Дом Дракона. Узы

Два года назад. Бал в честь начала турнира. Он откровенно скучал в этом обществе напыщенных глупцов и льстецов, считавших, что значат больше, чем есть на самом деле, только потому что родились в нужном месте в нужное время. Он весь вечер разглядывал эти лоснящиеся потные лица старых лордов, кокетливые и зачастую не слишком умные взгляды их жён, дешёвые ужимки их дочерей, желавших выйти замуж, пафосные позы их сыновей, у многих из которых дрожали колени перед предстоящим турниром. Разглядывал и чувствовал, что ещё немного, и его стошнит прямо в бокал какого-нибудь лорда. Его мать в другом конце зала прекрасно справлялась с обязанностями хозяйки бала, слушая и отвечая подходившим к ней лордам и леди, кивая и улыбаясь. Но взгляд её то и дело обращался в ту сторону, где её старший сын, судя по виду, уже успел выпить больше, чем позволяли приличия. Визерис отсутствовал, что никого из гостей не удивило — слухи о его болезни распространились далеко за пределы Красного Замка. — Уже заскучали, мой принц? — Коль тут как тут. — А ты, судя по твоей постной роже, веселишься на всю катушку, — фыркнул Эймонд. Коль только криво улыбнулся. Лишь немногим было позволено так обращаться с командующий гвардии Кристоном Колем. — Я в отличие от тебя, на посту, — невозмутимо ответил он. — А ты мог бы потанцевать хотя бы с парочкой девиц, вон из тех, к примеру, которые смотрят на тебя с таким обожанием. Эймонд безразлично проследил взглядом, чтобы наткнуться на смущенный взгляд какой-то блондинки. Она была довольно хорошенькая, но тут же все испортила, глупо захихикав. — Сам бери себе этих куриц. Кажется Коль хотел сказать что-то нравоучительное, но тут некто в толпе привлёк его внимание. — А вот эта особа тебя заинтересует. — Кончай, Коль, из тебя отвратительная сваха. — Я же говорил, что она из благородного дома, — не обратил на его слова внимание Коль. Эймонд заинтересовался, посмотрев туда, куда уставился его учитель. И тут его желудок сделал кульбит. У стены, рядом с двумя другими девушками стояла та самая «простолюдинка». Она улыбалась спутницам, но время от времени бросала на него насмешливый взгляд. Коль наклонился к его уху: — Похоже, эта та самая девица, которая уделала тебя вчера. Её победный взгляд прямо так и говорит: «Я та, что заткнула принца Эймонда, заставив его беспомощно хлопать ресницами.» Эймонд отпихнул его от себя, но не разозлился. Мало кому было позволено так говорить с принцем Эймондом Таргариеном. — Смотри внимательно, Коль, — с этими словами он направился прямиком к ней, не отводя взгляд. Надеясь заметить на лице замешательство, испуг, возможно. И какова же была его радость, когда именно эти чувства он на её лице и прочитал. За секунду, пока она не нацепила маску. Что, дорогая, не думала, что у каждого действия есть противодействие? — Леди не окажет мне честь? — галантности в его голосе мог позавидовать Эйгон. Девушки рядом с ней от неожиданности глупо захихикали и покраснели. Но Эймонд этого не заметил, все его внимание было на одном лице. А она, слегка улыбнувшись, вложила руку в его, позволив увести себя. Первые несколько па они сделали в молчании, которое она первая нарушила: — Приглашать леди на танец, не будучи официально представленным, признак дурного тона. — Дерзить при первой встрече — признак дурного тона, — парировал он. — К тому же, меня вам представили, сир Кристон Коль прекрасно справился с этой задачей. — Ах, это был он? Не могу сказать, что он произвёл хорошее впечатление. — Она обернулась вокруг него. — Как и вы. И часто вы переодевшись, гуляете по улочкам Королевской Гавани? — Не часто, мы с семьёй приехали на турнир. Взяв её руку в свою, он обернул её вокруг оси. — Вы так и не представились. Она удивлённо взглянула на него: — Мой принц, вы могли бы разузнать моё имя прежде чем приглашать меня на танец. Или так боялись упустить момент? — она очаровательной улыбнулась, показав ямочку на щечке. Взгляд Эймонда зацепился за эту ямочку, потом он резко перевёл на неё взгляд. Чуть сильнее сжав её руку, он наклонился к ней, хитро прищурив глаз: — Я решил дать вам шанс исправить ту вопиющую бестактность и доказать, что вы действительно леди. У неё, кажется, перехватило дыхание. Они танцевали, но между ними летали искры, и Эймонд искренне удивлялся, что другие их ещё не видят. — Моё имя вы уже знаете. А фамилия моя — Бриклэйер, — выдохнула она. — Я запомню, леди Бриклэйер, — улыбнулся он. По её взгляду было видно, что она не знает, стоит ли ей воспринимать это как угрозу. Музыка закончилась, и леди Анна, поклонившись ему, с облегчением направилась к подругам. Эймонд самодовольно заметил, что её щеки были красные, хотя он не сказал ей ничего непристойного или хотя бы отдалённо романтичного. Девушка оказалась занятной, такая самоуверенная, а стоит слегка надавить, как вся её оборона трещит по швам. И все же она его заинтересовала. С лёгкой улыбкой взяв виноград со стола, Эймонд подумал, что турнир обещает быть интересным. Наши дни. — Ты напряжена. Анна отвернулась от окна кареты и непонимающе взглянула на мужа. А после невесело рассмеялась: — Мы едем короновать твоего брата, который, я надеюсь, будет трезв. В то время как не самая доброжелательно настроенная половина твоей родни уверена, что трон принадлежит по праву Рейнире. А она, уверена, очень расстроится, когда узнает, что её не пригласили на коронацию. Действительно, какие могут быть причины для волнений? Эймонд на её речь не повёлся. Пристально глядя на нее своим единственным глазом, он произнес: — Ты не одобряешь того, что происходит. — С чего ты взял? — Это был не вопрос, милая. Я знаю тебя, как свои пять пальцев. И я знаю, что будь твоя воля, на трон села бы Рейнира. — Будь моя воля, на трон сел бы ты, потому что ты создан для него. Но моя воля играет в данном случае роль, чуть меньшую, чем ничего, — она пожала плечами. Эймонд удивлённо поднял брови, все-таки эта женщина не перестаёт его удивлять. Она никогда не говорила ему, что он мог бы сесть на трон, как и он никогда не произносил этого вслух. Но запутать себя он не даст. — Хорошо, предположим. Но если забыть обо мне и думать лишь о Рейнире и Эйгоне. Что тогда? Хотя можешь не отвечать — я знаю, что ты думаешь. Мой отец назвал её наследницей много лет назад, ей присягали все дома Вестероса. А значит, железный трон её по праву. Не говоря о том, что она лучший кандидат, чем мой брат. Так ты думаешь, я прав? Наступила тишина, в которой слышался лишь мерный стук колёс о мостовую. Эймонд впился в неё взглядом, словно пытаясь прочесть книгу, не открывая её. Анна так же не отводила от него взгляд, что-то для себя решая. — Ты прав, — выдохнула она. — Ты разочарован? Эймонд улыбнулся: — Я был бы разочарован, если бы ты соврала. — А что насчёт тебя? — Увы, золотко, я лишён роскоши думать об этом, — Эймонд хмыкнул. — Право выбирать у меня отнято с рождения. Прозвучало довольно печально, как ни крути. Эймонд всегда был тем, кто принимал свою судьбу и готов был играть по её правилам. Делал то, что от него ожидалось, не жалуясь. Даже сейчас он не жаловался, а лишь констатировал общеизвестный факт. Но сейчас Анна определенно собиралась докопаться до сути и быстро подстроилась под правила его игры. — А если ты не был бы Таргариеном? — Если бы я был каким-нибудь лордом Долины или Севера, например? — она кивнула. — Это все меняет, конечно. Тогда... да, пожалуй, тогда я поступил бы иначе. — Он нагнулся к её губам, не сводя с них глаз, отчего она затаила дыхание. — Я поддержал бы... — ещё на миллиметр ближе. — Кого? — прошептала она на автомате. Он придвинулся ещё ближе, горячим дыханием опалив её кожу. Зная, что за этим последует, она прикрыла глаза, едва-едва подавшись навстречу. Сдерживаться, когда она вот так заманчиво приоткрыла ротик, было сложно. — Того, кто был бы мне более выгоден, — на выдохе закончил он, отклоняясь. Она резко открыла глаза, поняв, что попалась на его уловку. — Ах, ты… — он весело рассмеялся, перехватывая её кулак, чрезвычайно довольный собой. Ему безумно нравилось, что она до сих пор так на него реагировала. — Полегче, миледи, если вы меня покалечите, кто же будет защищать вас? — Мне не нужна защита самовлюбленных, надутых... — Ну-ну. — Да, и что может случиться. — Даже не знаю, — он сделал вид, что серьёзно задумался, — мы едем в драконье логово, где держат всех наших драконов. Как думаешь, что может случиться? Анна закатила глаза на его паясничанье, и отвернулась к окну. Только Эймонд мог такой серьёзный разговор превратить в клоунаду. Хотя расскажи она об этой его стороне кому-то другому, её бы подняли на смех. Впрочем с приближением к «драконьему логову» его игривое настроение испарилось. Он снова был серьёзен и собран, когда помогал ей выйти из кареты. *** В огромном зале собрались все представители малого и большого советов, во главе с Тайлендом Ланнистером. Отто Хайтауэр стоял около своей дочери, тихо переговариваясь с ней и Ларисом Стронгом. А Эймонд, Анна и Хелейна стояли чуть поодаль, терпеливо ожидая начала. Вскоре через открытые ворота начала стекаться разношерстная толпа. Анна заметно нервничала, хотя пыталась это скрыть. Рейнис должна была на своём драконе уже давно долететь до Драконьего Камня и предупредить Рейниру. Если бы все прошло гладко, Рейнире следовало бы прилететь к этому мигу. Но её не было. А значит что-то пошло не так. К тому же, десница и королева были слишком спокойными, подумала она, бросив взгляд в их сторону. Либо они слишком хорошо притворялись, либо Рейнис просчиталась. Но проверить это у неё возможности не было. Она представила себе выражение их лиц, если она вдруг спросит что-то вроде: «У вас случайно не пропадала пленница? А дракон? Нет?». От этой мысли она нервно прыснула, вызвав вопросительный взгляд Эймонда, на что лишь покачала головой, мол, ничего особенного. Всё в зале кричало о том, что коронация была организована наспех. Никаких декораций, лишь флаги вдоль стен, люди, не понимающие, зачем их сюда притащили. А из великих домов почти никого не было, кроме тех, кто находился в тот момент в столице. Наконец, когда зал был наполнен людьми, десница взял слово. — Жители Королевской Гавани! Сегодня самый скорбный день. Наш возлюбленный король, Визерис Мирный, скончался. В толпе раздались восклицания, послышались всхлипы. Отто подождал, пока зал утихнет и продолжил: — Но это и счастливейший из всех дней. Когда его дух покидал нас, он прошептал свое последнее желание: сделать своего первого сына, Эйгона, своим преемником. По залу прошёл гул, на этот раз голоса в толпе были чуть громче. А после толпа разразилась громкими аплодисментами. Толпа, наивно думавшая, что её собрали там, чтобы получить благословения, верившая, что её мнение хоть сколько-нибудь важно, решила выразить его, громко хлопая. Тут же с самого центра собравшихся начали проходить гвардейцы, создавая путь от центра к возвышенности, где стояли представители великих династий. Гвардейцы, встав в два ровных ряда, подняли свои клиники наверх, так чтобы их концы соприкасались и создавали подобие купола. И тогда появился будущий король. Эйгон медленно продвигался вперёд между двумя рядами гвардейцев, поначалу неуверенно озираясь по сторонам. Стоило ему пройти, как клиники позади него опускались, словно закрывая путь к отступлению. — Вам выпала огромная удача и честь быть свидетелями этого события. Новый день для нашего города, новый день для державы. Новый король, что возглавит нас. К тому времени как десница закончил свою речь, Эйгон подошёл к пьедесталу и поднялся наверх по ступеням. Лицо его не выражало ни радости, ни гордости от происходящего. Он был мрачен, и во взгляде его, обращенном на стоявших перед ним людях, проскальзывала неприкрытая неприязнь. Королева-мать подойдя к нему, поцеловала его в лоб. Отто сделал незаметный знак, и Эйгон опустился на колени. Тогда пришёл черёд септона: — Пусть воин даст ему смелость. Пусть кузнец даст крепость мечу его и щиту. Пусть отец защитит его в час нужды. Пусть старица поднимет свой фонарь и осветит ему путь к мудрости. Когда ритуал был окончен, Сир Кристон Коль, новый Лорд Командующий, подошёл к нему с короной в руках. — Корона завоевателя, что передавалась поколениями. Да будут Семеро свидетелями, что Эйгон Таргариен истинный наследник железного трона. С этими словами он водрузил корону ему на голову. Анна покосилась на мужа. На его лице было написано едва уловимое неприятие происходящего. Она смутно догадывалась, какие противоречивые чувства он испытывал, глядя на то, как корона опускается на голову его брата. Он любил Эйгона и, да, по праву первородства, корона эта принадлежала ему. Но законы наследования были уже попраны. И он, Эймонд, наверняка не мог заставить себя не думать, что был бы лучшим королём, чем его брат. А Эйгон, не желавший этой короны, медленно поднялся и обвел взглядом всех, внимательно следя за тем, чтобы все присутствующие поклонились. Анна и Хелейна сделали реверанс, Эймонд же ограничился чем-то средним между поклоном и кивком. Но его брата, похоже, это устроило. Надолго ли? — Слава Его Величеству, Эйгону, второму своего имени. Королю андалов, райнаров и первых людей. Лорду Семи Королевств и Защитнику Государства! Зазвенел колокол, и люди начали кричать, восхваляя нового короля. Анна видела короткое замешательство, появившееся на его лице, сменившееся изумлением, а затем чем-то, смутно напоминавшем радость. Все его чувства отражались на его лице, как на открытой книге, по крайней мере, так казалось Анне. Эйгон, всю жизнь в глубине души считавших себя ничтожеством, не заслуживавшим любви, недоверчиво смотрел на этих людей, которые... любили его? Вдохновленный, он вытащил свой меч и поднял его высоко над головой, вызвав новый шквал криков и восхищения. Сейчас он был полон решимости доказать, что достоин этой любви и этого трона. Ее муж же тем временем равнодушно разглядывал толпу зевак, вероятнее всего, напоминавших ему стадо овец, которых пригнал сюда десница. Она могла даже слышать в голове его ехидный голос, отдающий нелестные комментарии спектаклю, участниками которого они были. Если бы Отто заявил, что у короля все это время был сын, пропавший без вести и чудесным образом нашедшийся, что король завещал ему свой трон, Эймонд определенно готов был отдать руку на отсечение, что они хлопали бы с таким же энтузиазмом. Раздался оглушительный треск. Земля в прямом смысле слова провалилась у людей из-под ног. Раздались вопли, поднялась пыль, во все стороны полетели щепки. Эймонд, не успев ни о чем подумать, действуя лишь на голых инстинктах, обнял Анну, прикрывая от обломков. А тем временем самый страшный кошмар жителей Королевской Гавани обернулся явью — огромный дракон, вырвавшись на свободу, вылезал из-под земли. Люди кричали и проталкивались к выходу, сбивая с ног и растаптывая менее расторопных. Когда пыль улеглась, Анна разглядела наездника дракона. Это была Рейнис верхом на Мелеис. Анна, откашлявшись от пыли, попыталась разглядеть что случилось из-за спины мужа, и картина повергла её в ужас. Рейнис, которой она позволила сбежать, сейчас стояла перед ними в доспехах и на драконе. И одного её слова было достаточно, чтобы убить их всех. — Эймонд… — прошептала она. В ответ он лишь сильнее сжал руки на её талии, ещё больше пряча её за спиной. Как будто это могло помочь. Гвардейцы попытались закрыть ворота, чтобы задержать дракона, но люди в первобытном ужасе набрасывались на них. Тогда Отто Хайтауэр громогласно прокричал, проявив поразительное человеколюбие: — Открыть ворота! Рейнис, казалось, была в нерешительности, промедление могло стоить ей жизни. Её дракон, повинуясь её воле, опустил голову ближе к Эйгону и Алисенте, которая бросившись вперёд, прикрывала собой сына. Рейнис смотрела на Алисенту, потом обвела взглядом остальных собравшихся. Взгляд её ненадолго задержался на Анне, вцепившейся в руку мужа и смотревшей на неё с ужасом и неверием. Мелейс открыла пасть, но из её глотки вырвался лишь рев. После чего, взлетев, она вместе со своей наездницей вылетела на свободу в сторону Драконьего Камня. *** Эйгон уже полчаса безудержно смеялся. Стоило ему успокоиться, как одного взгляда на разворошенный пол хватало, чтобы новая волна хохота накрывала его с головой. Сейчас он сидел на ступенях, вокруг него были обломки и тела. Тела эти гвардейцы торопливо собирали, чтобы унести подальше от коронованного семейства. Его мать сидела на притащенном кем-то стуле и, захлебываясь, дрожащий рукой пила воду. С произошедшего она не сказала ни слова. Хелейна сидела недалеко, обхватив руками голову, и без конца бормотала что-то нечленораздельное о досках и монстрах. Анна бегала то к его матери, то к Хелейне, пытаясь привести их в чувства. Эймонд куда-то запропастился. Что делали остальные, Эйгон понять не мог и не хотел. Прошло уже несколько часов со случившегося, и все что-то говорили, спорили, сновали то там, то тут. На него по привычке никто внимания не обращал. Его дед, отдававший указы то тем, то другим, наконец подошёл к нему, но заговорить не спешил. Молча, с едва уловимым презрением, он смотрел на него сверху вниз. — Отличное начало правления, а? Что скажешь, дедушка? — все ещё улыбаясь, хихикнул Эйгон. Вместо ответа Отто схватил его за шкирку и рывком поднял на ноги. Возможно, он бы даже влепил ему хлесткую пощёчину, если бы вокруг не было так много посторонних людей. А потому Отто ограничился тем, что прошипел ему в лицо: — Соберись, щенок! Ты теперь король, так и веди себя, как подобает королю. — Я этого не просил! — Эйгон мигом пришёл в себя и вырвался из хватки деда. — Так хотели себе короля? Так короновали бы Эймонда! — Что-то мелькнула в глазах десницы, но Эйгон предпочёл сделать вид, что не заметил, вместо этого он осмотрелся. — Где он, кстати? — Твой брат полетел следом за Мелейс. Если повезёт, ему удастся остановить Рейнис до того, как она доберётся до наших врагов. — И какой в этом толк? Все равно Рейнира рано или поздно узнает. — Ты действительно идиот, если даже этого не понимаешь! — выплюнул Отто. — Сейчас мы не готовы к войне. Ещё есть крупные дома, которые не приняли ничью сторону. Старки, Баратеоны, Аррены. Мы должны сначала заручиться их поддержкой. Наконец, пока Рейнис была здесь, дом Веларионов был в наших руках! Её дракон был у нас! Эйгон успел поразиться тому, что дед снизошел до объяснений, прежде чем увидел силуэт, приближавшийся к ним от входа. Силуэт этот на рассмотрении оказался Эймондом, который выглядел раздосадованным и усталым. По его выражению все было ясно — Рейнис ускользнула. Мельком взглянув в сторону женщин, он быстрыми шагами направился к деснице и новоиспеченному королю. — Я её упустил, — без предисловий сказал он. — Это плохо, — Отто уставился вперёд, напряжённо думая. — Теперь придётся ускорить наши действия. Эйгон не стал спрашивать, о каких именно действиях говорил его десница, ибо интуитивно чувствовал, что тем самым только унизит себя еще больше. Подумать только, король, которого посвящают в его же планы! Обхохочешься! Потому он ограничился только хмурым молчанием, искоса поглядев на младшего брата. Между бровей Эймонда пролегла глубокая морщинка, губы были поджаты так сильно, что превратились в тонкую полоску, а одного его короткого взгляда, брошенного на задумавшегося Отто, хватило, чтобы понять: Эймонд зол. Страшно зол, и злость эта направлена именно на Отто. — Почему женщины все ещё здесь? — холодно поинтересовался он. — В городе сейчас творится хаос, люди на улицах творят черти что. Сейчас опасно ехать в сторону дворца, — Отто досадливо поморщился, словно от мелкой мухи, которая ему досаждала. Тут Эйгон подключился: — А куда смотрят мои гвардейцы? — Гвардейцы делают все что могут, — сухо ответил Отто, никак не прокомментировав эйгоновское «мои». — Гвардейцы, — презрительно закатил глаза его брат и, резко развернулись, направился к выходу, откуда только что вошёл. — Куда ты? — следом ему крикнул Отто. — Я сам разберусь. — Эймонд даже не обернулся, уходя. Отто сквозь зубы выругался. До Эйгона донеслось что-то про несносного мальчишку, возомнившего о себе невесть что. И несмотря на всю трагичность произошедшего и критичность их ситуации, он испытал в глубине души нечто, подобное злорадному удовлетворению. Каково тебе, Отто Хайтауэр, когда с тобой обращаются, как с ничего не значащим куском дерьма, которое даже в свои планы не станут посвящать? *** Эймонд взобрался на спину Вхагар, пристегнул себя ремнями, после на высоком валирийском велел ей лететь. Вхагар раздражённо фыркнув, выражая тем самым свое недовольство, что ей даже не дали толком отдохнуть, тем не менее взмыла в небо. Эймонд направил её прямо к центру города. Прилетев, он убедился в том, что старый десница не преувеличивал, когда говорил, что в городе опасно. Улицы были заполнены людьми, обезумевшими от страха и непонимания. Люди кричали, нападали на гвардейцев, кидали камни, дрались друг с другом, кто-то занимался мародерством. Ставни торговых лавок были сломаны, двери выбиты из петель. Эймонд понял, что если это не остановить сейчас, ситуация грозится перерасти в ещё худший хаос. Толпа, поняв безнаказанность, может и вовсе напасть на дворец, разъяренная тем, что новый король не смог обеспечить её безопасность. Это было проявлением слабости королевской династии. Нужно было срочно что-то сделать. Нужно было показать силу, ибо это было то единственное, что толпа понимала. С этими мыслями Эймонд велел Вхагар спускаться вниз. Теперь они летели так низко, что её хвост едва не задевал крыши домов. Люди при виде огромного дракона закричали от ужаса, но драку прекратили. Кто-то закричал: — Это принц Эймонд! Люди замирали на местах, не зная, чего им следует ожидать. С одной стороны это принц их города, сын Визериса Мирного. С другой… А принц Эймонд делал круги над ними. Дождавшись подходящего момента, Эймонд крикнул так, чтобы его слышали все: — Я — Эймонд Таргариен. Приказываю вам немедленно вернуться в свои дома. Через час любой, кроме королевских гвардейцев, кто все ещё будет на улице, будет сожжен заживо. Произнеся это ужасное обещание, он, не теряя времени и не дожидаясь реакции людей, направил Вхагар дальше. Ему пришлось повторить свои слова ещё трижды в разных частях города. Но эффект оказался моментальным. Чуть больше, чем через полчаса улицы были пустынны. Лишь гвардейцы оставались на улицах. Эймонд хмыкнул про себя — что и требовалось доказать. Не став сокрушаться над тем, какая у него, должно быть, репутация, раз в его угрозы убийства невинных так легко верят, он, оставив последние указания гвардейцам, которые теперь смотрели на него с восхищением, вернулся в Драконье Логово. Этот ужасный день утомил его ещё несколько часов назад. Сейчас он страстно желал оказаться у себя в комнате, желательно с Анной под боком. А ещё он был зол и буквально мечтал сорвать эту злость на ком-то. Лишь после учиненного Рейнис он узнал, что она сбежала. А узнав, пришёл в ярость. Поразило его больше всего то, что его мать и дед, оказывается, знали о её побеге с самого утра. Но ничего ему не сообщили. Предпочли разбираться собственными силами. Как же. Они не смогли даже достойную охрану обеспечить. Даже идиоту было бы ясно, что первым делом «почти королева» бросится освобождать своего дракона. Так неужели нельзя было выставить нормальную охрану вокруг Мелейс?! Когда он озвучил свои мысли деснице (не в самой вежливой форме), тот заявил, что сейчас нужно думать, что делать дальше, а не искать виновных. Ха. Весь его вид говорил, как сильно он, Отто Хайтауэр, облажался. И Эймонд, недолго думая, бросился следом за Рейнис, рассудив, что поимка этой женщины сейчас в приоритете. Но несколько часов поисков не дали никаких результатов. Та словно сквозь землю провалилась. Либо ей хватило ума не лететь на Драконий Камень прямым путем. А в уме Рейнис не откажешь, это Эймонд признавал. Чудо было, что она не спалила их всех. В какой-то миг, Эймонд и правда решил, что им конец. Но Рейнис и тут удивила, мудро решив, что первая кровь не будет на её руках. Мол, я — Веларион. Я лишь не позволю играть собой, как вам вздумается. Ну а в остальном вы, Таргариены, разбирайтесь сами. Мудро, ничего не скажешь. Вернувшись в Драконье Логово, он легко спрыгнул с Вхагар, не забыв похлопать её по огромной морде. — Отдыхай, Вхагар, ты хорошо справилась. В её умных глазах он прочитал благодарность. Когда он вошёл в разрушенный зал, к нему тут же подлетела Анна. — Боги, ты в порядке. — Она была бледной и растрепанной, а ещё кажется плакала. — Со мной все хорошо, не волнуйся, — он сказал это на валирийском, зная, что она поймёт — Эймонд давно обучил её этому языку. — Ты не нашёл её? — Нет. Тут к ним подошёл Ланнистер. — Мой принц, в городе все ещё неспокойно? Этот хитрый хлыщ никогда не вызывал у Эймонда теплых чувств, но не признавать его полезность он не мог. Как и размеры его кошелька. — Уже нет, лорд Тайленд. Мы можем возвращаться во дворец. Глаза Мастера над монетой расширились. — Но как... Позвольте спросить, как вам удалось разогнать толпу меньше, чем за час? — Ничего необычного, милорд. Я лишь сказал им, что любого, кого замечу на улице через час, скормлю Вхагар, — невозмутимо ответил Эймонд. Глаза Ланнистера ещё больше расширились, после чего он неловко закашлявшись, пробормотал что-то о том, что рад тому, как все закончилось и вообще. После поспешно ретировался. Эймонд усмехнулся, глядя ему вслед. — И что бы ты сделал, если твоя угроза не сработала? Вопрос был задан насмешливым тоном, однако насмешка не коснулась её глаз. Эймонд присмотрелся к жене. В глазах Анны не было страха — конечно, она знала что он скорее выколет себе второй глаз, чем причинит ей вред. Но было что-то другое. В глубине её глаз плескалась тревога. Тревога за него. Глупая девочка, она так беспокоилась за его душу, словно та была самым ценным, что было у неё. Только Эймонд не любил давать ложные надежды или обещания. — Я не бросаю слова на ветер. — Вот так. Пусть помнит, кто он. Она ещё несколько мгновений вглядывалась в него, потом тихо, чуть слышно прошептала: — Лжец. Эймонд не ответил, криво усмехнувшись, и оглядел зал, в котором они несколько часов назад короновали нового короля и, похоже, ступили на скользкую тропинку, которая неизвестно, куда их приведет. А Анна задумалась над тем, что теперь, когда Рейнис опоздала, пути назад не будет. Получается, своими действиями она не только не предотвратила фатальной ошибки, но и усугубила ее. Взглянув на мужа, Анна вдруг с ужасом подумала о том, что будет, если он узнает.