Lynchpin

Цзян Чэн думал, что следующие несколько недель пройдут так же, как и в прошлый раз. Что Вэй Усянь проведёт это время перед финальной битвой Аннигиляции Солнца за каракулями и планированием в своей комнате или будет исчезать на долгие часы, чтобы попрактиковаться в игре на флейте, появляясь только для коротких стычек, которые у них были на границах Нечистой Юдоли. Именно в эти недели Цзян Чэн впервые понял, что запах серы - признак того, что его брат использовал тёмное заклинательство, портя воздух вокруг себя после того, как пропадал несколько часов. Это одновременно и происходит, и не происходит снова. Вэй Усянь по-прежнему проводит всё своё время в своей комнате, рисует печати, сочиняет мелодии и занимается другими вещами, которых Цзян Чэн не понимает. Но на этот раз брат не скрывает этого. А-Цзе приносит юноше всю его еду, прикасается к волосам и целует в лоб, прежде чем вернуться к чтению отчётов или помощи медикам. Это всё она пыталась сделать для Вэй Усяня и в прошлый раз, но разница в том, что на этот раз он позволяет, не запрещает неожиданно входить в его комнату, не отворачивается от неё. Он её не боится. Когда тёмный заклинатель выходит на тренировку, Лань Ванцзи идёт за ним. Они тихо разговаривают и идут рядом, когда уходят и возвращаются, и Цзян Чэн, очевидно, не знает, что происходит, когда они уходят, но даже когда Вэй Усянь пахнет серой, он всё ещё улыбается, всё ещё смеется над Вторым Нефритом, даже если последствия Тёмного Пути цепляются за его кожу. На этот раз брат ходит на собрания. Не каждый раз, но на самые важные, и Цзян Чэну даже не нужно просить. Тёмный заклинатель просто появляется перед ними, и юноша уверен, что должен благодарить за это А-Цзе. Должно быть, это она напоминает брату, когда проходят такие встречи, потому что тот определенно не уделяет достаточно внимания всему, чтобы знать всё самостоятельно, но достаточно и того, что он там присутствует. Парень мало что делает, и глава Цзян не уверен, что это потому, что тот пытается не бросить вызов авторитету главы клана перед другими, или тот просто отвлекается, думая о своём плане войны. Но это не имеет значения. Он появляется на собраниях. Брат здесь, тёплым устойчивым присутствием за спиной Цзян Чэна, и это неожиданно успокаивает его. Всякое раздражение и беспокойство легче переносить, когда рядом старший брат, с кем-то, кто поймает его взгляд и демонстративно не рассмеётся, когда кто-то скажет что-то нелепое, или кто будет пихать его локтями, когда ярость грозит взять верх над ним. Части его сознания больно из-за того, что в прошлый раз так не было. Остальная часть знает, что такого не могло быть, что он не смог бы принять Вэй Усяня таким, каким тот был тогда, с тем объёмом знаний, который у него был о том, что происходит, что даже если бы тёмный заклинатель приходил на собрания, как Цзян Чэн умолял его, это, скорее всего, просто закончилось бы ещё одним спором между ними о его мече, о его молчании, о витающей вокруг него резкости. В чём-то виноват брат, в чём-то его вина, но нет смысла обсуждать, кто виноват больше. Уже нет. Эта боль, замешательство и страх теперь - просто воспоминание. Его новая, зыбкая реальность включает в себя Вэй Усяня, который знает, что его брат и сестра любят его, несмотря ни на что, который знает, что Лань Ванцзи не хочет его наказывать, и которого не спрашивают постоянно или не ругают за то, что он не носит меч. Этот Вэй Усянь уже не истекает кровью из стольких невидимых ран и способен дать всем им то, чего не мог раньше. - Кажется, ему стало лучше, — замечает Не Минцзюэ в конце очередной встречи по стратегии. Юноши не было на собрании, но, учитывая, что сегодня утром он видел, как его брат взволнованно дёргал Лань Ванцзи за рукава, когда они направлялись в лес, это не так уж и удивительно. Было ясно, что он пробует что-то сложное, а эта встреча была скорее прояснением мелких деталей, чем чем-либо ещё, так что Цзян Чэн даже не ожидал, что тот появится. Второй Нефрит тоже не присутствовал, что в первой временной шкале было бы немыслимо, но в этой едва ли стоит внимания. Все знают, что юноша помогает тёмному заклинателю в его методах совершенствования и делает это с благословения своего старшего брата. Он почти уверен, что поддержка Лань Ванцзи и Лань Сичэня делает больше для репутации Вэй Усяня, чем что-либо ещё. В конце концов, если благородные Нефриты Лань одобряют, то уж точно Вэй Усянь не может делать ничего по-настоящему ужасного. Цзян Чэн оглядывается, но Не Хуайсан сбежал, как только встреча закончилась. Младший брат Не — это еще одна вещь, которая на этот раз отличается. Раньше он держался рядом со своим братом и его кланом после катастрофического банкета, но теперь всё ещё находит время, чтобы поговорить с тёмным заклинателем, в основном ловя его, когда тот идёт с Вторым Нефритом, и ускользает, как только те добираются до границ. И также проводит много времени за выпивкой с Цзян Чэном, пока они жалуются друг другу на то, какие нелепые Лань Ванцзи и Вэй Усянь, и обсуждают красоту различных учениц и то, кто является лучшим бойцом. Он пытается быть главой клана Цзян среди всех остальных, но с Не Хуайсаном в этом нет никакого смысла, так как тот всё равно может видеть сквозь маску. Наличие кого-то, с кем он может вести себя на свой возраст — или, ну, предполагаемый возраст — нахождение рядом с кем-то, кто не является его родственником, делает переживание всей этой войны во второй раз намного легче. Цзинь Цзысюань и Цзинь Цзысюнь только что вышли на улицу. Лань Сичэнь идёт к двери, но медленнее, чем мог бы, и Цзян Чэн закатывает глаза, прежде чем сказать: - Лань Сичэнь, ты можешь остаться, если хочешь. Я уверен, что ты ещё больше заинтересован в благополучии моего брата, поскольку оно так тесно связано с благополучием твоего брата. Глаза Не Минцзюэ расширяются, прежде чем тот закашливается, и Цзян Чэн на секунду начинает беспокоиться, прежде чем понимает, что мужчина делает это, чтобы скрыть смех. Глава Лань приподнимает обе брови. Какое-то время они смотрят друг на друга, прежде чем Лань Сичэнь проверяет, что дверь закрыта и возвращается к ним. - Я не думал, что другим так легко читать Ванцзи. -Его - нет, а вот Вэй Усяня — да, — усмехается Цзян Чэн. — Ну, хотя бы в этом. - Его брат абсолютно ничего не делает, чтобы скрыть своё увлечение Лань Ванцзи, и никогда этого не делал. Смертельные раны, травмы, любые негативные эмоции? Вот что он скрывает, а свою любовь показывает свободно. -Хуайсан упоминал, что они сейчас ближе, чем в Облачных Глубинах, — дополняет Не Минцзюэ. Цзян Чэн фыркает. - Вэй Усянь такой смущающий. Я почти уверен, что в следующий раз он собирается попробовать сочинить сонеты. Лань Сичэнь улыбается немного шире, чем обычная мягкая, вежливая улыбка, которую он показывает всем, прежде чем спросить: - Значит, ему лучше? - Твой брат играет для него, это помогает, — отвечает юноша. Он сидел с ними несколько раз. Его это прослушивание успокаивало, заставляло ощущать себя более сосредоточенным, даже несмотря на то, что мелодии были адресованы не ему. – Но это касается физического состояния. Мы работаем над другими вещами. Что-то вроде. В основном мы просто пытаемся быть рядом на случай, если мы ему понадобимся. - На случай, если тёмный заклинатель захочет признать, что они ему нужны. - Значит, этот новый тип заклинательства вызывает сильные повреждения? — спрашивает Не Минцзюэ. Цзян Чэн злобно подавляет свою инстинктивную реакцию, заключающуюся в том, чтобы сказать это не его дело, и потребовать оставить Вэй Усяня в покое. Это не помогало ему раньше и не поможет сейчас. Кроме того, ему нужно быть честным с главой Не, потому что после того, как эта война закончится, ему нужно, чтобы мужчина попросил их о помощи. - Да. Оно мощное, но эффективность зависит от силы Вэй Усяня и его контроля над энергией, от ясности мысли, и начинается с его умения направлять её через свои духовные инструменты. - Ванцзи был очень впечатлён мастерством молодого господина Вэя в этой новой технике совершенствования, — говорит Лань Сичэнь, но больше не улыбается. - И обеспокоен? – продолжает Цзян Чэн. Первый Нефрит поджимает губы, затем кивает. - Я знаю. Я тоже. Но сейчас середина войны. Я не хочу, чтобы что-то случилось с моим братом. Но я не могу отказаться от любого преимущества, которое он может нам дать. - И это единственный способ совершенствования для того. Даже когда война закончится, он не попросит Вэй Усяня остановиться. У Не Минцзюэ странное выражение лица. Юноше потребовалось немало времени, чтобы распознать в этом колебание. Мужчина медленно поднимает руку и кладёт её на плечо Цзян Чэна. - У тебя много проблем и вдобавок ты заботишься о своём старшем брате. Это достойно восхищения. Тот краснеет и смотрит в сторону. - Он всегда заботился обо мне. Мы заботимся друг о друге. — Всё равно, — просто говорит Лань Сичэнь. Глава Цзян потирает затылок и улыбается им обоим. Он играет краплёными картами, но всё равно приятно слышать, что это выходит хорошо. *** Цзян Чэн уже был предупрежден о прибытии последней скудной помощи Цзинь, когда Вэй Усянь вскакивает и машет рукой. - Мянь-мянь! Сюда! Лань Ванцзи застывает рядом с ними, его глаза скользят по быстро приближающейся фигуре в золотом одеянии. Цзян Чэн не смеётся над ним, но близок к этому. - Ты в порядке! — кричит Мянь-мянь, прежде чем крепко и быстро обнять Вэй Усяня. Его лицо замирает от удивления, прежде чем смягчается. Он пытается обнять её в ответ, но она уже отстраняется. Девушка бьёт его по руке, и тот стонет и прижимает пострадавшую часть к себе, делая преувеличенно обиженное лицо. — Это за то, что заставил всех волноваться! — Ты волновалась? — дразнит тёмный заклинатель, но его глаза широко распахнуты. Как будто он этого не ожидал, как будто думал, что всех, кто ему небезразличен, можно пересчитать по пальцам одной руки. Цзян Чэн уже пролил так много слез из-за своего брата, и отказывается проливать больше, особенно перед адептами Цзинь. Мянь-Мянь закатывает глаза, скрещивая руки на груди. - Конечно! Я была так счастлива, когда мы получили известие о том, что ты цел, и хотела немедленно прийти сюда, но глава клана Цзинь не отпускал, — она останавливается, и её улыбка становится натянутой, прежде чем девушка продолжает, —Я рада видеть, что ты в порядке, и рада снова разделить с тобой поле битвы! Цзян Чэн едва сдерживал себя от того, чтобы сказать что-то уничижительное о Цзинь Гуаншане. Как и в прошлый раз, последние люди, которых этот хитрец хотел послать, прибывают под самый конец войны, всего за несколько дней до того, как все уйдут, чтобы начать последнюю кампанию. - Спасибо, Мянь-мянь, — серьёзно говорит Вэй Усянь. Девушка усмехается, а затем, кажется, понимает, что тёмный заклинатель не один, и она игнорировала остальных, поэтому румянец заливает её щёки, и она поспешно кланяется в их сторону. - Глава клана Цзян. Ханьгуан Цзюнь. Рада снова видеть вас обоих. - Хм, — отвечает Лань Ванцзи, и никакая ревность не может удержать его от ответного поклона. -Да. — Я тоже рад тебя видеть, — дополняет Цзян Чэн. В прошлый раз она покинула клан Цзинь, поскольку не одобряла их обращение с Вэй Усянем. В прошлый раз эта девушка сделала больше, чтобы защитить его брата, чем он сам, и, хотя этот факт заставляет его гореть от стыда, но также даёт надежду. Она доверяла и верила тёмному заклинателю раньше, даже тогда, когда никто другой не верил, никогда не забывая мальчика, который принял след клейма, предназначавшийся ей, и шутил, когда она была расстроена после этого, и глава Цзян думает, что она может быть ещё одним человеком, который может помочь удержать Вэй Усяня от ухода. Ну, если Лань Ванцзи не убьет её из ревности раньше. Если бы Лань Ванцзи просто поцеловал его брата - это решило бы несколько проблем, по крайней мере избавило бы всех от страданий. - Цзян Яньли здесь? — спрашивает Мянь-Мянь, поворачивая голову, словно ожидая, что их сестра выйдет из-за угла. -Да, — отвечает Цзян Чэн. - Почему бы тебе сегодня не прийти к нам на ужин? Если предположить, что моему брату удастся оторваться от своих исследований на достаточно долгое время, чтобы поесть за пределами своей комнаты. Вэй Усянь закатывает глаза, но затем кланяется девушке, приложив руку к сердцу. - Ради удовольствия видеть прекрасную Мянь-мянь я мог бы сделать всё, что угодно. Лицо Второго Нефрита совершенно непроницаемо, но мёртвая хватка, которой он держит Бичень, очень красноречива. Девушка бьёт мечом тёмного заклинателя по макушке. Он хватается за голову и притворно дуется, но она на это только закатывает глаза. - Не играй со мной в эти игры, они не работают. Сегодня вечером мне нужно встретиться с Цзинь Цзысюанем, как насчёт завтра? - Значит завтра, — соглашается Цзян Чэн. - Спасибо за приглашение, глава клана Цзян, — официально говорит она, прежде чем снова повернуться к Вэй Усяню, и её лицо становится серьезным. - Я слышала, что ты сделал с Цзинь Цзысюнем. Лицо его брата закрывается, и Цзян Чэн чувствует приступ паники. Он не хочет огрызаться на неё, потому что не хочет отталкивать, но отказывается извиняться за то, что случилось с этим наглецом, и также не позволит брату извиниться за это. Девушка оглядывается вокруг, прежде чем наклониться вперед, подняться на цыпочки и балансировать, положив руку на плечо Вэй Усяня, чтобы прошептать ему что-то на ухо. Цзян Чэн не слышит, что она говорит, но что бы это ни было, тот запрокидывает голову и смеётся, держась за живот, противно, но совершенно искренне. Даже Лань Ванцзи не мог не смягчиться при этом звуке. Мянь-мянь подмигивает тёмному заклинателю, кланяется и Цзян Чэну, и Второму Нефриту, а затем спешит прочь, чтобы присоединиться к остальной части своего клана. - Разве не здорово, что Мянь-мянь здесь? — спрашивает Вэй Усянь, обнимая Лань Ванцзи за плечи. — Мгм, — отвечает тот. На мгновение он напоминает статую, прежде чем чуть-чуть наклониться к прикосновению Вэй Усяня, и ответная улыбка брата ослепляет. Они так близко, что достаточно одного легкого толчка, чтобы сократить последние несколько дюймов пространства между их ртами. Цзян Чэн не может больше смотреть на это. - Я собираюсь пойти куда-нибудь, где вас не будет, — объявляет он. Не Хуайсан где-то здесь, и ему нужно срочно кому-то пожаловаться на всё это. Они даже не замечают, когда он уходит, всё ещё очень занятые переглядками друг с другом. Может быть, ему стоит просто составить свадебное письмо, чтобы подать его Лань Сичэню, и посмотреть, сколько времени им понадобится, чтобы понять, что они помолвлены. *** Когда следующей ночью он с Вэй Усянем входит в комнату своей сестры, Мянь-мянь уже там с А-Цзе, смеются и разговаривают, склонив головы друг к другу. Цзян Чэн не может не любить её за это немного больше. А-цзе трудно находить друзей, учитывая, что она тратит так много времени на работу, не соответствующую её должности, ведь даже если они дружелюбны, полевые медики и работники кухни не могут относиться к девушке как к равной, а её слабое золотое ядро означает, что многие из их сверстников не проводят с ней много времени. Его утешает мысль о том, что, когда сестра выйдет замуж за Цзинь Цзысюаня, на её стороне будет кто-то из клана Цзинь, кто-то, кто любит её и не склонит слепо голову перед волей главы Цзинь. Мянь-мянь сломается прежде, чем согнётся, и, наверное, поэтому ей так нравится Вэй Усянь, ведь тот такой же. Он эгоистично надеется, что её дружба с А-цзе окрепнет, потому что именно таких людей он хочет видеть рядом со своей сестрой. - Начали без нас? — дразнит Вэй Усянь, растянувшись рядом с Мянь-мянь и толкнув их плечами. Цзян Чэн закатывает глаза и садится рядом с А-цзе в менее смущающей манере, когда та начинает выставлять посуду. Мянь-мянь толкает тёмного заклинателя локтем. - Ты не должен перебивать свою старшую сестру, кто учил тебя манерам? - Я, к сожалению, — весело замечает А-цзе, сверкая глазами. Смех Цзян Чэна смешивается со смехом девушки, когда Вэй Усянь протестующе кричит. Они не обсуждают ничего серьезного, обходя тему войны, и это хорошая, нормальная трапеза с друзьями перед сражением. Мянь-мянь не спрашивает брата об отсутствующем мече. Жаль, что он кровно заинтересован в том, чтобы сохранить её в клане Цзинь, иначе он пошёл бы просить Не Хуайсана о заговоре, чтобы переманить девушку в Юньмэн. *** Цзян Чэн обычно спит крепко. За исключением случаев, когда находится с братом. Когда Вэй Усянь впервые поселился с ними, они жили в одной комнате. И мальчик просыпался от того, что тот хныкал, плакал, или, что хуже всего, был совершенно тих, а по его лицу текли крупные слезы. Иногда всё, что мог придумать Цзян Чэн, — это пойти за А-Цзе, которая разогревала суп, вытирала слёзы и клала их обоих по обе стороны от неё, пока она гладила их по спине и запускала руки в волосы. Но порой он был таким усталым и таким неопытным, что просто пересекал комнату и толкал Вэй Усяня, заползая в кровать рядом с ним и позволяя брату схватиться за рукав и ничего не говорить об этом утром. Когда он просыпается посреди ночи, кажется, всё в порядке, но может уверенно сказать, что не один. Он продолжает глубоко дышать, не открывая глаз, пытаясь решить, что ближе, Цзыдянь или его меч. Затем слышит вздох и понимает. Глава Цзян выпрямляется, перебрасывая через плечо тяжелую косу. - Что случилось? Вэй Усянь стоит на коленях рядом с его кроватью, одетый только в светлый спальный халат и с Чэньцин в руке. Его волосы в беспорядке, в типичном нелепом пучке на макушке с густыми прядями, ниспадающими на лицо. Если бы тёмный заклинатель просто заплетал их перед сном, как остальные, ему не пришлось бы так долго расчесывать их по утрам. — Извини, — говорит брат, и его голос звучит хрипло, как будто он плакал. Или кричал. — Я не хотел тебя будить, я просто… извини. Юноша спешит встать, но рука Цзян Чэна вырывается вперед, и хватает его, удерживая. - Что случилось? — повторяет он. — Я уже извинился и ухожу, — пытается вырваться парень. Но, как и в случае с А-Цзе, Вэй Усянь не заставит Цзян Чэна отпустить его, опасаясь причинить боль. Он хотел бы, чтобы его знания не ограничивались лишь пониманием физических проблем. - Ты должен спать. Завтра большой день. Завтра они покидают Нечистую Юдоль и разбивают лагерь для финальной битвы Аннигиляции Солнца. — У тебя был ещё один кошмар? – спрашивает глава Цзян. На самом деле они это не обсуждали, но Цзян Чэн знает, что брат не высыпается, что бывают ночи, когда сны позволяют ему поспать всего пару часов или тот вообще не отдыхает. Он чувствует, как юноша дрожит под его рукой, и тянет его вперёд, так, чтобы тот сел рядом с ним на кровать. Брат не смотрит на него, но отвечает: - Я просто. Должен был убедиться. -В чём? — подсказывает юноша, когда он не продолжает. Лицо тёмного заклинателя искажается от боли, затем тот выгибается в его хватке, но не отстраняется. Прижимает пальцы к запястью Цзян Чэна и тот не может сказать, проверяет ли Вэй Усянь его пульс или биение своего золотого ядра, но в любом случае это разбивает ему сердце. — Я пойду, — говорит брат, заставляя себя встать. Цзян Чэн дёргает его обратно. Они слишком взрослые для совместных ночёвок, но он слишком переживает. — Давай, просто оставайся здесь. - Остаться? — недоверчиво повторяет тот. Парень придвигается ближе к стене, оставляя Вэй Усяню достаточно места, чтобы лечь рядом с ним. - Тебе приснился сон, что меня нет, и ты хотел убедиться, что всё в порядке, верно? – спрашивает он. Брат какое-то время смотрит на него, прежде чем отвернуться и кивнуть. - Так что оставайся здесь, нам всё равно через несколько часов вставать, и, может быть, так ты успеешь хоть немного поспать. - Мы больше не дети, — произносит Вэй Усянь, но не уходит. Глава Цзян пожимает плечами и снова ложится, повернувшись к брату спиной. Несколько долгих мгновений ничего не происходит, затем тёмный заклинатель вздыхает, как будто Цзян Чэн раздражает его, и ложится рядом с ним, накрывая их обоих одеялом и прижимаясь спиной. Он улыбается в подушку и так и засыпает, прижавшись спиной к спине своего брата. *** — Ты уверен, что не хочешь лететь с нами вперёд? — спрашивает Цзян Чэн своего брата на следующее утро. — Можешь встать со мной на мой меч, если хочешь. Тот закатывает глаза. - Да, мы будем представлять такое устрашающее зрелище, летя вместе на одном мече, как будто я ребёнок. - Не похоже, что наши враги проживут достаточно долго, чтобы помнить, как мы выглядели, когда прибыли, — замечает юноша, и ухмылка тёмного заклинателя становится ближе к злобной, но тот всё равно качает головой. Цзян Чэн пожимает плечами продолжает - Ханьгуан Цзюнь. Лань Ванцзи поворачивается к нему лицом, склонив голову набок. - Присмотри за моим братом, — говорит он. — Я доверяю тебе. Если есть что-то, что он может доверить Второму Нефриту - так это присматривать за Вэй Усянем. - Я могу позаботиться о себе! — возмущается тот. Они игнорируют его. — Разумеется, глава клана Цзян, — формально отвечает Лань Ванцзи. Брат всё ещё выглядит возмущённым этим общением, но Цзян Чэн просто хлопает его по плечу и говорит: - Не делай того, что расстроит А-цзе, например, не умирай, - прежде чем встать на меч и подняться в воздух. — Это касается и тебя! — кричит ему вслед тёмный заклинатель. - Не делай ничего, что заставило бы Шицзе плакать! Если бы их не окружало так много чужих учеников, он бы его столкнул с лошади. Но вместо этого просто закатывает глаза и машет ему, летя вперёд, к полю боя. *** Цзян Чэн пытался предложить им отложить нападение на несколько дней, потому что знал, что за это время Лань Сичэнь получит карту, которая позволит им проникнуть в сердце Безночного города, но не мог этого рассказать, поэтому не был достаточно убедительным. Часть его хотела приказать Вэй Усяню пойти с ними хотя бы потому, что он знал, с чем им предстоит столкнуться, и знал, что единственный, у кого есть шанс противостоять их врагам — это его брат. Но отказался от этой идеи. То, что Вэй Усянь провернул в финальном сражении, стало предметом сказок и легенд, и Цзян Чэн не мог рисковать тем, что тот слишком устанет от сравнительно незначительных стычек, чтобы справиться с главным. Тёмный заклинатель выиграл войну в этом сражении, и всё в одиночку, и юноша не может рисковать тем, что это не повторится. Но может попытаться смягчить резню. Цзинь и Цзян понесли большие потери и не добились успеха во время первой атаки, предпринятой, когда все остальные были заняты разбивкой лагеря поблизости. Их цель заключалась в том, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, чтобы их люди могли передвигаться и обустраиваться, не будучи пойманными, но это имело неприятные последствия. В той первой битве было потеряно слишком много людей, а адептов Цзян было и так очень мало. Он не может предотвратить битву и не может её выиграть. Но он может, по крайней мере, сделать так, чтобы на этот раз погибло меньше его людей, чем в прошлый раз. - Держитесь вместе и оставайтесь позади меня, пока я не скажу— приказывает Цзян Чэн своим людям, с мечом в руке, несмотря на то, что Цзыдянь вспыхивает в предвкушении. Слышен смущённый ропот, но все они без вопросов встают на свои места. Ученики Лань долгое время ничего не делают. Их не так уж и много, основная часть занимается перемещением лагеря, в том числе Лань Ванцзи, а Лань Сичэнь уехал на миссию по сбору информации, так что у них здесь нет лидера. Вместо этого им сказали следовать за лидерами групп Цзян и Цзинь, но не сказали, кого слушать в случае разногласий. Между ними, должно быть, прошёл какой-то безмолвный разговор, потому что все Лань без слов двигаются, чтобы присоединиться к ученикам Цзян. Цзинь Цзысюань хмурится. - Мы должны разделиться. Так мы охватим больше территории и сможем использовать эффект неожиданности. Нас обязательно заметят в такой большой группе. — Делай, что хочешь, — коротко отвечает Цзян Чэн. - Я не приказываю тебе. Но кровь твоих людей будет на твоих руках. - У него нет ни времени, ни терпения, чтобы убедить Цзинь Цзысюаня в том, что у него нет причин думать, что это хорошая идея. Он, конечно, не хочет, чтобы Цзинь убивали, но его первой заботой всегда будут его собственные люди. Павлин долго смотрит на него, а затем кричит: - Держитесь вместе. Не расходитесь, пока я не отдам приказ. Цзян Чэн бросает на него удивленный взгляд, но юноша отворачивается. Они вместе пробираются к границе Безночного города. Когда одержимые марионетки нападают, то люди не оказываются маленькими группами, которые легко разделить. Быстро становится очевидным, что это не обычные солдаты, что они не могут умереть. Он не забыл, насколько ужасными были марионетки, но опыт притупился почти на два десятилетия, и снова встречаться с ними на поле боя так же безнадёжно, как и в прошлый раз. На этот раз глава Цзян не тратит время на то, чтобы поддерживать свой имидж. Он с самого начала знал, что это не та битва, из которой можно вернуться победителем. - Мы должны отступить, — говорит он Цзинь Цзысюаню, когда размахивает Цзыдянем вокруг них, отталкивая ещё одну волну марионеток. — Я вывожу отсюда своих людей. Лицо юноши напрягается от недовольства, но он кивает. Цзян Чэн не может сдержать облегчение. Он бы оставил Цзинь, если бы ему пришлось, если бы это было его единственным выбором кроме как остаться и смотреть, как убивают членов его клана, но он рад, что не нужно. Слишком близко раздается крик, и он поднимает взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть свирепый труп, переступающий через тело, одетого в пурпур Цзяна, и поднимающий меч, чтобы сразить Цзинь Цзысюаня. Глава Цзян реагирует не задумываясь, тянет павлина себе за спину, но сам не успевает отойти достаточно быстро. В боку чувствуется острая боль, и он сдерживает крик, пока юноша даёт отпор марионетке. Цзян Чэн спотыкается, прежде чем заставить себя встать, прижимая руку к боку, чтобы остановить поток крови. Это не смертельная рана, особенно при быстром применении духовной энергии. Сила ядра Вэй Усяня многое объясняет в пренебрежении того личной безопасностью. Оно генерирует такое большое, просто огромное количество духовной энергии, что травмы, которые раньше бы ему пришлось лечить несколько недель, теперь заживают за дни. Это также объясняет, как его брату удалось сделать так много после того, как его мать избила того до полусмерти. - Цзян Ваньинь! - Юноша вздрагивает при использовании своего вежливого имени. Почти никто не называет его так, потому что брат называет его Цзян Чэном, и их сверстники почти всегда следуют его примеру, даже когда делают вид, что это не так. Цзинь Цзысюань хватает его, широко раскрыв глаза, и парень заставляет себя отстраниться. - Я в порядке. - Не в порядке. Почему ты это сделал? — требовательно спрашивает он. Цзян Чэн закатывает глаза и коротко отвечает: - Я сделал это не ради тебя. Если павлин умрёт, он никогда не вернёт своего племянника. На данный момент спасти Цзинь Цзысюаня значит - спасти Цзинь Лина. Юноша открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но Цзян Чэну всё равно. - ОТСТУПАЕМ! — рявкает он, вставая на свой меч и поднимаясь настолько, чтобы марионетки не могли дотянуться. – Забираем раненых, сколько можем! Отступаем! Ученики Цзян и Лань без колебаний подчиняются, и Цзинь Цзысюань через полсекунды выкрикивает тот же приказ, так что все они поднимаются в небо, многие из них несут раненых за спиной. Он смотрит вниз на кричащих марионеток. Потери конечно есть, но это было ожидаемо и бойня была куда меньше. Цзян Чэн говорит себе, что это победа. Конечно, не победа для их павших братьев и сестер. Но всё же. *** Несмотря на то, что потери были не такими большими, как в первый раз, Не Минцзюэ так же был зол на себя, так же готов взять всю вину за эту неудачу на свои плечи. Цзян Чэн и раньше не знал ничего лучше, но на этот раз он старше мужчины, видел больше сражений, и не может стоять в стороне и смотреть, как тот корит себя из-за поражения, которое никак не мог предвидеть. Всё не так, как если бы подчинённые Иньским Железом марионетки были тем, на ком они тренировались в детстве. — Глава клана Не, — говорит Цзян Чэн, почти уверенный в том, что это ошибка, но не в силах удержаться от неё. - Пожалуйста, простите меня за то, что я собираюсь сказать дальше. Удивительно, что ваш позвоночник не сломался пополам от того веса, который вы пытаетесь нести. Он никогда раньше не видел шокированного Не Минцзюэ. Пожалуй, немного поторопился, если честно. -Что? - Вы - наш командир, но вы - не божество, — продолжает глава Цзян. - Это был хороший план. Это был необходимый план. Что бы мы сделали, если бы те, кто разбивают лагерь, были бы замечены и атакованы вместо нас? Они не смогли бы все отступить, не потеряв при этом все наши припасы, Вэни были бы предупреждены о нашем местонахождении, и мы бы не просто проиграли битву. Мы бы проиграли войну. То, что мы наступили и атаковали, было не только правильным, но и единственным решением. Вы не должны винить себя за военные потери, которых вы не могли предотвратить. И Цзинь Цзысюань, и Не Минцзюэ удивлённо смотрят на него. Он, вероятно, слишком сильно раскрывает карты сейчас, так как раньше у него определённо не было ни красноречия, ни опыта, чтобы сказать такие вещи, но просто сидеть и смотреть, как глава Не бесполезно истязает себя, невозможно. Их всех спасает от неуверенной тишины Лань Сичэнь, вернувшийся со своей миссии по сбору информации, размахивая Картой обороны Цишаня в воздухе. Если он и замечает странное напряжение, то ничего об этом не говорит. Не Минцзюэ по-прежнему добровольно вызывается на то, что, по сути, является самоубийственной миссией, чтобы проникнуть в Безночный город и убить Вэнь Жоханя, но, по крайней мере, на этот раз кажется, что с немного другой расстановкой мотива, чуть меньше в этом попытки искупить ужасный грех того, что он - не всезнающий генерал. Цзян Чэн не возражает против плана только потому, что знает, что тот переживёт это. Предполагая, что ни одно из его действий не изменило эту временную шкалу настолько, что глава Не не выжил бы, и если даже это было бы так, то он почти уверен, что Не Хуайсан из его первоначальной временной шкалы найдёт способ астральной проекции, просто для того, чтобы задушить его за то, что он не только не спас жизнь его брата, но и убил его даже раньше, чем в прошлый раз. Когда встреча закончилась, Цзян Чэн позволил медику перевязать его рану и нанести на неё какую-то ужасно вонючую пасту, его духовная энергия и так уже усердно работала над исцелением повреждений. Он только вышел из палатки медика, когда услышал свое имя и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть своего брата, спешащего к нему от того места, где лежали раненые. Лань Ванцзи следует в более спокойном темпе. — Они сказали, что ты ранен, — говорит тёмный заклинатель, протягивая к нему руки, будто хочет прикоснуться, но не хочет рисковать причинить боль. Юноша быстро обнимает брата, не обращая внимания на вспышку боли в боку. — Всё нормально, по сути ничего страшного. Глаза Вэй Усяня сужаются, и Цзян Чэну уже наскучила лицемерная лекция, которую он предчувствовал. Как будто его брат имеет право сколько угодно приуменьшать свои раны, а он даже не приуменьшает. Парень действительно в порядке. Через несколько дней - как будто ничего и не было. О нет, теперь он начинает говорить, как Вэй Усянь. — Я покажу тебе позже, — торопливо говорит Цзян Чэн, как в попытке отсрочить лекцию, так и потому, что, когда он начинает вести себя, как его брат, то понимает, что где-то свернул не туда. Тёмный заклинатель совсем не выглядит успокоившимся, что, как уверен юноша, означает, что ему всё равно предстоит прослушать лекцию. - МОЛОДОЙ ГОСПОДИН ВЭЙ! МОЛОДОЙ ГОСПОДИН ВЭЙ! - Все они вздрагивают и оборачиваются, чтобы увидеть бегущего к ним ученика Цзинь. – Там госпожа Цзян! Быстрее пойдёмте! — Шицзе? — спрашивает Вэй Усянь, но уже бежит, а ученик Цзинь уводит его за собой. Цзян Чэн собирается следовать за ним, но Лань Ванцзи кладёт руку ему на грудь. Он может только недоверчиво моргнуть. - Если ты хочешь, чтобы эта рука оставалась прикреплённой к остальному телу, ты уйдёшь с моей дороги. — Ты ранен, — спокойно отвечает Второй Нефрит. - Не бегай и не усугубляй ещё больше свою рану. Что бы ни случилось, Вэй Ин позаботится о твоей сестре. Тебе следует позаботиться о себе, чтобы ещё больше не расстраивать брата и сестру. Как Вэй Усяню может нравиться этот парень? Цзян Чэн хочет ударить его по лицу. Самое обидное, что он прав. — Ладно, — цедит глава Цзян сквозь стиснутые зубы. — Если я пообещаю просто идти очень быстро, ты уберёшься с моей дороги? Лань Ванцзи опускает руки и всё время идет рядом с ним, так что он не может просто побежать, как только завернёт за угол, что очень раздражает. Они оказываются в палатке Цзинь Цзысюаня, что вполне ожидаемо. На поверхность всплывают воспоминания двадцатилетней давности. Он думает, что случилось и в прошлый раз, что-то вроде того, что павлин был придурком, а Вэй Усянь избил дюжину учеников Цзинь, что после их ошеломляющей потери, которая произошла потому, что тёмного заклинателя не было с ними, не совсем хорошо. Он помнит, как кричал на брата из-за этого, но не помнит, узнавал ли когда-нибудь, что именно произошло. Второй Нефрит стоит возле палатки, очевидно, решив сейчас, что есть какая-то грань, до которой можно совать свой нос в дела Цзяна, и она проходит здесь. Цзян Чэн тоже не вошёл, вместо этого отодвинув полог палатки ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь. На этот раз он подслушивает намного больше. А-Цзе плачет, перед её ханьфу мокрый от собственных слёз, Вэй Усянь стоит перед ней. Цзинь Цзысюань отвернулся от них, в то время как Мянь-мянь стоит между ним и тёмным заклинателем, а полдюжины учеников Цзинь располагаются на другом конце палатки, ближе к нему и Лань Ванцзи. — Ты вовремя, — говорит брат Мянь-мянь сдавленным голосом с кипящей яростью, которую Цзян Чэн слышал всего несколько раз в своей жизни. Это одинаково страшно каждый раз. - Расскажи мне, что произошло. А-Цзе тянется к руке Вэй Усяня, пытаясь оттащить его. - Я в порядке, А-Сянь, давай просто пойдём. Она не может перестать плакать, даже когда говорит это. Явно не в порядке. — Скажи мне, — повторяет юноша. Мянь-мянь оглядывается на Цзинь Цзысюаня, который бессердечно приказывает ей сказать правду, поскольку, очевидно, они здесь сильно позорят себя. Подразумевая, что это не так, что А-цзе ведет себя постыдно. Руки Цзян Чэна сжались в кулаки. Лань Ванцзи на мгновение выглядит обеспокоенным, прежде чем его лицо снова разглаживается, и, хотя оно становится немного напряжённым, когда Мянь-мянь объясняет, как Цзинь Цзысюань был жесток с А-цзе, не осознавая, что она готовит ему еду каждый день, а затем унизил её перед группой людей, когда сказал ей иметь хоть немного достоинства. А-цзе, из всех людей. — Иметь хоть немного достоинства? — шипит Вэй Усянь. — Как ты смеешь так разговаривать с Шицзе! Удару его брата не обязательно содержать в себе духовную энергию, чтобы заставить Цзинь Цзысюаня споткнуться и рухнуть на стол, сломав его пополам. Цзян Чен надеется, что тот сломал ребро. Ученики Цзинь бросаются вперед, но достаточно одной трели Ченцин, чтобы отбросить их всех. Павлин осторожно поднимается на ноги. Даже он знает, что не сможет победить тёмного заклинателя, с мечом или без меча. Мянь-мянь скрещивает руки на груди, но не мешает. А-Цзе хватает брата за руку, пытаясь оттянуть назад, но тот не реагирует, просто позволяет Яньли тянуть себя, не двигаясь. - Ты высокомерный осёл! Поехала вслед за тобой страдать на войну? Это то, что ты думаешь, она делает? Идиот! Кто собирает и обобщает полевые отчеты? Кто наблюдает за кухнями и нашими продовольственными складами? Кто помогает медикам и отслеживает припасы? - Глаза Цзинь Цзысюаня расширяются, и он смотрит на Шицзе, но девушка не глядит в его сторону, всё ещё пытаясь оттащить Вэй Усяня. - Шицзе здесь, потому что она пытается выиграть эту войну! Она здесь, потому что здесь Цзян Чэн! Она здесь, потому что она - госпожа Цзян из Юньмэн Цзян, и это её долг. Какое отношение, гуль побери, всё это имеет к тебе? Цзинь Цзысюань открывает рот, но не может придумать ответа, поэтому он его закрывает. Тёмный заклинатель снова отводит руку, но, кажется, понимает, что не может сократить пространство между ними, чтобы ударить парня по лицу, не стряхнув с себя А-Цзе или не захватив её с собой, и явно не желает ни того, ни другого, поэтому так и замирает. Цзян Чэн выходит вперед, перешагивая через бессознательных учеников Цзинь. Лань Ванцзи следует за ним, отставая на шаг. — Достаточно, Вэй Усянь. Его брат делает глубокий, медленный вдох, но не опускает руки. Лань Ванцзи кладёт ладонь на кулак тёмного заклинателя, не хватая его и не прижимая к себе, лишь легкое прикосновение. Цзян Чэн задается вопросом, считается ли это держанием за руки. -Вэй Ин, - мягко произносит Второй Нефрит. Его брат опускает руку. Глава Цзян поворачивается к Цзинь Цзысюаню, убеждаясь, что его отвращение и презрение очевидно отражаются на лице. - Конечно, как у главы клана, были бы большие последствия, если бы я был тем, кто нанёс увечья наследнику другого клана. Другими словами, единственная причина, по которой он не учит своего брата некоторым манерам, заключается в том, что на самом деле пытается не начать войну между кланами Цзинь и Цзян. -Цзян Чэн, - начинает юноша. Он фыркает, и павлин замолкает. - Ты будешь называть меня главой клана Цзян. - Потому что то, что он является главой клана, — единственное, что удерживает Цзинь Цзысюаня от того, чтобы оказаться не на том конце Цзыдяня. Он прижимает руку к боку, на рану, которую он получил, взяв удар, предназначенный для павлина, и повторяет то, что сказал раньше. — Я сделал это не для тебя. Когда произносил это, он думал о Цзинь Лине, но тем лучше, если Цзинь Цзысюань думает, что говорил об А-Цзе, ведь, в конце концов, признание, что говорил о своем нерождённом племяннике, причинит явный вред. — Пошли, — говорит он, отворачиваясь и выходя из палатки. Вэй Усянь следует за ним, обнимая А-цзе за плечи, пока ведёт её, а Лань Ванцзи следует на пару шагов позади них обоих. Все четверо каким-то образом оказываются в палатке Цзян, пока сестра осматривает его рану, потому что самый быстрый способ успокоить её — это дать ей что-нибудь или кого-нибудь, чтобы она позаботилась о нём. Иногда она и Вэй Усянь так похожи, что это немного болезненно. Он почти уверен, что его брат научился изображать счастье и постоянную улыбку, наблюдая за А-Цзе всякий раз, когда их мать кричала на неё. - Я должен был быть там, — говорит тёмный заклинатель, расхаживая по палатке. Второй Нефрит просто стоит в углу. Цзян Чэн вроде и хочет сказать ему, чтобы тот убирался, но знает, что тогда Вэй Усянь станет еще более взволнованным и неуправляемым, если парень реально уйдёт, а сейчас у него не хватит на это терпения. Он закатывает глаза. - Всё в порядке. Кроме того, вам с Лань Ванцзи нужно было очистить территорию. - Это то место, куда они ушли, когда глава Цзян и остальные вернулись с битвы с марионетками. Обычно они отправили бы несколько команд из четырёх заклинателей, но вместо этого Не Минцзюэ только что послал Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Некоторых это раздражало, но двоим легче передвигаться незамеченными, чем паре десятков, и, честно говоря, существовало не так много угроз, с которыми не могли бы справиться эти двое, тем более вместе. Брат качает головой, но что бы он ни собирался сказать на это, его прерывает Мянь-мянь, входящая в их палатку. Она сосредотачивает взгляд на его ране, и Цзян Чэн игнорируя прилив смущения, быстро натягивает нижние одежды, так что, по крайней мере, он не стоит там с обнаженной грудью. - Извините, глава клана Цзян, — произносит она, отводя взгляд и кланяясь слишком глубоко для своего статуса. Вэй Усянь подходит, осторожно поднимая её. Лань Ванцзи выглядит так, будто предпочел бы быть где угодно, но не здесь, а также так, будто скорее выбьет себе глаз, чем оставит тёмного заклинателя с ней. - Мянь-мянь, прекрати. Прости, что накричал на тебя раньше. - Всё в порядке, — отвечает девушка, глядя мимо Вэй Усяня на А-цзе, — я просто хотела убедиться, что с Цзян Я… с госпожой Цзян всё в порядке. - О, не стоило, — говорит А-цзе, делая шаг вперёд, чтобы разгладить складку на одежде Мянь-мянь. - Не будь со мной такой формальной. Я в порядке, правда. — Я хочу, — начинает она, затем качает головой. - Он должен был остановиться, когда заметил, что мы его слышим, что бы он ни думал. Несколько вещей встают на свои места. — Это ты послала того мальчика за Вэй Усянем, не так ли? — спрашивает Цзян Чэн. Мянь-мянь пожимает плечами, но, почему-то не смотрит ему в глаза, значит, он прав. - Ты должна была знать, что Вэй Усянь этого так не оставит, что он накажет Цзинь Цзысюаня за его слова, — продолжает парень. Она знала, что он сделал с Цзинь Цзысюнем, и всё равно послала за тёмным заклинателем. Мянь-мянь смотрит вниз, но этого недостаточно, чтобы скрыть улыбку. - Единственное, в чём я уверена, так это в том, что Вэй Усянь всегда поступает правильно, независимо от того, насколько это неудобно как для него самого, так и для окружающих. С точки зрения Цзян Чэна, это одна из худших черт в его брате, учитывая все проблемы, которые она вызывает, но Мянь-мянь говорит так, будто это - одна из его лучших черт. Всё лицо Вэй Усяня краснеет, а улыбка А-цзе становится особенно приятной, что особенно хорошо после того, как он увидел её слёзы. Лань Ванцзи больше не выглядит поглощённым ревностью, вместо этого он переводит взгляд с девушки на тёмного заклинателя, слегка склонив голову набок, будто обдумывает слова Мянь-мянь, будто рассматривает Вэй Усяня в несколько ином свете. Цзян Чэн реально очень любит Мянь-мянь. Жаль, что он не может переманить её в клан Цзян. *** Следующей ночью Не Минцзюэ находит его после ужина и начинает рассказывать о боевых планах предстоящей атаки, так что, конечно же, Цзян Чэн идёт с ним, и кажется совершенно естественным, что Лань Сичэнь присоединяется к ним и делает свои собственные тихие, тонкие наблюдения, и только когда он оказывается в палатке главы Не, держит чашу вина и сидит напротив них обоих, ему приходит в голову, что это странно, что у них троих раньше не было таких отношений, и невозможно не думать, по какой причине они пришли к этому сейчас. Он ставит чашку, вероятно, с большей силой, чем это необходимо, учитывая внезапное затишье в разговоре, но чувствует себя неловко, словно попал в какую-то ловушку. - В чём дело? Лань Сичэнь и Не Минцзюэ смотрят друг на друга, что говорит об их знакомстве, об отношениях, которые ближе, чем просто товарищеские. Он не знает, почему ему никогда раньше не приходило в голову, что они были друзьями. Вероятно, потому, что эта дружба существовала до того, как Лань Сичэнь громко и публично защитил Цзинь Гуанъяо, и впоследствии разрушилась. - Цзян Чэн, — говорит глава Не, — ты помнишь, как я говорил тебе не наживать врагов из клана Цзинь? — Значит, ты вмешаешься? — требовательно спрашивает он. На этот раз не было такой сильной негативной реакции на действия Вэй Усяня. Отчасти потому, что глава Цзян потворствовал им, а не осуждал, а отчасти потому, что на этот раз он не опроверг слухи до того, как они начали появляться, поэтому люди знали, что Цзинь Цзысюань был бесчестно груб с А-цзе. Она любима в лагере, так как большинство людей не закрывают глаза на её вклад, как павлин, и, по общему мнению, любой, кто был бы так бессердечен к ней, вполне заслуживает сломанного ребра или даже двух. Губы Не Минцзюэ изогнулись в улыбке, которую Цзян Чэн буквально никогда раньше не видел на его лице. - Нет. Я думаю, что, возможно, мне следовало предупредить клан Цзинь, чтобы они не наживали себе врага в твоём лице. Что, гуль побери, это должно означать? Он хмурится, не зная, комплимент это или оскорбление, не зная, как реагировать в любом случае. - Он говорит, — уточняет Лань Сичэнь, — что мы несправедливо относились к вам. Вы с Цзинь Цзысюанем умны и талантливы, но при этом молоды и неопытны. Ты, конечно, глава клана Цзян, и Цзинь Цзысюань однажды возглавит клан Цзинь, но, учитывая наши представления о твоих способностях и принимая во внимание невероятное напряжение, в котором ты оказался, мы чаще советовались друг с другом, исключая вас. Цзян Чэн выжидает, собирается ли тот продолжать, а когда оказывается, что нет, отвечает: - Я знаю. - Он знал и в прошлый раз, просто был слишком напряжён и занят, чтобы чувствовать что-либо, кроме виноватой благодарности за всё это. - Ну, теперь мы решили, что недооценили тебя, — произносит глава Не. – И теперь мы. Пытаемся восполнить это. Ты умный и сильный, делаешь честь миру совершенствования в целом, и мы должны относиться к тебе соответственно. Если бы мы выслушали твоё предложение подождать ещё нескольких дней, мы могли бы полностью избежать этой проигрышной битвы. Он пожимает плечами, чувствуя себя неловко, потому что не слишком задумывается над тем, почему советовал это, поскольку на самом деле не было никаких причин поддержать его идею, кроме путешествия во времени. Лань Сичэнь наклоняется вперед, пока не ловит его взгляд. - Думай об этом как о своего рода союзе, если хочешь. Тот, из которого мы не должны были исключать тебя с самого начала. Лань Цижэнь теперь действует как глава Лань, наблюдая за восстановлением Гусу и давая Первому Нефриту возможность исчезать на длительные периоды времени в разведывательных миссиях, что было бы неприемлемо, если бы тот был главой клана. Однако в прошлый раз Лань Сичэнь взял на себя официальную роль главы клана, как только война закончилась, и Цзян Чэн не думает, что на этот раз всё будет иначе. - Вам не обязательно этого делать, — отвечает он, даже несмотря на то, что его шея заливается румянцем от удовольствия. И замечает, что они не обращают внимания на бросающееся в глаза отсутствие Цзинь Цзысюаня, несмотря на то, что тот упоминается в первой части этой короткой речи. - Нет, — соглашается Не Минцзюэ, — не обязательно. Он многозначительно смотрит на чашу Цзян Чэна, пока тот снова не поднимает её, делая глоток в основном для того, чтобы скрыть улыбку. Первый Нефрит возвращает разговор к их тренировочным режимам и тому, что им следует сохранить и от чего отказаться, когда они вернутся к мирной жизни. Финальная битва состоится всего через пару дней, и окончание войны создаст лишь немногим меньше проблем, чем решит, но пока ему не о чем беспокоиться, прямо сейчас. Поэтому просто сидит и пьёт с Лань Сичэнем и Не Минцзюэ, чувствуя медленно растущую теплоту дружбы, которую не смог испытать в первый раз.