Lynchpin

Цзян Чэн не знает, что произошло на рынке, ни в этот, ни в прошлый раз. Что он знает, так это то, что банкет вот-вот начнётся. Парень только что вошёл в зал, а Вэй Усяня здесь нет. А-Цзе сидит рядом с местом, предназначенным для него, но глава Цзян не хочет садиться, пока не придёт его брат. Он думает, что присутствие сестры здесь — это хорошо. В прошлый раз девушка провела банкет с мадам Цзинь, их обеих исключили из списка гостей, потому что они не участвовали в охоте, хотя, очевидно, Не Хуайсан тоже не участвовал, в прошлый раз он прибыл как раз тогда, когда всё закончилось, но приглашение для него не подвергалось сомнению. Юноша надеется, что приглашение сестры на банкет является ещё одним признаком того, что Цзинь Цзысюань понял: если он хочет, чтобы А-Цзе стала его женой, ему придётся относиться к ней скорее как к мадам Юй, чем как к собственной матери. Не Минцзюэ сидит рядом со своим братом, и Цзян Чэн видит открытое пространство между сиденьем Лань Ванцзи и Не Хуайсаном, предназначенное для Вэй Усяня, и старается не позволять себе нервничать. Брат появится. Он так думает. Младший Не подмигивает ему и изо всех сил старается не хмуриться в ответ. Парень предложил позволить Мэн Яньмэй остаться в своих покоях, от чего Цзян Чэн хотел отказаться, но, если она хоть немного похожа на своего сына, то Не Хуайсан — единственный, кто достаточно умён, чтобы ей не удалось его одурачить. Лань Ванцзи находится у входа, выглядывая в открытую дверь. Цзян Чэн колеблется, стоя перед ним вместо того, чтобы пройти мимо него, и тот оглядывается, чтобы встретить его взгляд. — Где Вэй Ин? — Он будет здесь, — говорит он. — Садись, сейчас начнётся. Второй Нефрит хмурится. — Но Вэй Ин… Цзян Чэн касается локтя Лань Ванцзи, чего он никогда не делал ни в одной временной линии, и произносит: -Я уверен, что с ним всё в порядке. Сядь рядом с братом. Всё будет хорошо, - он надеется, что всё будет хорошо. Он сделает так, чтобы всё было в порядке. Юноша на мгновение хмурится, но затем кивает и усаживается рядом с Лань Сичэнем. Начало банкета почти такое же, как и раньше. Цзинь Гуанъяо поздравляет клан Не с наибольшей добычей, а Не Минцзюэ делает на лице выражение почти похожее на улыбку и даже не смотрит на Цзинь Гуанъяо. Цзинь Цзысюнь, кажется, решил быть мудаком. Главе Цзян действительно жаль, что он не убил этого парня во время «Аннигиляции Солнца». Его нос даже полностью зажил благодаря интенсивному применению духовной энергии, так что Цзян Чэн мог бы ударить его по крайней мере сильнее. — Глава клана Лань, — говорит Цзинь Цзысюнь с фальшивой улыбкой на лице, — Вы ведь не откажетесь выпить со мной? Это было бы оскорблением клана Цзинь. У Цзинь Гуанъяо и Не Минцзюэ одинаковые недоверчивые взгляды, хотя лицо главы Не застыло в ярости, а его бывший помощник выглядит слегка огорченным. — О нет, — шепчет А-цзе, сцепляя руки. - Должны ли мы что-то сделать? А-Сяню это не понравится. Что бы он сделал? — Выпил бы за них, — не задумываясь, отвечает парень, поскольку именно это брат и сделал для Лань Ванцзи в прошлый раз. Яньли замирает, а затем задумчиво говорит: - А-Сянь сделал бы это. - Что ж? - подталкивает Цзинь Цзысюнь. – Вы оскорбляете клан Цзинь? Губы Лань Сичэня сжимаются в жёсткую линию, и он протягивает руку, чтобы взять чашку. Лицо его брата становится ещё холоднее, что достаточно неожиданно. А-цзе встаёт, и он так удивлён, что не думает тянуть её обратно, пока та не оказывается вне досягаемости. — Не будь таким невежливым, Цзинь Цзысюнь. Когда к ним подходит девушка, все вздрагивают от удивления. Дерьмо. На самом деле, Цзян Чэн, вероятно, должен был предвидеть это. Независимо от того, насколько сильно она, казалось, отпустила это, А-Цзе никоим образом не была удовлетворена поклоном Цзинь Цзысюня и ничтожными извинениями ранее. - Госпожа Цзян, — сквозь зубы говорит Цзинь Цзысюнь, — разве вы можете возражать? Разве Лань и Цзинь не друзья? Он и Лань Ванцзи должны выпить со мной. — Они не должны этого делать, — спокойно произносит сестра, вставая перед Лань Сичэнем, так же, как раньше стояла перед Вэй Усянем. - Безрассудно просить ваших гостей отказаться от своих обычаев ради вашего комфорта. Глава клана Яо говорит: - Ах, госпожа Цзян, не будьте такой… Она смотрит на него, и мужчина поспешно замолкает. — Госпожа Цзян, — мягко говорит Лань Сичэнь, — всё в порядке. Вам не нужно этого делать. А-цзе протягивает руку, берёт чашку из рук Цзинь Цзысюня и запрокидывает голову, чтобы выпить её одним глотком. Она даже не пытается спрятать это за рукавом. Затем протягивает руку, берёт из рук Цзинь Цзысюня вторую чашку и выпивает её точно так же, как и первую, даже без намёка на румянец на коже. Цзян Чэну пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться над общей реакцией. А-Цзе нечасто пьёт, обычно только на банкетах, но её устойчивость находится где-то между его и Вэй Усянем. Для того, чтобы напиться ей потребуется гораздо больше, чем две чашки. Тем не менее, Яньли определенно делает это, чтобы доказать свою точку зрения. Это не похоже на то, как обычно ведёт себя А-цзе, и на то, как ей нравится себя вести. Она, конечно, могла бы положить этому конец по-своему, а не так как поступил бы их брат. Но он уверен, что дело не в этом. Сестра может быть тихой, послушной и счастливой. На какое-то время. Но это не её способ проживать жизнь. Цзинь Цзысюань улыбается, его глаза осторожно опущены, будто это должно скрыть выражение его лица. Девушка не любит Цзинь Цзысюня и любит Ланей, но в данном случае речь идет не только об этом. Это также испытание, показывающее, станет ли она склонять голову и жить так, как живёт мадам Цзинь. Их клан не был в том положении, чтобы она поднимала шум в прошлый раз, если только не хотела, чтобы их клан был выпотрошен на брачных переговорах, но теперь всё по-другому. Их клан больше и сильнее, и у них больше союзников. Она проверяет павлина, чтобы увидеть, хочет ли он по-прежнему жениться на ней, если она не держит голову опущенной, когда он не может оправдать её действия просто защитой семьи. - За двоих Ланей выпито две чашки, — произносит она. - Гордость Цзинь не страдает. Лань Сичэнь кажется искренне потрясённым, в то время как Лань Ванцзи слегка улыбается краешком рта. Цзян Чэн не знает, что сказал бы на это Цзинь Цзысюнь, и не узнает. Двери открываются, и входят два ученика Цзян, мрачные с широко раскрытыми глазами. Причина такого поведения становится понятна, когда они отходят в сторону. Вэнь Цин здесь. Она грязная и почти теряется за изношенной красной одеждой, свисающей с неё. Она никогда не была крупной из-за того, что сосредоточилась на медицинском, а не на боевом совершенствовании, но теперь она кажется ещё меньше, будто тень от себя прежней. Люди кричат, но она не реагирует, не похоже, что вообще их слышит. Вместо этого её темные глаза останавливаются на нём, и она пересекает комнату, не отводя взгляда. Люди движутся к ней, но его ученики остаются рядом и свирепо смотрят на любого, кто приближается, держа руки на мечах. - Глава клана Цзян, — говорит она и выглядит ещё меньше, стоя перед ним. Девушка поднимает лицо вверх, чтобы посмотреть ему в глаза. Она достает что-то из рукава и говорит: -Вэй Усянь попросил меня передать это Вам. Он смотрит на её руки, надеясь на записку, какое-то объяснение, но, конечно же, это не то. Это фиолетово-золотая заколка в виде лотоса, которую он сегодня надел на волосы своего брата. Она говорит что-то ещё, но он не слышит, кровь в ушах заглушает всё. Это происходит снова, и как-то даже хуже, чем в прошлый раз. В прошлый раз Вэй Усянь пытался быть вежливым, оставил Вэнь Цин снаружи, пока входил, чтобы получить информацию от Цзинь Цзысюня, пытался, но безуспешно, не вызвать агрессию и не создать проблем, но, конечно же, парень отказался отвечать на простой вопрос и разозлил его. Теперь он посылает с заколкой деву Вэнь, отвергая клан Цзян, отказываясь от своего места в семье, и глаза Цзян Чэна горят. Начало конца, ещё хуже, и неудача словно свинец в желудке. Всех вещей, связывающих Вэй Усяня с ними, недостаточно, он всё ещё собирается броситься на помощь Вэням, оставив их всех позади. — Цзян Чэн! - Он вздрагивает, поднимая голову, чтобы посмотреть на неё. Её раздражение делает девушку более знакомой для него, и глава Цзян пытается ненавидеть её за то, что она снова забрала брата, но всё, о чем он может думать, это то, что она добровольно идёт на погребальный костер, потому что думала, что это сохранит Вэй Усяню жизнь. Его не было на казни Веней. Ему нравится думать, что он попытался бы остановить это, но на самом деле этого не знает. — Вы слышали что-нибудь из того, что я только что сказала? — Не совсем, — говорит юноша, наконец, беря украшение из её рук. Холоднее и тяжелее, чем сегодня утром. - Он сказал мне передать Вам, — говорит она достаточно выразительно, чтобы он знал, что это происходит не в первый раз, — что, если ты решишь не возвращать её ему, он поймёт и сожалеет. - Что? — рявкает Цзян Чэн, когда что-то, что неуверенно похоже на надежду, скользит по его позвоночнику. — Где мой брат? Её спина остается прямой, но губы дрожат, а горло шевелится так, будто она сглатывает. - Ищет моего. - Как? - Вэй Усяню раньше нужно было получить информацию от Цзинь Цзысюня. Если бы он знал, где лагерь в первый раз, он не стал бы тратить время на то, чтобы поговорить и рискнуть устроить сцену. - Он нашел подругу, которая предложила ему помощь, — сообщает девушка. Взгляд Цзян Чэна скользит по банкетному залу. Мянь-мянь здесь нет. Это может ничего не значить. В ордене Цзинь она простолюдинка, и дружбы и доверия Цзинь Цзысюаня недостаточно, чтобы возвысить её в глазах Цзинь Гуаншаня. Но единственный человек, на которого он может подумать, что тот мог бы знать, где хотя бы начать искать, и кто был бы готов помочь Вэй Усяню — это Мянь-мянь. Которой здесь нет. На банкете тихо, что удивительно, но тут он видит, как несколько человек краснеют и сердито жестикулируют, а когда оглядывается, Лань Ванцзи наклоняет голову на полдюйма. Юноша действительно неплохо справляется с заклинанием молчания. Цзян Чэн оглядывается на Вэнь Цин. — Вы не пошли с ними? - Она пошла в прошлый раз. Почему сейчас иначе? Ярость отражается на её лице, а руки сжимаются в кулаки. - Они полетели. У меня нет меча. Даже если бы был, моё совершенствование недостаточно, чтобы лететь на нём. Я не хотела замедлять их. В прошлый раз они шли. Должно быть, это заняло несколько часов. - Почему Вы здесь? Она переводит взгляд на украшение в его руке, сглатывает и поднимает подбородок. - Я пыталась сказать ему, что должна подождать в городе, но он сказал, что это слишком опасно. Так что он дал мне это и сообщение для вас. Вэй Усянь не отвергает их. Он отдал своё украшение Вэнь Цин, чтобы ученики Цзян знали, что он хочет защитить её. Чтобы Цзян Чэн знал, что брат хочет, чтобы она была защищена. Он знает, о чём просит: чтобы они защитили Вэней. Это риск. Это может повредить их репутации и положению, но тёмный заклинатель всё равно спрашивает. Вот почему он сказал, что поймёт, если юноша не вернёт его. Если он решит, что такой риск для их клана делает его непригодным в качестве наследника, он не будет возражать. Тем не менее, брат всё ещё ожидает, что Цзян Чэн отречётся от него. Вэй Усянь знал, что его действия могут иметь ужасные последствия, но всё равно послал сюда Вэнь Цин. Он надеется, что Цзян Чэн сдержит данное ей обещание, даже если и разозлится. Глава Цзян на секунду задумался о стальном характере, который должен был быть у девушки, чтобы войти в зал Цзинь, войти посреди банкета, только из-за слова Вэй Усяня. Краем глаза он замечает движение и делает шаг вперед, прижимая Вэнь Цин к груди и поднимая Саньду перед собой. Заклинательница Цзинь падает на колени, но на её мече не остаётся и царапины: духовной энергии, выходящей из Саньду, достаточно, чтобы споткнуться от одной этой силы. — Что, гуль побери, ты делаешь? — рявкает он, кладя руку на спину Вэнь Цин, чтобы прижать её к себе, так что её лицо прижимается к его груди. Юноша старается не сосредотачиваться на том, как он может чувствовать остроту ее лопаток на своем предплечье даже сквозь все слои их одежды. Как бы мало они ни ели в Курганах, это было явно больше, чем она ест сейчас. - Что делаю? — возмущённо кричит ученица. -Она Вэнь! Она заслуживает…- Её рот закрывается. Цзян Чэн взглянул на Лань Ванцзи и впервые подумал, что, возможно, тот слишком много говорил в детстве. Он действительно не может придумать никакой другой причины, по которой парень так хорош в этом заклинании, кроме многократного воздействия. Он точно не может представить, чтобы Второй Нефрит так часто использовал заклинание молчания на своих соклановцах. - Глава клана Цзян, Ханьгуан Цзюнь, такое поведение совершенно неуместно, — говорит Цзинь Гуаншань. Лань Ванцзи не закрывает ему рот, но видно, что подумывает об этом. Вэнь Цин настроена против него жёстко, но не протестует против объятий. В конце концов, они окружены заклинателями Цзинь, так что в настоящее время для неё нет более безопасного места. Если он задвинет её за свою спину, то Цзинь за спиной смогут напасть на неё. Она доверяет ему. Или, может быть, просто доверяет Вэй Усяню, который доверяет ему. Не имеет значения. Он будет достоин этого доверия, из-за чего бы оно ни исходило. Цзян Чэн не знает, что бы сделал, если бы был там, когда её убили в первый раз. Но может выбирать, что ему делать сейчас. - Вэнь Цин находится под защитой клана Цзян и является моим личным гостем, — объявляет он. -Поднять руку на неё — значит поднять руку на меня, - Молния Цзыдяня оплетает его руку, но девушка даже не вздрагивает от искр на её коже. — Кто-нибудь из вас посмеет поднять руку на меня? - Она военная преступница! — возмущается Цзинь Цзысюнь. - Ты с ума сошел? - Она – одинокая девушка. Ты действительно думаешь, что она сейчас представляет для тебя угрозу? - Острые пальцы втыкаются ему в рёбра, и ему с трудом удаётся не реагировать, не улыбаться и не отшатываться от её прикосновения. - Мы подождём возвращения моего брата, и тогда он сможет объясниться. Мы сможем обсудить, что уместно, как только поймём, что происходит. — Цзян Чэн, — снова начинает осуждающе уговаривать Цзинь Гуаншань, и на мгновение он так похож на отца, что ему приходится сопротивляться желанию вздрогнуть. — Глава клана Цзинь, — говорит А-цзе, делая шаг вперед. Должно быть, она тоже это слышала, если судить по напряжению плеч. -Что мешает подождать? Война окончена. Конечно, Цзинь может уделить немного времени всем нам, чтобы разобраться во всём этом? Вэнь Цин не представляет для вас угрозы. И снова у сестры убеждение получается намного лучше, чем у него. Будет ужасно, когда ему придется начать говорить за себя, потому что он просто не так хорош в этом. Цзинь Гуаншань должен либо сдаться, либо намекнуть, что могуществу клана Цзинь может угрожать одна голодающая Вэнь. Он сжимает губы, а затем произносит: - Конечно, Цзян Яньли. Вэй Усяню, возможно, придётся до конца банкета… объясниться. Это звучит смешно, потому что, конечно, у них нет возможности сообщить об этом брату, но Цзян Чэн только произносит: - Вы очень щедры, глава клана Цзинь. Вэнь Цин здесь. Вэй Усянь по крайней мере вернётся за ней. Это немного успокаивает его, и Цзинь Гуаншань почти умудряется казаться удивлённым, когда спрашивает: - Лань Ванцзи, ты не возражаешь? Цзян Чэн до сих пор не может прочесть выражение лица Второго Нефита без присутствия тёмного заклинателя, играющего роль переводчика, но он почти уверен, что тот не возражает. Но Ханьгуан Цзюнь просто наклоняет голову, а затем раздается звук испуганного вздоха пары десятков человек. Как ему удалось заставить замолчать столько человек, даже не двигаясь? Банкет медленно возвращается в беспокойный ритм. А-Цзе многозначительно занимает место, предназначенное для Вэй Усяня, между Лань Ванцзи и Не Хуайсаном, а Цзян Чэн медленно убирает руку со спины Вэнь Цин и делает полшага от неё. Её лицо бесстрастно. — Э-э, извините за, э-э, — он указывает на пространство между ними, не зная, за что именно извиняется, но не в силах удержаться от этого. - Я испачкала твои одежды, — говорит она. Он смотрит вниз и, конечно же, спереди на нём видны пятна, пыль и грязь, перенесенные с её одежды. -Эм-м-м. Ничего страшного. Они видели хуже. Или, ну, не именно эти, они новые, а, знаете, другие. Это отлично. - Она приподнимает бровь, и Цзян Чэн думает, как важно для него оставаться трезвым, потому что вроде как хочет пить, пока не перестанет вести себя как идиот. Что с ним случилось? Это невыносимо. - Вы хотели бы переодеться? Я уверен, что А-цзе одолжит вам что-нибудь. - Если мне суждено умереть, то я могу сделать это в лохмотьях, — говорит она без интонации в голосе, как будто её возможная близкая смерть совершенно неинтересна. Однажды Вэнь Цин уже умерла в лохмотьях. - Если вам суждено умереть сегодня, то вы умрёте так, как жили, — резко замечает он. Глава Цзян вообще не собирается позволять ей умереть, но не может сказать это при всех, когда даже не должен знать, из-за чего вся эта суета. - Старший ученик и лучший целитель нашего поколения. Это не тот человек, который ходит в лохмотьях. Слова вызывают у неё реакцию большую, чем холодная отстраненность, хотя Цзян Чэн и не уверен, какую именно. Он просто знает, что впервые с тех пор, как девушка вошла, ему кажется, что она смотрит на него, а не сквозь него. Лицо Цзинь Гуаншаня на мгновение омрачается, когда глава Цзян извиняется, обещая быстро вернуться, но от комментариев мужчина воздерживается. Наверное, только потому, что надеется, что они сделают что-то, из-за чего он сможет на них напасть, ну да ладно. Юноша мельком смотрит на А-цзе, но его сестра сидит между лидерами и наследниками кланов Лань и Не. Наверное, она в большей безопасности, чем кто-либо другой на этом банкете. Вэнь Цин молча следует за ним в гостиную. Он не идет в комнаты, предназначенные клану Цзян, а направляется к Не. За дверью Не Хуайсана стоит ученик Не, что имеет смысл, но заклинатель Цзян, которого он послал, теперь одет в чёрный и серебристый цвета, а не в фиолетовый. Он поднимает бровь и ждёт. - Глава клана Цзян, — произносит его ученик, склонив голову. - Молодой господин Не думал, что иначе я буду слишком заметен. — Верно, — с сожалением соглашается парень. Было бы сразу подозрительно увидеть Цзян и Не, стоящих на страже вместе. — Мне нужно поговорить с нашей гостьей. Дверь открывается, и Цзян Чэн стучит в неё, прежде чем войти внутрь, чтобы предупредить хотя бы за пару секунд. Когда они входят внутрь и видят Мэн Яньмэй, стоящую на коленях в глубоком поклоне, он сожалеет об этом. — Вставайте, блять, прекратите это. — Значит, ты пришел не для того, чтобы использовать меня? — бормочет она низким, призывным тоном, который, он уверен, женщина использует для многих людей, но отчасти заставляет его хотеть отодрать себе лицо. — Перестаньте, — устало повторяет глава Цзян. Может быть, он должен был заставить Вэй Усяня пойти за ней. Они, вероятно, поладили бы так же хорошо, как она и Не Хуайсан, и тогда он мог бы увидеть, как у Лань Ванцзи случился сильный внутренний срыв. Может быть, все трое будут бесстыдны вместе, и Цзян Чэн всё равно увидел бы, как Второй Нефрит разрушается. — Я пришёл попросить вас об услуге. Вы можете сказать «нет». - Он думает, что было бы дерзко и грубо с её стороны отказать, но она может. Учитывая, что Мэн Яньмэй ожидала, что он придёт и возьмёт её силой , даже после того, как глава Цзян прямо сказал ей, что не собирается этого делать, он чувствует необходимость уточнить. Она встаёт и бросает притворяться, или, по крайней мере, это его версия. Может быть, каждое её лицо — это игра. В конце концов, она мать Цзинь Гуанъяо. - Что я могу сделать для вас, глава клана Цзян? Он указывает на Вэнь Цин, которая наблюдает за этой перепалкой с вежливо нейтральным лицом. - Мы отлучились с банкета, поэтому нам нужно торопиться. Вы можете привести её в порядок и есть ли у вас что-нибудь, что она может надеть? Я бы позаимствовал из сундука сестры, но наряд должен быть красным. - Если бы Вэй Усянь всё ещё носил свою старую одежду, он мог бы просто найти там что-нибудь подходящее, но теперь в сундуке брата только чёрный и фиолетовый. Брови женщины двигаются вверх, а затем вниз так быстро, что он думает, что этот жест был искренним. - Конечно, глава клана Цзян. Он кивает и выходит наружу, чтобы дать им возможность уединиться, умудряясь оставаться неподвижным в течение тридцати секунд, прежде чем начать расхаживать перед дверью. — Э-э, глава клана? - начинает неуверенно его ученик. - Всё нормально? В ответ тот фыркает, а потом чувствует себя плохо, потому что, когда злится, когда нервничает, это распространяется на остальных членов клана, что, конечно же, ничем не поможет. - Всё в порядке. Вежливо-недоверчивое выражение лица напоминает ему А-цзе. Вероятно, потому, что именно от неё его ученики обычно и перенимают его. - Конечно, глава клана Цзян. Ученики Не выглядят слегка шокированными, но почти саркастические слова вызывают улыбку на губах. Его ученики знают, что лучше не показывать такое при посторонних, а это означает, что Не не считаются достаточно посторонними, чтобы его люди могли притворяться, что они совершенно послушны рядом с ними. Цзян Чэн считает, что это хороший знак. Дверь открывается, и выходит Вэнь Цин. Он пробегает по ней быстрым взглядом, стараясь быть безразличным. Он потерял право считать её красивой почти двадцать лет назад. Но в любом случае трудно не думать об этом. Она чистая, волосы собраны в пучок и удерживаются на месте сложной лакированной красной палочкой для волос. У Мэн Яньмэй тело, которое позволило ей преуспеть в своей профессии, и даже если бы она не страдала от недоедания, у Вэнь Цин было бы больше места в халате в нескольких местах. Как бы то ни было, одежда была затянута плотнее и туже, дополнительный материал означает, что ткань скромно натянута спереди и не спадает слишком близко к бедрам. Привлекательный шёлковый халат на несколько оттенков ярче, чем настоящий красный Вэней, но всё равно передает суть. — Лучше, — коротко замечает глава Цзян. - Если вы хотите, чтобы люди наверху относились к вам серьёзно, так лучше. - Он хочет предложить ей свою руку, но не хочет, чтобы она отвергла её, поэтому вместо этого просто поворачивается и идёт и надеется, что девушка последует за ним. Она делает это, легко двигаясь во взятой взаймы одежде. - Для меня ничего не изменилось с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. Её заявление сбивает его с толку, пока он не вспоминает, что в последний раз, когда она его видела, он предложил ей защиту, но только для неё, а не для её семьи. Блядь, он был таким высокомерным отродьем. — Конечно, нет, — коротко бросает он. - Вы защищали свою семью в течение многих лет. Вы не можете бросить их сейчас так же, как я не могу бросить Цзян. - Он почти останавливается на этом, как обычно, потому что ужасен в умении говорить, но однажды Вэнь Цин сгорела, а Цзян Чэн не знал об этом, пока всё, что осталось от неё, не превратилось в пепел. - Я должен был понять это раньше, но не понял. Сейчас понимаю. Оставшуюся часть пути они молчат и уже собираются вернуться в банкетный зал, когда она касается его руки, и юноша замирает. - Зачем ты это делаешь? - Мой брат попросил меня об этом, —отвечает он. - И это всё? - давит Вэнь Цин. Ему не позволено считать её красивой. Наверное, совсем запутался, поскольку её острые, недоверчивые глаза одновременно напоминают ему о матери и вызывают у него в груди прилив нежности. - Раньше я не хотел выступать против остального мира совершенствования ради Вас. И сейчас не стану. Но я сделаю это ради своего брата. В прошлый раз она сделала правильный выбор. Вэй Усянь отвернулся от всего и всех, чтобы защитить её и её семью. Даже если бы Цзян Чэн захотел, он не смог бы. Дело даже не в том, что Вэней стоит спасать. А в том, что от всего остального придётся отказаться. Учитывая, что он только что сказал ей, что готов позволить ей и её людям сгнить, юноша не ожидает, что её губы изогнутся почти в улыбку, и уж точно не ожидает, что её маленькая ручка ляжет на его сгиб локтя. - Если Вэй Усянь не сможет найти моих людей, я умру, схватив руками горло Цзинь Гуаншаня. Он смеется, когда они возвращаются в банкетный зал, привлекая к себе слишком много внимания, но не может прийти в себя. Банкет продолжается, и Цзян Чэн старается не волноваться по прошествии нескольких часов, а Вэнь Цин становится всё напряжённее рядом с ним. Она не единственная. Лань Ванцзи действительно мог быть вырезан из нефрита, и парень не думает, что кто-то из них заметил бы разницу. Жених брата двигается только для того, чтобы коснуться пальцами амулета красного лотоса, свисающего с его меча. Остальные Лань и Не ведут себя не намного лучше, возня Не Хуайсана со своим веером становится настолько неприятной, что его брат вырывает тот из рук, чтобы ударить его им по голове. На мгновение это вызывает у всех улыбку, но ненадолго. Небеса разверзаются, и он слышит, как снаружи льёт дождь. Уже поздно, но ещё не полночь, и банкет только начинает замедляться, когда входные двери с грохотом распахиваются. Сначала проходят ученики Цзян, а затем Вэй Усянь. Он промок, его волосы в беспорядке, и в последний раз, когда юноша видел своего брата в такой холодной ярости, это момент, когда и брат, и сестра Цзян Чэна умерли. У него на бедре малыш, руки ребенка сжаты в кулаки перед одеждой тёмного заклинателя, а большие темные глаза устремлены на них всех. Это должно было смягчить образ ярости Вэй Усяня, но вместо этого только усилило его. Заходит ещё больше Вэней, ещё более оборванных и грязных, чем Вэнь Цин, а затем появляются ещё адепты Цзян. Они стоят вокруг, руки на мечах, и лица почти такие же холодные, как у его брата. Мянь-мянь входит последней, её золотая мантия испачкана грязью и с неё капает, но её плечи расправлены, а глаза ясны, даже если и злы. Так она выглядела, когда убежала с собрания и покинула свой клан из-за Вэй Усяня. Так выглядела Мянь-Мянь, когда она решила поступить правильно, наплевав на последствия. - А-Нин!- Вэнь Цин отрывается от Цзян Чэна, и, конечно же, Вэнь Нин выходит из-за спины юноши, широко раскинув руки, чтобы поймать сестру, когда она врезается в него. Цзян Чэн так привык к тому, что Вэнь Нин кажется маленьким, сутулым и робким, что на самом деле немного удивительно видеть, насколько тот больше по сравнению со своей сестрой. Цзинь Гуаншань хмурится. - Вэй Усянь! Что это значит? — Забавно, — холодно отвечает парень, — именно об этом я и хотел вас спросить. Что вы можете сказать? -Я? – Глава Цзинь усмехается. - Зачем ты притащил этих никчёмных псов Вэнь в мой зал? Тёмный заклинатель ничего не говорит, вместо этого поворачиваясь, чтобы оглядеть банкетный зал. - Вы оправдываете это? Глава клана Цзинь сказал вам, что оставшиеся Вэни будут заключены в долину, чтобы гарантировать, что они не спровоцируют восстание. Он солгал вам. Парень машет рукой, не держащей ребенка, который, по мнению Цзян Чэна, может быть Вэнь Юанем. Сбившиеся в кучу люди старые и немощные, никакой угрозы нет, и ясно, что над ними издевались. Не Минцзюэ наполовину встает на ноги, прежде чем Не Хуайсан заставляет его опуститься. Он прячет нижнюю половину лица под веером, вероятно, чтобы скрыть то, что говорит своему брату. Что бы это ни было, кажется, срабатывает, прежде чем руки того сжимаются в кулаки на бедрах, но он не двигается, чтобы снова встать. Лань Ванцзи держит три пальца на запястье брата, и это, очевидно, всё, что Лань Сичэню нужно, чтобы не вставать. Глаза Второго Нефрита устремлены на Вэй Усяня, вероятно, ожидая какого-то сигнала, что тот хочет, чтобы они вмешались. Цзян Чэн надеется, что это произойдет раньше, чем позже. Он знает, что его брат пытается донести свою мысль, но это не сработает, если у них не будет поддержки Не и Лань, а это значит, что брату придётся позволить им поддержать его. Наступает тяжелая тишина, затем тёмный заклинатель снова поворачивается к Цзинь Гуаншаню. — Вы поклялись на встрече с главами других кланов, что Вэнь, которых вы забрали, будут находиться в долине, пока всё не уладится. Вместо этого вы захватывали их и отправляли в трудовые лагеря. Это всего лишь горстка Вэней, с которыми вы плохо обращались. Мне сказали, что существуют ещё десятки лагерей. Чашка Не Минцзюэ разбивается, а лицо Лань Сичэня становится таким совершенно пустым, что на этот раз у него и его брата одинаковые выражения. Когда рядом находятся несколько Вэней, показывающих, насколько к ним плохо относятся, главы Не и Лань не могут чувствовать себя комфортно, игнорируя их, ни в одной из временных линий, хотя в прошлый раз они были загнаны в угол. Узнать, что несколько десятков из них заключены в тюрьму и избиты, было ещё хуже, но это другое. Это не то, что они могут игнорировать, даже если бы захотели. Это глава клана лгущий, манипулирующий и оскорбляющий людей прямо у них под носом и в нарушение данного им обещания. Обещал ли Цзинь Гуаншань то же самое в прошлый раз на той встрече? В прошлый раз Цзян Чэна не было рядом, но думает, что должен был, потому что Лань Сичэнь не согласился бы ни на что меньшее. Это почти заставляет его задуматься, случилось ли бы это в прошлый раз, если бы Вэй Усянь смело разоблачил порочность Цзинь Гуаншаня, независимо от того, пользовался он поддержкой Цзян Чэна или нет. В прошлый раз брат не знал об обещании главы Цзинь, потому что Цзян Чэна не было на той встрече и, поэтому, он не мог ему рассказать. А это значит, что, когда тёмный заклинатель услышал о лагерях, у него не было причин думать, что это происходит тайно. Что это было чем-то, что другие бы не одобрили. Даже когда он столкнулся с Цзинь Цзысюнем и вытянул из него правду в прошлый раз, всё было оформлено таким образом, что действия племянника главы Цзинь звучали как единичный случай, а не как стандартная практика, так что остальные ничего не подозревали, а юноша думал, что они знают. Блядь. Неудивительно, что тот сбежал с ними. Он знал, что Цзян находятся в шатком положении, и думал, что Лань и Не знают, что происходит, и им всё равно. Что ещё он собирался делать? Что ещё он мог сделать, учитывая, что их клан не был достаточно силен, чтобы противостоять Цзинь в одиночку, и когда он думал, что двое других в лучшем случае безразличны к страданиям Вэнь, если не прямо замешаны в них? - Не всех их можно держать вместе, это чревато катастрофой, — небрежно замечает Цзинь Гуаншань. — Мы держим некоторых из них поблизости, как вы, конечно же, знаете. Ты видел некоторых из них на соревнованиях по стрельбе из лука. Как ты и сказал. Какое это имеет значение для тебя? Они были нашими врагами на войне. Ты оправдываешь действия Вэнь? - Не все представители одного клана придерживаются одного мнения, — отмечает Вэй Усянь. Мянь-Мянь делает шаг вперед и встаёт рядом с ним, её грязная золотая мантия и дерзкие глаза молча доказывают его правоту. Лицо Цзинь Цзысюаня искажается так, что Цзян Чэн думает, что это может быть гордостью, прежде чем оно разглаживается. Цзинь Гуанъяо медленно приближается к своему сводному брату и старается не отрывать от них взгляда, но при этом не выглядит так, будто смотрит, поскольку не хочет привлекать чьё-либо внимание к себе. Он делает шаг позади Цзинь Цзысюаня, а затем начинает тихо говорить, едва шевеля губами. Глава Цзян вообще бы ничего не заметил, если бы не приглядывался. - Забудь о Вэнях, — рычит Не Минцзюэ. – Дело в тебе, Цзинь Гуаншань, и в том, что ты нам обещал. Ты нарушил своё слово. Как мы можем тебе доверять? Ему никогда и не доверяли, правда, но всё дело в масштабах предательства. Или, ну, масштабе обмана и публичности разоблачения. Это хорошо, думает Цзян Чэн. Если речь идёт о человеческой порядочности и ценности человеческой жизни, вряд ли все согласятся. Если речь идет о стабилизации клановой политики - вполне могут. - Глава клана Не, не будем забегать вперёд, — говорит глава Цзинь, но его весёлая маска начинает сползать. — Вы иррациональны… - Нет, — отвечает тот. Всего одно слово, но оно вонзается, как лезвие в плаху. Он встаёт, и на этот раз Не Хуайсан не тянет его обратно. - Это последняя капля, Цзинь Гуаншань. Я не терплю зла. Если я продолжу отворачиваться от твоих действий, я стану таким же. Лань Сичэнь смотрит на Не Минцзюэ, его лицо смягчается от удивления, прежде чем он прячет это выражение за улыбкой. Удивительно, но Первый Нефрит смотрит на него следующим, вопросительно подняв брови. Цзян Чэн усмехается, достаточно слышно, чтобы несколько человек повернулось к нему, потому что действительно, как будто это не очевидно. А-цзе начинает вставать, и Не Хуайсан и Лань Ванцзи одновременно протягивают руку, чтобы мягко усадить её обратно. Он пересекает комнату и встает рядом со своим братом, который настороженно наблюдает за ним. Цзян Чэн достает из-под своей мантии заколку с золотым лотосом. Если бы волосы его брата не были такими взлохмаченными, мокрыми и беспорядочными, он бы вставил её здесь, на глазах у всех. Но сейчас он просто протягивает её ему и говорит: - Вот. Идиот. Улыбка, которую дарит ему Вэй Усянь, тёплая и облегчённая, вызывает у него желание бросить заколку в голову брата, чтобы тот перестал смотреть на него так. - Ты уверен? — Заткнись, — приказывает парень, затем наклоняется достаточно, чтобы посмотреть Вэнь Юаню в глаза, и вместо этого протягивает ему украшение. — Можешь сохранить это для Вэй Усяня? Кажется, у него руки заняты. Мальчик кивает и берет предложенное неуклюжими пальцами, прижимая к груди, так что заколка оказывается между ним и Вэй Усянем. Это, наверное, не очень удобно, но это наказание за то, что не взял её, когда должен был. — Глава клана Цзян, — говорит Цзинь Гуаншань, даже не пытаясь скрыть нотки беспокойства в голосе. — Неужели ты не можешь смириться с этим? Он поднимает бровь. - Мой брат говорит моими устами. Его слова — мои слова. Лань Сичэнь почти поворачивает голову к Цзинь Гуанъяо, прежде чем остановиться, и Цзян Чэн не может не думать, что это ещё одна особенность. Если Первый Нефрит удивлён сейчас, он ни за что не мог подумать, что мог рассчитывать на поддержку Не в прошлый раз, когда они с Не Минцзюэ были в разногласиях. В прошлый раз Цзян Чэн и Лань Сичэнь также не были близки, на самом деле ничего не знали друг о друге, так что мужчина не мог полагаться и на Цзян. Цзинь Гуанъяо хотел что-то сделать с Вэнями, а Цзэу Цзюнь хотел помочь ему, но знал, что недавно восстановленный Лань не сможет противостоять Цзинь в одиночку, и поэтому ничего не сделал. Как и Не ничего не сделал, как ничего не сделал Цзян, как ничего не сделали все второстепенные кланы. Все они знали, что не смогут противостоять в одиночку, но не верили, что смогут выступить вместе. Глава Цзинь надеется, что теперь они в это верят. Малые кланы, даже глава Яо, хранят молчание. Они знают, что лучше не вступать в спор между четырьмя главными кланами, умеют ждать пока не уляжется пыль, чтобы потом выбирать сторону. Лань Ванцзи убирает пальцы с запястья брата, и Лань Сичэнь поднимается, всё ещё улыбаясь, хотя его взгляд становится жёстким. — Ты зашёл слишком далеко, Цзинь Гуаншань. - Что вы хотите? — спрашивает тот, хмурясь, как будто все они - непослушные дети, хотя сейчас в его глазах читается неподдельный страх. - Это возмутительно! Не Минцзюэ даже не моргнул. - Все Вэни будут освобождены под нашу опеку. Они больше не твоя забота. — Хорошо, если ты так сильно хочешь беспорядка, — произносит мужчина, расслабляя плечи. - Ты неправильно понял, — холодно парирует глава Не. - Я не спрашиваю тебя. Я говорю тебе. Ты показал себя ненадёжным и унизил и себя, и своё положение. После того, как мы соберём людей в этих ваших отвратительных лагерях, мы решим, что с тобой делать. — У тебя нет надо мной власти, мальчик! — произносит Цзинь Гуаншань, всё ещё пытаясь звучать так, будто всё это какая-то игра, но это не очень хорошо получается. - Никто из вас не имеет права голоса по поводу того, что происходит в клане Цзинь. Ты забываешь своё место. Лань Сичэнь приподнимает бровь. - Это ты забываешь своё. Мы не контролируем то, что происходит в твоём клане, но мы контролируем то, что происходит в наших собственных. Пока ты являешься главой клана, между кланами Цзинь и Лань не будет торговли. Твоим ученикам не рады в наших землях. Твои просьбы о помощи останутся без ответа. Никакие приглашения на конференции или встречи по совершенствованию не будут высылаться из Гусу - Ни от Цзян, — говорит Цзян Чэн. - Ни от Не, — заканчивает Не Минцзюэ. — Самонадеянные мальчишки, — рычит Цзинь Гуаншань. - Схватить их! Они только что угрожали главе вашего клана! Большинство Цзинь в зале двигаются, чтобы подчиниться, хотя он замечает, что Цзинь Цзысюань этого не делает, вместо этого стоит со своим сводным братом и наблюдает. Цзинь Цзысюнь краснеет и приходит в ярость, но как только видит, что двоюродный брат не двигается, он тоже не двигается. Лань Ванцзи становится перед А-Цзе и Не Хуайсаном, и Цзян Чэн думает, что в конце концов ему даже может понравиться Второй Нефрит. Глава Цзян потянулся за мечом и встал перед Вэнь Цин и Вэнь Нином, даже не задумываясь об этом. Краем глаза он видит, как Вэй Усянь поднимает руку, чтобы схватить Басю, но ясный голос Мянь-мянь прерывает их: - Вы думали, что я одинока в своих чувствах? Он не понимает, о чем она говорит, пока Вэни не пробираются вперед, и не видит, как в зал врывается поток одетых в золото молодых женщин с обнажёнными мечами. У одной из одетых в золото женщин нет меча. Одна из них вовсе не Цзинь. Юноша полагает, что на самом деле было бы слишком многого ожидать от женщины, которая родила и воспитала Цзинь Гуанъяо, чтобы она тихо сидела в своей комнате и не причиняла беспокойства. Узнала ли Мянь-мянь о ней каким-то образом и пригласила с собой, или же Мэн Яньмэй отправилась на разведку, нашла что-то похожее на проблему и решила вмешаться? Знание о том, что мужчина делает с Цзинь Гуанъяо, скорее всего, это было последней каплей. Женщины так быстро расправляются с другими Цзинь, отбрасывая их мечи и заставляя их встать на колени, что это немного смущает. Цзинь Гуаншань — такой сексистский ублюдок, что для того, чтобы женщина могла быть принята в его клан в качестве совершенствующейся, она должна быть как минимум в два раза лучше, чем он требует от мужчин, и похоже, что это ему и аукается. - Ты только что напал на трёх глав кланов, — говорит Цзян Чэн. — Ты хочешь начать войну, Цзинь Гуаншань? Глаза Цзинь Гуанъяо расширяются, и он бледнеет до тревожного оттенка. На мгновение главе Цзян кажется, что тот реагирует на перспективу новой войны, но затем замечает, что его взгляд не на них. Юноша следует за ним и обнаруживает, что смотрит на Мэн Яньмэй. — Я, — начинает Цзинь Гуаншань, затем делает паузу, и на его лице появляется странное выражение. — Что она здесь делает? Мэн Яньмей пересекает комнату, и никто её не останавливает. Она останавливается перед Цзинь Гуаншанем и делает глубокий поклон, стоя рядом с ним так, как осмелилась бы только проститутка. - А-Шань. Он просто выглядит сбитым с толку. - Почему ты здесь? Откуда ты здесь? Я немного занят, Янмей, у меня сейчас нет на тебя времени. Цзян Чэн видит отблеск лезвия, затем слышит резкий, шокированный вздох. Мэн Яньмэй отходит на два шага и видит, как мужчина недоверчиво смотрит на кровь, льющуюся из его груди. Возможно, не во всех смертоносных наклонностях Цзинь Гуанъяо можно было обвинить Иньское железо. Она вытирает кинжал о позаимствованную мантию. - Ты должен был быть добрее к нашему сыну, А-Шань. В зале становится шумно, когда ученики Цзинь бросаются вперёд как один, две заклинательницы хватают женщину, а другие бегут к Цзинь Гуаншаню, пытаясь остановить кровотечение, вливая в него духовную энергию. Вэй Усянь прижимает лицо Вэнь Юаня к своей шее. Не Минцзюэ и Лань Сичэнь быстро переглядываются в панике, потому что, конечно же, всё это пошло к чёрту. Цзинь Цзысюань и Цзинь Гуанъяо стоят вместе и смотрят, как умирает их отец, с одинаковыми выражениями на лицах. Цзян Чэн не знает, что с этим делать. Вэнь Цин бросается вперёд, и юноша протягивает руку, чтобы остановить её, схватив за талию. - Что ты делаешь? Она шлёпает его по руке, но он пока не отпускает. - Я могу помочь ему! Отпусти меня! Он может только смотреть. — Зачем тебе это? - Я не знаю — рявкает девушка, но всё ещё пытается убежать от него, всё ещё пытается добраться до Цзинь Гуаншаня. Вэнь Нин делает шаг вперёд, и Цзян Чэн отпускает, чтобы брат мог схватить её за плечи и оттолкнуть назад: - Цзе-цзе, прекрати… - Всё в порядке, — говорит Цзинь Цзысюань. Все замолкают, пока единственным звуком не становится предсмертные вздохи Цзинь Гуаншаня. — После того, что он сделал с тобой, он не заслуживает твоей помощи. Вэнь Цин падает на руки Вэнь Нина, но её глаза не отрываются от будущего главы Цзинь в течение долгих мгновений, пока дыхание мужчины сбивается, учащается, а затем останавливается. Цзинь Гуаншань мёртв. *** Уже так поздно, что можно считать, что наступило раннее утро и Цзян Чэн устал. Всё произошло быстро, и так много ещё предстоит сделать. Мадам Цзинь в данный момент в своей комнате рыдает над трупом своего мужа. Глава Цзян понятия не имеет, насколько это искренне, и подозревает, что она делает это больше потому, что этого от неё ожидают, а не чего-то ещё. Мэн Яньмэй заключена в камеру с охраной от каждого клана, чтобы никто не пытался что-либо предпринять, включая саму женщину. Цзинь Гуанъяо охотно раскрыл расположение остальных лагерей, и команды, состоящие из заклинателей из каждого клана, были отправлены, чтобы закрыть их и отправить обитателей в Башню Кои. Сейчас середина ночи, дождь всё ещё идет, но никто не осмелился предложить подождать до утра. Вэй Усянь поселил Вэнь в гостевых покоях Цзян, Ли Цзюнь был назначен ответственным за их размещение. На самом деле ничего ещё не закончено. Со всеми непосредственными кризисами разобрались, но остается вопрос о том, что делать дальше. Сейчас они все в одной из комнат для переговоров и молча смотрят друг на друга. Это наспех созданный совет Великих кланов, и то, что ни один из второстепенных кланов не протестовал против исключения их из обсуждения, кое о чём говорит. С Цзян Чэном пошли А-Цзе и Вэй Усянь, который, наконец, освободился от прилипчивого ребёнка. Вэнь Юань кричал что-то ужасное каждый раз, когда юноша пытался уложить его, поэтому он решил, что будет легче продолжать нести его. За исключением того, что его брат часами помогал ему организовывать своих людей, посылать группы и принимать решения, и он делал всё это с ребенком на бедре, пока мальчик, наконец, не заснул, и его не стало можно вернуть обратно к его бабушке. С Не Минцзюэ - Не Хуайсан и Не Цзунхуэй, а с Лань Сичэнем -Лань Ванцзи и Лань Бию. Цзинь Цзысюань привёл Цзинь Гуанъяо и Цзинь Цзысюня. Глава Цзинь хотел взять и Мянь-Мянь, но она мягко заметила, что, учитывая то, что она была в центре всего этого, сейчас её присутствие, вероятно, будет выглядеть не очень уместно. Цзян Чэн почти уверен, что павлин согласился только потому, что ему нужен был кто-то вне собрания, кому он доверял проследить за всем. Глава Цзян ненавидит то, что это делает его немного похожим на Цзинь Цзысюаня: Мянь-мянь по-прежнему остается одним из немногих людей, которым он доверяет. - Я ненавижу это делать, — произносит парень, наконец нарушая молчание. Он ничего не говорит о том, что видит, как они все вздрагивают от звука. - Но чувствую, что было бы лучше, если бы всё было открыто в самом начале, независимо от последствий. Это, вероятно, может подождать. Но он не хочет проводить ещё одну такую встречу, если всё пойдет к чертям, так что они просто разберутся со всей этой ерундой сейчас, чтобы Цзян Чэну не пришлось беспокоиться об этом позже. В конце концов, хуже быть не может. Ну, могло быть, очевидно, он просто надеется, что не будет. Лань Сичэнь выглядит так, будто жалеет, что не узнал заранее, что будет происходить. - Глава клана Цзян? — Извините, — говорит он всем, затем поворачивается к брату. - Можешь как-то выяснить, находится ли кто-то под влиянием Иньского Железа? Тот моргает. - Эм-м-м. Да? Но я, — он обрывает себя, затем смотрит на всех и вздыхает. Он смотрит на Цзян Чэна, тот кивает. Не то, чтобы все и так уже не знали. Как будто Стигийскую Тигриную Печать можно было сделать из чего угодно. -У меня единственного остался небольшой кусок. И я ни на кого им не влияю. Никто даже не делает вид, что удивлён. - Разве только оно может быть у кого-то ещё, — замечает юноша. Цзинь Гуанъяо никак не отреагировал, и Цзян Чэн не может понять, маска ли это или тот действительно не знает. Он склоняется к последнему. Вероятно, юноша вообще не думает, что на него это влияет. Если бы он это понимал, он, вероятно, избавился бы от него сам. Парень думал, что Цзинь Гуанъяо был немного помешан на контроле, прежде чем всё выяснилось. - Я просто… что-то в хронологии событий с Сюэ Яном кажется неправильным. Вэй Усянь, пожалуйста. Его брат выглядит сбитым с толку, но послушно подносит Чэньцин к губам. Кажется, что все слишком устали, чтобы протестовать. Стигийская Тигриная печать выскальзывает из рукава его мантии, из неё вылетают тонкие щупальца черного дыма, когда он проходит медленный круг по комнате, мягко покачиваясь, как будто это не самый мощный и смертоносный духовный артефакт в письменных источниках. Легко проходит мимо всех. Пока не приближается к Цзинь Гуанъяо. Тот задыхается и падает вперед, хватаясь за грудь. Это так напоминает смерть Цзинь Гуаншаня, увиденную только что, что даже Цзян Чэн не мог не отшатнуться. Все трое Не одновременно тянутся к нему, как и Лань Сичэнь. Цзинь Цзысюань, конечно, первый, потому что сидит прямо рядом с ним, но как только его руки касаются плеч брата, он вскрикивает и отдергивает их, будто в шоке. Цзинь Гуанъяо содрогается в такт резким звукам флейты Вэй Усяня, и его рот открывается. Из него вытекает злобная энергия в виде густого черного дыма, который закручивается вокруг Печати. Цзян Чэн был готов к тому, что кто-то начнет орать на тёмного заклинателя, готов к тому, придумают ему худшие мотивы и как-то обвинят его в случившемся. Но никто этого не делает. Даже Цзинь Цзысюнь хранит молчание, хотя Цзян Чэн подозревает, что это потому, что тот надеется, что это действительно убьёт Цзинь Гуанъяо. В конце концов дым прекращает идти, и у юноши прекращаются приступы. Стигийская Тигриная печать исчезает обратно в мантии Вэй Усяня, когда последние ноты затихают, и - если он выглядит немного истощённым после такого небольшого использования тёмного пути - что ж, это была длинная ночь для всех. — А-Яо? - Лань Сичэнь колебался лишь мгновение, прежде чем положить руку ему на спину. Его это не шокирует, и Цзинь Гуанъяо вздрагивает, а затем открывает глаза, неуклюже поднимаясь. — А-Яо, ты в порядке? - Я в порядке, — отвечает тот, но это кажется скорее рефлекторным, чем искренним. Его лицо искажается в замешательстве, а затем он поворачивается и смотрит прямо на Не Минцзюэ, который не то чтобы возвышается над ним, но находится довольно близко. Его лицо бледнеет, а затем он поднимается, но падает на колени. На мгновение Цзян Чэну кажется, что тот потерял сознание, но затем он видит, что парень кланяется, распростершись перед главой Не. — А-Мин, брат, я — я не имел в виду — я хотел отдать его тебе, — отчаянно говорит он, и глава Цзян только однажды слышал, как Цзинь Гуанъяо говорил так, когда разговаривал с Лань Сичэнем в конце всего. - Я собирался забрать его у Сюэ Яна и отдать тебе, но как только я дотронулся до него, я… я не хотел убивать! - Он делает паузу, и его плечи чуть выше сгибаются. - Что ж. Я хотел. Но я бы не стал. Лань Сичэнь шевельнулся, словно желая утешить друга, но Цзинь Цзысюань удерживает его, коснувшись руки. Не Минцзюэ сглатывает. - Почему ты не пришёл ко мне и не сказал мне первым? Я мог бы послать кого-нибудь с тобой. -Судя по тому, как он это сказал, у Цзян Чэна складывается впечатление, что под кем-то он имеет в виду себя. — Я хотел произвести на тебя впечатление, — говорит он так пристыженно, что глава Цзян ни на мгновение не может представить, что это фальшивка. Он все это время знал, что Цзинь Гуанъяо всего лишь подросток, пусть и едва-едва, но, глядя на него сейчас, верит в это. - Я подумал, что, если бы я это сделал, может быть, ты бы… из меня вышел бы хороший Не. Теперь очередь Не Минцзюэ выглядеть сбитым с толку. — Ты был одним из нас. Цзинь Гуанъяо какое-то время молчит, а затем говорит: - Ты не заставлял меня менять имя. Цзян Чэн никогда раньше не думал об этом. В конце концов, это едва ли показалось бы ему странным, поскольку никто в его клане не меняет своих имен. Но Мэн Яо был единственным Не не сменившим фамилию. — Я не… я пытался… я не хотел, чтобы тебе было стыдно, — наконец соглашается мужчина. - Я не хотел, чтобы ты или кто-то другой думал, что что-то не так с именем Мэн или с тем, как ты его получил. Я хотел, чтобы ты гордился этим. Чтобы это имя уважали люди. Ты был моим помощником, и ты был Мэн Яо. Но ты всё ещё был Не. Конечно, был. Цзинь Гуанъяо наконец поднимает голову, выглядя так, будто вот-вот расплачется, и Не Минцзюэ чувствует себя не намного лучше. Он наклоняется, обхватив лицо юноши одной большой рукой, чтобы повернуть его лицо сначала в одну сторону, потом в другую. — А, — говорит он. - Вот ты где. Я скучал по тебе. Цзян Чэн не уверен, кто из них двигается первым, но затем они сжимают друг друга в объятиях, Цзинь Гуанъяо прижимается лицом к груди Не Минцзюэ. Цзинь Цзысюнь закатывает глаза так сильно, что парень удивляется, как они не вываливаются из его головы, пока А-Цзе и Вэй Усянь держат друг друга за руки и плачут. - Действительно? — шипит глава Цзян. - Это так мило! — шепчет в ответ А-цзе, всхлипывая. То, как дёргаются её губы и губы его брата, выдаёт, что они определенно делают это, чтобы подшутить над ним, хотя бы немного, и внезапно становится намного труднее удерживать свой взгляд на месте. Лань Сичэнь прочищает горло, слишком сильно сжимая руки за спиной. - Означает ли это, что человек, которым ты был с тех пор, как покинул Не, на самом деле - не ты? — Нет, Лань Сичэнь, конечно нет! - отрицает Цзинь Гуанъяо, отстраняясь и серьёзно глядя на него. Но затем хмурится и поворачивается к Вэй Усяню, склонив голову набок. Тёмный заклинатель пренебрежительно машет рукой. - Нет, конечно. В основном. Иньское железо не меняет того, кто ты есть, особенно после такого короткого воздействия. В конце концов, может быть, ты станешь другим человеком, но сейчас оно просто сделало тебя временами излишне жестоким и недальновидным, затуманило собственное восприятие действий. Я на самом деле очень впечатлён тем, что ты просто не стал убивать после того, как прикоснулся к нему. Иньское железо, которое я использовал, уже однажды было выковано, поэтому с ним было намного проще обращаться. Э-э, — он трет нос, — тебе, наверное, следует позволить мне забрать этот осколок. Ты не должен касаться его снова. Цзинь Гуанъяо вздрагивает и кивает. - Да. - Не то, чтобы всё это не было захватывающим, — сердито говорит Цзинь Цзысюнь, — но мы можем продолжить то, что мы на самом деле пришли сюда обсудить? Не Хуайсан фыркнул, но только сжал руки Цзинь Гуанъяо, прежде чем потащить Не Цзунхуэя и своего брата обратно на места. Лань Сичэнь нежно коснулся уголка рта Цзинь Гуанъяо так, что Цзян Чэну захотелось выпрыгнуть из окна, прежде чем снова занять своё место. — Подожди, — говорит Вэй Усянь, и все напрягаются. - Мы все здесь друзья или что-то в этом роде, верно? Нам не нужно церемониться, соблюдать приличия или что-то в этом роде? — Сейчас это кажется немного бессмысленным, — ворчит Лань Бию, что меньше всего похоже на поведение адептов Лань, которое глава Цзян когда-либо видел. Но он полагает, что ей просто пришлось наблюдать, как лидер её клана возмутительно ведёт себя прямо у нее на глазах. Наверняка в их клане существует правило, запрещающее вести себя отвратительно на публике. - Хорошо, потому что у меня был долгий день, и я думаю, что заслужил это, - Вэй Усянь вскакивает со своего места и падает на колени Лань Ванцзи. Лань Ванцзи становится ярко-красным и бормочет слегка расстроенно: - Вэй Ин,- это не похоже на протест, учитывая то, как его руки обнимают проказника за талию. А-цзе закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, а Лань Сичэнь снисходительно улыбнулся. Лань Бию только вздыхает. Цзян Чэн встречается взглядом с Не Хуайсаном над его веером, потому это единственный человек здесь, в отношении которого парень уверен: он не будет ужасным прямо сейчас. — В любом случае, — громко говорит он, — значит, мы все согласны с тем, что Цзинь Цзысюань станет следующим главой клана Цзинь, ведь никто из нас не собирается выставлять себя мудаком в этом вопросе? Отлично, дальше, что мы делаем со всеми Вэнями? Взгляд павлина, брошенный на него, скорее благодарный, чем раздраженный. Это просто заставляет Цзян Чэна из принципа хотеть ударить его по лицу.