Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История пятая.

Юля все еще полыхала, но желание жечь все вокруг потихоньку сходило на нет, скорее всего из-за того, что Ребушинский за все это время так ничего и не сказал, смотря на неё каким-то непонятным ей взглядом, от которого она неожиданно почувствовала смущение, чего с ней не случалось с двадцати лет. Видимо, таких ошарашенных, беззащитных и странно горящих глаз ей давно не встречалось. Она даже забыла, что так вывело её из себя. И что она так на человека набросилась? Даже чай допить ему не дала. — А кто ваш брат? — задал вопрос Игорь Петрович, решив, что сидеть в такой позе он больше не может — ребра не казенные — и поднялся навстречу воительнице с необыкновенными, жгуче-карими, оленьими глазами на пол-лица. Он оказался на голову её выше и сразу почувствовал себя увереннее. Когда мужчина втиснут между принтером и книжным шкафом, его самооценка стремительно идет вниз. — Трегубов, — поджала губы Юля, вспомнив, что её разозлило. — Юрий Николаевич. Майор полиции. — А-а-а, — протянул Ребушинский и сдернул очки с носа. Он вдруг увидел, что они не одни и кивнул Еве и Маше, которые благоразумно помалкивали, видя, что диспозиция меняется. — Я знаю вашего брата. Хороший человек, но иногда его работа оставляет желать лучшего! Он вдруг осекся, потому что вместо одной горячей африканской воительницы получил разом три: Мария, Юля и Ева возмущенно уставились на него, готовясь обрушить на его голову все кары небесные. — То есть я хочу сказать, что устройство нашей полиции склонно к затягиванию сроков дела и наведению всяческих бюрократических препонов, что значительно тормозит работу защитников порядка, — тут же исправился редактор «Вестника Затонска» во избежание очередного вулканического извержения. Он уже был в курсе того, что Мария Штольман, его муза из Парижа, неземная и прекрасная, приехавшая в Затонск ради него, Ребушинского (так ему представлялось), отдала свое предпочтение майору, что на полторы недели ввергло его в отчаяние (но оправился он довольно быстро, не в его натуре было долго хандрить), поэтому слишком уж чихвостить Трегубова он не решался. Тем более, у того была такая мощная женская поддержка, как выяснилось. — Вот и Юрий Николаевич стал жертвой таких порядков. Юля подняла бровь, Маша хмыкнула про себя, решив, что Игорь Петрович необыкновенно изворотлив, что, наверное, было хорошо для журналиста, а Ева уже хотела всё-таки высказать редактору местной газеты всё, что она думает о его мнении, но Мария дернула её за рукав — сейчас было не время ссориться с Ребушинским. — Игорь Петрович, — сказала окрещенная журналистом музой из Парижа девушка, — мы, если честно, пришли к вам за помощью, а не с целью критиковать ваши статьи. — Да? — приятно удивился Ребушинский. К нему они пришли, а не к майору полиции, так-то! — Чем же я могу быть вам полезен? Маша рассказала о том, что случилось с Львовым, и о том, что им нужны сведения десятилетней давности, которые Игорь Петрович, несомненно, сможет отыскать очень быстро, ведь у него есть много способов, чтобы добыть нужную информацию. — Артём Львов, Артем Львов, — пробормотал Ребушинский, рассеянно потирая мочку уха. — Что-то такое я припоминаю. Я, кажется, видел эту фамилию в старых экземплярах нашего "Вестника". Жаль, что в это время я учился в Москве и сам не могу быть свидетелем. Я поищу сегодня статьи в нашем архиве и позвоню вам, Мария Яковлевна. — Спасибо большое, Игорь Петрович, — искренне сказала Маша. — Я знала, что на вас можно положиться. — Да, да, — засуетился совсем уж смущенный и польщённый Ребушинский. — Я рад быть вам всем полезным. — Мы поедем тогда, — стала прощаться Мария, и журналист растерянно заморгал. — Да, конечно, если вам нужно, — произнес странную фразу Игорь Петрович, а потом повернулся к Юле и выпалил: — Вы не хотите сходить в кино на днях? Или в кафе? Или на набережную погулять? — Я? — пораженно переспросила Юлия, которая не ожидала от человека, который даже имени её не спросил, такой прыти. Это что, свидание? Это еще зачем? Это ей сейчас было совершенно ни к чему. — Давайте, — неожиданно для самой себя ответила она и в совершеннейшем шоке посмотрела на Ребушинского. — Замечательно! — с облегчением, некоторым ужасом и почти восторгом воскликнул журналист. — Я вам позвоню сегодня и мы определимся, куда пойдем! Он, кажется, не осознавал, что не только не взял у неё номер, но и до сих пор не знает, как её зовут. Юля кивнула и на деревянных ногах зашагала к двери, ужасаясь тому, что её рот живет, кажется, самостоятельной жизнью и говорит от её имени то, чего она не желает. Маша, попрощавшись с Ребушинским, неожиданно обрадовалась. Юле нужна была сейчас встряска, потому что она то впадала в уныние и самоукорение, то принималась рыдать, то злилась на весь мир и саму себя. Ей нужно было переключиться на что-то позитивное. Ева же неверяще качала головой. Полчаса! Полчаса прошло с тех пор, как они переступили порог редакции, а Юлю уже пригласили на свидание! Она сама тут уже полтора месяца, а они с Леоновым даже в одном кабинете наедине не могут нормально оставаться. Ну как так-то?!