Lynchpin

На следующее утро Цзян Чэн выходит из своей комнаты и чуть не натыкается прямо на Цзинь Цзысюаня, который, должно быть, пришёл сюда ещё раньше сегодня или даже, возможно, прошлой ночью. Ему хочется развернуться и зайти назад. С одной стороны, его будущий зять всё ещё жив, и это хорошо, потому что А-Цзе любит его, и он — половина того, что нужно, чтобы подарить Цзинь Лина. С другой стороны, этот заносчивый юнец никогда не нравился заклинателю, пока не женился на А-Цзе, и мнение о нём, конечно же, не улучшилось, поскольку завтрака ещё не было. - Я слышал, что Вэй Усянь вернулся, — произносит Цзинь Цзысюань, не приветствуя его, даже не кланяясь, что создаёт впечатление его невоспитанности. - Я слышал, что он сломал запястье Цзинь Цзысюня. — И тебе жаль, что тебя не было здесь, чтобы увидеть это? – спрашивает глава Цзян. Лицо юноши напрягается, потому что Цзинь выгораживают своих людей в любой ситуации. Это было бы отличным качеством, если бы не тот факт, что так много гниющих семян осталось в плодах их клана, распространяя свою гниль на всех вокруг себя. - Тебе повезло, что это всё, что он сломал. Цзинь Цзысюнь оскорбил моего брата и сестру, и это он попросил о поединке. Если мой брат может победить одного из ваших благородных учеников, даже не используя свой меч, талисманы и не вспотев, у вашего клана есть более серьезные проблемы, о которых нужно беспокоиться. Губы парня сжались в тонкую неодобрительную линию. - Это было чрезмерное применение силы в поединке между союзниками. - Он замахнулся мечом себе за спину, чтобы попытаться разрезать моего брата пополам. Вэй Усянь мог вовремя уйти от удара, но тогда Цзинь Цзысюнь вонзил бы себе в спину собственный клинок. - Цзян Чэн слегка насмешливо поклонился. – Всегда пожалуйста за неповрежденный позвоночник вашего кузена. Он ожидал гнева Цзинь Цзысюаня, но вместо этого просто смотрел на него, обдумывая. - Ты изменился, глава клана Цзян. Чёрт. - Я? — спрашивает он, поднимая бровь. — Да, — отвечает юноша. - Раньше ты скрывал все острые углы своего характера, потому что беспокоился о том, кому они могут навредить. И о том, что о них подумают люди. Он так ошеломлён, что на мгновение теряет дар речи. Неужели его так легко разглядеть? Или Цзинь Цзысюань действительно был таким наблюдательным? Цзян Чэн не уверен, какой из вариантов более неприятный. - Пожалуй, да. Так стало гораздо лучше. - Это верно для обеих временных шкал. - Поединок произошёл в банкетном зале, на глазах у многих людей. Обманывать или выкручиваться бесполезно. Твой двоюродный брат вёл себя грубо, и мой брат поставил его на место вместо меня. Ему стоит лучше понимать, как правильно обращаться к главе Великого клана. И вдвойне быть осторожным, когда этим главой клана являюсь я. - Искры молнии танцуют на его руке. От улыбки Цзинь Цзысюаня начинает чесаться всё тело. Чёрт, как же он его бесит. Жаль, что А-цзе любит этого придурка, и тот нужен, чтобы подарить Цзян Чэну любимого племянника. Он кланяется так же формально, как и подобает ученику кланяться главе чужого клана. - Разумеется, я приму близко к сердцу мудрость такого опытного и беспристрастного главы клана. Цзян Чэн чувствует искру искреннего веселья, которую злобно подавляет. Не нужно начинать любить этого мудака сейчас. — Ой, отвали, — рычит он, проходя мимо юноши и задевая его плечом. Цзян Чэн не задерживается, чтобы проверить, но думает, что Цзинь Цзысюань смеётся. *** Лань Сичэнь прибывает почти в полдень, и Не Минцзюэ немедленно созывает собрание. Что было бы хорошо, если бы все не были там, а Цзян Чэн всё ещё бегал в поисках своего брата, которого бесполезно оправдывать. Он не может вспомнить, присутствовал ли Вэй Усянь на этой встрече в прошлый раз. Тот пропустил так много собраний, что все они сливаются в его памяти, времена, когда Цзян Чэн чувствовал себя неуверенным и одиноким, вынужденным принимать решения, которые, как он думал, ему не придется принимать десятилетиями, и лицом к лицу с людьми, которым он не особенно нравился, и всё, чего хотелось - чтобы старший брат был рядом с ним. Что ж, теперь Цзян Чэн не такой испуганный ребенок. Тем не менее. Вэй Усянь должен быть здесь. - А-цзе!— кричит он через двор туда, где сидит и читает его сестра. Она вздрагивает и смотрит на него, склонив голову набок. - Цзэу-цзюнь здесь, и Чифэн-Цзюнь созвал собрание. Найди, пожалуйста, брата и приведи его туда. - По крайней мере, он может использовать формальные имена, когда кричит через дом их хозяина. А-цзе кивает, а затем делает отталкивающий жест руками, она слишком воспитанная, чтобы кричать через двор, и парень улыбается ей, прежде чем повернуться и отправиться обратно на встречу. Поскольку чудо прошлой ночи было слишком хорошим, чтобы продлиться долго, едва Цзян Чэн входит в комнату, как Цзинь Цзысюнь открывает свой толстый рот. - Серьёзно? Разве не высокомерно со стороны Вэй Усяня заставлять нас вот так ждать? Конечно, мы все благодарны ему за то, что он убил Вэнь Чао, но мы так долго ждали, а его всё нет! Неужели он действительно считает себя намного выше нас? Воздух в комнате меняется, все смотрят друг на друга. Цзян Чэн смотрит на Цзинь Цзысюаня, но в ответ получает лишь гладкое пустое лицо. Ах да, вот почему он ненавидел его. - Как твоё запястье? – в отместку интересуется глава Цзян. Он может видеть шину, удерживающую его на месте. Даже с духовной энергией на исцеление уйдёт несколько дней. Тот краснеет и открывает рот, чтобы ответить, но Цзян Чэн не позволяет ему, отворачиваясь, чтобы обратиться к братьям Не и Лань. – Я послал мою сестру найти Вэй Усяня. Спасибо всем за ожидание, но мы можем начать. Я расскажу ему обо всем, что он пропустит. — Ты даже не знаешь, где он? - Цзинь Цзысюнь давит, в равной мере насмешливо и с сожалением. Когда Цзян Чэн был моложе, этот базовый тип манипуляции сильно действовал на него. Теперь это почти забавно. - Ты всегда знаешь, где находится каждый ученик Цзинь? - Я бы знал, где находится мой брат, — отвечает юнец, и снисходительный тон, которым он говорит «брат», как будто это не совсем то, чем является Вэй Усянь, вызывает у Цзян Чэна желание отрезать ему язык. — О, — говорит он мягко и смертоносно, совсем как его мать. - Как странно. Я уверен, что Цзинь Цзысюань не знает, где все его братья. По комнате пробегает рябь, отчего лицо Цзинь Цзысюаня становится напряженным, тот явно стесняется. Распутная репутация его отца и все бастарды, которых он породил — больное место, пятно на сияющей, честной репутации Цзинь. Цзян Чэн не позволяет себе жалеть его. Если бы он не хотел стать мишенью, должен был что-то сделать со своим двоюродным братом. В конце концов, Цзян Чэн предупредил его. - Почему вы… все защищаете Вэй Усяня, сына… - Цзыдянь вспыхивает на руке, но в этом нет необходимости. Рот Цзинь Цзысюня закрывается, из него вырываются приглушенные звуки, но не слова. Все поворачиваются к Лань Ванцзи, который ничуть не двигается и ни на кого из них не смотрит. Лань Сичэнь приподнимает бровь. - Ванцзи. Лань Ванцзи только моргает, как будто его брат вообще ничего не сказал. Ему не сошло бы с рук, если бы он наложил это заклинание на кого-то другого, но он - знаменитый Второй Нефрит клана Лань, а Цзинь Цзысюнь — единственный здесь, кто не является ни главой клана, ни наследником главы клана. - Может быть, начнём собрание? — произносит Не Хуайсан, глядя на них поверх веера. После этого смотрит на своего брата, будто не уверен, что вообще должен был что-то говорить, но Не Минцзюэ только кивает и указывает на карту. Цзинь Цзысюнь бросает на них гневные взгляды, пока не истекает заклинание молчания, но, к счастью, воздерживается от того, чтобы сказать что-то ещё, что заставило бы Цзян Чэна хотеть его выпороть. Пока они разговаривают, юноша начинает вспоминать прошлое. Это была важная встреча, на которой четыре основных клана решили дать последний бой против Вэней. Это означает, что, когда встреча подходит к концу, он лишь немного удивляется, когда двери открываются и Вэй Усянь входит внутрь как раз в тот момент, когда они обсуждают ужасную, разрушительную силу, называемую Иньским железом. Эту часть Цзян Чэн помнит. Чего он не помнил, так это запаха серы, окружавшего его брата, но опять же, тогда ему не было известно, что это значит, в первой временной линии это стало понятно гораздо позже. - Есть способы противодействовать его влиянию. Через месяц нам больше не придется беспокоиться об Иньском железе, — объявляет Вэй Усянь будто бы это что-то само собой разумеющееся. В первый раз он был так напуган, что мог только смотреть, но на этот раз изо всех сил пытается не закатить глаза. Он даёт брату лёгкий подзатыльник и почти улыбается, когда тот схватывается за голову, как будто Цзян Чэн расколол её, делая вид, что крайне опечален этим ужасным предательством, как и всегда в детстве. - Ты пропадаешь, заставляешь меня и А-цзе оббегать всё вокруг в поисках тебя, пропускаешь большую часть очень важных встреч, а потом появляешься только для того, чтобы сказать невероятные вещи? Ты ждал подходящего момента, чтобы войти? Его брат ошеломленно моргает, глядя на него, но некоторая кислинка, оставшаяся после использования тёмного заклинательства, отступает. - Всего несколько минут. Пока мне нечего было сказать, я просто ждал, пока всё закончится. Цзян Чэн шлёпает его сзади под колени Саньду, и Вэй Усянь отпрыгивает, эффективно разрушая последнюю пугающую, чуждую ауру, с которой он вошёл. Он так беспокоился о том, чтобы в первый раз показаться зрелым и ответственным взрослым. Но на этот раз знает, что все они дети, и важно, чтобы никто из них не забыл об этом. Важно, чтобы никто из них не забыл, что его брат — человек. - Не веди себя невежливо в гостях! У тебя вообще есть план реализации твоего безумного заявления? - Он уже знает, что есть, но все остальные нет. Вот из-за такого дерьма все так стремились напасть на его брата. — Да, — отвечает тёмный заклинатель. - У меня всегда есть план. Он изо всех сил старается не выглядеть настолько скептичным, насколько себя чувствует, потому что это, вероятно, тоже плохо для репутации его брата, но, судя по тому, как Не Хуайсан прячет всё лицо за веером, у него не получается. — У меня есть план, — на этот раз серьезно говорит Вэй Усянь. Цзян Чэн даёт ему немного времени, а затем спрашивает: - Ты собираешься рассказать нам его? Вэй Усянь колеблется, затем качает головой. Он уже может видеть, как Цзинь Цзысюнь открывает рот, и никто не выглядит довольным таким ответом. - Это сработает? Клянешься ли ты моей жизнью, что это сработает? - Он не просит Вэй Усяня поклясться собственной жизнью, потому что знает, что его брат не слишком ценит свою жизнь. — Клянусь, — произносит юноша, всё также серьёзно. Он тянется к ремню, как будто собирается положить руку на Суйбянь, но на ремне, конечно, ничего нет. Он опускает руку. Цзян Чэн обнял бы его, если бы они не были перед таким количеством людей. Как кто-то когда-либо мог бояться его брата, если видели его, когда он выглядит так? Он выглядит как Цзинь Лин перед тем, как расплачется. — Молодой господин Вэй, — тихо интересуется Лань Сичэнь, — почему вы не носите свой меч? - Он не использует его сейчас, — отвечает Цзян Чэн, прежде чем его брат успевает сделать что-то большее, чем вздрогнуть. Лань Сичэнь всё ещё выглядит неуверенно, но, когда поворачивается к Лань Ванцзи, он… Ну, Цзян Чэн вообще-то не понимает, как меняется лицо Второго нефрита, но что-то, наверное, на нём отражается, потому что плечи Лань Сичэня расслабляются, и он говорит: - Понятно. - Если это всё… — Вэй Усянь не договаривает и слегка кланяется, прежде чем отступить и покинуть комнату. Цзян Чэн думает остаться, чтобы убедиться, что они не начнут нести чушь о его брате, но в этой комнате больше союзников, чем врагов, поэтому он только вздыхает и раздраженно говорит: -Старшие братья такие проблемные, - прежде чем пожать плечами и поспешить за Вэй Усянем. Не Хуайсан смеётся, и глава Цзян думает, что даже Лань Ванцзи мог улыбнуться. Он едва слышит вопрос Не Минцзюэ: - Что это должно означать? - прежде чем закрыть за собой дверь. Тёмный заклинатель умеет довольно быстро ходить на своих худых ногах, и Цзян Чэну приходится перейти на очень недостойный бег, чтобы догнать его. -Вэй Усянь! Что это было? Юноша останавливается, моргая, как будто не ожидал, что брат пойдёт за ним, что смешно, потому что он всегда шёл за ним. Ну, ладно, не всегда. Пока мог. До тех пор, пока у него не появились обязанности, которые мешали ему следовать за раздражающим старшим братом. -О чём ты? Юноша закатывает глаза, идя рядом, пока они гуляют по Нечистой Юдоли. -Ты знаешь. Обо всём этом. Где ты был этим утром? Что-то случилось? — Я просто пошёл прогуляться, — пренебрежительно отвечает тёмный заклинатель. — Ты хорошо справляешься, я тебе не нужен. Это буквально самая глупая вещь, которую когда-либо говорил Вэй Усянь, что впечатляет, учитывая количество идиотских вещей, которые постоянно вылетают изо рта его брата. Он протягивает руку, хватая брата за флейту, когда тот останавливается. Глаза юноши расширяются, и тот отдергивает её, но Цзян Чэн держит крепко, просто шагнув ещё ближе. Он не пытается забрать Чэньцин, просто держится за неё, и паника Вэй Усяня проходит, когда тот понимает, что брат не пытается отобрать у него оружие. — Ты был нужен мне там. Если тебе нужно быть где-то ещё, я … — он делает паузу, сжимая губы. Он не хочет винить Вэй Усяня в том, что у того есть какие-то свои дела, не тогда, когда альтернативой является одна из тех встреч с насмешливыми, невнимательными заклинателями, которая может заставить его сорваться, но также не хочет давать своему брату разрешение оставить его позади. - Я хочу, чтобы ты был со мной, — говорит он вместо этого. - Легче, когда ты рядом. -Я никогда ничего не упрощаю, — горько произносит тёмный заклинатель с дразнящей ноткой в голосе, но его глаза широко распахнуты от удивления. - Ты же знаешь, что я только создам проблемы, если буду там. Может быть, дело было не только в том, что Вэй Усянь имел дело с последствиями войны и Курганов и не имел своего золотого ядра. Может быть, он видел, как все были наполнены какой-то смесью страха и ненависти, и не хотел усложнять ситуацию своим присутствием. Чёрт возьми. Количество проблем, вызванных его присутствием, ничто по сравнению с проблемами, вызванными его отсутствием. — Я хочу, чтобы ты был там, — повторяет глава Цзян. Вэй Усянь первым отводит взгляд, но всё же кивает, и Цзян Чэн отпускает флейту. Ему требуется мгновение, чтобы отдернуть руку, чтобы они продолжили идти. Тишина приятна, но Цзян Чэн не хочет, чтобы она затягивалась. -Ты собираешься рассказать мне, что тебя на самом деле беспокоит, или мне догадаться? Лань Ванцзи сегодня не похвалил твои глаза? Вы двое смущаете ещё больше, чем в Облачных Глубинах. — Цзян Чэн! — кричит он, и его лицо приобретает весёлый оттенок румянца. Он ищет какое-то очень простое, почти забытое, но глубоко укоренившееся действие. Протягивает руку, дергает Вэй Усяня за конец хвоста и бежит от него. На секунду ему кажется, что ничего не происходит, и он беспокоится, что выставил себя дураком, но затем брат недоверчиво смеется и гонится за ним. Хорошо, что у него много практики в беге в формальных многослойных одеждах главы клана. Вэй Усянь быстро набирает обороты, и не то чтобы Цзян Чэн мог обогнать брата до того, как тот провёл три месяца, проверяя свою скорость против свирепых трупов и других существ, пытающихся убить его. К счастью, у него есть фора, и он видит свое спасение впереди. - А-цзе! — кричит юноша, и сестра поворачивается к нему лицом. На мгновение он замечает, как её лицо тускнеет от горя и беспокойства, прежде чем ныряет за неё, схватив за плечи и развернув лицом к Вэй Усяню, как в детстве. Он едва замечает стоящего рядом Лань Ванцзи, слишком занятый тем, что использует старшую сестру в качестве щита, но как только Вэй Усянь поворачивает за угол, то резко останавливается с открытым ртом, прежде чем снова расплывается в улыбке. - Лань Чжань! — Вэй Ин, — отвечает тот. И его голос звучит не совсем сердитым, но и не счастливым. Цзян Чэн ожидал, что А-Цзе присоединится к их игре, потому что она всегда так делает, но чувствует её напряжение под руками. Он отпускает её, отступая и вставая рядом с Вэй Усянем, который хмурится, глядя между ними. -Шицзе, — медленно произносит он, — Лань Чжань сделал что-то, что тебя расстроило? Кажется маловероятным, что Второй Нефрит сделал бы что-то подобное, учитывая, что до сих пор тот был с ней почтителен, но они оба явно расстроены, и вокруг никого нет. А-цзе качает головой: - Нет, А-Сянь, конечно нет. Я только что задала ему несколько вопросов об сегодняшнем утре. Вэй Усянь напрягается, а его лицо темнеет. - И что он сказал? -Вэй Ин, — тихо говорит юноша, вглядываясь в его лицо. А-цзе делает шаг вперед, хватая его за предплечья. - А-Сянь, пожалуйста, не сердись на нас. О, это умно. Вэй Усянь никогда не может злиться на А-Цзе, и, объединяя себя с Лань Ванцзи, она делает так, что тёмный заклинатель не может злиться и на него тоже, без намёка на то, что он злится на неё. -Я не сержусь, — отвечает парень, но практически всё в его позе и тоне говорит об обратном. Или, ну, на самом деле – он выглядит испуганным. Почему он выглядит испуганным? Цзян Чэн оглядывается вокруг, как будто есть какое-то объяснение, не связанное с группой людей, с которыми он стоит, но вокруг них ничего нет. Его брат всё ещё смотрит на Лань Ванцзи, когда спрашивает А-цзе - Он рассказал тебе о Надзорном Пункте в Илине? Она качает головой. Ведь это правда, в конце концов. — Я рассказал, — вставляет Цзян Чэн. Вэй Усянь поворачивается к нему, и больно видеть выражение боли от предательства на его лице, и не понимает в чём причина, хотя должен бы. Он не сможет спасти своего брата, если не поймёт его. - Ну, по крайней мере, я заполнил пробелы. Она уже читала отчёты. - В прошлый раз он не беспокоился, но после того, как рассказал ей о Курганах, было глупо скрывать от неё, что все эти смерти были на руках их брата. В конце концов, ему нужны люди на его стороне, люди, которые любят Вэй Усяня и будут сражаться за него. А-цзе всегда была таким человеком, и она сможет лучше сражаться со всей информацией, которую только может получить. Вэй Усянь качает головой, пытаясь отойти в сторону, но А-Цзе не отпускает его руку. — А-Сянь, всё в порядке. Меня это не беспокоит. — Как это может тебя не беспокоить? — спрашивает тёмный заклинатель, и Цзян Чэн чуть не бьёт его по голове за то, что тот огрызается на их сестру, но брат так бледен, и его голос дрожит. Он вырывается из хватки А-цзе, но девушка не отпускает, и заставить её отпустить невозможно. Брови Лань Ванцзи хмурятся, и он меряется взглядами с Цзян Чэном достаточно долго, и только после этого осторожно наклоняет голову и отступает. Юноша не может решить, должно ли его раздражать то, что Второй Нефрит, кажется, доверяет только тому, чтобы оставить Вэй Усяня на попечение А-цзе, или счесть это здравым смыслом. -Это война, — непоколебимо объясняет девушка, как бы они ни хотели защитить А-цзе от всех ужасных вещей мира, это всё равно было напрасным усилием, поскольку она целыми днями помогала в качестве медика, — и они наши враги. Ты сделал то, что должен был сделать. -Мне не нужно было этого делать, — говорит он. - Я хотел сделать это. Они всё ещё люди, и я всё равно сделал это с ними. Мне было всё равно. Она смягчается, подходя ещё ближе к Вэй Усяню. -О, А-Сянь. Ты так переживаешь. Ты не такой, как они. Это не тоже самое. Он отворачивается, сглатывает, но ничего не говорит. — Не такой как кто? – уточняет Цзян Чэн. А-цзе вздыхает. - Я нашла А-Сяня на скале. Он наблюдал, как ученики Не перемещают пленных Вэней. А. Не не настолько жестокие, как Цзинь, но и не милосердные, они находятся в эпицентре войны. Он знает, что Вэй Усянь захочет помочь Вэням. И знает, что придётся придумать какой-то способ помочь брату спасти Вэней, если не хочет, чтобы всё это было напрасно. Но сейчас не время для этого. Попытка защитить Вэней до того, как война будет выиграна, просто нарисует мишень на их спинах. -Они били их кнутом, — говорит он сдавленным голосом, — за то, что те упали. О чёрт. Цзян Чэн видит отражение своего осознания на лице А-цзе. Он тянется, не задумываясь, подходя достаточно близко, чтобы прижать руки к спине брата, где, насколько помнит, остались шрамы от мадам Юй, использующей на нем Цзыдянь. Вэй Усянь вздрагивает от прикосновения, но он заперт между ними с А-Цзе: ему некуда идти. -Ты не стал монстром, убив Вэней в Илине, — говорит парень и едва узнает свой голос, яростный и полный решимости и так близкий к тому, чтобы сломаться. - Ты не такой, как солдаты, бьющие беззащитных мирных жителей. И эти люди – не ты. — Если они заслужили того, чтобы их били, то, может быть… — начинает тёмный заклинатель, и его глаза расширяются, а рот захлопывается. - Они не заслуживают этого! — настаивает А-цзе. Цзян Чэн рад, что их сестра справляется с разговором, потому что чувствует слёзы на своих щеках, и просто знает, что если откроет рот, то разрыдается. — И ты тоже. Матери не следовало этого делать — я ненавижу её за то, как она обращалась с тобой и А-Чэном! А-цзе задыхается, отпуская Вэй Усяня только для того, чтобы прикрыть рот руками. Цзян Чэн никогда не слышал, чтобы девушка говорила, что она кого-то ненавидит. Это не тот разговор, который им следует вести посреди Нечистой Юдоли, где любой может их подслушать. -Пошли, — говорит он, хватая обоих за руки и таща их в комнаты. Им приходится несколько раз сворачивать, чтобы их не заметили, но последнее, что им нужно - слухи о том, что они все бегают в слезах. Глава Цзян закрывает за собой дверь, потом оборачивается. А-Цзе и Вэй Усянь оба сидят на коленях и смотрят в пол, на грани срыва по совершенно разным причинам. Он сидит рядом с ними, и не знает, что делать, не знает, как исправить ни одну из них. Он даже не знает, как исправить себя. - Прежде чем мы пришли сюда, мы посетили зал предков, и я сказал нашим родителям, что никогда не прощу им того, что они сказали Вэй Усяню, — говорит Цзян Чэн в тишине. — Ничего страшного, если ты чувствуешь то же самое, А-цзе. -Это не так! — вырывается у Вэй Усяня, и он проводит рукой по лицу. - Всё в порядке, всё в порядке, я… мадам Юй в любом случае была права, вы не должны на неё сердиться, это была моя вина. Не сердись на свою мать. Необходимость слушать, как его брат защищает его мать, которая была без нужды так жестока к нему — это то, что ему не пришлось пережить в первый раз. Как будто его грудь разрывается. -Ты не сделал ничего плохого и не был виноват. Как ты можешь такое говорить? Рыдание А-Цзе — худший звук, который он когда-либо слышал, где-то рядом с её последним булькающим вздохом посреди поля битвы. Она бросается к ним обоим, протягивая руку, чтобы притянуть их достаточно близко, чтобы можно было обнять. Она встаёт на колени настолько низко, что может положить подбородок им обоим на плечи, даже когда они оба обнимают её сзади за талию. - Я любила свою мать, — говорит девушка тихо и яростно, весь гнев, который прячет, превращается во что-то более острое, обжигающее. — Но я так сильно люблю вас обоих, а она нет, и я ненавидела её за это. — Она была жестока и с тобой, — вставляет Цзян Чэн, даже если произнести это вслух кажется предательством. Он ни за что бы не выдержал этот разговор в первый раз, тогда был слишком груб, слишком близко к событиям разрушения Пристани Лотоса. И едва может справиться с этим сейчас. А-цзе пожимает плечами, сжимая братьев крепче. -Мне было не так больно, когда она была жестока со мной. Если бы я могла взять на себя все её резкие слова и действия, я бы это сделала. Если бы я могла взять удары её хлыста за тебя, я бы так и сделала. Я люблю вас. Вас обоих. Вы понимаете? Нет ничего, что могло бы заставить меня любить вас меньше. Я не знаю как. Если бы я не знала, как любить вас, я бы не знала, как дышать. Это было несправедливо по отношению к А-цзе, насколько их родители полагались на неё, как много ей приходилось заботиться о них, но она делала это так хорошо. — Шицзе, — шепчет Вэй Усянь и чувствует, как его брат трясется рядом с ним. Цзян Чэн крепко держит его за руку, как в тот день, когда родители отослали их от Пристани Лотоса. - Разве теперь ты не будешь называть меня А-цзе? - спрашивает девушка. - Матери здесь нет для того, чтобы остановить тебя. Это не твоя вина, и нехорошо, что она ушла, но она умерла. Тебе больше не нужно её бояться. — Я знаю, — отвечает брат, но не похоже, что соглашается с ней. Учитывая этот разговор, то, чем бы он ни занимался этим утром, и тот факт, что он явно не выспался, Вэй Усянь измотан. Требуется всего несколько минут тишины, прежде чем тот падает на них, едва в силах держать глаза открытыми. Они осторожно перемещают его, чтобы заставить лечь, свернувшись калачиком на бок и прижимая флейту к своей груди, положив голову на колени А-цзе. Он выглядит почти умиротворенным. — Он пытался называть тебя А-цзе? — спрашивает Цзян Чэн, понизив голос, чтобы не разбудить тёмного заклинателя. Она кивает, расплетая хвост Вэй Усяня, чтобы осторожно провести рукой по его волосам. -Это было, когда он только начал жить с нами. Так ты меня назвал, поэтому и он так меня назвал. Я не возражала. Мать однажды услышала и пригрозила, что скормит его стае диких собак, если ещё раз услышит, как он меня так называет. - Желудок Цзян Чэна переворачивается. - Я не против остаться Шицзе. Это звучит совсем иначе, когда между нами. Но я хочу, чтобы он знал, что может называть меня так, если захочет. Что я его сестра. Они все искалечены настолько по-разному, что мысль о том, что они могут исправить друг друга, смехотворна. Но им и не нужно разбираться в этом сейчас. Ибо прямо сейчас он может сидеть с сестрой и братом, которые его любят, которые ещё живы, и оставить всё остальное. На данный момент. Когда они уходят на ужин, их одежда поправлена и лица вымыты, а Вэй Усянь улыбается. *** Той ночью он отправляется на поиски Лань Ванцзи и, когда находит его, тот оказывается с Вэй Усянем. На крыше. Как он вообще забрался туда без своего золотого ядра? У него есть для этого специальный талисман или просто залез туда как обезьяна, без подручных средств? Цзян Чэн и сам может немного контролировать свои движения даже без золотого ядра, но недостаточно хорошо, чтобы легко прыгать по крышам. Он с самого начала не очень-то ждал этого разговора, и от этого стало только хуже. Он запрыгивает на крышу. Лань Ванцзи сидит вполне респектабельно, а Вэй Усянь распластался с бутылкой вина в руках, запрокинув лицо и глядя на звезды. Цзян Чэн почти сожалеет о том, что испортил этот приятный момент, за исключением того, что Вэй Усянь — его старший брат, так что в основном он рад испортить этот приятный момент. - Это так отвратительно, ты можешь не вести себя так? Вы собираетесь заплетать друг другу косы и петь под луной? Лань Ванцзи, ты должен знать, что мой брат отвратительно заплетает волосы. Вот почему его причёска всегда такая простая. — Мне нравятся волосы Вэй Ина, — говорит Второй Нефрит, затем моргает, как будто не может поверить, что только что сказал это. Цзян Чэн тоже не мог поверить, что он сказал это. Его вырвет на обоих. -Я сломаю тебе ноги, — угрожает Вэй Усянь, но даже не удосуживается сесть, поэтому Цзян Чэн не слишком беспокоится. Брат покраснел, и не было уверенности в том, от слов Лань Ванцзи или от алкоголя. — Дай мне, — требует глава Цзян, отбирая бутылку из рук тёмного заклинателя и отпивая сам. И вздрагивает, когда она опускается. - Это даже не хорошо. -Ты просто слишком изнеженный, чтобы оценить такой напиток, — настаивает Вэй Усянь. — Я тебе для чего-то понадобился или ты просто пришёл докучать мне? -Не понимаю, почему я не могу делать и то, и другое одновременно. – Вздыхает юноша, опираясь на руки. — Я здесь по официальному делу как глава клана. Вэй Усянь садится. — Не похоже, что ты здесь по официальному делу главы клана. Он бы вылил остаток алкоголя на своего брата, если бы не знал, что это полностью сорвёт остальную часть разговора. - Что ж, я собирался говорить формально, но потом я обнаружил, что вы двое целуетесь здесь, и кажется глупым пытаться сейчас кланяться кому-либо. — Не целовались, — уточняет Лань Ванцзи и, чёрт возьми, совсем краснеет. Это весело. Вэй Усянь переворачивается, а Цзян Чэн пытается удрать, но недостаточно быстро. Брат садится на него и прижимает его руку к спине под неудобным углом. Хорошо, что ему плевать, что о нём подумает Лань Ванцзи. -Ты должен уважать своего старшего брата! -А тебе не следует целовать Второго Нефрита Лань на крышах посреди ночи,— парирует он, и, поскольку за последние двадцать лет научился паре вещей, перекручивается, возвращает руку в исходное положение, а затем вцепляется в голову Вэй Усяня. Это срабатывает только потому, что брат позволяет, и даже так Цзян Чэн всё ещё чувствует, как тот напряжён. Он просто взъерошивает ему хвост, прежде чем отпустить, делая полшага назад на случай, если тому понадобится пространство. Он почти уверен, что если он не прикоснётся к своему брату, то всё, что, чёрт возьми, творится в его голове, только усугубится, но также знает, что иногда от прикосновения становится ещё хуже, и, поскольку Вэй Усянь никогда ничего не говорит об этом, единственный способ, который можно использовать - обращать внимание, в чём он чертовски ужасен. До сих пор он в основном строил догадки, а у брата не было срывов нигде, где он мог увидеть, поэтому предполагает, что не слишком сильно облажался. Пока что. Вэй Усянь ухмыляется, садясь обратно, и, если это выглядит немного натянуто, Цзян Чэн делает вид, что не замечает. - Для чего ты здесь? Я тебе для чего-то нужен? - На самом деле я искал Лань Ванцзи, — признаётся он. Возможно, дразнить его перед тем, как попросить об одолжении, было не лучшей идеей, за исключением того, что Цзян Чэн почти уверен, что Второй Нефрит не позволит ничему помешать ему помочь Вэй Усяню, даже прямо сейчас, прежде чем полностью влюбится в него. Или, может быть, тот уже влюблён, Цзян Чэн не был посвящен в мысли Лань Ванцзи ни в одной временной шкале. - Брат сказал, что ты хотел сыграть для него и думал, что это может помочь? — Эй, эй, всё в порядке, я в порядке, — настаивает тёмный заклинатель. Они оба игнорируют его. - Думаю, будет лучше, если я сыграю Очищение, — отвечает юноша, его темные глаза сосредоточены на Цзян Чэне. Как и прежде, глава Цзян не мог прочесть на его лице ни единой эмоции, если только речь не шла о его брате, тогда Лань Ванцзи был до боли очевиден. Он поворачивается к Вэй Усяню. - Я понимаю, что твоё совершенствование отличается от других методов тёмного заклинательства. Но оно всё же небезвредно. Я хочу уменьшить повреждения. У Вэй Усяня такое же упрямое выражение, какое было с детства. На мгновение он так болезненно напоминает Цзинь Лина, что становится сложно дышать, но потом это проходит. Однажды он снова получит своего племянника. Будем надеяться. -Как глава твоего клана, я приказываю тебе позволить ему помочь тебе, — произносит Цзян Чэн, — и как твой младший брат, прошу об этом. Он почти никогда не называет себя младшим братом, хотя очевидно, что Вэй Усянь старше его. Это полностью обезоруживает тёмного заклинателя, радостная улыбка появляется на его губах, прежде чем тот фыркает, быстро поднимая голову вверх и превращая кривобокий хвостик в ещё большую катастрофу. - Если это для моего любимого младшего брата Цзян Чэна и прекрасного Ханьгуан-цзюня, как я могу отказаться? Чтобы не столкнуть его с крыши, Цзян Чэну потребовалось всё своё терпение. *** Когда он, в конце концов, заползает обратно в свою комнату, оставив Вэй Усяня и Лань Ванцзи всё ещё сидеть вместе на крыше, там его кто-то ждёт. Цзыдянь уже оживает, но через секунду он узнаёт, что это его сестра, ожидающая в одиночестве в его комнате с единственной горящей свечой. - А-цзе! Что-то не так? - Я думаю, ты должен сказать ему, — говорит она. Он действительно понятия не имеет, о чём говорит девушка. Та улыбается, поглаживая пространство рядом с собой. Всё это неприятно, как какая-то ловушка, но это А-цзе, так что он всё равно идёт. Она заправляет ему волосы за ухо и говорит: - Я думаю, ты должен рассказать А-Сяню настоящую причину, по которой ты снова оказался в Пристани Лотоса. На мгновение он забывает дышать. Прошло так много времени, что забылось, что А-Цзе знала, что сказал ей правду за эти долгие три месяца отчаянных поисков их брата. Она единственная, кому он это когда-либо говорил. — Нет, — автоматически отвечает юноша. Он никогда не говорил ему ни до смерти, ни после. — А-Чэн, — вздыхает сестра, беря его руку в свои. — Я знаю, что ты не хочешь. Я понимаю, почему ты не хочешь. Но я думаю, что это очень поможет А-Сяню, если он узнает. - Это заставит его чувствовать себя настолько ужасно виноватым, что он утонет в ближайшем водоеме глубже двух дюймов, — возражает глава Цзян. — Он уже такой, — ему хватает самообладания чтобы остановиться, прежде чем сказать «сломанный». Это правда, но А-цзе уже знает, и это никому не поможет. Девушка кивает. - Да. Но разве ты не слышал его сегодня? Он думает, что наша любовь условна. Он думает, что это то, что он может потерять. - Стыд вскипает внутри него, и Цзян Чэн подавляет его, потому что никак не может объяснить А-цзе, насколько эти слова вызывают у него желчь в горле. Он никогда не переставал любить своего брата, но, чёрт возьми, тому казалось, что это так. Он перестал верить ему. - Я думаю, если ты расскажешь, что ты сделал, может быть, А-Сянь не будет так беспокоиться об этом. Он закрывает глаза, делает один вдох, затем два, и доходит до трех, прежде чем у него вырывается: -А-цзе, это… - Он не может закончить предложение. Позорно? Смущающе? Обидно? Его брату будет больно это услышать. Он знает, что так и будет. — Я знаю, — спокойно говорит А-цзе, и когда она смотрит на него вот так, нежно и уверенно, с прямой спиной, он верит, что та знает его до мозга костей и всё равно любит. - Сделай это всё равно. Его старшая сестра что-то ему советует. -Хорошо. Как он может отказаться? *** Цзян Чэн не может заставить себя сделать это ни на следующее утро, ни на через день. А-цзе не давит, но хмурится чуть глубже, и откладывать разговор навсегда становится невозможно. Он даже не может больше откладывать, потому что довольно скоро его брат отдалится, и вовлечь его в какой-либо серьёзный разговор будет не только трудно, но и сложно. Это отвлечёт его от работы, которая, пожалуй, является последним, чем он хочет заниматься. В конце концов, им нужен Вэй Усянь, чтобы выиграть войну. На третье утро он идет в комнату тёмного заклинателя, поворачивая за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как Не Минцзюэ входит в комнату брата и закрывает за собой дверь. На какой-то ужасный момент он обдумывает идею о том, что Вэй Усянь и глава Не начали отношения, но это, пожалуй, слишком нелепо. Его брат раньше ни в кого не влюблялся, и от его общения с Лань Ванцзи тошнило ещё больше, чем в прошлый раз. С одной стороны, любовь Лань Ванцзи к Вэй Усяню — это то, на что он рассчитывает, и, если он сможет просто удержать их от неправильного понимания друг друга, они, вероятно, добьются сближения намного быстрее. С другой стороны, Второй Нефрит забрал у него брата, и Цзян Чэн свяжет его с Цзыдянем и сбросит с Пристани Лотоса, если тот попытается сделать это и на этот раз. Ему хочется, чтобы его брат был счастлив и в безопасности, но также, чтобы тот был дома. Он пробирается к двери, и подслушивание, вероятно, ниже его достоинства как главы клана, но уж точно не ниже его достоинства как брата Вэй Усяня. — …хорошо, правда, — заканчивает тёмный заклинатель. Наступает минутная тишина, и Цзян Чэну очень хочется увидеть, что происходит. - Хуайсан беспокоится о тебе. - Наверняка у тебя есть дела поважнее, чем то, что беспокоит Не Хуайсана? Сейчас же идёт что-то вроде войны, — замечает юноша легкомысленно или, может быть, даже поддразнивая. Только Вэй Усянь мог попытаться поддразнить Не Минцзюэ. — Были бы у тебя дела поважнее, если бы что-то беспокоило твоего младшего брата? — спрашивает глава Не, всё ещё на удивление спокойно. - Что, Не Хуайсан боится меня? - Он говорит это будто бы в шутку, но это не совсем так. Цзян Чэн уже встает, чтобы прервать их, распахнув дверь, когда Не Минцзюэ отвечает: - Я думаю, он боится за тебя. Не то чтобы он мне что-то рассказывал. Идёт война. У меня нет свободного времени, чтобы посвятить его всему, что волнует моего брата, даже если бы мне этого хотелось. Но я знаю, что ты прошел через что-то очень тяжёлое. Клан Не знает, что значит справляться с трудностями, и пытаться справиться с ними в одиночку. Есть способы, которыми мы могли бы помочь. - Я не один! — кричит юноша, повторяя мысли в голове Цзян Чэна. - Нет, — соглашается Не Минцзюэ, — ты не один. Подумай о том, что я сказал. Я знаю, что ты всегда присматривал за Хуайсаном, хотя он всегда доставлял тебе неприятности. Я помогу тебе, если смогу. Вэй Усянь смеётся, но получается немного не так обычно, как будто он использует смех, чтобы скрыть что-то ещё. — Это я всегда был тем, кто втягивал его в неприятности, помнишь? — Да, — сухо говорит он, — я знаю, что вы оба позволяете всем так думать. Неважно, что снаружи, казалось, что Не Минцзюэ совсем ничего не знал об интеллекте своего брата. Или был лишённым человеческих эмоций. Цзян Чэн почти уверен, что этого разговора в первый раз не было. Это хорошо, потому что ещё один человек присматривает за его братом, даже если это один из последних людей, которых он ожидал, и потому что это значительно облегчит спасение Не Минцзюэ. Как объяснил Не Хуайсан, когда они всё это планировали, лучший способ спасти его брата и помочь клану Не - уничтожить дух Баси и призрачных клинков его предков, которые были прокляты накопившейся тёмной энергией. Единственный, кто мог это сделать, был Вэй Усянь. - Кажется, ты решаешь многие свои проблемы, сбрасывая на них моего брата и ожидая, пока тот их исправит, — сказал тогда Цзян Чэн более чем обиженно. — Разве это плохо работает? – вывернулся глава Не той временной линии. Цзян Чэн не ответил ему. Вэй Усянь уже боролся с Призрачным клинком, только что воскресший и не имеющий ничего, способного направить огромную тёмную энергию, кроме собственного тела, и даже тогда победил. Но на этот раз он будет более подготовленным. Он поймёт, во что ввязывается. У него будет Тигриная Печать. Или, ну, они на это надеются, предполагая, что Цзян Чэн сможет придумать какой-нибудь способ заставить Не Минцзюэ доверить Вэй Усяню семейную тайну, настолько оберегаемую, что он даже не рассказывал о ней Не Хуайсану, пока не прошло несколько лет после войны. - А, — реагирует Вэй Усянь, возвращая Цзян Чэна в «здесь и сейчас», где он притаился перед дверью своего брата и подслушивает, как какой-то недобросовестный младший ученик. - Что ж. - Ты не обязан отвечать мне сейчас. Просто имей это в виду, — произносит Не Минцзюэ. Цзян Чэн слышит приближающиеся шаги. Он может убежать и спрятаться. Вместо этого встаёт и скрещивает руки. Глава Не видит его, как только выходит на улицу. И не выглядит удивленным, но опять же, мужчина никогда и не показывал своего удивления. Когда тот хочет, то изображает непроницаемое лицо, соперничающее с лицами Лань. Он просто склоняет голову перед Цзян Чэном, который улыбается ему прежде, чем успевает одуматься. В прошлый раз Не Минцзюэ ненавидел Вэй Усяня. Это всё усложняло, вероятно, было одной из причин, по которой Не Хуайсан отдалился от тёмного заклинателя, хотя, очевидно, знал, что слухи не соответствуют действительности. Сейчас лучше. Он входит в комнату своего брата. Тот уже одет, смотрит на Чэньцин и не поднимает глаз, даже когда Цзян Чэн покашливает. У юноши глубокие синяки под глазами, значит, он, вероятно, не спал. Снова. Может быть, стоит ещё подождать, перед тем как наконец поговорить. Однако, он знает, что будет откладывать это всегда, а А-Цзе будет просто продолжать хмуриться, что ему ненавистно. -Вэй Усянь. Голова брата дёргается, как будто он не заметил его раньше. Его улыбка кажется по крайней мере наполовину фальшивой. - Цзян Чэн! Что-то не так? - Нет, — отвечает глава Цзян. Вэй Усянь изгибает бровь. - Давай прогуляемся. Я хочу поговорить с тобой кое о чём. Его спина мгновенно выпрямляется, глаза становятся настороженными. — Мы не можем поговорить об этом здесь? - Я не собираюсь кричать на тебя, — уточняет он. - Разве мы не можем просто сделать это где-нибудь еще? Пожалуйста? - Где-то с меньшим количеством людей. Где-то, где их никто не встретит и не услышит. — Тебя что-то беспокоит, — тихо замечает Вэй Усянь. Цзян Чэн кивает и одновременно пожимает плечами, затем скрещивает руки на груди. - Кто-то обижает тебя? Тебе нужно, чтобы я их побил? - Вэй Усянь! — рявкает он, закатывая глаза. Тот усмехается, засовывая флейту обратно за пояс. — Ладно, ладно, пойдём прогуляемся. Вэй Усянь идёт впереди, говоря о мелочах, например, о том, что в Нечистой Юдоли вкусная еда и крепкий алкоголь, о том, какие милые ученики Цзинь, что так странно, потому что семья Цзинь была неприятной, и жаль, что Мянь-Мянь ещё не добралась сюда, потому что она была самой милой из всех, и действительно непонятно, почему она и павлин так хорошо ладили, когда он был таким ужасным. Это постоянный поток комментариев, в который Цзян Чэн почти ничего не вносит, а Вэй Усянь явно и не ожидает от него этого. Он знает, что брата что-то расстроило, поэтому пытается отвлечь его, что вроде как работает, но не потому, что болтовня юноши совсем не раздражает, а больше потому, что тот очень старается. Он понимает, что позволить Вэй Усяню идти впереди было ошибкой, когда они оказались на краю обрыва, вероятно, в том же месте, где он был, когда А-цзе отправилась на его поиски. -Пойдём куда-нибудь ещё. Вэй Усянь прерывается посреди разглагольствования о Цзинь Цзысюане, моргая. - Почему? — Я, — он прочищает горло. – Это так. Высоко. — Высоко, — медленно повторяет тёмный заклинатель. — Что, теперь ты боишься высоты? Он закатывает глаза. -Нет, конечно нет. - Может быть, Вэй Усяня и высоты, но это тоже неправильный ответ. Не то чтобы у него были проблемы, когда его брат летал с ним или сидел на крышах. — Просто иди сюда, ладно? Но юноша начинает пятиться назад, к краю обрыва, с насмешливой улыбкой на губах. - Разве о такой небольшой высоте можно беспокоиться? Да ладно, вид хорош, когда внизу никто не избивает кнутами. Взгляни. Он в нескольких дюймах от края, и Цзян Чэн уверен, что его брат точно знает, что делает, думает, что на самом деле ему не угрожает реальная опасность, но это знание не имеет значения. - Вэй Усянь! — кричит он и не понимает, что сдвинулся с места, пока тоже не оказывается на краю обрыва, а его рука сжимается в передней части мантии Вэй Усяня, когда отдёргивает того от края. — Эй, — мягко спрашивает парень, кладя свою руку на руку Цзян Чэна. — Эй, я - что случилось? Он говорит себе отпустить, что слишком остро реагирует, и это смешно, и даже не может объяснить, почему. Не знает. - Не подходи так близко к краю. - Ладно, — произносит брат, — я не понял —но ладно. Я не буду. Что случилось? Цзян Чэн качает головой, но он должен что-то сказать, его брат не отпустит это без каких-либо объяснений. — У тебя нет меча. Что, если ты упадешь? - Я не упаду, — сразу же отвечает тот - Я не самый неуклюжий. Юноша не клюёт на приманку, хотя, вероятно, должен. — А если бы ты упал? Его брат вздыхает, пытаясь казаться раздраженным, но явно всё ещё обеспокоен. -Я, Вэй Усянь, торжественно обещаю, что не упаду. Хорошо? — Хорошо, — соглашается он. Он постарается удовлетвориться этим. Он заставляет себя отпустить брата и делает несколько шагов назад. - Хорошо. Я должен сказать тебе кое-что. Я не собирался, но А-цзе считает, что я должен, и мне нужно, чтобы ты просто… дай мне сказать это, а не расстраивайся и не убегай. И не мешай. Вэй Усянь выглядит ещё более взволнованным, чем раньше, но кивает. Цзян Чэн ходит взад-вперед, потому что это помогает, потому что, если не будет двигаться, пока будет объяснять это, он не думает, что вообще сможет рассказать, потому что, если ему придётся смотреть в лицо брату во время разговора, то с полной уверенностью можно утверждать, что не сможет закончить. - После смерти наших родителей я не возвращался в Пристань Лотоса за их телами, пока тебя не было. Я вышел из комнаты в трактире, мне нужно было просто подышать, и я стоял в углу, под навесом. Я мог видеть тебя. Ты купил лекарство для А-цзе и покупал нам еду. Но по улице шли солдаты Вэней. Они направлялись к тебе, и ты не успел бы уйти вовремя, и я знал, что ты не сможешь отбиться от них, ты, блять, еле стоял, поэтому я… вышел из-под навеса. Я позволил им заметить меня. Я позволил им поймать себя, чтобы они не поймали тебя. И только выпалив всю историю, он рискнул поднять глаза. Вэй Усянь бледнее, чем когда-либо, что одновременно тревожит и впечатляет. — Они могли тебя убить. — Я и предполагал, что убьют, — честно отвечает он. — Ты предполагал, — начинает тёмный заклинатель, затем делает глубокий вдох. — Ты предположил — ты — как насчет, — он останавливается и идёт вперед, пихая Цзян Чэна в грудь с такой силой, что тот отшатывается. Он восстанавливает равновесие как раз вовремя, чтобы Вэй Усянь вышел вперёд и снова толкнул его. - ТЫ ПРЕДПОЛАГАЛ? Почему ты так поступил? У тебя нет мозгов? Ты не думал о своих родителях? О Шицзе? Цзян Чэн снова позволяет себя толкнуть. По крайней мере, они удаляются от края обрыва. — Конечно, думал, — начинает он. — Очевидно, нет! — кричит Вэй Усянь, перебивая его, и именно поэтому Цзян Чэн хотел поговорить подальше от комнат клана Не. — Как ты мог сделать такую глупость? - Я бы сделал это снова, — легко отвечает он. - ТЫ МОГ УМЕРЕТЬ! - Вэй Усянь рычит, как будто не слышит его в первый раз. — Ты почти сделал это! Ты потерял золотое ядро! Всё потому, что был настолько глуп, что позволил себя захватить! И ты бы сделал это снова? Что с тобой не так? — Разве ты не слушал? — рявкает Цзян Чэн, наконец отталкивая его. - Они шли за тобой! Если бы я что-то не сделал, тебя бы забрали. Тебя только что запороли до полусмерти, это бы точно тебя убило. Если бы они били тебя, как били меня, это бы убило тебя. Вэй Усянь смеётся, и это ужасный смех. Потому что напоминает о Безночном городе. -И что? Ты думаешь, я стою того, чтобы пожертвовать своей жизнью? Цзян Чэн схватился за мантию своего брата, словно пытаясь втряхнуть в него хоть немного здравого смысла. -Не говори так, блять! Кто ты, чёрт возьми, думаешь такой? Не тебе решать, чем я готов пожертвовать ради тебя. Я бы умер за тебя. А-цзе умерла бы за тебя. – Уже умерла за него. - Ты наш брат. Я всю свою жизнь определялся тобой. - Вэй Усянь вздрагивает, но на этот раз Цзян Чэн не имел в виду ничего плохого. — Я не знаю, кто я без тебя. Ему пришлось узнать, кто он такой, без него, без А-Цзе. Ответ ему не особенно понравился. — Но, — проговаривает тёмный заклинатель, и слезы наконец начинают наворачиваться на его глаза, — это было… это было сразу после всего, и это была моя вина, и ты так на меня злился, почему ты… - В разрушении Пристани Лотоса нет твоей вины, — отвечает он. - Они бы нашли повод. Мама была тем, кто обострял конфликт, кто её провоцировал. И неважно, как я был зол. Никакой уровень моего гнева не мешает тебе быть моим братом, это так не работает. Потеря моего золотого ядра — это самая сильная боль, которую я когда-либо испытывал за всю свою жизнь. И даже когда это происходило, я был благодарен, что это был я, а не ты. Вот почему узнать, что Вэй Усянь отдал ему своё золотое ядро, было так больно, что всё, что случилось с братом, было потому, что у него не было золотого ядра, потому, что тот отдал своё, потому что Цзян Чэн попал в плен. Как будто его жертва была бесполезной. Он так старался уберечь своего брата, и в конце концов причинил ему столько боли, боли им обоим. Он знает, что несправедлив к себе. Что не просил Вэй Усяня отдать ему свое золотое ядро. Что не заставлял своего брата лгать и прятаться от него. Что всего этого можно было бы избежать, если бы Вэй Усянь рассказал ему, что происходит, что с ним на самом деле не так. Но было больно узнать, что единственный раз, когда он думал, что ему удалось спасти своего брата, обернулся для того проклятием. Цзян Чэн отпускает одежду Вэй Усяня, но только для того, чтобы схватить его за плечи и посмотреть ему в глаза. -Ты мой брат. Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это. Ты ничего не можешь сделать, чтобы я любил тебя меньше. - Сделать так, чтобы любить его было больно - да, но не заставить Цзян Чэна любить его меньше. Вэй Усянь смотрит на него долгим, напряженным взглядом, а затем тянется к нему, уткнувшись лицом в его плечо и сжимая его так сильно, что он почти боится, что рёбра треснут. Тёмный заклинатель дрожит, а Цзян Чэн ничего не говорит ни о мокром пятне на его плече, ни о слезах, покрывающих его лицо. Это первый раз, когда его брат инициировал объятие с тех пор, как вернулся. Может быть, они будут в порядке.