Беатрис и напряглась, вызывая ещё большую головную боль — «Лучше бы я этого не делала». Помимо пульсирующей боли, в голове вспышками замелькали образы из недалекого прошлого. Тристан. Поцелуй. Тристан. Закрытые двери. Темнота, и чьи-то горячие ладони на талии, спине, тепло чужого тела и запах чего-то терпкого, неприятного. От мысли, что Неллас к ней прикасался, девушку передёрнуло.       Беатрис привстала на локтях и оглядела помещение. Она в своей спальне, одетая в ночную рубашку — атласная ткань приятно ласкала кожу при каждом движении. Откинула одеяло в сторону и, морщась от боли, опустила ноги на пол. Придерживаясь рукой за край тумбы, встала, покачнулась и медленно направилась к двери. Трата энергии и истерика опустошили организм, понадобится большое количество времени, чтобы восстановиться. На Масфе было бы достаточно обойтись двух-трёх часовыми прогулками под сверкающим солнцем, тогда как здесь, на тёмном Калиго, придётся долгими часами сидеть у камина.       Девушка пересекла комнату, открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Вышла и направилась вперёд, держась близко к каменистой стене, чтобы, если что, на неё опереться. Тишина стояла неприятная, пустая. Беатрис заметила её ещё по прибытии. В голове не укладывалось, как в замке, полном слуг, могла быть такая тишина, на кладбище и то громче. Там хотя бы птички, сверчки, кузнечики и пчёлки, а тут окна невидимой пеленой закупорены — вроде открыто, но звуки не проникают, и при ветре деревьям шелестеть нечем — голые, обугленные просто трясут палочками, напоминая о своем жалком существовании.       Беатрис перевела взгляд с окна и наткнулась на Селину. Та едва вышла из-за угла, прежде чем остановиться. Тень удивления скользнула по лицу и тут же сменилась тихой радостью. Большие небесные глаза заискрились. Селина быстрым шагом направилась к принцессе, и только когда она оказалась совсем рядом, Беатрис заметила в её руках большой графин, полный воды.       — Вы уже встали. — В отличие от остальных слуг и обитателей замка каждое её слово было пропитано теплотой и нежностью.       Беатрис указала пальцем на графин. Селина поняла желание принцессы, спохватилась, закивала и его протянула. Беатрис выхватила графин и с жадностью сделала несколько больших глотков, затем тыльной стороной ладони вытерла влажные губы.       — Несла вам… — слуга приняла протянутый полупустой графин. — Как-никак сутки без еды и воды…       — Сутки?!       — Сутки, — утвердительно кивнула. — Вы потратили слишком много сил… Ещё и эта свадьба… Я правда пыталась отговорить их, перенести хотя бы на несколько деньков, но они стояли на своём… — тонкие плечи, обтянутые синей тканью платья, высоко поднялись и с выдохом опустились.       — Что значит «перенести»? — Беатрис нахмурилась. Селина посмотрела на неё с удивлением, словно принцесса не могла быть не в курсе последних новостей. А потом будто поняла собственную глупость и мягко ответила:       — Сегодня ваша свадьба.       — Как?..       — С распоряжения Его Величества Белиала. С просьбой перенести я обращалась к обоим и, если господин отнёсся к ней снисходительно, то Его Высочество дал понять, что уступать не станет. А отец поддержал его решение...       Пронзительная боль в области головы заставила зажмуриться и схватиться за лоб. На этот раз она была острее и дольше. Голову словно раз за разом пронзали острым ножом, прям до мозга и дальше — до глазных яблок и шеи. Потрясения на Калиго — боль. Это адское место питается ею.       Беатрис покачнулась, облокотилась рукой о стену. От камней приятно сквозило холодом. Селина сделала шаг к ней и незанятой рукой взяла за локоть, не давая упасть.       — Отведи меня к нему, — прохрипела и прикусила нижнюю губу, сдерживая стон.       — Но, госпожа…       Беатрис не дала ей продолжить: вцепилась в руку и посмотрела обезумевшими глазами, отчего служанка вздрогнула и отпрянула.       — Отведи. Просто отведи.       Испуг в глазах слуги сменился горечью. Разочаровалась в ней. «Да и пусть!» — подумала Беатрис. Затем вспыхнувший огонёк злости затух, и девушка почувствовала укол совести. Не стоило так. Да только вот после всего произошедшего разум нестабилен, эмоции сменяются быстрее, чем положено, их спектр сокращён до самых базовых форм — всё переживаемое сводится к злости или радости. Как эти люди могут тут существовать?..       Селина опустила взгляд на то место, где Беатрис безжалостно впивалась ногтями в её кожу. Принцесса проследила за её взглядом и разжала пальцы. Не стоило себя так вести.       Опечаленная слуга прошла мимо, оставляя после себя цветочный шлейф. Из бурной смеси ароматов особенно выделялся запах роз. И да, она была единственной, кто пах чем-то помимо сажи. Буквально через несколько секунд лёгкие вновь заполнились тошнотворным запахом пепелища. Жаль, что всё хорошее имеет свойство выветриваться.       Беатрис обернулась, отчётливо припоминая, что с той стороны коридора тупик. Так оно и было: дверь в её спальню, рядом неизвестно куда ведущая и ещё одна по другую сторону стены. Селина, заметив озадаченность в глазах, указала рукой на дверь возле той, из которой только недавно вышла Беатрис, и спокойно объяснила:       — Его кабинет рядом с вашей спальней. Изначально господин приказал подготовить покои в другом крыле, но перед вашим прибытием изменил решение.       «Чтобы держать вас поближе к себе», — добавила Беатрис и испугалась собственных мыслей.       Селина заговорщически прищурилась и прошептала:       — Он не любит, когда входят без стука.       Беатрис не собиралась соблюдать приличия. Она пронеслась мимо слуги и распахнула дверь.       — Ни сегодня, ни когда-либо я не выйду за тебя! — выпалила с порога и застыла. Он был не один… со своими тенями. Они что-то обсуждали и замолчали, как только Беатрис вошла. Неллас медленно повернул голову к ней, не выпуская коричневой тонкой трубочки из зубов, кивнул своим прислужникам на дверь. Они исчезли в считанные секунды.       Отлично выглядит по сравнению с ней — заплаканной, с распухшими красными глазами, растрепанная в мятой ночной сорочке. Неллас чисто выбрит, в свежей чёрной рубашке с закатанными рукавами. Взгляд невольно пал на его руки. Сильные, жилистые. От него пахнет гарью, чем-то терпким.       — Закрой за собой дверь, — голос прозвучал глухо, как эхо. Непроизвольно подчинилась, но с порога не двинулась. Неллас затушил нечто в стеклянном блюдце, нарочито медленно, пальцами. Проследил за взглядом девушки и пояснил: — Сирка — курительный табак в бумаге. Производится исключительно у нас.       — Ты не можешь распоряжаться мной. Я не выйду за тебя!       — Никогда больше не врывайся ко мне в кабинет, пока я тебя не позвал, — очень тихо сказал, но завибрировал даже воздух. — Выйдешь. Ты сделаешь так, как Я говорю.       Откинулся на спинку кресла, положив руки на мягкие подлокотники. Вальяжным, расслабленным взглядом пробежался по женской фигурке и остановился на лице. Сдержался, чтобы не улыбнуться — на дне больших глаз зарождалась злость, лютая ярость.       Неллас напрягся, когда Беатрис метнулась в сторону, схватила с серебряного блюда кинжал и направила острие в живот. Обе тонкие руки покоились на рукояти, сжимали её до белых костяшек.       — Я ведь нужна тебе для чего-то и явно не мёртвая. — Губы растянулись в улыбке. Такая она походила на сбежавшую из подвала узницу, решившую одним ударом закончить свои муки. — А жить мне незачем: спасения не будет, мой жених думает, что я предательница, подруги и семья от меня отвернулись.       — Давай, — махнул рукой. — Режь. Хочу увидеть, как кинжал разрежет твою плоть, выпуская кровь.       — Думаешь, я не сделаю?       — Дай-ка подумать, — обратил глаза к потолку и тут же опустил. — Нет.       Руки задрожали крупной дрожью. Она неотрывно смотрела ему в глаза, и он ждал, ждал, когда в них появится ОНО. На подкорке сознания побоялся не успеть, побоялся, что увидев ОНО, растеряется и не сдвинется с места.       — Никто не заставляет тебя умирать. Ты держишь клинок сама.       — Перед Святым Нау оправдываешься?       — Я не верю в Нау. Я уже давно не верю в сказки.       — Не сомневаюсь.       Неллас скучающе посмотрел на свои перстни.       — Не трать моё время. Красивая… — нарочно сделал паузу, разглядывая зелёный массивный камень, тем самым говоря: «Ты не интереснее безделушки». — Красивая история, в которой принцесса огня лишает себя жизни перед принцем тьмы. Можно ли отнести это к проявлению слабости? — посмотрел на неё. — Трубадуры напишут слезливую балладу. Так что, вперёд.       И в её глазах промелькнуло ОНО — сильное желание насолить, такое, что собственная жизнь становится чуждой и мелкой. И кажется, что месть заслуживает подобной жертвы.       Она не успела моргнуть, как оказалась прижата к стене. Неллас одной рукой сжал её горло, второй прижал к стене тонкую руку с клинком. Когти впились в нежную кожу, глаза загорелись алым фосфором. Он в бешенстве.       Беатрис не выдержала его взгляда — отвернулась. Неллас прильнул к ней, уткнулся носом в щёку и прошептал, опаляя кожу горячим дыханием:       — Ты принадлежишь мне. Лишь я могу лишить тебя жизни.       — Ты ужасен… Ты монстр!       Встряхнул, она зажмурилась, сжалась.       — Да, я чудовище, безжалостный зверь. Мне плевать на всех. Мне начхать на тебя и твои чувства. У меня есть цель, и я этой цели придерживаюсь, а препятствия… либо перешагиваю, либо устраняю. Смотри, на пути к тебе я уже парочку перешагнул… и устранил.       Беатрис поняла. Поняла о ком он. Зверь «устранил» её отца. Глаза распахнулись, в голове раздался крик, её собственный, заглушающий всё вокруг. А он продолжил бить, ранить каждым словом:       — Рассказать тебе, как я его убил? Твой папочка очень любил кататься на лошадях. Часто тебя малютку, — провел кончиком носа по коже, отмечая про себя, какая та нежная и бархатистая, без единого изъяна, — совсем крошку, брал с собой, и вы вдвоём скакали по полям неподалёку от замка. Помнишь? Помнишь, конечно же, помнишь. Так вот, как-то раз, ты не захотела идти с ним, встала в позу, сказала, что хочешь с подружками погулять, и он ведь хороший папочка: отпустил. Один поехал. И я его выследил, и всё. Одна стрела с ядом, и нет больше любимого отца, хорошего мужа, справедливого правителя.       По щекам покатились горячие слёзы. Неллас отстранился, упиваясь её реакцией. Овечка, бедная малышка с разбитым сердечком. Ухмыльнулся, без труда забрал из руки клинок и отбросил в сторону. Снова пригвоздил руку к стене. Сжал подбородок и насильно заставил смотреть себе в глаза. Его — больше не горели алым фосфором, да и чёрные когти исчезли. Губы растянулись в улыбке, и Беатрис впала в замешательство.       — Ладно, расслабься, не я это был.       — Что?.. — взгляд заметался по его лицу. — Тогда зачем... Зачем ты мне всё это говорил?       Неллас отстранился. Поджав губы, неопределённо пожал плечами.       — Мне нравится запах страха. Для меня — удовольствие, для тебя — наказание за попытку уйти. — Снова коснулся её шеи, вынуждая напрячься. — Ты не глупая, сильная, даже немножко смелая и этооо… — выпятил нижнюю губу, опустив взгляд, и снова вернулся к её глазам — тебе в минус. Птичка, оказавшаяся в клетке, рано или поздно погибнет от ударов о прутья. Иногда нужно просто смириться.       — …Смириться и ждать?.. — прошептала. Неллас закивал головой. И она ощетинилась, взгляд запылал, страх исчез. Перед ним снова предстала сильная Беатрис. — Ты учишь меня смирению? — усмехнулась. — ТЫ советуешь? Себе во благо, я так понимаю. Только вот твои советы меня не интересуют. — Сделала шаг к нему. Он не двинулся с места, но брови его чуть изогнулись в удивлении. — Зря ты не дал мне умереть, теперь я сделаю всё, чтобы помешать тебе. Мы — Канты не ломаем себе крылья, чтобы спастись от ударов. Мы бьёмся, пока не прогнутся прутья.       Неллас откинул голову назад и рассмеялся так, что Беатрис вздрогнула.       — А язык у тебя подвешен что надо, не думала податься в лирики?       Беатрис сжала руки в кулаки, сдерживая порыв ударить по нахальной морде.       — Думаю, наш с тобой разговор подошёл к концу. Времени на истерики у нас нет, церемония уже через несколько часов, а ты… — пренебрежительно оглядел с головы до ног, — тебе нужно привести себя в порядок.       Щелкнул пальцами, и в кабинет вошла Селина. Обеспокоенный взгляд мазнул по фигурке у стены и обратился к Нелласу.       — Селина, подготовь госпожу Беатрис к церемонии. Если понадобится, возьми в помощь несколько служанок. И… зажгите в её комнате камин.       «Что это, проявление заботы? Нет, всё намного прозаичнее», — решила Беатрис, — «он просто не хочет, чтобы я свалилась в обморок прямо перед алтарем».       Селина преклонила голову и выжидающе посмотрела на принцессу. Та, напоследок смерив Нелласа злобным взглядом, прошла мимо служанки и, на ходу вытирая слёзы, покинула стены кабинета. Селина вышла следом и весь путь держалась позади. Заламывала вспотевшие руки, думая, как расспросить госпожу о случившемся, чтобы, если нужно, оказать помощь.       — Госпожа… — тихо окликнула, продолжая мять пальцы. — Вам не нужна помощь?…вернее…       Беатрис оглянулась через плечо:       — Нет. Всё в порядке, спасибо, что спросила. — Губы дрогнули в подобие улыбки.       — Не хочу показаться подлизой или… в общем, если вдруг вас будет что-либо беспокоить, прошу обратиться ко мне.       Беатрис резко остановилась, развернулась. Глаза сверкнули недобрым огнём.       — Ты сможешь спасти меня от мужа-тирана? — язвительно спросила Беатрис. Вся злоба посыпалась на ни в чём не повинную Селину, она это понимала, но не могла остановиться. Здесь недоброе берёт верх. — Если замахнётся, ты заботливо подставишь щёку вместо меня?       Селина отвела взгляд, замялась.       — Не могу обещать того, в чём не уверена. Но я — ваша протеже — ваша близкая слуга. В этом замке у вас никого нет, я знаю, какого это быть одной в совершенно незнакомом месте, потому предлагаю себя в качестве собеседника, которому можно доверять.       — Спасибо, Селина. Но здесь я могу доверять только себе.       — Пускай так, — плечики служанки поникли, а голова опустилась.       Беатрис развернулась и устремилась вперёд. Сжала руки в кулаки так, что ногти впились в кожу. Она злилась, но теперь не на Нелласа, а на себя, на своё разгорячённое сердце, что туманило разум.       Больше они не говорили. Селина бесшумно семенила следом и только когда Беатрис по незнанию прошла мимо ванной комнаты, окликнула её тихим «госпожа» и указала бледной рукой на дверь.       Беатрис омыли в молоке с лепестками роз. Затем, словно куклу, одели в чёрное пышное платье, увидев его в руках служанки, девушка не смогла сдержать усмешки: «Чёрное… как символично». Потом её усадили за туалетный столик. Одна служанка занялась причёской, вторая макияжем. Та, что была помладше, закрутила локоны и собрала в свободный пучок. Голову украсила диадема из ярко-алых рубинов. Беатрис они напомнили капельки крови, отчего образ показался ей ещё более мрачным и совсем не праздничным. Хотя, возможно, похороны тут тоже праздник.       Тусклый взгляд девушки лениво следил за происходящим, а иногда подолгу замирал в одной точке — в мире мыслей было интересней, чем здесь. Здесь одно разочарование и обречённость. Взять хотя бы лица служанок: пустые, безэмоциональные, в глазах ни радости, ни горя, лишь Селина и вправду была увлечена процессом. Она с восхищением наблюдала за махинациями подруг, хваля их и делая редкие, но меткие замечания.       — Какая красота! — прощебетала Селина, прижав сцепленные пальцы к груди.       Беатрис взглянула на собственное отражение в зеркале и сжала зубы, силясь с тем, чтобы не разбить его ко всем чертям.       — Я должна была выйти за другого… — прошептала, и по её щеке скатилась одинокая слезинка. Служанки замерли, как один, вскинули головы и посмотрели на отражение принцессы в зеркале. Селина развернулась к ним, шикнула и указала кивком головы на дверь. Когда те покинули комнату, Селина шагнула вперёд и тихо спросила:       — Может чарочку вина? Голову не вскружит, но боль в сердце заглушит.       Беатрис ответила молчанием. Служанка схватила графин с подноса, налила жидкость в чарку и поставила перед ней. Принцесса опустила взгляд на бордовое озерцо, в котором она с удовольствием растворилась, если бы не боязнь быть застигнутой врасплох.       — Если я попрошу тебя добавить сюда яд и отнести Нелласу, ты это сделаешь? — спросила ровным голосом, и глаза Селины распахнулись, выдавая испуг.       — Чего ж вы, госпожа, так говорите? Знаете, ведь, что служу не только вам, но и будущему мужу вашему.       От последних слов кровь вскипела в жилах. Беатрис со стоном смахнула чарку, и та звонко ударилась о пол, расплёскивая содержимое по шкуре белого медведя. Селина отшатнулась, проклиная себя за красноречие.       — Прошу простить, язык за зубами держать не умею, — проговорила скороговоркой и приклонила голову.       В ванную комнату настойчиво постучали. Селина ловким движением прицепила чёрную фату и бросилась к двери. Открыла и отошла в сторону, пропуская в комнату короля Белиала.       — Вы закончили? — обратился к служанке.       — Да, Ваше Величество.       — Хорошо, ты свободна.       Беатрис посмотрела на него через зеркало. Прямая спина (про таких обычно говорят «как будто кол проглотил»), широкие плечи, если бы не седые волосы, его можно было бы с лёгкостью принять за Нелласа. Даже тембр голоса чем-то схож, такой же низкий, томный, обволакивающий. Селина преклонила голову и покинула комнату, прикрыв за собой дверь.       Король развернулся. На его макушке красовался венок из стального шипастого плюща, обвивающего чёрные камни — носить такую вещь было явно неудобно. Беатрис опустила взгляд, и их глаза встретились. Она невольно напряглась.       — Как ты? — спросил он по-отцовски тепло. Девушка недоверчиво прищурилась:       — Вам есть до этого дело?       — Раз спрашиваю — значит есть. Трис…       — Беатрис.       Король согласно кивнул и сделал шаг в её сторону. Взгляд пал на перевернутую чарку.       — Беатрис, я понимаю тебя, твои чувства. Ты расстроена и напугана, и я хочу хоть как-то смягчить твоё положение. Просто… поверь, что я не собираюсь превращать твою жизнь в ад.       Беатрис опустила взгляд на руки, покоящиеся на коленях: тонкие пальцы подрагивали.       — Все просят от меня какой-то веры... Как же я могу доверять палачам собственным да их бездушным пешкам?       — Ты права. Никак. — Король Белиал подошёл ближе и сжал руками спинку стула, на котором она сидела. — И я об этом не молю, не требую. Ты вольна поступать, как тебе заблагорассудится. Я лишь хочу дать понять, что в моих действиях прошлых и нынешних нет цели сделать тебе больно. Понимаю, мы для вас кровожадные звери, неспособные сочувствовать, но это не так. Некоторые из нас, да, такие, но в каком обществе нет подобных? В вашем? Отнюдь, в вашем их столько же, просто они хорошо скрываются под масками благодетели, тогда же как мы проявляем себя в своём истинном обличии.       Беатрис посмотрела на короля через зеркало.       — Какой мне от этого прок? Я рада, что вы благородно правдивые, только мне это страданий меньше не приносит. Ваш сын — чудовище, и мне предстоит идти с ним под алтарь, разве может что-либо скрасить это?..       — Не буду спорить, Беатрис. Я понимаю, что мой сын не ангел. Он холоден, груб, но этого я изменить не в силах. Я могу лишь дать тебе совет: любое ледяное сердце можно растопить любовью.       — Мне он не пригодится, — нахмурив брови, отрезала девушка. — Я не собираюсь спасать жизнь вашему сыну и строить из себя любящую жену тоже не собираюсь. Я здесь пленница. Но вы просчитались, я не свыкнусь со своей участью.       Беатрис думала, он разозлится, Неллас бы опредёленно вышел из себя, но взгляд короля, напротив, смягчился, стал несколько усталым.       — Не мирись, — покачал головой король. — Кто знает, может твоё смирение принесёт больше бед, чем неподчинение.       — Не понимаю… Я вас не понимаю…       — И не нужно. Это так, — махнул рукой, — мои старческие заморочки.       Прозвучало неубедительно, но Беатрис расспрашивать не стала — понятно же, что король своих планов рассказывать не станет.       Через пару мгновений он нарушил давящую тишину:       — Ты сильная, Беатрис. Не зря Святой Нау удостоил тебя такой силы.       Злость постепенно сходила на нет. Тембр голоса Сквойера старшего успокаивал, окутывал, словно тёплый плед. Обладателям подобного голоса легко переманить слушателя на свою сторону. Не требовалось особых доводов, чтобы противник спора быстро сдался и согласился на твои условия, безусловно пойдя на некие уступки.       — Какой "такой"?       — Особой, — улыбнулся король. Беатрис вспомнила Нелласа и его насмешливую улыбку, может к старости у него иссякнет задиристость, и он станет таким же простым как отец? — После свадьбы для тебя откроется многое. Но не пугайся, вреда оно никому не причинит.       — Я и не пугаюсь. Что может быть страшнее свадьбы с вашим сыном?       Король рассмеялся по-доброму, мягко.       — Ты мне очень нравишься, Беатрис… Как жаль, что рано или поздно весь этот свет, — коснулся пальцами рыжих волос, глядя на неё заворожённо, — померкнет… — после секундного молчания отдернул руку. —Ладно, что ж, скоро начнётся церемония. А мне нужно ещё поговорить с сыном.       Король направился к двери, взялся за ручку и остановился, услышав вопрос принцессы:       — Это вы убили моего отца, ведь так?       Повернулся, встретился с ней взглядом, но уже не через зеркало, а напрямую. Беатрис было важно видеть его глаза. Они не обманут. Хотя это же семейство Сквойеров: стекляшки вместо глаз — обыденность.       — Какая разница, ты всё равно не поверишь.       — Скажите, а я сама решу: верить или нет.       Белиал вобрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул, нервно кивнул и отвернулся, обращая взгляд на распахнутое окно.       — Не знаю, веришь ты или нет в случайности… — снова взглянул на неё. — Но так случайно совпало. Твоего отца ни я, ни кто-либо из наших и пальцем не тронул. Видимо врагов у Самуэля было больше, чем один.       Белиал преклонил голову почтительно, но не слишком низко, и покинул комнату.

***

      — Эта девчонка, Бугата, ненормальная! Решила угрожать мне жизнью, — Неллас усмехнулся. — Идиотка. Думает, мне есть хоть какое-то дело до неё.       — По правде сказать, господин, возможно, она права.       — О чём ты? — чёрные брови сошлись на переносице, колючий взгляд прожигал дыру в затылке впереди идущего слуги.       — Разрешите заметить, но за всё время нашего пути вы говорили только о ней.       — Конечно, Бугата, я говорю о ней. Она ведь такое устроила! Видел бы ты — рассмеялся.       — А я видел, Ваше Высочество, но смешно мне не было.       Неллас махнул рукой.       — А. Я и забыл, что ты смеяться не умеешь... Ну ладно, это неважно. Лучше ответь: что такого срочного произошло, что ты срываешь меня с подготовки?       Неллас и так был вне себя после выходки девчонки, так теперь ещё Бугата, утаивающий неясно что.       Они шли к кабинету. Неллас как свои пять пальцев знал замок, потому сразу сообразил, куда лежит их путь. Лабиринты комнат и коридоров для любого гостя составили бы большую проблему, но не для обитателей замка, особенно для Нелласа, ещё в детстве обшарившего каждый уголок.       Ему представилось, как крохотная Беатрис растерянно расхаживает по коридорам в поисках нужной двери, боясь что из какой-то выйдет он — ненавистный страшный принц, не знающий сочувствия и боли, таким она видела его, таким он видел себя, глядя в зеркало. Неллас заулыбался собственным мыслям, страх Беатрис его веселил.       Бугата ускорил шаг. Они преодолели коридор и оказались возле двери, ведущей в кабинет.       — Информация секретная и не потерпит других ушей, — пояснил слуга, распахивая дверь перед принцем. Неллас хмыкнул и переступил порог комнаты. Взгляд тут же пал на карту, разложенную на большом прямоугольном столе.       Слуга закрыл за собой дверь, обошел принца и склонился над картой. Глаза, затянутые белесой дымкой, забегали по рельефу, пока смуглый толстый палец следовал по одному известному Бугате маршруту.       — Взгляните, господин, — пробасил слуга, когда палец и взгляд сошлись в одной точке. Неллас неохотно встал рядом и взглянул на карту: «Сарта» — остров не так далеко от Калиго. Дети тьмы его не заселяли, потому как он находился слишком далеко от суши. Там своя нетронутая флора и фауна и нетронутые цивилизацией дикари.       Бугата замолчал, Неллас в нетерпении вскинул одну бровь и взглянул на слугу.       — И?       — Наши разведчики обнаружили там древнее поселение. Их вождь поведал о священном красном камне, что лежит глубоко в лабиринтах пещеры и охраняется злыми духами.       Слуга врать не мог, но у Нелласа возникло много вопросов касательно правдивости этого рассказа. Во-первых, вожди дикарей редко кого посвящали в подобные вещи, во-вторых, если пещера — это лабиринт, то как вождю удалось выбраться из него без силы, родственной камню? Неллас не исключал наличия на земле третьей мавки, но вероятность, что этот некто попал в пещеры, погулял там, посмотрел на камень и вышел ни с чем, мала. Хотя, если у того умственные отклонения…       — Откуда же ему, в таком случае, знать, что там хранится камень? – нахмурился Неллас и взял в руки вырезанную из дерева фигурку сидящего на троне короля. Покрутил в руках, подбросил и поймал.       — Как сказал вождь, он увидел сон, в котором увидел этот камень в недрах пещеры, находящейся рядом с их поселением. Оттуда ещё раздается женское бормотание.       — Звучит как детская страшилка, — произнёс, наблюдая за тем, как король подлетает и падает обратно на ладонь. Бугата выпрямился и повернулся к принцу.       — Мне более нечего вам поведать. Это всё. Так что прикажете? Племя сжечь, разведчиков отправить на поиски? — тонкая черная густая бровь поднялась вверх, образуя на гладком лбу несколько длинных морщин.       — Зачем же так кровожадно, мой друг? — насмешливо проговорил Неллас и, в очередной раз поймав фигурку, со стуком опустил её на стол. — Дикарей не трогать. Разведчиков никуда не отправлять. Они не справятся с лабиринтом. Я отправлюсь лично. — перевёл взгляд с деревянного короля на слугу. — Сходи к кузнецу, пусть изготовит нужное кольцо. К завтрашнему вечеру всё должно быть готово. Если всё понятно, можешь идти.       Бугата преклонил голову, развернулся и направился к темному углу.       — И, Бугата, — слуга замер, обернулся. — Отец не должен об этом знать.       — Для всех я нем, глух и слеп, господин.       Неллас кивнул, и фигура слуги слилась с тенью.