Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История пятая.

Начало ужина вышло нервным. Леонов старательно смотрел Еве прямо в глаза, пытаясь не увести взгляд ниже, туда, где модельер-садист взмахом ножниц прорезал в розовой ткани платья сногсшибательный и дьявольски искусительный вырез. Дело было совсем нелегким, если честно, потому что они с Ильиной сидели прямо напротив друг друга и смотреть ему больше было некуда, вот и приходилось играть в гляделки. Ева из-за этой непрекращающейся дуэли взглядов разнервничалась так, что не слышала, что вообще происходит за столом. Она чувствовала, что по спине предательски ползет капля пота, а в горле пересохло. Когда она задумала всю эту историю с ужином, она хотела лишь немного подтолкнуть капитана в нужном направлении. То, как он неотрывно смотрел на неё на протяжении двадцати минут, её, если честно, уже пугало. Такого эффекта она не ожидала. Ева, не в силах отвести взгляд, не глядя протянула руку и отпила щедрый глоток апероля, который Маша выбрала в качестве аперитива. Да, так лучше, это должно помочь. Ева алкоголь не жаловала, но цитрусово-травяной вкус биттера ей понравился. Она не заметила, что брови Леонова поползли вверх, а на его лице появилось отчаянное выражение. Это был уже второй бокал, а он прекрасно помнил, как именно Ильина реагирует на спиртное. — Ева, — прошептала Юля, сидящая рядом с девушкой, улыбаясь широкой неестественной улыбкой. — Если ты хочешь поговорить со своим капитаном, как ты и планировала, поставь бокал на место. Иначе сделать этого ты не сможешь. Ильина так же натужно улыбнулась и снова вернулась к изучению глаз Леонова. То ли апероль наконец достиг своей цели, то ли она привыкла к такому пристальному вниманию, но ей вдруг это понравилось. Радужка у Алексея была болотно-ореховой, с темной окантовкой, очень красивая, как показалось девушке. Ну что же, не худшее времяпрепровождение. Ева улыбнулась и стала разглядывать Леонова еще сосредоточенней. Тот вдруг покраснел и сам почти залпом выпил свой бокал. Ребушинский помалкивал. Ему нравилась Юля, ему нравился ужин, даже Трегубов, который сидел рядом с ним, его отчего-то не сильно раздражал. Особенно он оценил теплый салат с фасолью, к которому приложил руку. Он был заядлым холостяком и готовил только то, что можно было закинуть в кипящую воду или в микроволновку, подождать десять минут и есть. А тут такие изыски. Юля посматривала на него с подозрением или с тщательным изучением, тут он терялся в загадках. Она сразила его своим характером, ураганной силой эмоций, плещущей через край энергией и трогательно-материнским отношением к принесенной Трегубовым собаке. Игорь посмотрел на коврик у окна, на котором спал потрепанный жизнью бельгийский гриффон, довольный доставшейся ему лаской, едой и домашним уютом. Юля развила бешеную активность: завтра они поедут к ветеринару и к грумеру разбираться с состоянием здоровья, прививками и шерстью. Нельзя несчастное создание оставлять без помощи. Словом, Ребушинский снова был сражен Юлей. Контраст с женщиной, которая чуть было не зажала его между принтером и шкафом сегодня с утра был разительный. — Ну что же, — спросил Трегубов, который сидел рядом с Юлей напротив Ребушинского, — как вы познакомились с моей сестрой? — О, это было сегодня утром, в редакции, — охотно начал Игорь. Он был рад сломать лёд между ним и Юрием. — Это очень любопытная история. Девушки зашли ко мне… Закончить ему не удалось. Он вдруг получил весьма ощутимый пинок по колену и едва не подпрыгнул на стуле от силы удара. Юля напротив него широко улыбнулась, а потом сделала страшные глаза, прикрывшись бокалом и зверски поглядывая на журналиста. Она явно хотела сказать, чтобы тот не говорил ничего о причинах их визита. — Я должен был… — произнес Ребушинский, решив придумать что-то удобоваримое, но снова не завершил фразу: теперь его левая коленка пострадала. Господи, а это кто сделал? Маша сидит рядом с ним, неужели Ева?! Как же она достала так далеко? — Ну и ладно, — обиженно резюмировал редактор «Вестника Затонска». — А я между прочим пришел не с пустыми руками, если хотите знать, но теперь и рта не открою. Закончив, Ребушинский с силой стал накалывать фасоль на вилку, уткнувшись в тарелку. Трегубов, который так ничего и не понял, с удивлением смотрел на мужчину. Что он такое несет, чёрт побери?