Дар

С той особенной смесью восхищения и лёгкой тревоги, с какой могут смотреть друг на друга только влюблённые, Тауриэль наблюдала, как Кили спускается с одного из огромных деревьев на берегу небольшого ручья, у которого они сегодня решили разбить лагерь. Раз уж они оба считали, что в путешествии, в которое они отправились несколько дней назад, им спешить совершенно некуда, то обычно выбирали место для ночёвки после полудня, а остаток дня проводили в тренировках или приводили в порядок оружие. Тауриэль как никто знала, что пренебрегать безопасностью в Лихолесье, пусть даже на короткое время, может быть очень опасно. За те недели, что они оставались в Туилимбаре после того, как король неожиданно посоветовал им отправиться к галадримам, Тауриэль и Кили несколько раз ходили в лес — иногда вместе с Эльхадроном и его солдатами, иногда сами по себе — чтобы разобраться с пауками. Однако успеха они не добились, потому что так и не смогли понять, откуда и когда появляются эти восьмилапые чудища. Время от времени они натыкались на маленькие группки тварей, но они были слишком далеко друг от друга, чтобы можно было сказать, будто все пауки движутся в каком-то одном направлении. Поэтому пришлось предположить: что бы там ни случилось в Дол Гулдуре, теперь пауки беспорядочно блуждают по Лихолесью, и их поведением не управляет какая-то конкретная сила. Никто из них особо не верил в это предположение, но раз уж другого объяснения не предвиделось, Кили и Тауриэль в конце концов решили, что больше нет смысла откладывать путешествие в Лотлориен. И если на то пошло, поход на юг даст им ещё больше возможностей уничтожить новые паучьи гнёзда. И вот с тяжестью в сердце и тревогой перед возможными приключениями эльфийка и гном покинули уютное Ласточкино гнездо, но чувство угрозы, которая исходила от пауков, так и осталось где-то на задворках сознания, вынуждало всё время держаться настороже. Однако сегодня Тауриэль разрешила себе немного полениться, пока Кили тренировал кое-какие навыки, которым научился у неё за последние месяцы. Наблюдая, как он спускается с дерева, на которое чуть раньше залез, попеременно раскачивается на ветвях и скользит по стволу на подошвах ног, она не могла не восхищаться тем, каких успехов он смог достичь за такое короткое время. Хотя до изящества и ловкости эльфов гному было далеко, он двигался точно и эффективно, и это позволяло ему быстро справляться с почти что любым испытанием, которые Тауриэль или он сам выбирали во время своих тренировок. Вдобавок ко всем его успехам, Тауриэль поражалась тому, как изменилась его внешность. Кили не только привык одеваться, как эльф, но даже отказался от своих неуклюжих сапог и сменил их на эльфийские, в которых было намного удобнее ходить по неровной лесной земле. А ещё эльфийка заметила, что с тех пор, как они прибыли в Лихолесье, он стал стройнее, хоть и остался таким же сильным и мускулистым, каким она запомнила его с первой встречи. Волосы у него тоже стали длиннее, теперь он завязывал их сзади, непокорные тёмные пряди выбивались из-под заколки, которую он для этого использовал. Тауриэль любила смотреть, как он нетерпеливо откидывал их с лица всякий раз, когда всерьёз увлекался каким-нибудь делом — это была маленькая, неосознанная привычка, одна из тех, которые она начала замечать только теперь, когда узнала его как следует. Сейчас, когда Кили почти спустился, его брови опять сосредоточенно хмурились, хотя у рук были дела поважнее, чем разбираться с непослушными волосами. Тауриэль вздрогнула: на секунду ей показалось, что он потеряет равновесие и свалится вниз, но потом гном опять выровнялся и, умудрившись повиснуть на самой нижней ветке, приземлился на один из гигантских корней, торчавших из земли у самой воды. Кили слегка покачнулся, пытаясь удержаться и не упасть. Когда он убедился, что надёжно стоит на ногах, то оглянулся через плечо и нахально ей улыбнулся. Эльфийка не стала показывать, что на самом деле гордится им, а только закатила глаза. Однако потом, поддавшись неожиданному озорному порыву, полезла в сумку и бросила ему яблоко. — Лови! — крикнула она, чувствуя, как при виде его ошарашенного лица внутри начинает подниматься волна смеха. Как и ожидалось, Кили инстинктивно вытянул правую руку и поймал яблоко, но из-за этого потерял равновесие и с громким плеском шлёпнулся в реку. Тауриэль закрыла рот руками, чтобы приглушить тихий смешок, пока гном кашлял и отплёвывался. Потом он уселся и уставился на неё мрачным взглядом. — Ты что, хочешь меня утопить? — спросил он, мокрые пряди волос облепили его лоб. В этот раз Тауриэль рассмеялась. — Пришлось бы очень постараться, учитывая, что вода даже не доходит тебе до колен. Кили с притворным возмущением фыркнул. — Мужчины и повыше меня тонули в более мелких водах. Эльфийка улыбнулась. — Не сомневаюсь, — она оглядела его растрёпанную фигуру, — Прости. Не знаю, что на меня нашло. Со всем достоинством, на которое только был способен в своём теперешнем положении, Кили откинул назад мокрые волосы. — Да не волнуйся, — его улыбка стала лукавой, — Вообще-то, водичка приятная. Не хочешь искупаться со мной? По его шее стекали капли воды, мокрая рубашка облепила верхнюю часть тела, и от этого она почти соблазнилась принять его предложение. Однако её было не так-то легко обмануть. День выдался неплохой, в воздухе ощущался привкус весны, и этого нельзя было не заметить, но всё-таки зима ещё не совсем покинула эти края, поэтому Тауриэль готова была поспорить на свой лучший набор стрел, что вода в речушке попросту ледяная. — Спасибо, но нет, — эльфийка ухмыльнулась, показывая, что разгадала его уловку. Казалось, Кили ненадолго расстроился, но потом опять озорно ей улыбнулся. — Ну ладно, — протянул он, выходя из воды, — Если ты не хочешь прийти ко мне, тогда мне самому придётся идти за тобой. С этими словами гном выскочил из ручья и с поразительной скоростью, особенно для того, на ком мертвым грузом висели мокрые вещи, бросился к ней. С истошным визгом Тауриэль мгновенно вскочила на ноги, пытаясь увернуться от очень мокрых и очень холодных объятий любимого. Пару минут Кили гонялся за ней по берегу реки, а когда наконец поймал, обхватив руками тонкую талию, она не стала сопротивляться и позволила ему повалить себя на землю. Ледяные капельки падали с него на её тело, отчего кожу как будто покалывало иголками. Прохладными губами он прижимался к её шее, горлу, ключицам, и Тауриэль откинула голову на мягкую мшистую землю, чтобы ему было удобнее ласкать чувствительную кожу. Сквозь листву над головой виднелось голубое небо, и эльфийка, вдыхая ароматный воздух ранней весны, думала, что ещё никогда не чувствовала себя настолько живой. Когда Кили принялся прокладывать дорожку из поцелуев вдоль выреза её платья, Тауриэль выгнула спину, её тихие вздохи как будто уговаривали его продолжать. И он продолжил. Ловкие руки скользнули под подол её короткого платья, пальцы зацепили пояс штанов, стянули их с её длинных ног. Он быстро стащил с неё леггинсы, сапоги, и задержался только для того, чтобы оставить несколько нежных поцелуев на внутренней стороне бедра, чуть повыше колена, потому что отлично знал, что это всегда заставляет её хихикать. Задыхаясь от молчаливого удивления, Тауриэль приподняла голову со своей подушки из мха, когда вместо того, чтобы прижаться к ней сверху, Кили пробежал пальцами по её ногам, с которых только что спустил леггинсы, вниз, потом опять вверх, а его губы повторяли все движения рук. — Что ты делаешь? — спросила она, когда он сгрёб ткань её платья в ладонях и подтянул его вверх. Его губы не отрываясь скользили по её коже; когда он добрался до места соединения её бёдер, Тауриэль ощутила его тёплое дыхание на чувствительной плоти между ног и с дрожащим вздохом опять уронила голову на землю. — Ах, это, — выдавила она из себя. Эльфийка зарылась пальцами в мягкую землю, пока Кили продолжал ласкать её губами: от каждого укуса, каждого лёгкого прикосновения его языка по телу пробегала волна удовольствия. Когда к губам присоединились пальцы, чтобы добраться туда, куда языком было не достать, Тауриэль чуть не потеряла себя, отдавшись этим волнам чистого вожделения. Однако, удивив и себя, и его, она ухватила гнома, подтянула к себе так, что теперь он улёгся на неё сверху. — Ты не дашь мне закончить? — спросил Кили, прикрывая отяжелевшие от желания веки. — Дам, — выдохнула она, в то время, как её пальцы принялись теребить пряжку на его поясе, — Но не так. Кили не нужно было повторять дважды — как только их неловким рукам удалось достаточно далеко спустить с него брюки, он быстро, настойчиво соединился с её телом. С его волос всё ещё капала вода, а мокрая рубашка начала пропитывать влагой лиф её платья, но ей было всё равно. Во всяком случае то, что они оба до сих пор были почти полностью одеты, только ещё больше возбуждало, и Тауриэль обнаружила, что сжимает в кулаках ткань рубашки гнома, притягивая его ещё ближе к себе, пока они двигались вместе. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы достичь пика удовольствия — учитывая, как хорошо Кили поработал над ней — и как только это случилось, он кончил следом, крепко сжав её в объятиях, в то время, как страсть друг к другу переполняла обоих. Потом они лежали на земле, глядели на деревья и небо, медленно, постепенно выравнивая дыхание. Тауриэль чувствовала себя такой расслабленной, такой невероятно спокойной, что погрузилась в лёгкую дремоту. А ещё она знала, что из-за этого ничего не случится, потому что Кили был рядом, чтобы оберегать её. Когда Тауриэль опять начала полностью осознавать, где она, и что её окружает, то не смогла точно сказать, сколько прошло времени — было ещё светло, а значит, не больше часа. Кили лежал на животе рядом с ней и, опираясь на локти, изучал раскрытую перед ним на земле книгу. Эльфийка заметила, что он надел запасную рубашку и брюки и сложил маленький костерок, над которым на низкой ветке сушилась его мокрая одежда. В темноте они старались вести себя осторожно и не разводить костров, потому что огонь мог привлечь незваных гостей. Но раз уж дневного света оставалось вполне достаточно, она посчитала, что опасности нет, и наслаждалась исходящим от огня теплом. Тауриэль села, заглянула гному через плечо, чтобы увидеть страницы, которые он изучал. Это была одна из её собственных книг, Фаэрверен дала её ей в первые дни обучения. В томике перечислялись все целебные растения, а также рассказывалось, как их использовать и где найти. С тех пор, как Кили попросил её кое-чему его научить, они пользовались похожими книгами, с которых ему было проще начать. На полях они нацарапали перевод эльфийских текстов, чтобы гном мог читать их сам. Хотя Тауриэль уже начинала подозревать, что его знания синдарина становятся всё лучше день ото дня — он быстро учился, хотя и с большой неохотой принимал от неё похвалу. — Я не большой любитель науки, — сказал Кили однажды, когда она заметила, что у него всё отлично выходит, — И вряд ли кто-то назовёт меня особенно умным. — Тогда, может, они просто не очень хорошо тебя знают, — ласково сказала она, — Не так, как я. Кили покраснел и попытался отшутиться в ответ, но Тауриэль видела, что он тронут её словами. Для неё оставалось загадкой, как можно не заметить, что молодой гном обладает острым умом, однако он сам явно считал, что именно так о нём и думают другие. Теперь, когда она наклонилась поближе, чтобы легонько поцеловать его в шею, гном, не отрывая глаз от лежавшей перед ним страницы, потянулся, накрыл ладонью её руку у себя на плече. Эльфийка тоже рассмотрела рисунок и надписи, которые были под ним. — Бузина — спросила она, — Ты помнишь, для чего её употребляют? Кили ответил сразу. — От боли и воспаления. Особенно, если есть ещё и опухоль. — Верно, — Тауриэль гордо улыбнулась, — А ты помнишь заклинание, которое можно с этим использовать? Пару секунд гном молчал. — Нет, — сказал он, его голос был таким же угрюмым, как и его лицо, — Но я… Нет, это прозвучит глупо. — Всё равно расскажи, — мягко попросила Тауриэль. Он вздохнул. — Я не могу вспомнить слова, но когда думаю о том, для чего они нужны, то, кажется… что-то чувствую, — он повернул голову и посмотрел на неё, — Звучит ужасно глупо, я знаю. — Совсем нет, — Тауриэль выдержала его взгляд, — То, что ты чувствуешь — это твой дар, он зовёт и направляет тебя, — когда Кили недоверчиво насупился, продолжила, — Кто угодно может выучить слова заклинания или научиться определять растения. Но только те, у кого есть истинное призвание, могут использовать и то, и другое в полной мере. Гном продолжал хмуриться, хотя морщинки у него на лбу немножко разгладились. — А что, если я не сумею научиться достаточно быстро? Или не смогу вспомнить, что делать, когда дело дойдёт до худшего? Тауриэль, конечно же, знала, что его беспокоит. Кили боялся, что с ней опять может что-то случиться, только в этот раз он уже не сможет её спасти. Она знала это, потому что и сама боялась того же: понимание, что счастье, которое они обрели друг с другом, может так легко разбиться, всегда грозило поглотить её в самые тёмные дни. — Когда придёт время, ты будешь готов, — проговорила она, заставляя себя отбросить ради него все сомнения, — Ты будешь знать, что делать. Просто немножко поверь в себя. Как я в тебя верю. Тогда Кили повернул голову, нежно поцеловал её пальцы, а на его губах заиграла ласковая улыбка. Он ничего не ответил, но Тауриэль могла сказать, что пока ей удалось чуть-чуть развеять его страхи. Эльфийка сжала его плечо и поднялась на ноги, чтобы оставить его заниматься в одиночестве. Она потянулась, пытаясь подставить кожу под последние лучи заходящего солнца — по крайней мере те, которые ещё пробивались сквозь ветви деревьев над головой. Под влиянием внезапного порыва она спустилась к маленькому ручью. По-прежнему с голыми ногами, босая, она недолго постояла в нерешительности, а потом шагнула в воду. Как она и думала, вода и в самом деле оказалась очень холодной. Тауриэль приподняла юбку и сделала несколько шагов, наслаждаясь тем, как от холода покалывает кожу. Вода доходила ей до колен, и эльфийка стояла в ней, зарывшись пальцами ног в песчаное дно. Уже очень давно она не ощущала такой тесной связи с лесом, как сейчас, её душа и окружающий мир пребывали в полной гармонии друг с другом. Тауриэль глубоко вздохнула, позволяя себе насладиться редкими минутами блаженного покоя. Но, как это обычно бывает, продлились они очень недолго. Она не могла сказать, появилось ли что-то в воздухе или это было просто какое-то чувство глубоко внутри, но она вдруг поняла, что вот-вот случится нечто ужасное. Эльфийка повернула голову и посмотрела вверх по течению, чтобы попытаться определить, откуда взялось то, что она только что испытала. Она была настолько сосредоточена, что даже не заметила, как Кили подошёл и встал у неё за спиной. — В чём дело? — его пальцы легко прикоснулись к её руке. Как это часто случалось в последнее время, он, видимо, как-то узнал, что её что-то тревожит, хотя она ничего не сказала, даже не шевельнулась. — Я не уверена, — пробормотала Тауриэль; она наклонила голову, напрягая все свои чувства. Вот, опять. Она встряхнулась и, обернувшись, схватила гнома за руку, — Нам нужно собираться, — спокойно, но настойчиво проговорила она, — Боюсь, что поблизости что-то происходит. И что бы там ни было, уж точно ничего хорошего. Кили нахмурил брови. — Пауки? — спросил он, по его голосу было яснее ясного, что он уже сыт по горло этими тупыми, упрямыми тварями. — Возможно, — уклончиво ответила она, потому что до сих пор не могла понять, что именно недавно испытала, — Наверняка мы скоро это узнаем. Кили вопросительно поднял бровь. — Потому что они идут за нами? Гном внимательно всматривался вдаль вверх по течению ручья, стараясь разглядеть тех, кто собирался на них напасть. — Может, и так, только это не имеет значения, — сказала Тауриэль, — Потому что мы не станем сидеть на месте и ждать, пока они сделают это. Кили насмешливо фыркнул. — Значит, я наконец-то смогу похвастаться, чему успел научиться. Перспектива боя не особенно обрадовала Тауриэль, но азарт молодого гнома оказался заразительным. — Всё равно, давай не будем терять голову, — предупредила она, — Не стоит ввязываться в драку, если есть возможность её избежать. — Да ну, я не привык лезть на рожон, — ответил он ей, — Ты же меня хорошо знаешь. Эльфийка закатила глаза и, спрятав нежную улыбку, прошла мимо него к их пожиткам. — Боюсь, даже слишком. Пока они собирали вещи, распихивали всё, кроме оружия, под корнями большого дуба, Тауриэль не могла избавиться от неприятного покалывания в затылке, её противно тошнило от ощущения, что им вот-вот придётся столкнуться лицом к лицу с какой-то неизвестной опасностью. И хотя её душа воительницы буквально умоляла уничтожить то, что скрывалось в тени, она надеялась, что сражаясь с врагом, а не убегая, они не навлекут на себя больше неприятностей, чем смогут выдержать. Тауриэль в последний раз проверила оружие, выпрямилась и обернулась, чтобы взглянуть на гнома. Когда их взгляды встретились, она ощутила, как спокойствие вдруг окатило её мощной волной. Она понимала, что нельзя терять времени, но всё-таки сделала несколько шагов, чтобы дотянуться до него. Эльфийка соединила их руки и, поднеся их к губам, поцеловала костяшки его пальцев. — Amrâlimê, — сказала она, не отрывая от него взгляда. Кили высвободил одну руку, погладил её по щеке. — Обещаю, что буду осторожным, — его голос звучал намного серьёзнее, чем раньше, — Если и ты пообещаешь то же самое. Ну вот, опять. Каждый из них так боялся того, что другой может пострадать, желание защитить друг друга было сильнее, чем любой инстинкт самосохранения. Возможно, в любви это делало их сильнее, но Тауриэль прекрасно понимала, что в бою это легко может стать слабостью. И однако же, с этим ничего нельзя было сделать, разве только надеяться, что судьба не поставит их перед выбором, который иногда приходится делать тем, кто любит кого-то больше, чем себя самого. Эльфийка крепко прижалась губами к его губам, стараясь вложить в поцелуй все то, на что сейчас не было времени. Она говорила себе, что позже у них будет полно времени, чтобы поговорить, и отчаянно желала, чтобы это ужасное чувство неизбежной беды наконец-то ушло. — Ты готов? — спросила Тауриэль, когда отстранилась, не в силах унять дрожь в голосе. Искренность его ответного взгляда дала ей надежду — сразу же стало спокойнее, тепло его глаз придавало сил и уверенности. — Как никогда, — ответил Кили, и в глубине души она знала, что это правда. — Тогда давай покончим с этим, — заявила она, выпуская на свободу воительницу, которая дремала в её душе. Было так приятно опять вернуться в привычную роль, чувствовать, как уходит волнение и тревога. Тауриэль бросила последний взгляд на то, что осталось от их лагеря, повернулась и направилась вверх по течению, а Кили шёл следом за ней. Что их ждёт впереди, она не могла знать, но, по крайней мере, в одном она всегда могла быть уверена: что бы ни случилось, он обязательно прикроет её.