Почти как Мейгор

Ему всегда снится огонь. Если это земля — она объята пламенем. Если это воздух — он плавится от жара. Если это вода — она светится болезненным сиянием сквозь ночь. Он — порождение огня и в огне же уйдет. Любой другой исход не может быть ничем иным, как кошмаром, а кошмары не снились ему с детства. По ночам Вхагар рычит, отгоняя от него дурные сны. Когда Люк просыпается, его голова — пустая и легкая. Как же давно он так себя чувствовал? На мгновение, все — сон. На мгновение — он все еще на Драконьем Камне, а в Королевской Гавани, устало взгромоздясь на трон, сидит, подперев подбородок рукой, его дед. Люк поворачивает голову. День в самом разгаре, в окно лезет солнце, а рядом лежит Эймонд. Он раздувает ноздри во сне, светлые волосы рассыпаны по простыни, сливаясь с ее белизной. Люк бездумно проводит по ближайшей пряди пальцем. Она мягкая, как шелк. Что-то внутри должно завопить от ужаса. Что-то внутри должно захлебнуться разочарованием и глухой тоской при мысли: после такого я никогда не смогу вернуться домой. Но Люк не чувствует ничего. Ни горя, ни радости, ни даже пустоты. Куда же ушла вся тяжесть? И новый вечный спутник — гложущий прозор внутри? Люк чувствует себя пиявкой. Он смазанно вспоминает, как впивался ртом Эймонду в шею, между ключицами, под ребра. И хотя губы и кожа давно разошлись, разделенные тянущей из окна осенней прохладой, где-то там он и остался, глотая чужой огонь под довольное урчание наконец залатанной прорехи. "Это только честно", — думает Люк. "Он забрал моего дракона. Пусть платит". Словно услышав его мысли, Эймонд приоткрывает глаз — не просыпается, нет, просто вздергивает веко, как иногда делают драконы или кошки. Затянутый сонной пленкой пурпур смотрит беззлобно и безрадостно. Эймонд закрывает глаз обратно. "Это только честно", — снова думает Люк. "Он мог взять меня, когда хотел, и все было бы по-другому. А теперь будет что будет". Он соскальзывает с кровати, одевается, стараясь не шуметь, и выходит за дверь. Там Алис Риверс сидит у окна и пальцем чертит невидимые узоры на краю каменного проема. Люк молча смотрит на нее, пока она поднимает голову. Волнистые волосы скользят за ухо, открывая беззвездную черноту глаз. Люк боится, что за дни, проведенные в бреду, стал походить на нее — побледневший и осунувшийся с непереносимо темными глазами. — Ты говорила, это то, что сделает меня счастливым, — говорит Люк без приветствий и предисловий. Взгляд, которым одаряет его Алис, — мягкий, как болотная трясина. Она ничего не отвечает, поэтому Люку приходится продолжить самому: — Я ничего не чувствую. Алис улыбается одними губами. — Может быть, я соврала, — говорит она. — А может быть, все еще впереди. Люк отворачивается и выходит в коридор. Его никто не останавливает — слуги молча расступаются, люди Эймонда и Коля — провожают неуверенными взглядами, не зная, что с ним делать. "Я мог бы сбежать", — думает Люк с веселым удивлением. Куда-нибудь в море выжженного пепелища, которое теперь окружает Харренхолл. В сознании высвечиваются неясные мазки — что-то из его ночных видений, но Люк их почти не помнит. Кажется, ему снилось дерево. И кровь — много крови. И море? Вздохнув, он идет в Богорощу. Корабль. Ему снился корабль с горящими парусами. Люк вспоминает это, сидя на толстом белом корне. Корабль с пустой палубой, держащий курс на далекие неизведанные земли. В этом нет смысла — драконы летают быстрее кораблей. Интересно, жив ли еще Морской Змей? Люк слушает тихий шепот листвы. Старые Боги всегда казались ему странными и чужими — он радовался, когда было решено, что в Винтерфелл летит Джейс. Джейс улетел в земли Старых Богов, а Люк — на встречу с новым. Когда-то он верил в Семерых. Люк закрывает глаза, пряча мир за черным пологом. "Не бойся темноты", — сказало ему дерево. Люк давит пальцами на надбровные дуги, пытаясь унять головную боль. Всего два шага отделяет людей от вечной темноты: правый и левый. У Эймонда — на один меньше. "Может, это то, чему я его должен научить. Если он продолжит гореть так ярко, то выгорит прежде чем..." Прежде чем что? В Богороще время летит по-другому, и когда Люк выныривает из мыслей, солнце клонится к закату. Ноги затекли — когда он встает, тысяча маленьких ледяных иголок пронизывает ступни. Его никто не искал. Во дворе вороны клюют лица мертвых Стронгов. Те, которые развернуты к Люку, давно лишились глаз. "Не бойся темноты." Темнота уже близко — последние лучи солнца вспыхивают и исчезают, как горящая стрела, рубином упавшая в озеро, — далеко, без всплеска. Люк возвращается под крышу и плетется туда, откуда пришел, по молчаливым коридорам и крутым лестницам. Поднявшись, сворачивает за угол, слышит скрип закрывающейся двери. И видит Кристона Коля. Тот замирает, не отойдя от двери Эймонда и дюжины шагов. Люк тоже колеблется, но нехотя идет вперед. Потом резкий оклик снова его останавливает: — Бастард, что ты здесь делаешь? Колю следовало бы спросить что-нибудь полегче. Люк смотрит на него, задрав подбородок: на еще одно лицо усталого и обозленного человека, ненавидящего этот замок так же сильно, как Харренхолл — его. Мысленно Люк прикидывает, за сколько шагов Коль сможет преодолеть разделяющее их расстояние. И сколько неверных ответов потребуется, чтобы тот схватился за меч. Наверное, один — Коль не отличался терпением и до того, как на его шее оказалась золотая цепь. "Неужели моя мать действительно когда-то..." Люк отвечает: — Навещал родных. Коль меняется в лице. Долгий сон выжег в Люке все веселье, но сейчас ему почти смешно. Плотно сжав губы, Коль подходит к нему и, схватив за плечо, тащит к двери в комнаты Эймонда. На побледневших щеках ходят желваки. Дверь распахивается, откликаясь на стук. У Эймонда в руке чаша с вином, а на лице — обреченная скука. Он смотрит на Коля, которым явно уже сыт по горло — особенно на сегодня. Тот смотрит в ответ, и в его глазах тепла не больше ни на каплю. Коль отрывисто спрашивает: — Что это? Эймонд переводит взгляд на Люка, неестественно скособоченного — Коль, похоже, вознамерился вывихнуть ему плечо. — Мой племянник, — отвечает Эймонд и делает глоток из чаши. — В этом замке осталось всего два стронговских бастарда, Коль, и у одного из них есть титьки. Я думаю, ты в состоянии их различить. Пальцы Коля впиваются в плечо Люка еще сильнее, похожие на стальные челюсти. — Может, потрудишься объяснить, почему твой племянник шатается по замку без сопровождения? Эймонд пожимает плечами. — Пусть себе шатается, мне не жалко. Не все же таскать щенка за собой на привязи. — Щенок может перегрызть кому-нибудь глотку. Или сбежать. Укусы пальцев тупо пульсируют. Люк бесполезно дергает рукой, пытаясь высвободиться. Эймонд смотрит сначала на Коля, потом на него. — Щенок знает, что если сбежит, его сожрет дракон. Я это увижу. Она это увидит. Коль, раздраженный его бесплодной возней, встряхивает Люка так, что у него голова идет кругом, и брезгливо отпихивает от себя. Люк, потеряв равновесие, падает на Эймонда, чуть не выбив чашу из его руки. Вино расплескивается ему на дублет, но Люк удерживается на ногах, вцепившись Эймонду в предплечье. — Ты сходишь с ума, Эймонд, — говорит за его спиной Коль. — Твоя женщина сводит тебя с ума. На это Эймонд только улыбается. — Вечер поздний, сир Кристон, — говорит он с нарочитой учтивостью. — Я желаю вам добрых снов. Лицо Коля ожесточается еще больше. Не сказав ни слова, он уходит, остервенело стуча сапогами по каменному полу. Только когда Коль скрывается за поворотом и сердитый ритм его шагов растворяется вдали, Эймонд высвобождает запястье из пальцев Люка. — Никак он не уймется, наш доблестный сир, — бормочет Эймонд, ни к кому не обращаясь. И возвращается в комнату. Люк идет за ним — куда же еще? Алис Риверс в ночной рубашке сидит на расправленной кровати. Когда Люк проходит мимо, их взгляды пересекаются. Эймонд садится рядом с Алис, Люк — идет дальше. Затворяет за собой дверь. — Мой принц сегодня такой смурной, — слышится за стеной мягкий голос. — Еще один день, когда я его не убил, — мрачно шутит Эймонд. Кого — его? Кристона Коля? Деймона? Люка? И снова — это почти смешно. Люк прижимается щекой к холодной стене. "Твоя женщина сводит тебя с ума." Может и так. Может, Эймонд об этом не знает. Но скорее — все они здесь уже рады свихнуться.