Lynchpin

Мадам Цзинь ждала, когда они приедут. А-Цзе всё ещё пряталась в паланкине, окружённом учениками. В прошлой жизни Цзян Чэн позволил ей стоять рядом с ним, потому что терпеть не мог одиночество, а Вэй Усянь стоял сзади, оправдывая это тем, что не должен стоять рядом, поскольку это только усложнит ситуацию. Сейчас, брат также считал, что его пребывание рядом вызовет проблемы. Но не сказал, что его не должно быть там. Несмотря на то, что он и носит свою старую черную мантию, но под низ поддевает одно из своих фиолетовых нижних облачений. Это всё же похоже на победу. -Глава клана Цзян, — тепло обращается мадам Цзинь. Даже кланяясь главе клана, женщина смотрит на паланкин. Он возвращает поклон и ждёт. В конце концов, она ещё не закончила приветствовать их. Мадам Цзинь колеблется, после чего поворачивается к его брату, и её улыбка становится более натянутой. — Вэй Усянь, — говорит она не столько приветствием, сколько с наблюдением, не кланяясь. — Так вы приветствуете моего брата? - угрюмо спрашивает Цзян Чэн. Вэй Усянь дёргается, словно хочет ударить его. Парень не собирался доставлять проблемы сестре, поскольку хотел вернуть своего племянника, но ему и не нужно вести себя хорошо. Цзинь Цзысюань спросит. А-Ли ответит. На самом деле это не имеет к Усяню никакого отношения, независимо от того, что думают об этом мадам Цзинь и Цзинь Гуаншань. — А, — улыбка мадам Цзинь становится ещё менее тёплой. Она кланяется Вэй Усяню, чуть менее глубоко, чем Цзян Чэну, и говорит: «Добро пожаловать в Ланьлин, молодой господин Вэй». *** После заселения в свои комнаты идёт ужин. Большинство учеников едят вместе в нижнем зале, но, конечно же, от тех, кто имеет определенный статус, ожидается, что они будут есть в главном. Вэй Усянь, конечно, пытается выбраться оттуда, говоря, что это даже не формальный банкет, но Цзян Чэн просто хватает его сзади за мантию и тащит за собой. Брат кричит всю дорогу, а А-Цзе сквозь смех безуспешно пытается их отругать. И, разумеется, едва они вошли в главный зал, как парень закричал: «Лань Чжань!». — Вэй Усянь, — раздражённо шипит Цзян Чэн, но, конечно же, его брат уже ушёл, пересекая главный зал, чтобы накинуться на Лань Ванцзи так, как раньше приветствовал Не Хуайсана. Второй нефрит не убирает его руки со своей спины, но улыбку в уголках его рта могут видеть все в зале. — Мерзко, — бормочет юноша. — Они какие-то тошнотворные, не так ли? Услышав это, он поворачивается и усмехается, хлопая по плечу Не Минцзюэ, у которого на спине новый клинок, даже шире, чем Бася. Возможно даже настоящий палаш. Глава Цзян на мгновение задумался о том, что большую часть времени он не знал о главе Не самого главного. Тот медленно умирал от того, что его клинок истощал его, заставляя сражаться с собственной энергией, даже когда он этого не хотел. А сейчас всё иначе. Похоже, Вэй Усянь собирается устроить соревнование на звание самого зловещего заклинателя. Мысль о том, что сильный и могущественный Не Минцзюэ всё это время был истощён, внушает благоговейный трепет. И Цзян Чэна делает очень счастливым тот факт, что на этот раз он и глава клана Не стали союзниками. - Это, гуль побери, самое худшее, — откровенно говорит он. Яньли бросает на брата неодобрительный взгляд, который мало что даёт, поскольку лицо её освещает нежная улыбка. - Привет, Не Хуайсан, - глава Цзян немного удивлён, увидев его здесь, так как не уверен, что тот присутствовал на охоте Байфэн из прошлого. Возможно, поскольку Не Минцзюэ на этот раз не так беспокоится о своей ранней гибели, он также меньше беспокоится и том, чтобы сохранить в секрете слабое физическое развитие своего младшего брата. Что, наверное, и к лучшему, поскольку это и так все уже знают. Парень машет рукой из-за своего веера, а затем замечает: «Брат, мадам Цзинь смотрит на нас». Глава Не вздыхает и поворачивается к А-Цзе. - Дева Цзян, приятно снова вас видеть, — мужчина наклоняется, чтобы деликатно поцеловать её в щёку. Её улыбка веселая и ласковая, очень похожа на ту, которой она тысячи раз улыбалась, глядя на братьев. Цзян Чэн почти уверен, что чувствует потерю воздуха в комнате будто бы все задыхаются, и это определенно звук смеха Вэй Усяня. Он знает, что все наверняка смотрят на его лицо, ожидая реакции, и пытается выглядеть так, будто всё совершенно нормально, а не так, будто хочет повернуться и показать язык Цзинь Цзысюаню. «О, это действительно запустит вереницу слухов» - проносится у главы Цзян в голове. — Подожди ещё, — просит Не Хуайсан неуверенным голосом. Парень мгновенно начинает подозревать неладное. — Глава клана Цзян, — степенно здоровается Лань Сичэнь, внезапно оказываясь прямо здесь, а не рядом с братом. Цзян Чэн не может его винить. Если бы он был рядом с Вэй Усянем и отвратительным Лань Ванцзи, он бы тоже ушёл. - Глава клана Не. Молодой господин Не, - он делает паузу, затем продолжает чуть громче, - дева Цзян,- и наклоняется ровно настолько, чтобы поцеловать её в другую щёку. А-цзе удивлена, но довольна. Цзян Чэн не вздыхает только потому, что все на них смотрят. -Не Хуайсан, серьёзно? – лёгкое недовольство озаряет лицо парня. -Просто пытаюсь помочь, — нараспев произносит тот из-за своего веера. Девушка хихикает и делает шаг вперед, кладя руку на предплечья Лань Сичэня и Не Минцзюэ, чтобы тут же встать на цыпочки, как она делала с ним и Вэй Усянем, и расцеловать их в щёки по очереди. Они выглядят немного ошеломлёнными, вероятно, потому, что ни у кого из них нет сестры. — Приятно видеть, что у вас обоих всё хорошо. -Шицзе! — окликает брат, и Цзян Чэн понимает, что тот только пытается казаться возмущенным, но в основном очень доволен, поэтому его напускная злость и не срабатывает. Тёмный заклинатель шагает через главный зал и говорит компании: - Прекратите издеваться над моей сестрой, это очень невежливо. — А-Сянь, — с улыбкой произносит девушка, и не сопротивляется, пока он ведёт её обратно к Лань Ванцзи, который отдает ей самый низкий поклон из всех, какие на празднике отдавал кому-либо, а затем предлагает ей своё место. Цзян Чэн рискует осмотреться. Цзинь и мелкие кланы выглядят так, будто их вино заменили уксусом. Что ж, Цзинь Цзысюань тоже выглядит немного задумчивым, что в новинку. Или нет. В прошлый раз он не обращал внимания на лицо павлина. Лицо Цзинь Гуанъяо нарочито непроницаемо, и парень не знает, как это интерпретировать. Не Минцзюэ, вероятно, знает, но по понятным причинам спросить его об этом нельзя. — Ты действительно гордишься собой, не так ли? — спрашивает он Не Хуайсана. Тот вместо ответа захлопывает веер и идёт поговорить с Вэй Усянем. -А твой брат опасен, — полушутя замечает Цзян Чэн Не Минцзюэ. -Ммм, — соглашается тот. — Поздравляю с повышением, глава клана Лань. — Спасибо, — отвечает Сичень, и его глаза мерцают. - Это было запланировано, но у меня и не было особого выбора после того, как я рассказал дяде о помолвке Ванцзи. Он был весьма… удивлён. - Должно быть, это было ужасно, — сочувственным тоном реагирует глава Цзян, но выглядит при этом так, словно ему жаль, что не присутствовал при этой сцене и не наблюдал выражение лица Лань Цижэня. В прошлом, когда они были здесь, мадам Цзинь сбежала с А-цзе сразу, как только её увидела, и он с Вэй Усянем сидели так близко, что их локти продолжали натыкаться друг на друга. Но ни один из них не отодвинулся, спины были прямыми, а лица жёсткими. И сейчас всё идёт куда лучше. *** В прошлый раз, когда они пришли на охоту, единственным учеником, которого клан Цзян представил для участия в соревновании по стрельбе из лука был Вэй Усянь. Тогда они привели не так много учеников, поскольку много потеряли из-за нападения на Пристань Лотоса и последней битвы Аннигиляции Солнца. Их возможности были ограничены, особенно учитывая тот факт, что в прошлый раз сам глава ордена занимался вербовкой. Это было обусловлено алкоголизмом Вэй Усяня, и заботой о сестре, которую страшно было отпускать путешествовать по Юньмэну в одиночку. Им нужно было оставить кого-то хотя бы несколько взрослого, чтобы управлять Пристанью Лотоса, поскольку все трое уезжают, и их присутствие на охоте было… ну, мягко говоря, не впечатляющим. Они не могли привести никого, кто мог бы составить конкуренцию лучшим представителям каждого из кланов в соревновании по стрельбе из лука. Всех более или менее умелых адептов, нужно было оставить, чтобы присматривать за Пристанью Лотоса, поскольку слишком глупо было бы оставить группу полуобученных учеников присматривать за их домом. Поэтому вместо этого они привели с собой именно новых учеников. Они подумывали вообще не идти, пока Цзинь Цзысюань не пришел, чтобы лично пригласить А-цзе, и не навязал им своё приглашение. Вот почему Вэй Усянь использовал Тёмный путь, чтобы захватить тридцать процентов добычи в прошлый раз. В конце концов, это тоже вызвало проблемы, потому что, конечно, многие возмутились на этот счёт, но намерение было хорошим. Этим жестом тёмный заклинатель напомнил всем, что то, чего им не хватало, они компенсировали силой. Конкретно его силой. Его брат пытался защитить их, показывая, что они не уязвимы. Что даже если они и выглядели слабыми, а сам парень ходил полумёртвым, он всё равно был человеком, который закончил войну за один день. И если кто-то подумает воспользоваться уязвимостью клана Цзян, тогда он прикончит и их. Это имело неприятные последствия. Иногда Цзян Чэн задавался вопросом, было ли это одной из причин, по которой Вэй Усянь ушёл: что он чувствовал, что вместо того, чтобы помогать, как и хотел, делал всё хуже, даже просто находясь рядом. Он усугубил ситуацию. Его благие намерения не оправдались, потому что все, казалось, забыли, насколько ужасающе могущественным был его брат, пока не почувствовали необходимость очернить его. Глава Цзян не настолько глуп, чтобы отрицать тот факт, что репутация Старейшины Илина защищала их, даже когда тот был в Курганах, несмотря на предполагаемую враждебность, которая, по словам Цзян Чэна, существовала между ними. В конце концов, даже после изгнания ученики Цзян всё ещё называли Усяня Старшим Братом Вэем. Впрочем, сейчас всё это не имеет значения. Число их адептов гораздо больше, чем ранее. Они оставили Ван Янь, чтобы она управляла Пристанью Лотоса в их отсутствие, и привели дюжину хорошо обученных адептов, чтобы устроить хорошее шоу, и столько же тех, кто действительно мог бы использовать опыт совместной охоты, надеясь, что те не станут делать ничего смущающего. Ли Цзюню было поручено обучать младших заклинателей, что было сущим наказанием. На этот раз Вэй Усянь — не единственное фиолетовое пятно на поле стрельбы из лука. Он стоит в стороне от остальных, поэтому может стоять впереди со своим суженым, но, честно говоря, Цзян Чэн был бы удивлен, если бы тот поступил иначе. Не Цзунхуэй находится с другой стороны от тёмного заклинателя, что не должно быть чем-то необычным, учитывая Басю за спиной Вэй Усяня, но глава Цзян всё равно чувствует ревность, и инстинкт, подсказывает ему, что ревнует он юношу больше как брата, а не как подчинённого главы клана. Мадам Цзинь вместе с А-Цзе идёт впереди них с некоторыми другими женщинами Цзинь и их сопровождающими. В прошлый раз Вэй Усянь махал ей, как маленький ребёнок, пока сестра не посмотрела на него и не спрятала улыбку за веером. На этот раз, как только Яньли проходит перед ними, Вэй Усянь, Лань Ванцзи и Не Цзунхуэй наклоняются в аккуратном поклоне, как они явно и планировали. Она останавливается, её глаза расширяются, и мгновение спустя все ученики Цзян, Лань и Не делают то же самое, следуя примеру своих первых учеников. Она краснеет и прячет нижнюю часть лица за веером, прежде чем наклонить свою голову и продолжить идти вслед за мадам Цзинь, улыбка которой выглядит натянутой. Ученики не выпрямляются, пока А-цзе не садится рядом с мадам Цзинь. Цзян Чэн сверлит взглядом глав кланов, но и Не Минцзюэ, и Лань Сичэнь кажутся удивленными, хотя и не расстроенными. Он рискует бросить взгляд в другую сторону, но и Цзинь Гуанъяо выглядит удивленным, хотя его лицо снова становится мягко-приятным, когда отец смотрит в его сторону. Цзян Чэн не знает, насколько эта реакция правдива и правдива ли вообще. - Госпожа Цзян так много сделала для нас во время войны, — замечает Лань Сичэнь. И у него ещё хватает наглости называть Цзян Чэна и его брата и сестру возмутителями спокойствия, несмотря на то что именно он является тем, кто постоянно открывает рот и вежливо говорит вещи, которые, вероятно, не должен. - Мы все так полюбили её. -Конечно, — с немного болезненной улыбкой произносит Цзинь Гуаншань. Да, свадебные переговоры, кажется, на этот раз пройдут намного легче. Цзинь Гуанъяо объявляет о своём особом развлечении для них так же, как и раньше, выводя избитых и голодных Вэней в цепях. Он уже повернул голову, чтобы заставить Вэй Усяня подчиниться, пропустив ту часть, где он смотрит на них в шоке, а это значит, что видит, как Лань Сичэнь смотрит вниз и в сторону. Это вообще ничего не должно означать, за исключением того, что он уже видел этот язык тела и раньше, и его глаза, не задумываясь, метнулись обратно к Цзинь Гуанъяо. Он отмечает, что Не Хуайсан делает то же самое, и старается не придавать этому слишком большого значения. Цзинь Гуанъяо смотрит на Первого Нефрита. Который только что сделал то же самое выражение лица, что и с Цзян Чэном, когда ему стало стыдно, что он не может пообещать контролировать Ланей. Когда он знал, что глава Цзян хотел его помощи, но не мог её оказать. Лань Ванцзи, к счастью, держит Вэй Усяня, а это значит, что юноша может отвлечься от всего этого и подумать. Зачем Цзинь Гуанъяо это делать? Почему он вывел к ним Вэней в таком состоянии? Раньше это всех раздражало точно так же, как и теперь. Не Хуайсан прижимается к боку своего старшего брата, и он почти уверен, что это делается для того, чтобы глава Не не задушил Цзинь Гуаншаня. Клан Не делал то, что, по их мнению, они должны были сделать на войне, но они не были излишне жестокими и уж точно не получали никакого удовольствия от жестокости. Небольшие кланы могли бы обрадоваться, увидев людей, которые напали на их дома в цепях, но, по крайней мере, лидер клана Оуян был достаточно порядочным, чтобы его это отталкивало. Это может быть политической игрой, чтобы показать, что Цзинь настолько сильны, что они могут быть публично ужасными без каких-либо последствий. Однако этой теории мешает тот факт, что, по его собственному признанию, это была идея Цзинь Гуанъяо, а он не устраивал бы такой громкой и бессмысленной демонстрации. Может быть, это было не для того, чтобы Цзинь хорошо выглядели. Может быть, это было сделано для того, чтобы они выглядели плохо. Может быть, он показывал зверства, которые совершали Цзинь, потому что не мог ничего с этим поделать, но думал, что кто-то должен. Лань Сичэнь, несмотря на то, что был грозным воином, был также и мягок. Он любил Цзинь Гуанъяо, и, если бы он думал, что тот был из тех людей, которые держат военнопленных в качестве рабов, а затем хвастаются этим, он бы его не любил. Но он любил. Наверное, любил. Значит, это наиболее вероятная теория. Лань Сичэнь только что отвёл взгляд, будто ему было стыдно. Возможно, потому, что Цзинь Гуанъяо просит его о помощи, просит что-то с этим сделать, а он не думает, что сможет. — Я пойду, это не так сложно, — усмехается Цзинь Цзысюань, сразу же делая шаг вперед, как и в прошлый раз. Он не выглядит удивленным, увидев Вэней и их состояние. В прошлый раз он тоже не удивился. Ответ павлина впечатлил Цзян Чэна и в первой жизни. Идя первым и совершая идеальные выстрелы, заявляя, что это легко, он убеждал себя, что любой, кто не уверен, что сумеет повторить также хорошо, не решится даже попытаться это сделать, чтобы не смущать себя. Это был его способ защитить стоящих там Вэней настолько, насколько он мог, не устраивая из этого сцены. Вот почему Вэй Усянь сделал то же самое, проделав такой впечатляющий ход, что никто не осмелился бы последовать за ним. Это, конечно, всех взбесило, но также, и означало, что единственными, кто стрелял в соревновании по стрельбе из лука, были люди, достаточно опытные, чтобы не попасть ни в одного из стоящих возле мишеней людей. Цзян Чэн подумал, что это неожиданная хитрость со стороны Цзинь Цзысюаня. Но, может быть, дело вовсе не в его сообразительности. Он не был удивлен. И отреагировал мгновенно. Как будто знал, чего ожидать. Как будто это было запланировано. Цзинь Гуанъяо стоит и улыбается, а Вэй Усянь делает то же самое, что и раньше, идеально пуская пять стрел с завязанными глазами. Цзян Чэн аплодирует вместе со всеми, но на этот раз смотрит на Цзинь Цзысюаня. Тот пытается нахмуриться, но, судя по тому, как он расправляет плечи, чувствует облегчение, несмотря на унижение. Он сделал это и в прошлый раз, ещё одно очко в его пользу. Главе Цзян понравилось, что павлин больше заботился, чтобы людям не было больно, чем о своей гордости. Всё идёт правильно и на этот раз. Может быть, так заботился о них, что вступил в сговор со своим ублюдком-сводным-братом, чтобы разоблачить грязное бельё своей семьи, которое он ненавидит больше всего на свете, и убедиться, что Вэни переживут это. Наверное, ему не повредило и то, что это дало ему повод покрасоваться перед Яньли. Цзян Чэн пытается думать беспристрастно, но, честно говоря, для этого он слишком впечатлен. Возможно, Не Хуайсан того времени был прав. Может быть, в Цзинь Гуанъяо есть что-то, искупающее зло, которое тот приносил. Парень уверен, что есть дюжина причин и способов, которыми этот поступок приносит или может принести пользу лично Гуанъяо, но какая разница, почему он делает это. Выводить Вэней было рискованно. Если бы это событие вызвало беспорядки, даже пусть и ненадолго, Цзинь Гуаншань, несомненно, выместил бы на нём свой гнев, но бастард рискнул сыграть эту особую игру, которая может помочь и другим, вместо того, чтобы помогать только себе. Цзян Чэн просто не понимает, как могло произойти падение Цзинь Гуанъяо. Раньше он никогда не обращал на него внимания, поэтому у него не было особых оснований для того, чтобы сравнивать, но Не Минцзюэ не был идиотом. Он заметил задолго до всех остальных момент, когда юноша изменился. Может быть, просто уловил то, что было всегда. А, возможно, тот и не был таковым. Может быть, Цзинь Гуанъяо всегда был умным, манипулятивным и корыстным, но не всегда был жестоким, безумным и жаждущим власти до такой степени, чтобы оставить позади всё остальное. Это было из-за войны? Он сорвался? Глава Не выгнал Мэн Яо из своего клана, когда тот убил одного из его адептов, заявив, что тот пытался помочь Сюэ Яну сбежать. Цзинь Гуанъяо направляет всех в лес, но Цзян Чэн едва может сосредоточиться на этом. Он ловит обеспокоенный взгляд А-Цзе, когда поднимается на ноги, но не может даже заставить себя улыбнуться ей. Мэн Яо убил адепта Не после разговора с Сюэ Яном. Блядь. Сюэ Яном, у которого был последний кусок Иньского железа. Сюэ Яном, который сам был жестоким и безумным. Мог ли тогда парень получить от него Иньское Железо? Может поэтому? Иньское железо отравляет тело и разум. Вэй Усянь боролся с ним, но, казалось, никогда не терял себя из-за этого, и на этот раз борьба казалась едва заметной. Но это не значит, что она лёгкая, потому что Цзян Чэн уверен, что его брат делает всё возможное, чтобы скрыть от всех свои трудности. В прошлый раз тоже пытался. И не смог с ним совладать. Он слишком многое скрывал тогда, пусть и на этот раз этого делать не приходится, и это не должно утешать, но это действительно так. Цзинь Гуанъяо не был Вэй Усянем. Он не был таким сильным, у него не было никаких навыков Тёмного пути, поэтому он не мог вывести из себя тёмную энергию. Он не был сильным заклинателем до того, как столкнулся с этим. В первый раз, когда он коснулся Иньского железа, он убил заклинателя Не, и даже если это был тот, кто всегда был груб с ним, это было небрежно и нехарактерно для него, и в тот момент, когда Не Минцзюэ увидел это, понял, что что-то изменилось. Все давно осознали, что Вэнь Жохань ещё больше сошел с ума из-за использования Иньского железа. Что, если с Цзинь Гуанъяо произошло то же самое? Что, если именно Иньское железо склонило чашу весов от манипулятивного поведения к чудовищному? — Цзян Чэн, — тихо произносит Чифэн Цзюнь, — что случилось? Лань Сичэнь идет с Цзинь Гуанъяо, их головы наклонены друг к другу, у обоих на лицах улыбки, которые выглядят искренними. Вэй Усянь уже скрылся из виду, вероятно, чтобы пойти поцеловать Лань Ванцзи, а не охотиться. -Ничего, — отвечает он. И только после недоверчивого фырканья Не Хуайсана поправляется. - Мне просто нужно кое о чём поговорить с братом. Если кто-то и знает, как определить влияние Иньского железа, так это Вэй Усянь. Если и есть кто-то, кто сможет отобрать у Гуанъяо Иньское железо, то это тёмный заклинатель. Он чертовски ненавидит тот факт, что собирается подсунуть проблему своему брату и попросить его решить её. Что ж. Если он собирается это сделать, значит нужно выполнить первоначальную часть своего плана самостоятельно, хоть объективно понятно, что это будет чертовски ужасно. - Не Хуайсан, — говорит он, и то, что звучит в его голосе, заставляет глаза юноши сузиться, прежде чем тот успевает спрятаться за веером. - Как насчёт того, чтобы мы с тобой ненадолго отвлеклись и отправились в небольшое приключение? Всё это в любом случае было идеей главы Не того времени, хотя, очевидно, не то, чтобы он сейчас знал об этом. Меньшее, что он может сделать - это помочь Цзян Чэну разобраться во всём. Не Минцзюэ приподнимает бровь. - Я хочу, чтобы мой брат уцелел, Цзян Чэн. — Он будет в порядке, — обещает глава клана Цзян. - Хм, Не Хуайсан, что скажешь? — Я узнаю, что это за приключение? — осторожно спрашивает он. — А тебе разве не следует остаться и присматривать за своими учениками? -Нет, — отвечает парень на оба вопроса. - Ли Цзюнь справится с этим. Парень мычит, затем закрывает свой веер, постукивая им по подбородку, прежде чем сказать: -Хорошо, глава клана Цзян, давай отправимся в приключение. Когда Цзян Чэн хватает Не Хуайсана сзади за мантию и тащит его прочь, его брат только смеется. Это показывает насколько Не Минцзюэ доверяет ему. Когда они отправляются в элитный бордель, младший Не знает друга слишком хорошо, чтобы что-то подозревать. - Что мы здесь делаем? — Разве это не очевидно? - Нет, — произносит парень, очень осуждающе нахмурив брови. Справедливо. Цзян Чэн никогда в жизни не был в борделе. - Я ищу кое-кого. — Своенравный ученик? - пытается угадать Не Хуайсан. Он качает головой. -Мэн Яньмэй. Юноша хватает его за предплечье настолько крепко, что на нём мог бы даже остаться синяк, если бы Цзян Чэн не был заклинателем. Он совершенно серьезен. Глава Цзян видел его таким лишь мельком, и только после того, как предложил ему отправиться в прошлое. Вид этого выражения сейчас на гораздо более молодом лице приводил в замешательство. - Почему? - Цзинь Гуанъяо опасен, — отвечает заклинатель, удивлённый тем, что Не Хуайсан знает имя матери Цзинь Гуанъяо, хотя и не может сказать почему. Тот только кивает. Опасный и враг, конечно, не синонимы. Все они опасны по-своему. - Цзинь Гуаншань контролирует его возможностью купить свободу его матери. - Откуда тебе это известно? — требует ответа друг. - Люди говорят, — отвечает парень, потому что, конечно же, у него нет реального ответа на этот вопрос. Не Хуайсан хмурится, словно пытаясь понять, как Цзян Чэн мог слышать слухи, которых не слышал даже он сам. - Дело в том, что, если Цзинь Гуанъяо собирается быть опасным, я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен быть опасен из-за Цзинь Гуаншаня. Кроме того, в прошлой жизни они думали, что, возможно, это судьба его матери сломила Цзинь Гуанъяо. В первый раз она была убита клиентом до того, как сын смог её освободить. Теперь Цзян Чэн почти уверен, что это было влияние Иньского Железа, но смерть его матери, вероятно, ухудшила ситуацию. — Цзян Чэн, — говорит он, разрываясь между ужасом и восторгом, — мы здесь, чтобы ты мог купить проститутку? Он морщится. — Да, но, пожалуйста, не говори так. В конце концов, это мать Цзинь Гуанъяо. Это высасывает из него всю напускную весёлость, и Не Хуайсан торжественно кивает. — Я здесь потому, что ты ничего не знаешь о публичных домах и не хочешь выставить себя дураком? Глава Цзян стискивает зубы, но кивает. Достаточно плохо, что его увидят заходящим в такое место, но он не должен быть этим смущён ни в коем случае. - Я не знаю, должен ли я быть польщён или нет, — произносит юноша, хотя явно польщён в любом случае. - Имеешь большой опыт покупки проституток? - с вызовом спрашивает Цзян Чэн. Не Хуайсан не отрицает этого и прищуривается. В равной степени вероятны оба варианта, и он пытается смутить главу клана Цзян. Но тот отказывается доставить это удовольствие другу. Учитывая, что они, очевидно, оба заклинатели и очень богаты, мадам немедленно подходит к ним с широкой дружелюбной улыбкой на лице. Эта улыбка исчезает, когда Не Хуайсан рассказывает ей, почему они здесь. - Мэн Яньмей не продаётся, — сообщает она им. — Если ты хочешь её на ночь или купишь одну из наших других девушек… - Нет, — требовательным тоном перебивает Не Хуайсан, приподняв бровь. - Мы хотим Мэн Яньмэй. Сколько она стоит? Мы заплатим. - Её долг не продается, — настаивает мадам. Цзян Чэн позволяет Цзыдяню опутать руку фиолетовой молнией. Не Хуайсан вздыхает, но женщина всё равно отшатывается от них. - Позвольте мне быть предельно ясным. Мы уходим с Мэн Яньмэй. Будет ли это потому, что вы приняли наши деньги, или потому, что я привел сюда местного магистрата, чтобы закрыть это место, зависит от вас. — Он не станет этого делать, — говорит хозяйка, но голос её дрожит. Цзян Чэн почти расстраивается из-за этого. - Он не закроет, и я не могу продать вам Мэн Яньмэй. Глаза Не Хуайсана сузились, и он выхватил веер. — Ты кажешься ужасно уверенной в этом. Возможно, это потому, что глава клана Цзинь защищает вас от закона? Он запретил тебе продавать Мэн Яньмэй? Такое быстрое изменение цвета лица выглядит совсем нездоровым. Это всё, что им нужно. — Ты знаешь, кто мы? — спрашивает Цзян Чэн. Она качает головой. - Я Не Хуайсан, наследник клана Не, — представляется он из-за веера. - А я глава клана Цзян. Теперь мадам трясётся всем телом. Она знает, что независимо от обещания Цзинь Гуаншаня, он не станет противостоять кланам Не и Цзян, чтобы защитить её. - Ты продашь нам Мэн Яньмэй. — Да, — соглашается она. Передав откровенно отвратительную сумму денег и договорившись с одним из своих учеников, чтобы он пришёл и забрал остальные вещи Мэн Яньмэй, Цзян Чэн забрал копию её контракта с борделем, её долга, который, кажется, полон преувеличенных расходов, и квитанцию, показывающую, что долг был погашен. Неудивительно, что Цзинь Гуанъяо не мог позволить себе свободу матери даже после нескольких лет в качестве одного из помощников Не Минцзюэ. Мэн Яньмэй, наконец, предстала перед ними, и то, как Не Хуайсан закрывает почти все лицо веером, очень красноречиво. Он должен видеть то же, что и глава Цзян - Госпожа Мэн, — говорит он, понимая, что его голос звучит слишком холодно и слишком резко, но не в силах остановить это, — вы заклинательница? — Нет, хозяин, — отвечает она, опустив глаза. От такого обращения Цзян Чэн вздрагивает. — Не называй меня так. Женщина кивает, её лицо всё ещё опущено. Это не сильно помогает скрыть внешность. Она, конечно, красива, Цзинь Гуанъяо точно не унаследовал свои тонкие черты от отца, и одежда высокого качества, хотя и слишком говорит о профессии, но это не то, из-за чего они расстроены. — Следуйте за мной, — говорит он сдавленным голосом и уходит, не оглянувшись. Мэн Яньмэй и Не Хуайсан идут позади него, и они уже на полпути к поместью Цзинь, прежде чем он достаточно остывает, чтобы повернуться к ней и спросить: - Сколько Вам было лет? Она молода даже сейчас. Её лицо не покрыто пудрой и не имеет морщин. Цзинь Гуанъяо почти двадцать. - Мой господин? — неуверенно произносит женщина, всё ещё опустив лицо. — Посмотрите на меня, — рявкает он. Она поднимает голову, встречаясь с ним взглядом. Её манеры мягкие и уступчивые, но её тёмные глаза совсем не такие. - Значит, он действительно пошёл на это, - произносит глава клана Цзян. Он полагает, что люди могут интерпретировать огонь в её глазах как страсть, если это то, что они там ищут, но Цзян Чэн распознает ярость, когда видит её. — Кто, милорд? — спрашивает она голосом лёгким и мелодичным, с непритязательной интонацией, которую он так часто слышал раньше. Наверное, здесь ему следует быть осторожным. Ему впервые приходит в голову, что он смотрит на женщину, воспитавшую Цзинь Гуанъяо. — Ваш сын, — говорит он. - Сколько Вам было лет, когда Вы родили сына? Сколько Вам сейчас лет? — Мне тридцать шесть, милорд, — отвечает госпожа Мэн. Цзыдянь снова вспыхивает, но она даже не удосуживается взглянуть на него. — Значит, Вам было семнадцать, когда он появился у Вас, — мрачно говорит глава клана Цзян. — Полагаю, слишком смело было бы надеяться, что Вам было семнадцать, когда Вы его зачали. Не то, чтобы это намного лучше, конечно. Она поднимает бровь, и о, он определенно видел этот взгляд раньше. У него создаётся впечатление, что ум этой женщины был потрачен впустую на её текущей работе. - Разве глава клана Цзинь не рассказал Вам обо мне, прежде чем отправить за мной? - Глава клана Цзинь? — требовательно спрашивает юноша. - Кто что-нибудь говорил о нём? Думаете, Не и Цзян выполняют поручения Цзинь? Искреннее удивление мелькает на её лице. -Значит, теперь я орудие? Я буду очень хорошо смотреться в Ваших руках. Его лицо вспыхивает, и Не Хуайсан смеётся над ним. -Нет! Вы можете перестать говорить такие ужасные вещи? Блядь. Цзян Чэн тянется к своей мантии и вручает ей документы: контракт, долг и квитанцию. - Всё здесь. И перестаньте называть меня милордом, это очень неприятно. Я глава клана Цзян. Она смотрит на бумаги, затем обратно на него. - Глава клана Цзян, — произносит женщина, и впервые её голос звучит искренне, жёстко и немного чудесно одновременно. - Я не понимаю. Объясните мне. - Ваш сын меня пугает, — отвечает он. Не Хуайсан выглядит удивлённым, но Мэн Яньмэй вовсе не удивлена. Наверное, потому, что именно она научила его быть таким. - Я не люблю Цзинь Гуаншаня и не доверяю ему, но каким бы он ни был, он гораздо более опасен, когда его поддерживает Ваш сын. Он поддерживает его отчасти из-за Вас, поэтому я хочу исключить Вас из уравнения. - Вы заплатили очень много денег, чтобы убить меня, — спокойно говорит женщина, как будто эта мысль её совсем не расстраивает. Ему хочется в отчаянии дернуть себя за волосы. — Никто Вас не убьёт! - Если Вы не собираетесь меня трахать и не собираетесь убивать, то что Вы собираетесь со мной делать? — спрашивает она с тем же спокойствием. Пожалуй, это немного хуже, потому что голос звучит почти изумлённо. - Ничего! — рявкает Цзян Чэн, затем передумывает. - Что ж. Вы можете остаться здесь, если хотите, но я не думаю, что должен говорить Вам, насколько это плохая идея. Вы можете вернуться с нами в Юньмэн. Вы умны и молоды, сможете найти работу. Или, если Вы предпочитаете остаться в своей нынешней профессии, везде есть дома удовольствий. Она всё ещё наблюдает за ним. - Вы так боитесь моего сына, что заплатили целое состояние, чтобы увести меня от Цзинь Гуаншаня. Разве не хотите использовать меня, как использовал он? В качестве залога против того, что Вы не можете контролировать? — Я думал, что сказал Вам перестать говорить ужасные вещи, — бормочет Цзян Чэн, игнорируя тонкий акцент, который она добавила к слову «использовал», потому что технически он старше её и отказывается смущаться. - Я хочу, чтобы любой ужас, в который ввязывается Ваш сын, был исключительно его собственным выбором, а не навязанным ему засранцем-отцом. Вы держите в руках доказательство своей свободы. Вы не нуждаетесь во мне или в том, что я могу предложить. Но я не спрашивал о том, как Вы собираетесь жить перед тем, как освободить Вас, так что было бы грубо с моей стороны не предложить помощь. Если Вы хотите сопровождать нас обратно в Пристань Лотоса, Вы можете. Но это не обязательно. Я прошу Вас оставаться с Цзянами, пока Вы решаете, можем ли мы защитить Вас. Если Вы беспокоитесь о нашей способности оградить Вас от опасностей или не желаете быть в поле нашего зрения, пока находитесь в башне Карпа, Вы можете выбрать гостиницу, чтобы остаться, и я пришлю двух моих старших учеников охранять Вас. Она долго смотрит на него, и Цзян Чэн просто стойко встречает этот взгляд. Ему нечего скрывать. Ну, по крайней мере не в этом случае по отношению к ней. - Спасибо, глава клана Цзян, — наконец произносит она. — Я последую с вами в башню. Я не видела своего сына много лет. — Он не навещает Вас? — спрашивает он, потрясенный этим. Его мать сейчас так близко. - Он пишет, — говорит женщина. - Цзинь Гуаншань не позволяет своим ученикам посещать дома удовольствий, а до того, как он стал Цзинем, он был в Нечистой Юдоли. - Цзян Чэну кажется, что он уже устал от этого поразительного лицемерия. Её глаза метнулись в сторону, глядя на Не Хуайсана, и её взгляд остановился на веере. - Он с любовью отзывался о Вас, Не Хуайсан. - Как и о Вас, госпожа Мэн, — возвращает любезность тот и прячет веер в рукав, предлагая ей руку. Она принимает её, скромно подворачивая губы, что выглядит очень фальшивым. Цзян Чэн немного ненавидит тот факт, что они почему-то не смотрятся совершенно нелепо. *** Конечно, как только они возвращаются во владения Цзинь, один из его учеников сообщает ему, что в лесу что-то происходит, и следует поторопиться. Цзян Чэн почти стонет вслух. Он действительно думал, что на этот раз им удастся избежать фиаско. На этот раз Вэй Усянь не поймал тридцати процентов добычи, как ему кажется. Он искренне удивился бы, если бы тот вообще что-нибудь поймал, а не нашёл какое-нибудь тихое место, где Лань Ванцзи мог бы позволить себе вольности с ним. — Не Хуайсан, — начинает парень. - Я останусь с ней, — понимает без слов друг. — Иди, позаботься о инциденте, что бы это ни было. Всю дорогу Цзян Чэн ворчит, и пока летит на своем мече, и пока быстрым шагом преодолевает остаток пути. Он сталкивается с ситуацией, которая не сильно отличается от той, с которой столкнулся в прошлый раз. Сестра стоит перед Вэй Усянем, необычно глядя на Цзинь Цзысюня. Лань Ванцзи держит спутника за руку. У мадам Цзинь натянутая улыбка, а Цзинь Цзысюань ни на кого из них не смотрит. Глава клана Яо говорит что-то идиотское. Что отличается на этот раз, так это то, что брат не плачет и не злится, вместо этого кажется слегка смущённым и даже немного раздражённым, а Второй Нефрит выглядит так, будто он в двух секундах от того, чтобы обнажить Бичэнь. Мянь-мянь стоит рядом с павлином. Не Минцзюэ тоже там, бросает на Цзинь Цзысюня крайне разочарованные взгляды. Каждую группу окружает по горстке учеников. Цзинь Гуанъяо стоит рядом с Лань Сичэнем, вместо того чтобы вмешиваться. Это, вероятно, означает, что тёмный заклинатель не использовал свою флейту, чтобы поймать добычу, поскольку Гуанъяо не чувствует необходимости что-то сглаживать. Парень подходит к ним и спрашивает шёпотом: - Что я пропустил? Цзинь Гуанъяо не двигается, но Первый Нефрит вздрагивает. - А, Цзян Чэн. Гм. - Почему сестра злится? - На самом деле, он уже знает ответ на этот вопрос, и для этого не нужен никакой контекст ни из этой временной шкалы, ни из прошлой. - Кто-то обидел нашего брата? - Вы извинитесь перед А-Сянем, — приказывает А-Цзе, её голос разносится по лесу и спасает Лань Сичэня от ответа. Цзинь Цзысюнь усмехается. Вэй Усянь дёргает девушку за рукав, как маленький ребенок. Странная смена ролей. Он ещё помнит случай, когда сестра пыталась оттащить его после того, как тот ударил Цзинь Цзысюаня по лицу. - Шицзе, Шицзе, всё в порядке. Пойдём и закончи свою прогулку со мной и Лань Чжанем, а? Мы не будем говорить тебе грубые вещи, как Цзинь Цзысюань. Павлин выглядит огорченным, а тёмный заклинатель почти дразнит его, так что, вероятно, на этот раз юноше удалось удержаться от того, чтобы не сказать ничего по-настоящему обидного, и, возможно, просто сказал что-то необдуманное. — Цзян Яньли, правда, давай не будем вмешиваться, — уговаривает мадам Цзинь. - Вэй Усянь — мой брат, — чётко говорит она. - Если его не уважают, то и меня тоже. Я уже вовлечена. Мадам Цзинь разочарована, но поворачивается к Цзинь Цзысюню. - Что ж? Ты слышал её. - Вы шутите, — усмехается наглец. Если бы кто-нибудь когда-нибудь так разговаривал с его матерью, ему бы повезло, если бы она только наставила на них меч, но никто из Цзиней даже не отреагировал на то, что какой-то ученик так разговаривает с женой главы клана. Цзиням лучше быть готовым быстро изменить свой настрой, если они не хотят, чтобы А-цзе забрала их наследника на Пристань Лотоса, где люди действительно слушают её. - Всё это из-за него? Он всего лишь сын слуги, вы могли бы с таким же успехом скормить его собакам… Цзян Чэн не принимает сознательного решения двигаться. Просто в один момент он стоит рядом с Лань Сичэнем, а в следующий оказывается перед Цзинь Цзысюнем, прижав меч к его горлу. -Что ты сказал? — мягко спрашивает парень, позволяя Саньду надавить ровно настолько, чтобы пролилась кровь. — Ты не хочешь повторить это для меня? - Глава клана Цзян! — кричит мадам Цзинь. - Что Вы делаете? - А, Цзян Чэн,- говорит Вэй Усянь, кладя руку ему на плечо. Глава Цзян рискует бросить на него взгляд. Юноша бледен, вероятно, из-за упоминания собак, но не выглядит расстроенным. Хотя следует. Он должен расстраиваться по этому поводу. - На самом деле не нужно горячиться. В конце концов, я и есть сын слуги. - Он сказал просто, — сердито говорит А-цзе. - Ты не просто сын слуги, А-Сянь. Это признак того, насколько сильно разозлилась их сестра: она не пытается Цзян Чэна успокоить или остановить. - Ты не можешь говорить это всерьёз, — произносит Цзинь Цзысюнь, потому что он явно очень хочет, чтобы глава клана Цзян убил его. - Ты действительно собираешься заявить, что он — часть основной семьи? Все знают, что мадам Юй ненавидела его, а Цзян Фэнмянь принял только из чувства вины, как бродячую собаку. Домашняя собака не является членом семьи, Цзян Чэн. Невозможно заставить Цзинь Цзысюня прекратить говорить о собаках, не выглядя при этом сумасшедшим, но как же хочется. Он отводит меч назад, чтобы повернуть и ударить рукоятью по лицу Цзинь Цзысюня, сломав нос и, вероятно, скулу. Тот кричит, падая и закрывая лицо рукой, но, к счастью, остается лежать. - Какого хрена чувства моих родителей имеют значение? Вы думали, что когда мы с А-цзе назвали его нашим братом, это была шутка? Он наш брат. Неважно, ненавидели его наши родители или любили. У тебя чертовски много наглости, когда ты разговариваешь с наследником другого клана. По толпе проносится вздох, которого он вообще не понимает. -Ты сделаешь его своим наследником? - выплёвывает Цзинь Цзысюнь. Замешательство уменьшает его гнев. - Он является наследником клана Цзян. Он был им с тех пор, как умер мой отец, и я занял место главы клана. Ты думаешь, он сопровождал меня на военные сборы и вёл наш клан в бой как сын слуги? Он смотрит на А-Цзе, чтобы понять, имеет ли недоумение остальных для неё больше смысла, чем для него, но его взгляд останавливается на Вэй Усяне. Его глаза широко раскрыты, а рот открывается, прежде чем он успевает спохватится и закрыть его, а затем сглотнуть. Он кажется таким же удивлённым, как и все остальные. Как это возможно? Как брат мог не знать? Кто ещё это мог быть? А по какой ещё причине он думал, что был тем, к кому Цзян Чэн всегда первым обращался за помощью в управлении кланом в обеих временных линиях? - Глава клана Цзян,- деликатно говорит мадам Цзинь, - обычно о таких назначениях сообщается в официальном письме. А-Цзе хмурится. - Это только в том случае, если он выпадет из прямой линии наследования. Вэй Усянь — наш брат. Он числится таковым в наших официальных клановых архивах. Об этом не нужно было объявлять. - О, прекратите это, — невежливо замечает глава клана Яо. - Глава клана Цзян может назвать своим наследником кого угодно, каким бы неподходящим он ни был, но не притворяйтесь, будто это какая-то старая новость, которую мы должны были знать. Везде слышны одобрительные шёпотки, и всё это утомительно и смешно. У Цзян Чэна нет сил пытаться быть дипломатичным. -Вэй Усянь сильнее, умнее и лучше всех вас. Вы пытаетесь скрыть свою зависть под негодованием или страхом, но это не получается. Нет никого другого, кого бы я предпочел иметь наследником или братом. Но даже если бы это было не так, даже если бы он был немым и слепым и не мог совершенствоваться, или даже спасти свою жизнь, всё это не имело бы значения. Он по-прежнему был бы моим братом и наследником клана Цзян. Он чувствует вес пристального взгляда брата, но не осмеливается попытаться встретить его. Глава клана Яо краснеет от злости. Обычно Цзян Чэн находил в этом некоторое развлечение, но не сейчас. - Если бы он действительно был твоим братом, то он не был бы твоим наследником, он был бы главой клана, а ты был бы его наследником. Все знают, что преемственность клана Цзян в первую очередь достается самому старшему мужчине. Всё больше людей кивают, и Цзян Чэн не может поверить, что это происходит с ним. - Блядь, вы все такие тупые. В клане Цзян наследование идёт по полу и по порядку появления в семье, а не по возрасту, дебилы. - Даже это не было высечено в камне, конечно. Это был скорее ориентир. Исторически сложилось так, что Цзяны не следовали каким-либо правилам, включая свои собственные. - Какая разница? — быстро спрашивает Мянь-мянь, вероятно, пытаясь перебить кого-то, говорящего что-то, что его разозлит. - Между возрастом и порядком появления? - Вэй Усяня привели в нашу семью, когда мы были детьми, — отвечает он, сдерживая гнев в своем голосе, потому что спрашивала Мяньмянь. - Он мой старший брат, но я первенец, поэтому я стал наследником клана Цзян. Если бы у его матери не было сына, когда отец привёл Вэй Усяня домой, она, вероятно, не позволила бы внести его в список, но нет смысла сосредотачиваться на деталях, потому что произошло то, что произошло. Ни один из его родителей никогда не использовал термин «сын» для описания Вэй Усяня, но это тоже не имело значения. Его имя значится в официальных книгах помимо его имени и имени Яньли, и это единственное, что имеет значение. - Он считается вторым рождённым сыном, потому что присоединился к нам после моего рождения. Если бы у моей матери был еще один мальчик после того, как к нам присоединился Вэй Усянь, то этот ребенок был бы третьим сыном, стоящим после Вэй Усяня в линии наследования. Здесь нет уловок. Вэй Усянь — мой брат и наследник. А-цзе делает шаг вперед, и есть что-то почти рычащее в выражении её лица, когда она смотрит на Цзинь Цзысюня. - Ты оскорбил моего брата. Принеси извинения. Наступает густая, напряженная тишина, а потом Цзинь Цзысюань открывает рот. Цзян Чэн готов к чему-то ужасному, но вместо этого получает: - Делай, как она говорит. -Цзинь Цзысюань? - Цзинь Цзысюнь впервые выглядит неуверенно. - Делай, как говорит госпожа Цзян,- повторяет павлин. - Если она решит присоединиться к нашему клану, тебе придётся подчиняться ей. Ты можешь попрактиковаться прямо сейчас. Похоже, юноша - не полный идиот и понял, что А-цзе не будет такой женой, как его мать. Хорошо. Может быть, ему не придётся похищать сестру у Цзинь за то, что те недооценивают её. Цзинь Цзысюнь поднимается на ноги, его лицо и живот залиты кровью, и сухо кланяется Вэй Усяню. - Ниже, — рявкает А-цзе. Юноша делает глубокий успокаивающий вдох, но послушно опускает себя до уровня, приближающегося к должному уровню почтения. - Я прошу прощения. — Я принимаю извинения, — быстро проговаривает тёмный заклинатель, широко раскрыв глаза. Он делает шаг вперед, чтобы снова потянуть А-цзе за рукав. - Шицзе, ты не пойдёшь со мной и Лань Чжанем? Её гнев растаял, а улыбка снова стала мягкой. - Конечно, пойду, А-Сянь. -Что ж? - Цзян Чэн рычит на окружающих заклинателей. - Разве вам всем не нужно вернуться на охоту? Ученики клана Цзян начинают отгонять других учеников резкими, весёлыми движениями. Мадам Цзинь смотрит на них, открывает рот, а затем, кажется, передумывает и идёт обратно к башне. Двое учеников Цзинь и Цзинь Гуанъяо следуют за ней. Мянь-мянь тоже идёт по тропе за Цзинь Цзысюнем и легко вздыхает, когда парень обращается к ней. Лань Сичэнь и Не Минцзюэ поймали его взгляд, чтобы улыбнуться ему и Вэй Усяню, прежде чем слегка поклониться им и вместе отправиться в одном направлении. Кажется, на этот раз они всё ещё остаются друзьями, даже несмотря на очевидную дружбу Лань Сичэня с Цзинь Гуанъяо. Цзян Чэн не уверен, какое из изменений привело к этому, но благодарен за это. Позже им всем будет легче. - Цзинь Цзысюань, — говорит он, потому что тот всё ещё здесь. Павлин выпрямляется и поднимает подбородок. Часть главы Цзян ещё ненавидит следующее решение, но, ну, юноша заставил своего кузена слушать А-цзе, и это важно. -Ты проводишь мою сестру обратно в башню? -Цзян Чэн! - Вэй Усянь задыхается, но его голос не звучит слишком сердито. Цзинь Цзысюань краснеет и отвешивает низкий поклон. - Мне бы этого очень хотелось. Дева Цзян? - Если мой брат не возражает, — отвечает она, глядя на Вэй Усяня. Он фыркает, но соглашается: -Только не один. Вам нужен сопровождающий. Куда делась Мянь-мянь? Этот довольно роскошный подарок от парня, который был известен тем, что исчезал со своим женихом задолго до того, как они обручились, и, конечно же, не прекращал исчезать и после обручения, но Цзян Чэн не указывает на этот момент, потому что на самом деле даже так всё выглядит идеально. - Лань Ванцзи, ты будешь сопровождать мою сестру и Цзинь Цзысюаня? Я хочу поговорить с моим братом наедине. Второй Нефрит наклоняет голову, а Вэй Усянь начинает нервничать. Лань Ванцзи колеблется, затем наклоняется вперед, чтобы быстро поцеловать жениха в скулу. —Ты объяснишь свою реакцию на то, что он говорил о собаках позже? - спрашивает он достаточно тихо, чтобы Цзян Чэн подумал, что не должен был этого слышать. -Ах, — морщится Вэй Усянь. - Да. Потом. Ханьгуан Цзюнь кивает, отступая назад, чтобы А-цзе тоже могла поцеловать тёмного заклинателя в щёку, затем следует за Цзинь Цзысюанем и Яньли достаточно далеко, чтобы те могли притвориться, что уединились, но не так далеко, чтобы он не мог слышать, о чём они говорили, явно серьезно относясь к своей роли сопровождающего. Глава Цзян подождал, пока они скроются из виду, чтобы подтолкнуть брата к ближайшему пню. — Вот, сядь и не двигайся. — Вот раскомандовался, — ворчит тот, но в кои-то веки делает то, что ему говорят. – Что ты делаешь? — Заткнись, — говорит Цзян Чэн вместо ответа. Он стоит позади своего брата, снимает Басю со спины и передает ему, прежде чем развязать ленту, удерживающую его волосы. Он проводит по ним рукой, пытаясь расчесать пальцами, чтобы они выглядели хоть немного более презентабельно. Он думает, что будет легче, если им не придется смотреть друг на друга. — Почему ты удивился, когда я сказал, что ты мой наследник? Ты ведь сам видел книги, и ты выполняешь все обязанности наследника. - Даже в прошлый раз, когда он всё время пропадал, он все равно выполнял работу наследника, когда мог, когда был рядом и трезвым, что, правда, случалось нечасто. - Ты никогда раньше не говорил этого вслух. - Это было действительно так? Цзян Чэн не мог вспомнить. - Я не думал, что мне это нужно объяснять. Вэй Усянь долго молчит, пока брат распутывает колтуны в его волосах. Он вздыхает. — Я просто, я знаю, но я думал, что… я думал, что, может быть, ты просто ждёшь кого-то получше. Кого-то более достойного, чтобы занять это место. - Как кого, например? — возражает Цзян Чэн. - Нет никого более достойного. Ты - не замена. - Он делает паузу в расчёсывании волос брата, чтобы убрать свои, его волосы аккуратно падают ему на плечи, потому что он на самом деле находит время, чтобы позаботиться о них. - Не знаю, почему ты так думаешь. В любой временной линии, но особенно в этой. Вэй Усянь колеблется, но говорит: - Твой отец внёс меня в семейные книги, но никогда не ожидал, что я стану наследником. Цзян Чэн пожимает плечами. - Да, я имею в виду, он, вероятно, полагал, что у меня будут собственные дети к тому времени, когда он передаст мне клан. И что? Брат снова молчит. - Я не хочу говорить что-то, что заставит тебя хуже думать о своем отце. Он был хорошим человеком, и я любил его. Желудок главы Цзян переворачивается, и он кусает внутреннюю сторону щеки, пока кровь не наполняет рот. - Скажи мне. - Неважно, я не должен был ничего говорить. Вэй Усянь пытается повернуться к нему лицом, но парень хватает его за плечи и резко поворачивает обратно. Он начинает собирать волосы брата в причёску. - Скажи. — Ты никогда не задумывался, почему твоя мать так меня ненавидела? Возможно, это последнее, что он ожидал услышать от своего брата. - Она… она изначально была такой, Вэй Усянь. Это была не твоя вина. - Мне никогда не суждено было стать наследником — повторяет он, и Цзян Чэн уже чувствует, что теряет нить этого разговора. - Твой отец привёл меня домой и написал моё имя рядом с твоим. Но он не— он хотел — он любил тебя, — в отчаянии говорит Вэй Усянь, — ты знаешь это, не так ли? Твой отец так любил тебя. — Да, — говорит Цзян Чэн, чувство страха по мере разговора усиливается. - Продолжай. Юноша ёрзает, но сглатывает и продолжает. — Он был намного суровее с тобой, чем со мной. Это не потому, что он любил меня больше или меньше, или что-то ещё. Это то, ради чего я был там. Глава Цзян замирает, зарываясь руками в волосы брата. - О чём ты говоришь? -Это была моя роль в доме. Причина, по которой он подобрал меня и привёл в дом. Я должен был мотивировать тебя, наверное. Не то чтобы он когда-либо говорил, что это моя роль, это было просто очевидно после определенного момента, чего он хотел от меня. Если бы я был хуже тебя, то тебе было бы кого превосходить, а если бы я был лучше, то тебе было бы к чему стремится, кого пытаться обойти. Несколько раз я пытался поддаваться, но он всегда узнавал. - На самом деле Цзян Чэн помнил пару таких случаев, как он сгорал от унижения, когда его отец сказал брату не сдерживаться ради него, а Вэй Усянь просто выглядел грустным. - Если он и потакал мне, при этом будучи суровым с тобой, то это для того, чтобы ты старался быть лучше, старался стать идеальным. Он пытался сделать тебя как можно лучше, Цзян Чэн. Парень хочет это отрицать, но не может. Теперь многое обретает смысл. Это объясняет слишком многое, чтобы быть чем-то иным, кроме правды. - Он использовал тебя, чтобы манипулировать мной. - Он делал то, что, по его мнению, было лучше для его сына, — твёрдо, без намека на обиду, ответил Вэй Усянь. - Он просто. Это почти смешно. - Цзян Чэн уверен, что всё, что сейчас вылетит из уст его брата, будет совсем не смешным. - Я и так догадывался о многом. А мне было, не знаю, тринадцать, может быть? Я слышал спор между ними. Твоя мать была зла, потому что он официально добавил меня в семью, потому что таким образом добавил меня в линию преемственности. Я никогда не должен был стать наследником. - Он сглатывает. - Он думал, что того, что я сын слуги, достаточно, чтобы я никогда не стал наследником. Но мадам Юй знала лучше. Вот почему она всегда так громко говорила о том, что ненавидит меня, что я не член семьи, что я не твой брат. Потому что она знала, что единственный способ исключить меня из линии наследования — это если ты уберёшь меня из неё. Дядя Цзян не вывел меня по той же причине, что и добавил туда. Он не думал, что это имеет значение. Он не думал, что ты когда-нибудь выберешь наследником сына слуги, каким бы уважаемым и умелым я ни был. Так что на самом деле именно твоя мать уважала моё место в клане больше, чем твой отец. Это немного забавно, не правда ли, ведь она всегда кричала на меня, а? Цзян Чэн отказывается от «конского хвоста», наклоняется вперед и притягивает брата к своей груди, пряча слезы на его затылке. - Почему ты остался? Они использовали тебя и играли с тобой, и к тринадцати годам все уже знали, какой ты талантливый. Ты мог уйти в любой другой клан, и они бы тебя приняли. Тебе не было нужды оставаться и разбираться с этим. — А, Цзян Чэн, — говорит он, поднимая руки, чтобы прикрыть ладони юноши, лежащие на его груди. - Ты и А-цзе были там. Вы любили меня. Я был твоим братом. Как я мог от этого отказаться? - Неужели… не больно было оставаться? И иметь с этим всем дело? Вэй Усянь пожимает плечами, а затем признаётся: - Это того стоило. Быть твоим братом стоило того, чтобы остаться. — Это всё ещё стоит того? - спрашивает парень. На этот раз он лучше понимает, что уход тёмного заклинателя был не из-за него. Что он, вероятно, всегда намеревался вернуться, как только найдет решение проблемы Вэней, что, вероятно, смог бы вернуться, если бы Цзинь Гуанъяо не работал против него на каждом шагу. Вэй Усянь ушел не из-за него. Но и не из-за него остался. Теперь осознание того, как провёл всё своё детство из-за него брат ранит меньше. Потому что он слишком любил его и А-цзе, чтобы бросить их. — Всегда, — мягко говорит Вэй Усянь. - Ты мой брат. Шицзе - моя сестра. Это всё, что когда-либо имело для меня значение. Пока у меня есть ты, всё остальное того стоит. — Хорошо, — говорит Цзян Чэн, наконец отпуская и снова поднимая волосы. Он просто завязал их в гладкий хвост, когда продолжил - Я люблю тебя. Он не знает, говорил ли он когда-нибудь это так, напрямую, как само по себе разумеющееся. — Я тоже тебя люблю, — легко отвечает брат, даже не задумываясь об этом. Цзян Чэн прикрепляет украшение к волосам Вэй Усяня и улыбается. — Хорошо, — повторяет он, а затем отступает, чтобы полюбоваться своей работой. Причёска всё ещё немного неряшлива, потому что это Вэй Усянь, но выглядит неплохо. – Теперь никто не примет тебя ни за кого, кроме того, кем ты являешься. Тёмный заклинатель поднимает руку, его пальцы скользят по золотому с аметистами украшению для волос в виде лотоса, которые Цзян Чэн вытащил из собственной причёски, что делает его статус наследника клана Цзян безошибочным. — Цзян Чэн! — Заткнись и оставь заколку, — приказывает он, собирая свои волосы назад и удерживая их чёрной лентой Вэй Усяня. Он заменит её другим украшением, когда вернется в свои комнаты. -Если люди начнут относиться к тебе с уважением, это, в конце концов, облегчит мне жизнь. Его брат оборачивается, пытаясь нахмуриться, но то, как сияют его глаза и то, как его губы продолжают растягиваться в ухмылке, выдают его настоящие чувства. - Ну, если речь идет об облегчении твоей жизни, то, думаю, я могу с этим смириться. — Ну, хоть что-то, — ворчит он, когда Вэй Усянь встает и закидывает Басю себе за спину. Брат толкает его в бок. - Я собираюсь пойти на рынок, пока Лань Чжань отвлёкся, и купить ему что-нибудь. Хочешь со мной? - Да, но я сбежал от Не Хуайсана, оставив разбираться с одной проблемой, — вздыхает он. Позже он расскажет Вэй Усяню о Мэн Яньмэй и подозрениях насчет Цзинь Гуанъяо и Иньского Железа, но сейчас у него просто нет на это сил, не после только что состоявшегося разговора. — Мне нужно пойти и разобраться с этим. - Звучит весело, — говорит он, вертя Чэньцин в руках, так что маленький амулет в виде кролика качается в воздухе. Цзян Чэн закатывает глаза. - Как бы то ни было. Постарайся не подарить Лань Ванцзи что-нибудь вульгарное. И не опаздывай,- он делает паузу, осознание сжимает его, как тиски, и обрывает голос. - На? — подсказывает Вэй Усянь через мгновение. - Банкет, — говорит юноша, чувствуя онемение губ. - Сегодня вечером. Не забывай. Банкет, на который брат пришел с опозданием в прошлый раз, а затем вылетел, узнав местонахождение Вэней, после чего следующий раз, когда Цзян Чэн увидел своего брата, был на Курганах. Сейчас всё будет по-другому. Всё будет хорошо. Он знает, что может пойти и найти Вэней самостоятельно. Может попытаться убедить Не и Ланей поддержать его обращение против ужасных условий содержания пленных. Может остановить брата и сделать так, чтобы Вэй Усяню вообще не пришлось бы делать никакого выбора, но никогда не задавался целью не допустить этой ситуации. Дело не в том, чтобы лишить брата выбора. Речь идёт о том, чтобы дать ему инструменты, чтобы сделать жизнь лучше. Какой бы выбор он ни сделал, Цзян Чэн будет рядом. Он поможет ему исправить это. - Я не забуду, — говорит Вэй Усянь, закатывая глаза и обнажая Басю, чтобы полететь на ней в город. Цзян Чэн стоит и смотрит на него, пока тот не исчезает из виду. Какой бы выбор ни сделал брат, Цзян Чэн останется, выберет его из всего остального. Какими бы ни были последствия, они стоят того, если он сможет сохранить своего брата.