***
Порно - апфс
Джерард пишет Майки о том, чтобы их не ждали, потому что появились неотложные дела, Фрэнк пишет своему знакомому о том, что все в силе. Они садятся на кафель туалета и им предстоит ждать еще двадцать минут. Джерард думает о том, что он устал от быстрого секса, который почему-то всегда происходит в общественных туалетах. А еще он думает о том, что им придется быть тише и возможно даже зайти в одну из кабинок, потому что снаружи слишком много людей и все это ужасно экстремально даже для него. Айеро молча протягивает ему косяк и Уэй спокойно зажимает его между губ, ожидая огня. После этого затягивается. Спокойно. Легче, чем после наркотиков. — Зачем ты принимаешь? — Спрашивает Фрэнк, поджигая вторую самокрутку. — Трава — тоже наркотики. — Я знаю, — пожимает плечами он. Джерард даже не задумывается. — Наркотики снимают боль. Сначала — как способ избавиться от чувств, физической боли. Потом — из-за зависимости, из-за того, что они — единственное, что помогает почувствовать хоть что-то. Фрэнк многозначительно кивает. — Разве это так больно? — Ты думаешь, бухие в хлам мужики вообще над чем-то парятся? — Уэй усмехнулся. — Боже, Фрэнки, они лишь ищут любую дырку, в которую можно потолкаться и излиться. Это даже на секс не похоже. Это просто, ну… Как драка, в которой ты, по факту, участвуешь просто как бойцовская груша. Из-за этого это больно. — Дерьмово, — скривился Фрэнк. — Дерьмово, — согласился Джерард. Они сидели так пятнадцать минут, курили траву и разговаривали, втыкая в противоположную стену расфокусированными взглядами. Пожалуй, Айеро уже не был такого ужасного мнения о Уэе. Может быть потому что он слышал хорошо построенную речь и интересные мысли вслух. Может быть потому что он понимал, почему Джерард вел себя иногда настолько невыносимо. Может быть потому что он понимал, что в чем-то они похожи. Может быть потому что ему было в кайф так сидеть и разговаривать. К концу их времени Фрэнк ушел в одну из кабинок, закрываясь там. Кажется, Джерард слышал, как он упирался своими ботинками в белоснежные стены. Он поморщился, бесшумно усмехнувшись. Уэй услышал, как дверь в туалет открылась, а после захлопнулась. Ему впервые было немного неловко. Не из-за того, что он не знал, что делать и что говорить, а из-за того, что пока его ебут, в соседней кабинке будет Фрэнк, и он уж точно навряд ли будет затыкать уши или думать о чем-то другом. И все же, Джерард, перекинувшись парой фраз с незнакомым ему мужчиной, зашел в кабинку, закрывая ее на замок. Уверенность покидала его еще и из-за того, что он был не под кайфом. Потому что трава и амфетамин — несравнимые вещи. И все же, Джерард входит в роль, надевает маску уверенности и самовлюбленности, прислоняется к незнакомому мужчине в упор и тянется к ширинке джинс, поглаживая его стояк другой рукой. Он наигранно шумно дышит, и, возможно, это работает, потому что незнакомец издает тихий стон, а Уэй усмехается. Он смотрит тем самым наигранно-робким взглядом из-под ресниц ему в глаза, параллельно думая, сколько денег ему накинут за это. Он проводит языком по шее незнакомца, мысленно скривившись от всех этих приторно-сладких действий. Джерард наклоняется и стягивает штаны с мужчины, продолжая оглаживать его член уже через ткань боксеров. Незнакомец шепчет ему на ухо что-то про то, чтобы Уэй был «покорной сукой», он настораживается, но кивает. В целом, у него нет выбора. Чувствует, как его хватают за волосы и прислоняют со всей силы лицом к двери, впечатывают щеками к ней, давят на его поясницу руками, чтобы он прогнулся. Джерард скулит от неприятных ощущений. — Любишь пожестче? — Спрашивает Уэй, пытаясь ухмыльнуться. Не получает ответа. Чувствует, как с него стягивают джинсы вместе с боксерами. Ему хочется заплакать от того, как это все противно, мерзко, ужасно, отвратительно, как сильно он чувствует себя дешевкой. Но вместо этого он лишь подается задницей назад, зажмуриваясь и сжимая пальцы в кулаках. Чувствует, как мужчина медленно входит в него. Молит Иисуса о том, чтобы смог ходить следующие два дня. Вновь скулит из-за неприятных ощущений. Думает о том, как же хорошо сейчас Фрэнку, о том, как же отстойно сейчас ему. Айеро должно быть действительно хорошо, но он себя ощущает последним мудаком. Потому что он в дерьме. Потому что он сидит на бочке унитаза, упираясь ботинками в стены кабинки, и слушает скулеж своего знакомого за стенкой. Отстой. Возможно, весьма неэтичен тот момент, который прямо сейчас возник у него в штанах, потому что низ живота предательски тянуло, когда он начинал размышлять о том, из-за чего так сильно скулил Уэй. Он чувствует себя шестнадцатилетним мальчиком, у которого встает член на каждый живой и неживой объект и ему противно. Однако он все равно тянется к ширинке своих джинс. Расстегивает ее, гладит себя через оставшуюся ткань. Слышит, как скулеж за стеной становится сильнее и просит Бога о прощении, когда приспускает свои боксеры. Он не думал, что попадет в Рай (если он, конечно, есть), но все же шансы были. Теперь же, наверное, Иисус впишет его карандашом в ряд претендентов на порку в Аду. Фрэнк усмехается этой нелепой мысли. Айеро проводит рукой по своему члену и, приложив вторую к своему рту, кусает себя за пальцы, чтобы не издавать лишние звуки. Джерард борется с желанием закричать, потому что это ужасно неприятно, больно и омерзительно, потому что рук мужчины слишком много, потому что они везде и потому что он царапает его спину все сильнее и сильнее. Уэй думает о том, как будет заклеивать пластырями царапины на лопатках и тихо вскрикивает, когда мужчина входит во всю длину. Он прикрывает ему рот рукой, надавливает пальцами на щеки до боли. Джерард сдерживается, чтобы не вцепиться зубами в его ладони. Он проклинает Фрэнка, так уютно сидящего в соседней кабинке, ведь он бросил его один на один с этим ебланом, он проклинает себя, ведь он согласился на эту авантюру, он проклинает весь мир, ведь прямо сейчас он вынужден выслушивать весь самый унизительный слюр, который только можно придумать, потому что только так его и называют, простанывая на ухо. Фрэнк изливается себе в руку, когда слышит, как Джерард на очередное оскорбление скулит «ага». Он кривится, думая о том, насколько это ужасно, максимально бесшумно отрывает туалетную бумагу и вытирает свою руку, а после поправляет одежду. Ему не стыдно, но он ощущает себя ребенком, который сделал что-то, что запретила делать мама. Потому что, судя по звукам, его знакомого насилует другой его знакомый. И это ужасно. Наверное. Но он пожимает плечами, потому что ему понравилось, и это главное. Джерард чувствует, как его душат, и, кажется, вот-вот и он почувствует все прелести собачьего кайфа. Он пытается вырваться, но рука настырно прижимает его голову к двери кабинки. Кажется, он сейчас отрубится от болезненных ощущений, и ему это не нравится. Он ждет, когда незнакомец закончит, потому что понимает, что не сможет выдержать еще больше, чем минуту. Он кусает свою руку, пытаясь не издавать так много шума, но это не сильно помогает. Уэй прокусывает собственную кожу почти до крови, оставляя след от зубов, когда мужчина толкается в него особенно сильно, а после наконец отстраняется и кончает ему на поясницу. Джерарду кажется, что внутри него рождаются новые плоды смерти, что сперма на его спине оставит ему химический ожог, шрам на полжизни, если он не уберет ее прямо сейчас. Он хочет попросить мужчину добить его, чтобы Уэй остался лежать в этой кабинке уже бездыханно. Чтобы Фрэнка винили все за то, что он позволил этому случиться. Чтобы Джерарда наконец оставили гнить в земле, пока его гниющее тело пожирает множество белых червей, которые заползают ему в глотку, в отверстие, где когда-то были глаза, в рот и ноздри. Но этого не происходит, потому что незнакомец берет туалетную бумагу и вытирает его, а он не может выдавить из себя ничего. Он просто чертовски устал. Поднимает свое белье, натягивает его на себя, после — джинсы, с трудом застегивает ширинку. Ему кажется, что он умрет от СПИДа, потому что мужчина не надевал презерватив. Он вроде бы даже рад этому, потому что СПИД — не такая уж и ужасная причина смерти. Даже трагичная. Но все же Джерард решает, что навряд ли хочет гнить в живом виде, поэтому убирает эти мысли прочь. Он видит, как незнакомец поправляет одежду, отодвигает его, а после выходит из кабинки. Джерард садится на унитаз. Ему протягивают купюры. Он берет. — Этого хватит? — Спрашивает его мужчина так, будто у Уэя есть выбор. — Вполне, — выдавливает из себя Джерард, хотя даже не знает, сколько ему дали. Незнакомец кивает и идет к двери из туалета. Выходит, хлопая дверью. У него нет сил пересчитать деньги, потому что цифры плывут перед глазами, а руки предательски дрожат. Уэй слышит, как из соседней кабинки выходит Айеро, а он поднимает взгляд и смотрит на него исподлобья. — Я не знаю, сколько тут, — пожимает плечами он и протягивает деньги Фрэнку. Тот быстро пересчитывает. — 160, чувак! Ты не зря страдал! — Широко улыбается он. Отделяет, кажется, 50 долларов. Протягивает остальное Джерарду. — 110 твои. Джерард засовывает деньги в карман и упирается ладонями в свои колени, опуская голову. — Придурок? — Намекает на мужчину Фрэнк, заинтересованно повернув голову набок. — Все придурки, — отвечает Джерард, хрипло усмехаясь. После этой фразы Уэй поднялся, пошатнувшись, и вышел из кабинки, отталкивая Айеро. Он встал напротив зеркала и посмотрел на себя, глубоко вздыхая: тушь под красными глазами расстеклась сильнее, и без того вздернутый нос все еще был кривым, волосы растрепанные и грязные. Джерард пытается поправить прическу, но по итогу лишь борется с желанием вырвать все волосы на своей голове. Он чувствует, как Фрэнк подходит сзади, смотрит на то, как он задумчиво хмурится. А Айеро думает, как бы искупить все свои грехи, потому что благотворительность сюда явно не подходит. Уэй видит, как парень сзади него спокойно приподнимает его майку, смотрит на царапины, которые оставил тот мужчина. Он думает о том, что будет круто, если Фрэнк решит расцарапать его спину еще сильнее, но уже без сексуального подтекста, так, чтобы кровь выступила сильнее, а Джерард уже не смог разогнуться от боли. Однако Айеро лишь молча роется в карманах, достает несколько пластырей и отделяет их друг от друга. — Почему ты не заклеил ими то, что у тебя на лице? — Уэй думает, что это звучит грубо, но ему уже слишком насрать. — Потому что это не поможет, — Фрэнк делает паузу, после чего добавляет, — потому что мне нравится, как это выглядит. — Это не выглядит привлекательно, — пожимает плечами Джерард. — Я и не спорю. Айеро клеит пластыри на лопатки Уэя, насвистывая себе какую-то мелодию под нос. Джерард, кажется, целиком расслабляется, думая о том, что в целом все не так плохо. Он чувствует, как Фрэнк разглаживает неровности вроде бы ему даже приятно. Когда все же парень сзади него заканчивает с «искуплением грехов» и говорит себе о том, что это все лишь ради того, чтобы не быть таким омерзительным эгоистом, Джерард одергивает майку, поворачивается к нему лицом и криво улыбается. — Спасибо, Фрэнки! — Уэй идет к выходу из туалета. Айеро продолжает стоять и не знает, что делать. — Ты идешь? Фрэнк усмехается и идет за Джерардом. Они пробираются сквозь толпу, которая так и не успела рассеяться, и, кажется, в мыслях Уэй уже находится в теплой большой кровати отеля вместе с новой дозой в кармане джинс. Романтика. Они выходят на свежий воздух и Айеро достает из кармана последнюю самокрутку, после чего просит у Джерарда «что-то пишущее». — Я заслужил твой автограф? — Шутит Уэй, протягивая ручку с автограф-сессии. — Не думаю, — смеется Фрэнк и пишет на самокрутке какие-то цифры с одной стороны, после чего переворачивает и пишет еще какие-то с другой. — Что это? — Координаты. — А сзади? — Мой номер. На всякий случай. Но лучше не звони. Джерард благодарно кивает и говорит что-то о том, что навряд ли захочет позвонить. Это должно быть оскорбительно, но для Айеро это ничего не значит, а значит для Уэя — тем более. Они расходятся, пока Джерард думает о том, что все действительно возвращается на свои места. И нет, ему от этого не становится легче. Но он чувствует, что что-то внутри него поменялось. Весь следующий вечер он сидит на кровати и совсем не находит сил подняться и помыться. Он рассматривает подаренный косяк, создает новый контакт и вбивает номер Фрэнка. Кажется, он думает о том, что Айеро действительно хороший. Он думает о том, чтобы предложить ему совместный тур их групп. Он думает о том, чтобы спросить у него, добрался ли он до ночлега. Он думает о том, чтобы спросить у него, не может ли он приехать прямо сейчас. Однако Джерард впивается в свое запястье с новой силой и одергивает все мысли об этом назад. Потому что нельзя. Потому что отвратительно. Он думает о том, как хотел бы прямо сейчас выпрыгнуть из окна. Перерезать себе вены. Потому что он чертовски ужасно устал. Потому что он не хочет оставаться в этом мире. Потому что он больше не хочет слышать слюр в свою сторону. Потому что он больше не хочет ощущать все эти касания на себе. Потому что он больше не хочет думать о том, сексуально ли он выглядит. Потому что он больше не хочет вызывать рвоту. Потому что он больше не хочет превращаться в ментального инвалида на отходняках. Потому что он больше ничего не хочет. Уэй вцепился в свои волосы со всей силы, оттягивая их, после чего с хриплым вздохом опустил руки и поднялся. Он зашел в ванную и снял с себя майку, после чего встал перед зеркалом. Кажется, ему удалось сбросить довольно много за весь тур, но этого все равно недостаточно. Джерард вертится у зеркала, пытается встать так, чтобы его тело казалось ему привлекательным, но это все бесполезно. Он хочет разбить зеркало, но понимает, что это не поможет. Ничего не поможет. Потому что он ужасен. Потому что его внешность ужасна. Потому что все вокруг слишком ужасно.Уэй с трудом отлепляет пластыри с царапин на спине и думает о том, что хотел бы нарочно поранить себя, чтобы Фрэнк Айеро пришел к нему и наклеил еще пластырей на его тело.