* * *
Впервые Гарри увидел девочку во время проведения обряда. Светловолосая, голубоглазая, с тонкими чертами Нарциссы, дочь Луны и Драко обещала вырасти красавицей. Гарри держал малышку с осторожностью, боясь навредить. Он и забыл за пару лет, какими маленькими бывают младенцы. Тогда-то, глядя на неосознанную еще улыбку Эриды, своей крестницы, схватившейся за его палец, Гарри неожиданно решил, чем хочет заниматься. Он сдал ТРИТОНы и два следующих года изучал при Мунго колдомедицину. Еще за год прошел специализацию как акушер и детский целитель. Этот выбор в равной мере удивил и обывателей, и близких. Может, Снейпа не так сильно. Северус заявил, что с его комплексом героя стоило ожидать чего-то подобного. Мало кто воспринимал Гарри всерьез сначала. И все же, приступив к работе, он быстро снискал славу талантливого колдомедика. Сам Гарри, откровенно говоря, считал себя посредственным целителем в то время. Он не знал больше других, вообще-то даже не имел предрасположенности к исцелению. Зато был сильным. Очень сильным. Там, где коллеги опускали руки, Гарри мог одними только желанием и магией удержать пациента на краю. Со временем к силе прибавились опыт и смелость пробовать новое. Тогда и он признал, что правда стал хорош. Драко по истечении трехлетнего домашнего ареста занялся делами Рода. Он изо всех сил старался восстановить пошатнувшиеся благосостояние и репутацию семьи Малфоев. Вложил часть средств в магловский бизнес, пообщавшись с Гермионой, и за какие-то два года смог вернуть не меньше половины от того, что было взысканного с Малфоев Министерством. С репутацией дела шли хуже. Носить фамилию кого-то из сторонников Темного Лорда, независимо от реальных убеждений мага, в глазах общественности было теперь сродни признанию в любви к Темным искусствам, считавшимся абсолютным злом. Драко же как единственный (кроме Снейпа, отношение к которому все же смягчилось фактом шпионажа и покорившей сердца экзальтированных волшебниц историей трагической любви) носитель Темной метки, избежавший не только Поцелуя, но даже тюрьмы, был обществом особо презираем.Луны это почти не касалось. Она занималась дочкой. Иногда помогала в редакции отцу. А шепотки за спиной привычно игнорировала. Если вообще замечала. Гермиона продолжила работать в Министерстве в надежде, что хоть что-то сможет изменить. Чуть позже, чем планировалось, но все же вышла замуж за Теодора Нотта, взяв двойную фамилию, и в 2006 Гарри помог появиться на свет ее двойняшкам — Джин и Даниэлю. У Рона, женившегося в том же году, что и бывшая девушка, к этому времени было трое мальчишек-погодок, последнего из которых тоже принял Гарри. Билл воспитывал двух дочек и только родившегося сына во Франции, куда они с Флер переехали вскоре после принятия Визенгамотом «Поправок к закону об оборотнях». Джинни строила спортивную карьеру, в ближайшие лет пять не собираясь замуж. Джордж, к этому времени взявший себя в руки, вместе с Роном восстановил «Волшебные Вредилки Уизли» и вновь сошелся со своей школьной любовью Анжелиной Джонсон. Их сын Фред родился в 2007. А вот единственная дочь Невилла и Ханны появилась на свет раньше, чем Гарри стал практиковать, но, так как унаследовала невезучесть от отца, несколько раз ему доводилось встретиться и с ней. Нередко на работе Гарри приходилось пересекаться с Северусом: оказалось, дети просто обожали тянуть в рот разные зелья, зачастую вообще не предназначенные для приема внутрь. Ни он, ни Северус не были сторонниками публичного проявления чувств, так что изображать нашедших со времен школы общий язык учителя и ученика, один из которых был благодарен другому за военные заслуги, а второй нашел силы признать, что тот все же не идиот, в таких случаях было не сложно. Волнения в обществе понемногу утихли, стоило пойти на спад нападениям и акциям устрашения, организованным отчаявшимися беглецами, которых с каждым годом в живых и на свободе оставалось меньше. И в этом относительном затишье Британия менялась — медленно, но неотвратимо. Редактировались книги, переписывались наново учебники, все больше старых фолиантов изымались из общественного доступа верхушкой власти, так как причислялось к темным. Списки запрещенных зелий и заклятий с каждым годом становились все длиннее…* * *
В 2009 в Хогвартс пошел Тедди. И неожиданно для себя столкнулся с печальными последствиями «Поправок к закону об оборотнях». Сыну ликантропа, будь он хоть трижды герой, дети оказались совсем не рады. Метаморфизм, который Тедди еще плохо контролировал, положение дел не улучшал, став удобным поводом для шуток и издевательств. За триместр он четыре раза становился жертвой розыгрышей, закончившихся пребыванием в Больничном крыле. И хотя Макгонагалл, в отличие от Альбуса Дамблдора, не была сторонником замалчивания происшествий с учащимися, исправно информируя о них родителей и опекунов, любые разговоры с родней виновников травм Тедди натыкались на глухую стену. — Что вы хотите? Дети просто боятся учиться с сыном оборотня! — возмущались те в ответ на все упреки. — Что, если он обратится и всех покусает? На заверения в том, что отсутствие у Тедди ликантропии подтверждено колдомедиками, звучало неизменное: «Вы так говорите». Той зимой Тедди внезапно сблизился с Северусом. Ранее вежливо-отстраненный с сыном Люпина тот, кажется, проникшись схожестью ситуации, в которой оказался мальчик, с его собственным конфликтом с Мародерами, немало времени провел с гостившим у них полканикул Тедди. В один из вечеров, придя с работы, Гарри застал их за отработкой не опасного, но болезненного и довольно унизительного проклятия. Он промолчал тогда, но позже, лежа с любовником в кровати, все же выразил сомнения на этот счет: — Разве это не спровоцирует детей сильнее, если Тедди станет отвечать им чем-то… столь жестоким? Мне не то чтобы их жалко, но ты уверен, что это пойдет Тедди на пользу? — Спровоцирует, — вздохнул Северус, — и скорей всего выльется в такую же войну, как у меня с твоим отцом и ко. Только тут небольшой выбор, Гарри. Или Тедди станет им противником, заставив через боль и стыд с собой считаться, или будет вечной жертвой. В первом случае у части учеников он заработает авторитет, и, может быть, когда в этом действительно появится необходимость, его поддержат. Во втором — кроме софакультетников, никто и имени его не будет помнить. Только обидное прозвище. А издевательства не прекратятся. — Как было с тобой? — Да, как было со мной. Почти. — Но ты неплохо отвечал Мародерам, насколько я знаю. — Я же сказал — «почти», — Северус скривился. — Тедди повезло с факультетом. В характере барсуков поддерживать своих. Если кто-то из черно-желтых и относится к нему настороженно, перед другими факультетами они пока будут его защищать, и не нападут сами, если он действительно не даст им повода. На Слизерине не так. Там очень важно первое впечатление, а мордредово «Нюниус» прицепилось ко мне с самого поезда. После твой отец рассказал о «немытом плаксе-заморыше» перед распределением всем, кто только желал слушать, так что мое появление на факультете вышло не слишком триумфальным. К тому же я не привык ещё давать отпор тогда. Язвить и быстро бегать — да, но драться… Конечно, я отрастил клыки и быстро, но, Гарри, мне потребовались годы, чтобы заслужить уважение хотя бы среди слизеринцев. У Тедди есть возможность избежать подобного. Но он должен научиться защищаться. Не ругай его, я не учу ничему, что действительно имеет последствия, а Тедди сейчас как никогда важна твоя поддержка. Гарри, обдумав сказанное Северусом, лишь кивнул. И не мешал. Наблюдал за взаимодействием любовника и крестника со стороны. А когда Тедди уехал, левитировал Снейпу за завтраком резную шкатулку, стараясь скрыть нервозность. У его любовника был злой язык, и он по большей части презирал сентиментальность. Так что, когда тот откинул крышку и уставился на два простых медных браслета с рунной вязью, безо всякого сомнения опознав в них брачные, а после на него, Гарри лишь вскинул бровь в истинно снейповской манере. — Ты ведь в курсе, что я стану импотентом лет на двадцать раньше? — хмыкнул Северус, опустив крышку и чуть отодвигая в сторону шкатулку. Но не возвращая, что заставило Гарри слегка расслабиться. — Мерлин, какой ужас! — он картинно закатил глаза. — Придумаешь себе какой-нибудь эликсир Вечного стояния. Вновь опустив взгляд на саркастичного гада, с которым собрался связать жизнь, Гарри вздохнул и заговорил серьезно: — Мы вместе десять лет, Северус. Я понимаю, что для публики между нами не должно быть большего, нежели холодное приятельство, но хотя бы наедине… хочу знать, что ты мой. У тебя было такое же паршивое детство, ты должен понять это чувство. Гарри знал, о чем говорит. Они со Снейпом оба были жадными. Не скрягами, но собственниками, даже если в основном делали вид, что это не так, — ведь отбирали часто то, к чему не скрыл приязнь. Гарри даже метлу Рону давал, каждый раз будто от сердца отрывая. И только потому, что первый друг казался все-таки приобретением важнее. По той же причине Снейп цеплялся за дружбу с его матерью, несмотря на то, что всё буквально было против. Слишком мало у них обоих имелось вещей, которые можно было по праву называть своими. Секунд пять Северус молчал, скользя по лицу Гарри острым взглядом. После — хмыкнул и убрал шкатулку в карман мантии. — Кто я такой, чтобы отказывать сильнейшему магу Британии в его желаниях.* * *
Обряд проводили без чиновника и без гостей во внутреннем саду особняка Блэков. Их клятвы приняла Нарцисса. Свидетельствовали перед магией Луна и Драко. Места родителей остались пустыми — никто их, взрослых мужчин, конечно же, не отдавал друг другу. Рону и Гермионе Гарри рассказал все после. — Вот ты жук! — Рон предсказуемо обиделся. — Мог и позвать! И вообще мы с тобой дружим на четыре года дольше. Почему Луна? Глянув на сердито хмурящуюся Гермиону рядом с приятелем, Гарри рассмеялся: — Чтобы вы двое не подрались. Те переглянулись, отметив выражения лиц друг друга, и невольно присоединились к смеху Гарри. — Ладно, ты прав. Но мы все равно обижены, — проворчал Уизли. — Да? Гермиона кивнула. Затем улыбнулась и стиснула Гарри в объятиях. — Мы за тебя рады! — Если эта летучая мышь действительно то, что тебе нужно.* * *
Теперь Меду, а когда та не могла, и Гарри вызывали в Хогвартс не только лишь из-за травм Тедди. На попечении мадам Помфри с той же регулярностью стали оказываться его неприятели, в один голос утверждавшие, что виноват Люпин. Вот только, будучи слизеринцем, Северус помимо проклятий очевидно учил Тедди не попадаться. И Гарри, даже точно зная, что в случившемся виновен крестник, только вздергивал вверх бровь, не скрывая мстительного удовлетворения в разговоре с родственниками пострадавших: — Вы же сами сказали: дети боятся моего крестника. Вот и придумывают небылицы. Мистер Уортингтон ведь подтвердил, что в это время Тедди делал с ним Трансфигурацию. Имена свидетелей менялись. Суть, однако, — нет. Веселый общительный Тедди со временем расположил к себе большую часть софакультетников. Да еще неожиданно для многих подружился со слизеринцами и когтевранцами из тех, что носили фамилии сторонников Лорда. Поначалу те тоже восприняли его в штыки. Не из-за отца-оборотня. Из-за того, что, кем бы ни были его родители, оба носили звание героев победившей стороны, сделавшей их семьи париями. К тому же, Тедди не скрывал дикой для аристократов увлеченности магловской культурой, везде таскаясь с воткнутым в ухо наушником и зачарованным Джорджем музыкальным плеером. Но это не мешало сыну и крестнику героев использовать для усмирения своих противников не слишком светлые заклятия. Сами нередко подвергаясь издевательствам, дети аристократов со временем сошлись во мнении, что с Эдвардом Люпином им выгодней было дружить. И, когда надо, без сомнений покрывали. Макгонагалл своим кошачьим чутьем подозревала, что Тедди не так уж невиновен, как пытается казаться. Косилась с осуждением на Гарри, но тот давно не был тем мальчиком, что от подобных взглядов пристыженно краснел и что-то мямлил в оправдание. Как бы то ни было, на летние каникулы Тедди приехал недовольный и обсыпанный фурункулами. Малышка Эри, обожавшая троюродного брата и слышавшая кое-что из разговоров взрослых, увидев его, сердито нахмурилась. — Эти дураки! Почему я не могу пойти в школу с Тедди? Я бы его защищала. Все равно я уже знаю все, что они учат! Тедди засмеялся, глядя на обиженно поджавшую губы Эриду. — Эй, я — мужчина! Это я должен тебя защищать, мелочь. Затем взлохматил сестре заплетенные в косы волосы и убежал, провожаемый ее яростным криком. Эри росла противоречивой девочкой. Капризная, как Драко, добрая, как Луна, она обожала всякую живность. Правда, всякую. В ее домашнем зверинце, помимо долгожителя-Ньюта, успели затесаться блохастый, одноглазый, подобранный в магловском Лондоне кот, выпрошенная на восьмилетие пятнистая кобыла-аппалуза, спасенный из-под ножа Снейпа растопырник — такой уродливый, что у отца гордой собой Эри при известии о том, что Мистер Палпс теперь будет жить с ними, задергался глаз. Эрида была откровенно красивой, взяв лучшее от Луны, Драко и от бабушки Нарциссы. А еще, как мама, непосредственной, располагая к себе всех, с кем заговаривала, если только собеседник не был с самого начала настроен агрессивно, зная, что девочка — Малфой. Подобные случаи раскрывали во всей красе иные стороны ее характера — обидчивость и мстительность. А ещё преданность, поскольку обижалась и пакостила Эри не только за себя — за всех, кто был для нее в ближнем круге. Так авроры, по поводу и без наведывающиеся в мэнор, не утруждавшие себя порой элементарной вежливостью, все время попадали под детские выбросы довольно сильной в плане магии Эриды. Пошутившая при ней о несостоятельности Гарри как мужчины медиведьма (что пару лет уже навязчиво лезла к нему в постель) во время каждого визита Эри на работу к крестному находила в своем кофе соль или испорченные сливки. Кричер, имевший неосторожность назвать однажды расшалившегося Тедди оборотничьим выродком (вообще, Гарри давно приучил ворчливого домовика следить за языком), вдруг начал кланяться едва не в пол прежде не жалуемому им ребенку, будто тот кровь от крови был дитятком «хозяюшки Вальбурги». При этом домовик всегда опасливо и с неким тайным обожанием косился на Эриду, случись той быть в поблизости. — Я не мстительная! — дула губы девочка, когда ее за это упрекали. — Просто не хочу, чтобы меня обижали. И вас. Учитывая странным образом уживавшееся в ней с капризами терпение и ум, ловили дочку Малфоев на гадостях исчезающе редко.* * *
Шляпа распределила Эри к Тедди, когда и ей пришла пора отправиться в Хогвартс. — Она мне предлагала Когтевран, — важно сообщила девочка, вернувшись зимой на каникулы. — Мне нравятся орлы. Но что поделать, если мой братик — барсук, а я обещала его защищать? Тедди на это только закатил глаза, воткнув в ухо второй наушник и исключив себя этим жестом из разговора. Не то чтобы ему теперь нужна была защита. К третьему курсу вокруг Эдварда сбилась довольно плотная компания, включающая барсуков, орлов и змей. И даже парочку мятежных львов. Соперничество в Хогвартсе в эти дни оставалось столь же острым, как и во времена учебы Гарри, если не хуже, только границы враждующих сторон смазались и отныне не определялись в большей степени расцветкой галстука. А 2 мая того года случилось то, чего никто уже не ожидал. Несколько избежавших поимки Пожирателей, сумевших заручиться поддержкой неотмеченных, непризнанных сторонников Темного Лорда, родственников убитых Светлыми магами соратников из заграницы, а также оборотней из тех, что после внесения поправок предпочли уйти в леса и прятаться, нежели согласиться, чтобы Министерство контролировало каждый из аспектов их жизни, организовали разом по всей Магической Британии с десяток нападений, призванных посеять панику, и в тот момент, когда почти что опустел раздерганный по множеству вызовов Аврорат, большая группа восставших магов оказалась в атриуме Министерства, устроив форменную бойню. Совместными усилиями оставшимся аврорам и чиновникам удалось ценой десятков жертв и множества ранений обезвредить напавших мятежников. И, возможно, реакция на данное событие не оказалась бы столь яркой, если бы в сражении не были убиты министр и часть его приближенных, что по мнению рядового обывателя подняли страну из оставшихся после войны руин и заставили её процветать. Прежние опасения, недоверие к древним семьям всколыхнулись с новой силой. Обыватели паниковали, требовали разобраться, больше не разделяя даже аристократию на тех, кто в прошлом противостоянии поддерживал идеи Лорда, а кто сражался на их стороне. И занявший место и.о. министра Кингсли требованию человеческой массы внял. По стране прошелся ряд облав и обысков. Вновь перетряхивались на предмет неразрешенных книг древние библиотеки, выискивались тайники, где могли храниться темные артефакты, которыми в ряде диверсий пользовались преступники. Отказавшихся сотрудничать волшебников брали под стражу, а в маноры проникали с помощью команды взломщиков проклятий. К моменту возвращения Эри на летние каникулы Драко стал настолько дерганным и злым, что по поводу и без срывался на всех, кроме Луны. На жену Хорёк голос не повышал никогда. Авроры приходили к Малфоям едва не как к себе домой, таскали Драко, Нарциссу и даже Луну на допросы, проверяли палочки и почту. Сил улыбаться в такой атмосфере не хватало даже никогда не унывавшей бывшей когтевранке. Она вообще была в те дни странно тихой, незаметной и не излучала больше того присущего лишь ей спокойствия. Теперь от Луны веяло чем-то тоскливым и надрывным. А потом случилась ночь, разделившая жизнь Гарри на до и после вернее, чем день, когда он умер и воскрес, или же тот, когда судили Северуса, окольцевавший его правое запястье путами обетов. Патронус Луны разбудил его в два ночи. Северус в тот день остался с Малфоями, что, на взгляд Гарри, за последние два месяца происходило слишком часто. Он уже привык к тому, что муж, со временем умерив паранойю, практически все время жил на Гриммо. Но теперь авроры могли прийти в мэнор в любое время дня и ночи, и Северус отказывался дать им повод заинтересоваться своим новым местом обитания. Гарри понимал, все понимал. Но не мог впоследствии не думать: «Что, если?..» Сотканный из света кролик скакал перед лицом, пока он не открыл глаза. Тогда зверек замер на месте, и по освещенной лишь его мерцанием спальне разнесся взволнованный и будто запыхавшийся, голос подруги. Переданное сообщение было коротким. Его содержание, однако, заставило Гарри едва не подлететь с постели, накинуть быстро призванную мантию, впихнуть голые ноги в кроссовки и, затянув взмахом руки шнурки, опрометью броситься из спальни вниз, к единственному в доме транспортному камину. Луна сказала: — Гарри, помоги… И у него было дурное предчувствие насчёт того, что могло заставить звучать его всегда спокойную подругу столь испуганно. Супружеский браслет ожег запястье в тот момент, когда Гарри объяло, утянув в перемещение, взметнувшееся зеленью Авады пламя.